Скоморохов Николай Михайлович

skomoroh

Дважды Герой Советского Союза Скоморохов Николай Михайлович

Родился 19 мая 1920 года в селе Лапоть, ныне село Белогорское Саратовской области, в семье крестьянина. В 1930 года жил в Астрахани. Окончил 7 классов и школу ФЗУ. С 1937 по 1939 год работал токарем на судоремонтном заводе. С 1940 года в рядах Красной Армии. В 1942 году окончил Батайскую военную авиационную школу лётчиков.

С ноября 1942 года сержант Н. М. Скоморохов в действующей армии. По апрель 1944 года служил в 164-м ИАП; по май 1945 года — в 31-м ИАП.

К концу декабря 1944 года командир эскадрильи 31-го истребительного авиационного полка  (295-я истребительная авиационная дивизия, 9-й смешанный авиационный корпус, 17-я Воздушная армия, 3-й Украинский фронт)  капитан Н. М. Скоморохов совершил 483 боевых вылета, провёл 104 воздушных боя, сбил лично 25 самолётов противника  (в том числе 17 истребителей)  и 8 — в составе группы.

22 февраля 1945 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

Всего совершил более 605 боевых вылетов, провёл 143 воздушных боя, сбил лично 46 и в группе 8 самолётов противника, ещё 3 уничтожил на земле.

18 августа 1945 года награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны продолжал служить в ВВС. Командовал авиационной частью, соединением. В 1949 году окончил Военную академию имени Фрунзе, в 1958 году — Военную академию Генерального штаба. С 1973 года был начальником Военно-Воздушной академии имени Гагарина. Заслуженный военный лётчик СССР  (1971 год), Маршал авиации  (1981 год), Депутат Верховного Совета СССР 6-8 созывов. Автор книг: «Служение Отчизне», «Боем живёт истребитель», «Резерв высоты», «Тактика в боевых примерах».

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени  (пять), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени; медалями и иностранными орденами. Бронзовый бюст установлен на родине. Его именем назван пассажирский теплоход.

*     *     *

Получив боевое крещение в 1942 году младшим сержантом, Скоморохов прошёл всю войну, закончил её майором, Героем, вскоре ставшим дважды, одержал 46 личных побед, не потерял в бою ни одного своего самолёта, не получил ни одного ранения… Фатальна его гибель в 1994 году в автокатастрофе на 38-м километре Горьковского шоссе, напротив ворот Военно-Воздушной академии, которую он возглавлял много лет.

Николай Михайлович родился 19 мая 1920 года на Волге, в селе Лапоть  (ныне село Белогорское)  Саратовской губернии. Ему едва минуло 10 лет, когда в поисках заработка семья переехала в Астрахань. Здесь он закончил ФЗУ, работал на заводе имени III Интернационала. Когда в вечерней школе он получил 7-классное образование, его приняли в библиотечный техникум, а вскоре и в Астраханский аэроклуб. Здесь в декабре 1940 года юноша был призван в армию и получил направление в Батайскую военную авиационную школу. Сразу после окончания лётной школы младший сержант Скоморохов был направлен в 164-й ИАП, вооружённый самолётами ЛаГГ-3.

Николай Скоморохов на фронт попал только в ноябре 1942 года, когда шли ожесточённые сражения на Волге у Сталинграда и в горах Кавказа. Первые боевые вылеты он совершил над Черноморским побережьем Кавказа, когда 164-й истребительный авиаполк  (295-я истребительная авиационная дивизия под командованием Героя Советского Союза Николая Баланова), базировался на Адлерском аэродроме.

На боевые операции посылались опытные лётчики, а ему, новичку, чаще всего приходилось в паре с кем-то совершать разведывательные полёты. И хотя они были тоже ответственными боевыми заданиями, Николаю хотелось настоящего дела. В одном из вылетов он едва не погиб, когда его истребитель отсекли от группы своих самолётов и зажали «Мессеры». Лишь исключительная природная одарённость Скоморохова как пилота позволила ему тогда уйти от преследователей. Наиболее ярко выраженной была его способность пространственной ориентации, основанная на особой устойчивости вестибулярного аппарата и оптимальной вазомоторной реакции организма в критических условиях.

skomoroh-2Свой боевой счёт Николай открыл в январе 1943 года одном из вылетов над горами севернее Лазаревской. Над линией фронта Скоморохов обнаружил разведчик FW-189 и атаковал его сверху. Казалось, длинная очередь изрешетила «Раму». Но когда Николай развернулся, чтобы проследить за падением вражеской машины, то с удивлением заметил, что она держится в воздухе и даже маневрирует, уклоняясь от очередной атаки. Поединок длился несколько минут. Наконец Скоморохов, нацелив свой ЛаГГ-3 в лоб противнику, расстрелял его. Как ему тогда показалось, он нашёл ключ к победе.

Но… шли дни, росло число боевых вылетов, а количество сбитых вражеских самолётов оставалось прежним — один. Уже несколько воздушных боёв закончились для него безуспешно. Пришлось, в нелётные дни, засесть за учёбу — вникать в схемы и физические рассчёты, глубже познавать теорию стрельбы. И это принесло ему успех. Число побед стало быстро рости.

В марте 1943 года, до перевооружения на новые истребители Ла-5, он сбил на «ЛаГГе» 3 вражеских самолёта — FW-189, Ju-87 и Ме-109. Как ас он был признан 14 июня 1943 года, после боя над своим аэродромом — Нижней Дуванкой, когда, как в пропагандистском фильме, поднялся в воздух прямо с партсобрания, где обсуждали его кандидатуру в партию. Используя невысокую облачность, он с ведомым В. Шевыриным сбил 2 FW-190 и в мокрой от боя гимнастёрке менее чем через час вновь предстал перед импровизированным президиумом.

В боях на Курской дуге Скоморохову довелось сбить 2 Ме-109. Один из них в критической, смертельно опасной ситуации, когда ему удалось запустить заглохший в воздухе двигатель и расправиться с уже предвкушавшим лёгкую добычу противником. В конце августа забытому в сержантах лётчику было наконец присвоено звание младшего лейтенанта.

Среди тех, кто оказал на него, как на истребителя, наибольшее влияние Скоморохов всегда называл командира 31-го ИАП Г. Д. Онуфриенко. Отважный воздушный боец, сильный пилотировщик, тактически грамотный и гуманный командир, обаятельный «сталинский сокол» Герой Советского Союза Григорий Онуфриенко вызывал восхищение большинства общавшихся с ним людей. В скромном и застенчивом, немного нескладном парне он разглядел будущего аса, воспринял его как равного, по возможности опекал его на земле и в воздухе.

Вскоре Николай был назначен командиром звена, стал летать в качестве ведущего группы. Первое же задание во главе четвёрки Ла-5 Скоморохов выполнил блестяще. Вот что записано об этом боевом вылете в личном деле героя:

«4.12.1943 года. Выполнял задание на сопровождение группы Ил-2. В районе цели штурмовики были атакованы 8 самолётами Ме-109. Несмотря на численное превосходство противника, Скоморохов смело вступил в бой. Дерзкими атаками, с большим риском для жизни, он расстроил боевые порядки вражеских истребителей, сорвал их замысел и дал возможность «Ильюшиным» полностью выполнить боевое задание. В воздушной схватке Скоморохов лично сбил 2-х «Мессеров», принудив остальных покинуть поле боя. Лётчики 951-го штурмового авиационного полка, вернувшись на аэродром, устроили старшему лейтенанту Скоморохову торжественную встречу».

La-5FN-Skomorohov1В боях над Днепром и в Запорожье Скоморохов продолжил список сбитых им «Мессеров» и «Фоккеров», одержал свою 13-ю победу.

В начале 1944 года из лучших лётчиков 295-й ИАД была создана «эскадрилья охотников», заместителем её командира  (Николая Краснова) был назначен Николай Скоморохов. В эскадрилью вошли такие асы, как В. Кирилюк, О. Смирнов, А. Володин. Эскадрилья базировалась на одном аэродроме с 31-м ИАП, тесно взаимодействуя в воздухе с его лётчиками. За 3 месяца своего существования эскадрилья уничтожила в воздушных боях несколько десятков самолётов противника, но была расформирована, поскольку полки, давшие туда лучших бойцов, понесли в боях тяжёлые потери, и командиры настояли на возвращении своих «орлов». Скоморохов был переведён на должность комэска первой эскадрильи в 31-й ИАП, которым командовал Онуфриенко.

В Ясско-Кишинёвской операции старший лейтенант Скоморохов сбил несколько Ме-109. В конце августа ему было поручено сопровождать Ли-2, где летел Маршал Жуков. У Скоморохова уже был опыт подобных полётов: ранее он сопровождал самолёт Василевского и даже решительно обстрелял «Як», сделавший попытку приблизиться к нему. Жуков высказал неудовольствие внешним видом пообносившихся асов, попенял на отсутствие плана прикрытия…

В боях за освобождение Украины и Донбаса, в небе Молдавии и на Балканах, он совершает сотни боевых вылетов, в десятках воздушных боев оттачивает свою боевую выучку. Ему доверяют лично и во главе группы вести воздушную разведку. Здесь в полной мере проявились его организаторский талант и тактическое мастерство.

В конце 1944 года Скоморохов участвует в освобождении Румынии и Болгарии. В ноябре в небе Югославии четвёрка Ла-5 под командованием Скоморохова получила задание прикрыть наступавшие наземные войска в районе Апатина. На виду тысяч бойцов сухопутных войск «Лавочкины» ринулись на армаду истребителей — бомбардировщиков FW-190. В течение 10 секунд Скоморохов сбил 2 из них, смешав строй и сорвав бомбометание. За этот бой он был награждён орденом Александра Невского.

Особенно успешными были его бои в Венгрии, где интенсивность воздушных схваток может быть сравнима с напряжённостью боев на Кубани, Курской дуге, над Днепром. В декабре 1944 года в бою над Секешфехерваром, в долгой изматывающей дуэли с Ме-109, пилотируемым немецким асом, на высоте более 9000 метров в 3-й лобовой атаке он сбил «Мессер», его лётчик спасся с парашютом и был пленён. Через несколько дней в первом же боевом вылете на первом в дивизии Ла-7 Н. Скоморохов и его ведомый И. Филиппов, последовательно атаковав 3 группы «Фокке-Вульфов», сбили 5 из них…

К концу декабря 1944 года на боевом счету командира эскадрильи 31-го истребительного авиаполка капитана Н. М. Скоморохова числилось уже 25 вражеских самолётов, сбитых им лично, и 8 — в составе группы. Бесстрашный ас к этому времени носил 3 ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского и Отечественной войны 1-й степени…

skomorohov_1Вскоре Николаю Скоморохову пришлось вести воздушный бой, каких не знает история Великой Отечественной. 16 января 1945 года капитан Скоморохов в паре вылетел на свободную охоту. В районе Таряй, северо — западнее Будапешта, лётчики встретили в воздухе 3 группы транспортных самолётов Ju-52  (16 машин)  и 38 истребителей прикрытия Ме-109. Двое против 54! В результате смелых атак ведущий лично сбил 2 Ju-52 и один истребитель, а его ведомый уничтожил ещё 2 машины.

Позднее, в боях за Будапешт, Скоморохов сбил 16, а за Вену — ещё 9 вражеских самолётов.

При сопровождении штурмовиков для ударов по танкам и мотопехоте противника, Николай и его подчинённые провели немало блестящих боёв и без потерь возвращались на свой аэродром. Так сопровождая группу «Илов» в район севернее Будапешта, капитан Скоморохов во главе шестёрки «Лавочкиных» вступил в бой с группой истребителей противника. В непродолжительной, но упорной борьбе на вертикалях наши лётчики сбили 8 вражеских машин, не потеряв ни одной. При этом, 3 самолёта вогнал в землю лично Николай Скоморохов.

Характеризуя Скоморохова, командир 31-го истребительного авиационного полка подполковник Г. Д. Онуфриенко писал:

«В воздушных боях Николай Михайлович нетороплив, но решителен, расчётлив и хладнокровен. Требователен к себе и подчинённым. Пользуется исключительным авторитетом среди всего личного состава полка. В боевой работе не знает усталости…»

В боевых действиях Скоморохова было много нового, оригинального. Он был рьяным поборником новых боевых порядков истребителей основу которых составляло не звено из 3-х самолётов, а пара и звено из 4-х машин. Его эскадрилья первой в полку перешла к боевым порядкам, эшелонированным по высоте и рассредоточенным по фронту. Знаменитое правило: «истребитель обороняется только нападением» — было законом в боевой работе советского аса и его питомцев.

14 января 1945 года командующий войсками 3-го Украинского фронта Маршал Советского Союза Толбухин и член Военного Совета генерал-полковник Желтов утвердили представление командования 17-й Воздушной армии о присвоении капитану Н. М. Скоморохову высшего знака воинской доблести — звания Героя Советского Союза. 22 февраля 1945 года, за умелое командование эскадрильей, мужество и отвагу, проявленные в боях, это звание ему было присвоено.

К марту 1945 года капитан Н. М. Скоморохов, находясь в том же полку, совершил 520 боевых вылетов, провёл 119 воздушных боёв, сбил лично 35 самолётов противника.

10 апреля 1945 года, уже в бою над австрийскими Альпами, ас атаковал несколько плотных групп FW-190. Двух «Фоккеров» Скоморохов «свалил» в первой же атаке в течение нескольких секунд: первого — с ходу сзади — сверху, второго — резко изменив траекторию полёта, снизу. Продолжая атаковать истребителей — бомбардировщиков, лётчик сбил ещё один самолёт. Хотя господство советской авиации в воздухе было безусловным, бои велись исключительно упорные и кровопролитные. В одном из них погиб ведомый Скоморохова — младший лейтенант Филиппов. Сам Николай с трудом сумел посадить свою машину, получившую повреждения от огня зениток и ставшую в конце пробега на попа.

0082Последний «Фоккер» был сбит Скомороховым в районе Брно, в Чехословакии, в ходе «провозного» полёта, когда, продемонстрировав молодым лётчикам мастерскую атаку, он провёл затем «практическое занятие», выведя новичка на дистанцию эффективного огня…

За время войны Николай Скоморохов прошёл все ступени авиации — был пилотом, старшим пилотом, командиром звена, заместителем командира и командиром эскадрильи. Воевал на Закавказском, Северо — Кавказском, Юго — Западном и 3-м Украинском фронтах. За это время он совершил более 605 боевых вылетов, провёл 143 воздушных боя, сбил лично 46 и в группе 8 самолётов противника, а также уничтожил на земле 3 бомбардировщика. Невероятно, но сам Скоморохов ни разу не был ранен, его самолёт не горел, не был сбит, за всю войну не получил ни одной пробоины.

18 августа 1945 года, за боевые заслуги проявленные при освобождении Венгрии и Австрии, он был награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны Н. М. Скоморохов окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Командовал авиационными частями и соединениями. Летал на разных типах боевых реактивных самолётов. В 1958 году он закончил Военную академию Генерального штаба. В 39 лет стал Генералом. В 1973 году был назначен начальником Военно — Воздушной академии. Защитил диссертацию доктора военных наук. В 1981 году Н. М. Скоморохову было присвоено звание Маршала авиации. Заслуженный военный лётчик СССР. Автор многих книг — воспоминаний. Трагически погиб в автомобильной катастрофе 16 октября 1994 года.

Попков Виталий Иванович

popkov

Дважды Герой Советского Союза Попков Виталий Иванович

Родился 1 мая 1922 года в Москве, в семье рабочего. После окончания средней школы № 94 и аэроклуба Ленинградского района в 1940 году зачисляется в Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков, которую оканчивает в 1941 году. Служит лётчиком-инструктором, в 1942 году оканчивает Батайскую военную авиационную школу пилотов и в мае, когда положение на фронте осложняется, после 6-го рапорта направляется в действующую армию.

К августу 1943 года командир звена 5-го Гвардейского истребительного авиационного полка (207-я истребительная авиационная дивизия, 3-й смешанный авиационный корпус, 17-я Воздушная армия, Юго-Западный фронт) Гвардии младший лейтенант В. И. Попков совершил 168 боевых вылетов, участвуя в 45 воздушных боях, сбил лично 17 самолётов противника.

8 сентября 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

К концу войны командир эскадрильи 5-го Гвардейского истребительного авиационного полка (11-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-й Гвардейский истребительный авиационный корпус, 2-я Воздушная армия) Гвардии капитан В. И. Попков совершил 475 боевых вылетов, провёл 117 воздушных боёв, лично сбив 41 самолёт противника.

За мужество и героизм, проявленные в боях с немецкими захватчиками, 27 июня 1945 года он был награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны продолжил службу в ВВС. В 1951 году окончил Военно-Воздушную академию, в 1964 году — Военную академию Генерального штаба. С 1980 года преподавал в Военно-Воздушной инженерной академии. В 1989 году вышел в запас.

Награждён орденами: Ленина (трижды), Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени (дважды) и 2-й степени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени; медалями. Заслуженный военный лётчик СССР. Почётный гражданин города Москвы. Бронзовый бюст установлен на Самотечной площади.

*     *     *

Виталий Иванович Попков — один из тех немногих людей, кому суждено было увидеть рукотворный памятник самому себе. Он был поставлен ему как дважды Герою в столице, на Самотеке. Рассказывают, что однажды, когда ветераны собрались в сквере, у памятника, по какому-то юбилейному поводу и по-фронтовому разлили по 100 грамм, нагрянул постовой. Велико же было его изумление, когда в одном из предполагаемых нарушителей правопорядка он узнал увековеченного в бронзе лётчика…

Попков родился в Москве 1 мая 1922 года. По окончании московской школы № 94 и аэроклуба Ленинградского района был направлен в Чугуевское военное училище. На его выбор, конечно же, оказала влияние редкая и почётная профессия отца, шофёра-механика, бывшего водителем бронеавтомобиля ещё в Гражданскую войну. Виталий Попков прошёл все ступени лётной подготовки: от кружка авиамоделистов к планерной школе, затем аэроклуб и, наконец, Чугуев. Закончить училище ему довелось в фантастическом выпуске 1941 года, где было 59 будущих Героев Советского Союза! Его однокашниками были Кожедуб и Лавриненков, Боровых и Лихолетов, Кустов и Шишкань… Профессиональная одаренность молодого пилота, его дисциплинированность, аккуратность и исполнительность не остались незамеченными даже на блестящем фоне курсантов училища, и он был назначен на должность инструктора…

С началом войны любимая служба стала в тягость, и после 6-го рапорта, весной 1942 года, когда военное положение вновь стало стремительно осложняться, сержант Попков был направлен на фронт, в славный 5-й Гвардейский истребительный авиационный полк (207-я истребительная авиационная дивизия, 17-я Воздушная армия) на Юго-Западном фронт.

Его представление командирам было необычным. Добравшись на перекладных к аэродрому, он не в силах совладать с понятным интересом забрался в ещё не виданный им ЛаГГ-3, откуда был извлечён часовым. Комэск Герой Советского Союза В. Ефремов отнёсся к восторженному новичку с пониманием и, невзирая на крайнюю непритязательность его внешнего облика, а одет он был в видавшую виды шинель невыясненных цвета, размера и принадлежности, предложил летать ему на подсменку. Предложение было с благодарностью принято, к огорчению наземных членов экипажа истребителя во главе с техником Д. Скородкиным, чья нагрузка возрастала отныне вдвое.

Свою первую победу в огненном небе Виталий Иванович запомнил навсегда. Это случилось в начале июня 1942 года в окрестностях города Холм — на истребителе ЛаГГ-3 он сбил бомбардировщик Do-217. Вспоминает сам В. И. Попков:

«Первый мой сбитый самолёт, это был «Дорнье-217», — целая история. Началось всё с нарушения лётной дисциплины: во время тренировок я с перехлёстом поупражнялся на малой высоте. И меня назначили вечным дежурным по кухне. Я рвусь в бой, а мне: бой лихачей не терпит. Однажды ранним июньским утром над аэродромом внезапно появляются 2 «Дорнье» и 2 Ме-109, которые прикрывали бомбардировщики. Их густые очереди бьют по стоящим на взлётных полосах «ЛаГГам». А если взлететь им навстречу?

В самолёт вскочил в фартуке, в котором чистил картошку. «Дорнье» сбил с первого захода. Немцам это не понравилось, и они ушли. Я приземляюсь, море восторга. Объясняю, что сбить самолёт для меня — всё равно, что плюнуть. Командир полка кричит: «Что же ты тогда ещё и «Мессеров» не прихватил?!»

В ответ, я возьми да и ляпни: «Так вы, товарищ командир, своим нижним бельём мне всех фрицев распугали!» Рубанул я правду-матку. Утро-то раннее было, и командир на поле выбежал, что называется, не по форме. Комполка чертыхнулся, но дорогу в небо мне открыл…»

popkov_2Молодой лётчик быстро «вписался» в коллектив. Он рвался в бой, но отсутствие боевого опыта не могло, в полной мере, компенсироваться даже яростным стремлением уничтожать врага. Неумение разгадать вражеские уловки, а значит, избрать наилучший тактический приём порой оканчивалось самыми плачевными результатами. Вот как вспоминает об одном из своих первых воздушных боёв Виталий Попков:

«…Вдруг увидел пару «Мессеров». Они шли в правом пеленге ниже нас на попутно — пересекающемся курсе. Лучшего положения для атаки невозможно придумать… но произошло неожиданное. «Мессеры» словно наткнулись на какую-то преграду. Они разом рванули вверх и мгновение спустя одновременно веером разошлись.

Вот так фокус! Ведомый с крутым набором шёл в нашу сторону. Мной овладел охотничий азарт… Резко двинув рычаг газа вперёд до упора… Дальность между самолётами быстро сокращалась… В моём сознании не было ничего, кроме предвидения грядущей победы… И тут же последовал сильный удар. Скрежещущий звук металла резанул слух. Мотор остановился. Пахнуло едким дымом, а затем из-под приборной доски показались языки пламени…

Видели ли нас тогда фашисты? Конечно, видели. Они же резко с набором высоты разошлись веером. Расчёт был прост. Когда кто-то из наших бросится за одним из них, позарившись на лёгкую добычу, второй, выполнив маневр, нанесёт удар сзади».

Постепенно, в напряжённых воздушных схватках, он набирался мастерства. Росло и число его побед. Через несколько дней в бою «6 против 30» ему удалось уничтожить ещё один бомбардировщик. В боях под Ржевом, в августе 1942 года, Виталий сбил 5 самолётов. В одной из схваток он был подбит и выпрыгнул с парашютом.

Тогда, в круговерти позиционного боя, он сумел поймать в прицел и поразить истребитель противника, мгновение спустя исчезнувший в облаке взрыва, и тут же ясно, как на картинке, увидел другой «Мессершмитт-109», аккуратно пристраивающийся в хвост машины его ведущего Гвардии майора В. Ефремова. Резко сманеврировав, так, что сквозь надсадный рёв мотора, казалось, был слышен жуткий хруст перегруженных лонжеронов, Попков бросил свой «ЛаГГ» между «худым» и самолётом командира…

Несколько снарядов потрясли его машину, из-под капота показался голубоватый огонь, сменившийся растущим жёлтым пламенем… Секунды — и пожар проник внутрь, загорелись комбинезон, перчатки, жаркие языки лизнули лицо… Уже теряя сознание, лётчик перевернул самолёт и вывалился из кабины…

Прогоревшее полотнище парашюта не держало, оно лишь замедлило падение, и, если бы не болотце, куда упал Виталий, в Москве было бы одним памятником меньше.

В конце августа, по словам самого Виталия Ивановича, им был сбит один из известнейших немецких асов:

«Под Сталинградом 26 августа 1942 года я выиграл воздушный поединок у Германа Графа (9-й ас Люфтваффе, 212 заявленных побед). Порядочный лётчик. После того как его сбил, он провёл несколько лет в наших лагерях. Когда вернулся в Германию, стал убеждённым антифашистом, значительно позже даже баллотировался в Бундестаг от восточных областей ФРГ. Мы с ним неоднократно встречались. Так вот он согласился со мной, что «по честному», в «рыцарских поединках», он не сбил бы и десятой доли того, что есть на его счету…»

Весной 1943 года Попков, одним из первых в полку, освоил новый истребитель Ла-5. В июле 1943 года, в период боёв под Харьковом, одержал свою 25 победу. Пилотом оказался ас из 52-й истребительной эскадры немцев, летавшим на раскрашенном Ме-109: кок с белой спиралью, жёлтые кончики крыльев, пиковый туз рядом с бегущим по волнам корабликом. Ас попал в плен, а крашеные обломки рассыпались по степи под Харьковом. Недаром яркая раскраска и приметные эмблемы были непопулярны среди большинства лётчиков. Сам Виталий Иванович вспоминает об этом случае так:

«Под Харьковом против нас сражалась знаменитая немецкая 52-я истребительная эскадра. Так вот там особенно нас допекал Вильгельм Батц (6-й ас Люфтваффе, 237 заявленных воздушных побед), охотился на молодых пилотов. Однажды он, ведя «охоту», подкараулил нашего новичка, зашёл ему в хвост и… похоронив его, мы решили отомстить Батцу.

Он прилетел на третий день. Мы взлетели с Александром Пчёлкиным с разных сторон аэродрома. Немцы на время растерялись, и уже вскоре я заходил в хвост Батцу. Он «на все 100» использовал маневренные возможности Ме-109, пытаясь уйти от преследования. Только я к тому времени уже не мальчик был, знал почём фунт лиха, 24 немецких самолёта грохнул. Вот Батц нырнул к земле, думал уйти. Я — за ним. Вспорол «Мессер», когда до земли оставалось метров 30. Пробил бензопровод. Батца спасло чудо: ему удалось обмануть крестьян деревеньки, где он приземлился, и убежать.

После войны мы встретились. Напоминая Вилли Батцу о бое возле украинского совхоза «Динамо», а он шарахнулся в сторону, распсиховался и выскочил из здания. Только после того, как немецкие газеты на другой же день сообщили о том, что русский ас напугал аса Люфтваффе, Батц нашёл возможность извиниться перед мной, даже книгу свою подарил. Я прочитал её — поднаврал он там много. Бог ему судья…»

В годы войны советский писатель Алексей Толстой писал: «В воздушном бою нет шаблона. Каждый бой — искусство». Таким искусством в совершенстве владел и Виталий Иванович. К августу 1943 года, когда позади остались бои на Калининском фронте, в низовьях Дона и на Курской дуге, командир звена 5-го Гвардейского истребительного авиаполка Гвардии младший лейтенант В. И. Попков совершил 168 боевых вылетов, участвуя в 45 воздушных боях, сбил лично 17 самолётов противника.

В боевой характеристике Попкова говорилось:

«Тихий и скромный на земле, он со всей ненавистью и упорством сражается в воздухе, громит фашистских захватчиков и всегда выходит победителем из самых трудных воздушных схваток.

Первую правительственную награду, орден Ленина, получил 28.08.1942 года за 1 сбитый самолёт противника. Вторую награду — орден Отечественной войны 1-й степени — получил 23.05.1943 года за 4 сбитых самолёта противника. Третью награду — орден Красного Знамени — получил 30.07.1943 года за 5 сбитых самолётов противника. Четвертую награду — орден Александра Невского — получил 17.08.1943 года за 14 сбитых самолётов противника.

Тов. Попков все задания в качестве ведущего выполняет грамотно, умело командует группой по радио в воздушном бою и при штурмовках. Своими действиями наносит большой урон противнику».

8 сентября 1943 года, в дни сражения за Донбас, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

В каких только переделках не довелось побывать Виталию! Тяжёлые бои пришлось вести нашим лётчикам под Орлом и Белгородом в дни беспримерного сражения на Курской дуге. Готовясь к наступлению, немецкое командование отдало приказ нанести максимальный урон советской авиации. Фашистские бомбардировщики целыми армадами стали появляться в небе над нашими аэродромами, и со стороны истребителей потребовались огромные усилия, чтобы сорвать замысел врага.

popkov_3Однажды Виталий Попков в кабине своего Ла-5 нёс боевое дежурство. Рядом самолёты боевых друзей — Василия Семёнова, Анатолия Белякова, Алексея Долгова, Владимира Игнатьева. Обстановка напряжённая, всё внимание лётчиков обращено к небу, где каждую минуту может появиться противник. С командного пункта взвивается сигнальная ракета. Радио дублирует: «Взлёт дежурной восьмёрке!»

Пока стремительные «Лавочкины» один за другим взмывали в высоту, к границам аэродрома уже приблизилась большая группа фашистских самолётов: 9 бомбардировщиков и 18 истребителей. Бомбовозы шли острым клином, истребители прикрывали их сверху несколькими ярусами.

Виталий первым бросается на противника. В прицеле — несколько маленьких крестообразных силуэтов. Они быстро растут, раздвигаются, и вот уже один фашистский самолёт в светящемся поле прицела. Чуть довернув свою машину, Попков жмёт на гашетки. Трасса пронзает цель, самолёт вспыхивает, перевернувшись, кометой несётся к земле…

Моментально отвалив в сторону, Попков ищет новую цель. Всё повторяется: стремительное сближение, чёрный крест в прицеле, огонь. Фашист валится на крыло, пытается восстановить горизонтальный полёт, но, получив, дополнительную порцию свинца, падает в отвесное пике, волоча за собой хвост дыма… Попков огляделся. Небо то тут, то там прорезалось пушечными и пулемётными трассами, на землю падали всё новые «Юнкерсы» и «Мессершмитты».

10 машин не досчитался противник после этого боя. Попков и Семёнов сбили по 2 вражеских самолёта, по одному записали на свой боевой счёт его товарищи: Беликов, Долгов, Игнатьев, Сивцов, Кучеренко и Глинкин.

Фашистская армада была рассеяна на подходе к аэродрому. Ошеломлённые дерзкой атакой советских лётчиков, противник побросал бомбы куда попало и еле-еле унёс ноги. По поводу этого боя командующий фронтом Р. Я. Малиновский издал специальный приказ, начинавшийся такими словами:

«В последние дни вражеская авиация пыталась несколько раз нанести удары по коммуникациям и аэродромам фронта. Все попытки нападения дорого обходятся фашистским стервятникам. Наши лётчики-истребители зорко несут воздушную вахту, смело атакуют и уничтожают воздушных бандитов, вгоняя их в землю».

В этом приказе всем участвовавшим в бою лётчикам объявлялась благодарность, а Попков и Семёнов, кроме того, были награждены именными часами.

В конце августа 1943 года боевой счёт 5-го Гвардейского полка подходил к 500. Среди лётчиков началось своеобразное соревнование: кто собьёт 500-й фашистский самолёт? 28 августа Виталий Попков сбивает 499.

— Чей следующий? — спрашивает Гвардии подполковник Зайцев на партийном собрании.

Кто-то с задней скамейки предлагает:

— И 500-й поручим Попкову!

— Нет, — возражает другой. — У каждого из нас на счету по 10 и более вражеских машин. Хорошо бы получить «юбилейный» самолёт от нашей молодёжи, от комсомольцев.

Каждый, безусловно, понимал, что невозможно планировать сбитые самолёты, но все были приятно обрадованы, когда 500-ю победу принёс комсомолец Николай Мирисанов. Уничтоженный Ju-88 был уже 6-м самолётом на его личном боевом счету.

— В своего учителя пошёл, в Попкова, — говорили в полку.

В судьбе Попкова немало событий, где его поступки вырастают до масштаба ратного подвига. Здесь и поединок 23 июля 1943 года, когда терпеливо, по крупицам набирая преимущество, он провёл бой и сбил подряд 2 истребителя новой модификации — Ме-109G-2; и схватка подо Львовом, где, успешно атаковав вражеские бомбардировщики, уничтожив 3 из них, Попков вместе со своим ведомым А. Пчёлкиным (387 боевых вылетов, 61 воздушный бой, 14 личных и 2 групповые победы), уже не имея ни единого патрона, сумел вырваться из клещей восьмёрки немецких истребителей; и перехват над Глогау 16 февраля 1945 года, где он сбил 2 Ju-87 и FW-190…

В боях на правом берегу Днепра командир эскадрильи Виталий Попков увеличил личный боевой счёт до 30 сбитых вражеских самолётов.

6 марта 1944 года состоялась торжественная передача лётчикам 5-го Гвардейского истребительного авиаполка эскадрильи самолётов, построенных на средства комсомольцев Дальстроя. В полк прибыли представители Днепропетровского и Харьковского областных комитетов комсомола. И вот на аэродроме у развернутого боевого Знамени выстроились лётчики, техники, весь личный состав 5-го и 106-го Гвардейских авиационных полков.

Митинг открыл командир 1-го Гвардейского смешанного авиационного корпуса генерал-лейтенант авиации В. И. Аладинский. В своём выступлении он отметил высокие патриотические чувства тружеников тыла, которые, экономя во всём, отдают свои сбереженные трудовые копейки на постройку самолётов, танков, орудий и другой техники. От имени лётчиков, техников, механиков, всего личного состава Генерал поблагодарил комсомольцев Дальстроя за замечательный подарок и дал слово, что Гвардейцы будут ещё крепче громить врага.

Выступивший на митинге секретарь Днепропетровского обкома ЛКСМ Украины Остапчук передал воинам горячий привет от комсомольцев области, рассказал о подвигах трудящихся при восстановлении разрушенных врагом фабрик, заводов, жилищ, призвал авиаторов усилить удары по ненавистному врагу, быстрее изгнать его с советской земли.

Сразу же после митинга взвились в небо ракеты. Истребители с надписью на борту «Комсомолец Дальстроя» отправились в полёт. Их повёл в бой Герой Советского Союза В. И. Попков.

5-й Гвардейский авиационный истребительный полк прекрасно показал себя и в последующих операциях 1-го Украинского фронта — при прорыве обороны противника на Сандомирском плацдарме и в дальнейших наступательных действиях за Одером.

В Висло-Одерской операции войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов получили мощную авиационную поддержку. В ходе наступления самые разнообразные задачи возлагались на лётчиков — истребителей: они прикрывали наземные войска от ударов фашистской авиации, сопровождали штурмовиков и бомбардировщиков, блокировали вражеские аэродромы, прикрывали переправы через водные рубежи, перехватывали и уничтожали самолёты противника на подходе к переднему краю. То и дело завязывались воздушные бои, из которых советские лётчики неизменно выходили победителями. Лучшие лётно — тактические данные наших самолётов, господство их в воздухе, высокие морально — боевые качества и непревзойдённое боевое мастерство пилотов определяли успех.

11 февраля 1945 года Виталий Попков вёл группу из 5 Ла-5 на свободную охоту. При выходе к Шпротау заметил немецкие FW-190. Врагов вдвое больше — 10 самолётов. Несмотря на это, он без колебаний подал команду:

— Приготовиться к атаке!

5 советских истребителей свалились сверху на строй фашистских самолётов. Стремительная атака ошеломила противника, фашисты заметались. С первого же захода Попков поразил одного из них, и он горящим врезался в землю. Затем прикрыл атаку своего ведомого. Тот также сбил вражеский самолёт. Действия перехватчиков были настолько дерзкими и умелыми, что враги даже не пытались оказать сопротивление. Потеряв 4 самолёта, группа противника поспешно ретировалась на запад. Наши истребители без потерь вернулись на свой аэродром.

popkov_4В среде фронтовых авиаторов Попкова называли по-разному: «рыцарем воздуха», «асом высшего класса», «неуловимым»… И в каждом из этих почётных прозвищ была дань мастерству, боевому азарту и бесстрашию, которые отличали этого замечательного бойца: он всегда был на острие атаки.

На боевом счету Попкова числилось наибольшее в полку количество сбитых вражеских самолётов. Он ни разу не возвратился из полёта «с пустыми руками». Если не случалось встреч в воздухе, снаряды посылались в наземного противника. Когда в штабе подсчитали, сколько фашистов уничтожил Попков на земле, получилась внушительная цифра.

К февралю 1945 года командир эскадрильи 5-го Гвардейского истребительного авиационного полка (11-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-й Гвардейский штурмовой авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) Гвардии капитан В. И. Попков совершил 325 боевых вылетов, провёл 83 воздушных боя, лично сбил 36 самолётов противника.

За то время, когда он командовал эскадрильей, его лётчики совершили 562 боевых вылета, сбили 27 вражеских самолётов. В эскадрилье выросло 10 Героев Советского Союза.

К концу войны, по официальным данным, он совершил 475 боевых вылетов, 38 раз ходил на штурмовку вражеских аэродромов, переправ, живой силы и техники противника. 117 воздушных боёв провёл отважный лётчик, сбил лично 41 самолёт противника, последний 1 мая 1945 года — в небе Берлина. Сражаясь в небе Калинина, Калача, Харькова, Одессы, над берегами Днепра, Вислы и Одера отважный советский ас уничтожил почти полтора вражеских авиаполка. На его счету один воздушный таран. Вспоминает Виталий Иванович:

«Весной 1945 года я, из-за озорства, завалил таранным ударом «Юнкерс». Горяч был, вот и сбил его просто на спор…

К таранам в нашем полку относились как к последнему оружию лётчика. Мы считали, что у противника нужно выигрывать чисто. Раз тебе вручили самолёт, так надо его использовать умело — уничтожить на нём несколько машин врага. Был у нас один лётчик, имевший на своём счету сразу два тарана. Я с ним поспорил: чуть искуснее действуй и таран не нужен. Потом взорвался и говорю: «В первом же бою докажу, что для аса таран — дело нехитрое !». А слово я привык держать. На следующий день у всех на глазах я рубанул по хвосту Ju-88. Тот сразу вошёл в штопор и упал. А я еле живой, весь в крови, сумел всё-таки сесть на своём аэродроме.

Докладываю командиру полка, что, мол, сбил немецкий самолёт тараном. Интересные слова я услышал от дважды Героя Советского Союза полковника Василия Александровича Зайцева…

Тот самолёт мне в воспитательных целях не засчитали. Так что мой официальный счёт воздушных побед ниже фактического. Но к кому тут предъявишь претензии? Теперь-то я понимаю, что с моей стороны было проявлено настоящее воздушное хулиганство. Последний свой самолёт противника я сбил над Берлином, разменяв уже пятый десяток личных побед…»

На счёт «пятого десятка личных побед» — вопрос конечно интересный. Скорее всего, имеется в виду общий счёт воздушных побед. Кроме того, не всё ясно и с групповыми победами — в различных источниках их число варьируется от 1 до 17. Так что точных данных, к сожалению, пока так и нет. Однако, весной 2005 года, в ознаменование 60-летия Победы в Великой Отечественной войне, телеканал «Культура» опубликовал цикл передач — интервью с некоторыми Героями Советского Союза, ещё живыми участниками той далёкой войны. В одной из передач выступил и В. И. Попков. По его собственным словам, за годы войны он сбил 42 самолёта лично (видимо, с учётом официально незаписанного на его счёт протараненного «Юнкерса») и ещё 13 самолётов «срубил в групповых боях». На этих цифрах мы и остановимся…

popkov_5Когда закончилась война, Виталию Попкову было всего 23 года. Но, несмотря на молодость, он был одним из прославленных асов, которых газеты военных лет называли воздушными снайперами. Лёгкий в общении и выдержанный, покладистый и самоотверженный, требовательный к самому себе, Попков был образцовым боевым товарищем и другом. Он был желанным ведомым у сложившихся мастеров воздушного боя — В. Ефремова и И. Лавейкина, за ним, уже ставшим комэском, смело шли младшие лётчики. Заметим, младшие по должности, по воинской субординации, ибо до конца войны Попков оставался не только в полку, а во всей плеяде советских асов одним из самых молодых по возрасту.

За мужество и героизм, проявленные в боях с немецкими захватчиками, 27 июня 1945 года Виталий Иванович Попков был награждён второй медалью «Золотая Звезда». Он был участником Парада Победы 24 июня 1945 года в Москве.

После войны Виталий Иванович продолжил службу в ВВС. Служил командиром эскадрильи, позднее — командиром авиаполка, затем — командиром истребительной авиадивизии ВМФ, помощником командующего ВВС Балтийского флота. В 1951 году окончил Военно-Воздушную академию, в 1964 году — Военную академию Генерального штаба. В 1968 году ему присвоено звание генерал-лейтенант авиации. Освоил многие реактивные истребители, среди них все типы «МиГов» — от МиГ-9 до МиГ-21, Су-7, Су-9, Су-15. Свой последний вылет совершил в 1979 году.

С 1980 года преподавал в Военно-Воздушной инженерной академии. После увольнения в запас, занимается общественной деятельностью. Почётный член 3-х престижных ветеранских организаций: Российского клуба асов, американского Клуба орлов и немецкого клуба лётчиков-истребителей. Прославленный воздушный ас скончался 6 февраля 2010 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Ворожейкин Арсений Васильевич

Дважды Герой Советского Союза Ворожейкин Арсений Васильевич

Дважды Герой Советского Союза Ворожейкин Арсений Васильевич

Родился 28 октября 1912 года в деревне Прокофьево, ныне Городецкий район Нижегородской области, в семье крестьянина. С 1931 года в рядах Красной Армии. Окончил Харьковское военное лётное училище.

Боевое крещение получил летом 1939 года в небе над Халхин-Голом. Комиссар эскадрильи 22-го ИАП А. В. Ворожейкин совершил более 160 боевых вылетов, провёл 30 воздушных боёв, сбил 6 самолётов лично и 13 в группе. Награждён орденом Красного Знамени.

Участник Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов, был военкомом авиационной эскадрильи. В 1942 году окончил Военно-Воздушную академию.

С сентября 1942 года старший политрук А. В. Ворожейкин в действующей армии. По июль 1944 года служил в 728-м ИАП; по август 1944 года — в 32-м ИАП; по май 1945 года — в ГУ ФА ВВС РККА. Сражался на Калининском, Воронежском, 1-м Украинском и других фронтах.

4 февраля 1944 года командир эскадрильи 728-го истребительного авиационного полка  (256-я истребительная авиационная дивизия, 5-й истребительный авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт)  капитан А. В. Ворожейкин за 20 личных побед удостоен звания Герой Советского Союза.

19 августа 1944 года командир 32-го истребительного авиационного полка, той же 256-й истребительной авиационной дивизии, майор А. В. Ворожейкин за 45 воздушных побед награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны командовал полком, дивизией, был первым заместителем командующего ПВО Черноморского флота. В 1952 году окончил Военную академию Генерального штаба. С 1957 года генерал-майор авиации А. В. Ворожейкин — в запасе. Жил в Москве. Умер в 1997 году.

Автор книг: «Рядовой авиации», «Под нами Берлин», «Солдаты неба» и других. Его бюст установлен в городе Городец, а одна из улиц носит его имя.

Награждён орденами: Ленина  (дважды), Красного Знамени   (четырежды), Суворова 3-й степени, Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды  (дважды); медалями и американским «Крестом за боевые заслуги».

*     *     *

Один из выдающихся советских лётчиков периода Великой Отечественной войны, Арсений Ворожейкин обладал своей собственной, неповторимой манерой боя. Например, для улучшения обзора он почти до конца 1943 года летал с открытым фонарём кабины. Осторожный в безрассудстве, Ворожейкин не был сторонником лобовых атак, шаблонно приписываемых советским пилотам, и всегда старался выйти из них в последний момент. Мастер пилотажа, он не боялся резких маневров, от которых темнело в глазах, и часто использовал различные уловки для введения противника в заблуждение. Отличная стрельба с короткой дистанции дополняла его характеристику.

Его исключительные способности воздушного снайпера, посылавшего в мишень-«конус» снарядов в 10 раз больше, чем требовалось для отличной оценки, были заложены в детстве: в их основе была бедность, в какой он рос, когда простенькое ружьишко в мальчишечьих руках становилось не забавой, а кормильцем.

Родился Арсений Васильевич в 1912 году в селе Прокофьеве Нижегородской губернии. Рано оставшись без отца, погибшего на Гражданской войне, он познал сиротскую долю, голод и нужду. В 1931 году, 18-летним пареньком, он был призван в Красную Армию. Три года служил в кавалерийской части. После демобилизации из армии был послан на учёбу в комвуз, а оттуда по спецнабору — в Харьковское военное лётное училище. В те дни он и полюбил небо.

Боевое крещение Ворожейкин получил в боях с японскими захватчиками летом 1939 года в небе над Халхин-Голом. Там же пришла к нему слава лётчика-истребителя, с первой очереди без промаха сбивающего воздушного противника. В одном из боёв он был тяжело ранен, но, досрочно выбравшись из госпиталя и «потеряв» справку о списании с лётной работы, браво рапортовал о возвращении в часть. Комиссар 5-й эскадрильи 22-го ИАП Арсений Ворожейкин совершил более 160 боевых вылетов, провёл 30 воздушных боёв, сбил 6 самолётов лично и 13 в группе. За эту компанию награждён орденом Красного Знамени.

…Остался в прошлом вагон спецпоезда, станция в Забайкалье, где собирали из прибывших в ящиках узлов самолёты, промежуточный аэродром, на котором облётывали новенькие истребители И-16.

vorojeikin_av2Лётчики, истосковавшиеся за время пути по полётам, с нескрываемой радостью садились в пахнувшие ещё заводской краской истребители, обживали кабину, изучали новый самолёт. Всем нравилось вооружение — 2 пулемёта ШКАС и 2 пушки ШВАК, стоявшие на И-16, — сила, которой они ещё не видали. Эскадрилья, в которой Ворожейкин был комиссаром, перелетела в Монголию из Забайкалья, когда японцы уже вели военные действия в районе реки Халхин-Гол. Выполняя условия договора о взаимопомощи, заключённого ещё в 1936 году, наше командование перебросило сюда некоторые воинские части. Враг наращивал силы, и с нашей стороны были приняты ответные меры. В частности, эскадрилья, о которой идёт речь, приземлилась в Монголии, влившись в состав 22-го истребительного авиаполка.

Монголия… Полуденное до рези в глазах яркое солнце слепит, на горизонте колеблется золотистое марево, вокруг ни домика, ни дерева, всё голо, пустынно. Лётчиков разместили в юртах. Комиссар эскадрильи в первый же день на боевом аэродроме организовал открытое партийное собрание. На повестке один вопрос: «Задачи личного состава эскадрильи в боевой обстановке». Потом состоялись встречи с опытными боевыми лётчиками, воевавшими с японцами в небе Китая, Героем Советского Союза Григорием Кравченко и Александром Николаевым, а также героями боёв в Испании Иваном Лакеевым, Сергеем Грицевцом.

Арсений Ворожейкин с жадностью ловил каждое слово боевых лётчиков, каждый их жест, имитирующий тот или иной маневр истребителей, старался понять его, осмыслить. Особенно запомнились слова, которые любил повторять майор С. Грицевец:

— Кто не умеет видеть в воздухе, тот не истребитель, а летающая мишень. Увидел врага первым — опередил. А опередил — победил. Прозевал — обречён на поражение. Никогда не смотри в одну точку, постоянно крути головой на все 360…

Первый воздушный бой, крещение огнём. Для комиссара эскадрильи Арсения Ворожейкина это событие произошло 22 июня 1939 года. По сигналу эскадрилья в плотном строю устремилась к Халхин-Голу. Вскоре впереди вырисовывалась большая группа японских самолётов. Ворожейкин определил: больше 50. Летели они уверенно, стройно, как хозяева монгольского неба.

Сердце учащённо забилось. Эскадрилья шла в лобовую атаку на врага. Но что это? На вражескую группу откуда-то сверху обрушилась лавина краснозвёздных истребителей, их удар оказался эффективным. Десятки машин перед глазами Арсения завертелись в бешеной карусели. Групповой организованный бой распался на множество одиночных схваток. Наши лётчики атаковали на виражах, увертывались от врага, вновь пытались зайти в хвост противнику. Арсений стрелял по врагу из пулемётов и пушек, сам получал порции металла. Он отличал вражеские самолёты И-97 от своих по их белизне, неубирающимся шасси и каким-то особенным плавным движениям. В воздухе то и дело вспыхивали самолёты и, дымя, падали вниз, на барханы.

К врагу подоспело подкрепление, ещё несколько десятков истребителей, и бой ужесточился. Тупоносые И-16 крутились, словно волчки, а И-15бис, несколько уступавшие по скорости японским лёгким истребителям, предпочитали драться на крутых виражах. Арсений врезался в самую гущу боя, бросался врагу вдогонку, прицеливался, стрелял, уклонялся от вражеских атак. Вскоре стало ясно, что противник не выдерживает яростного боя, начинает уходить. Это поняли даже новички. Ворожейкин, заметив уходящий японский самолёт, зашёл ему в хвост, догнал, изготовился к стрельбе, но пушки и пулемёты молчали: кончились боеприпасы.

Приземлившись на аэродроме, Арсений долго не мог понять свершившееся, не вылезал из кабины, находясь всем своим существом ещё там, в раскалённом небе, среди рёва моторов, грохота боя.

— С боевым крещением, товарищ комиссар, — сказал Ворожейкину его боевой друг техник Васильев. И добавил, разглядывая плоскости машины: — Да, порядочно всадили.

— Пробоины? — тревожно, словно просыпаясь, спросил Ворожейкин.

— Они самые, — ответил техник, — Дюжина, товарищ комиссар. Говорят, эта цифра счастливая. Долго воевать будете. А эти пробоины я быстро залатаю, скоро можно в бой, ведь машина цела.

Вспоминая о своём боевом крещении, впоследствии Арсений Ворожейкин скажет: «Человек, впервые бухнувшийся в бассейн и ушедший под воду, закрывает глаза. Он ничего не видит, только ощущает. Так и лётчик в первом воздушном бою. Он чувствует и схватывает лишь то, с чем непосредственно соприкасается, не проникая вглубь, не охватывая общей картины. А вообще-то говоря, восстановить динамику воздушного сражения, в котором участвовало с обеих сторон более 200 истребителей, было бы трудно даже очень опытному боевому командиру».

И всё же многое запомнилось Ворожейкину. И как нелепо был сражён один из наших самолётов, лётчик которого, видимо, зазевался, и как другой лётчик на И-16 расчётливым маневром зашёл в хвост японцу и короткой очередью свалил его на землю. Словом, понюхал пороха, глянул смерти в глаза и сделал вывод: думай, учись, Ворожейкин.

Поздно вечером лётчики узнали итог того сражения: враг потерял около 15 самолётов, наши потери — 10. Завершая разбор, Григорий Кравченко сказал:

— Победа наша, но какой ценой! Дорогой, очень дорогой. Учиться будем каждый час, каждую минуту передышки. И в бою — тоже. Наш класс — земля и небо.

Воздушная битва в монгольском небе разгоралась день ото дня. Японцы, имея численное превосходство в истребителях, поднимали в воздух большие группы. Наши лётчики с зари до зари не покидали своих кабин, вели бои, обретая опыт. Многому научился в воздушных схватках комиссар эскадрильи Арсений Ворожейкин. Его энергии хватало на всё: и на боевые вылеты, и на работу с людьми, и на обобщение опыта лучших воздушных бойцов, среди которых он занял ведущее место.

Летали много, этого требовала обстановка. Битва за господство в воздухе шла ожесточённая. Ворожейкин поднимался в бой по 3, 4, а то и 5 раз за длинный летний день. Много атак провёл, немало пуль и пушечных снарядов влепил в японские самолёты. Но в одном из боёв и самому пришлось получить порцию горячего металла и раненым на дымящем истребителе скапотировать в монгольской степи. Сказалась усталость: в тот день он полетел уже на 4-ю схватку, силы лётчика ослабли, его движения были не точны, рефлексы запаздывали. Физическое перенапряжение, а не ошибка или беспечность, оказалось роковой причиной поражения.

Окровавленного, беспамятного, с еле прослушиваемым пульсом Ворожейкина подобрали в степи монгольские пограничники. Самолётом переправили тяжелораненого в Читу, в госпиталь. Врачи поставили диагноз: ранение левой руки, повреждение позвоночника, в трёх местах пробит череп, в затылке сидит металлический осколок. При таких повреждениях, после выздоровления ставится категорическое заключение: к полётам не годен. Арсений, узнав о грозящем ему приговоре, решил во что бы то ни стало вернуться в строй. Переносил адские боли, но тренировал тело нещадно и добился своего: в конце Июля вернулся в родной полк на новом истребителе.

Вновь стал летать на воздушные бои, разведку, штурмовку вражеских бомбардировщиков, оказывая помощь наземным войскам.

Особенно запомнился Ворожейкину один из разведывательных полётов. Было это в то время, когда наши войска замкнули кольцо окружения вражеской группировки. Поднявшись в воздух, Арсений обнаружил на правом фланге фронта скопление вражеских танков, автомашин и артиллерии. Эти сведения немедленно передали в штаб армейской группы. Последовал приказ: перепроверить. Снова — в небо. Картина была прежней, только свежих окопов стало больше. Ворожейкина вызвали на командный пункт для личного доклада.

На горе Хамар-Даба располагался командный пункт армейской группировки. Здесь лётчика встретил заместитель начальника ВВС комкор Я. В. Смушкевич.

— Пойдёмте со мной к командующему, — не теряя времени сказал Смушкевич.

Ворожейкин был представлен командующему Дальневосточным фронтом Г. М. Штерну и командующему армейской группой Г. К. Жукову. Лётчик доложил о том, что обнаружил на правом фланге во время разведывательных полётов.

— Вы уверены, что это японцы? — переспросил Г. М. Штерн.

— Это японцы, — ответил Ворожейкин. — У наших грузовиков кабины узкие, а у тех, которые я обнаружил, кабины во весь кузов.

С затаённым дыханием слушал Арсений размышления высоких общевойсковых начальников о действиях противника и запомнил вывод, сделанный Жуковым.

— Я полагаю, что на правом фланге появились последние резервы японцев, которыми они сейчас располагают для помощи окружённым войскам. Раньше утра начать наступление противник не сможет… — Обращаясь к лётчику, командующий сказал: — Спасибо вам за очень ценную информацию. Но сегодня после захода солнца и завтра на рассвете ещё раз слетайте и внимательно просмотрите. Ну, пока.

Сведения, добытые Ворожейкиным, оказались верными. По вражеской группировке ещё до её наступления рано утром наши бомбардировщики нанесли мощный удар, а наземные войска успешно отразили все атаки японцев, пытавшихся пробиться к окружённой группировке. Через несколько дней эта группировка была уничтожена. А в середине сентября блестящей победой советских войск завершились бои на Халхин-Голе.

vorojeikin_av3После боевой страды выдалось время, чтобы осмыслить множество вопросов: как воевали, что было хорошо, что плохо и почему. Склонный к аналитике по своему характеру, Арсений Ворожейкин на лётно-тактических конференциях высказал немало из того, что наболело на душе, с чем нельзя было мириться. Ну, например, почему в штабах имеются специалисты различных профилей, но нет главнейшего — специалиста по изучению, обобщению, внедрению передового опыта в тактике воздушного боя? Почему нет радио на самолёте? Без него управлять групповым боем невозможно? Почему в звеньях не утверждается новый боевой порядок — пара? И многое другое.

— На учёбу надо тебе, Арсений, в академию, — сказал ему при расставании ставший одним из первых дважды Героем Советского Союза майор С. И. Грицевец. — А предложения твои дельные. Доложим по команде.

Быстро промчались осенние месяцы, а лютой зимой Арсений Ворожейкин вновь взлетал с полевых аэродромов на воздушные схватки, на сопровождение бомбардировщиков в операциях против белофиннов. Будучи военкомом авиационной эскадрильи, он вновь продемонстрировал высокое лётное мастерство и отвагу. Правда, участвовать в воздушных боях пилотам его эскадрильи практически не пришлось — занимались штурмовкой вражеских войск, ведением разведки, сопровождением бомбардировщиков. Об одном из эпизодов той войны вспоминает сам Арсений Васильевич:

«Получил я как-то задание: вылететь на бомбардировку небольшого железнодорожного узла Лахти. Лечу, смотрю — финская деревушка под крылом, вся в снегу, дымки к небу тянутся. Какой, думаю, тут узел?.. Упадут бомбы на крыши — сколько беды у людей будет! Словом, взял да чуть в сторонке и сбросил бомбы, в лесок какой-то. И вот тут как рванёт что-то, мой самолёт, словно щепку, швырнуло высоко вверх — едва удержал его. Как потом оказалось, угодил я в склад боеприпасов. За такую работу впору к ордену представить, а признаться нельзя. Так и решили, что чьи-то бомбы случайно в сторону отнесло…»

И только после окончания боевых действий на Карельском перешейке его направили на учёбу в Военно-Воздушную академию, которую успешно закончил летом 1942 года.

Начало Великой Отечественной войны Ворожейкин встретил на посту командира эскадрильи истребительного авиаполка, размещённого под Ереваном. Однако в этой должности он продержался недолго.

В конце июня 1941 года истребители И-153 эскадрильи Ворожейкина, поднятые по тревоге, перехватили девятку наших бомбардировщиков ДБ-3. Тёмный камуфляж двухмоторных самолётов запутал всё дело, а груз бомб не позволил тяжёлым машинам произвести посадку по требованию Ворожейкина. Предупредительные очереди, выпущенные ведущим «Чайки», один из лётчиков истребителей принял за атаку и изрешетил замыкающий ДБ-3, убив хвостового стрелка. Эпизод, в конце концов, был замят командованием, но командиров бомбардировочной и истребительной эскадрилий, участвовавших в конфликте, отправили, на всякий случай, на учёбу в академию…

В итоге, в действующую армию Ворожейкин попал только в сентябре 1942 года, назначенный с понижением, якобы из-за отсутствия фронтового опыта, старшим политруком 728-го истребительного авиаполка. К тому времени он был уже «стреляным воробьём», по его собственным словам «…лишь боевого налёта имел около 200 часов, из них четверть — фронтовых».

До конца войны Ворожейкин сражался на Калининском, Воронежском, 1-м Украинском и других фронтах. Его путь в небо — это путь отважного и мужественного человека. Его не волновали ни должности, ни звания. Главная цель, к которой он всеми силами стремился, — это овладение наивысшим мастерством пилотажа и воздушного боя.

До марта 1943 года 728-й ИАП летал на И-16. В первом же вылете на сопровождение штурмовиков на «ишачке» Ворожейкина не убралось шасси. Несмотря на это, пилот продолжил полёт, а когда разгорелся воздушный бой, сумел в одиночку продержаться в поединке с 6 Ме-109, пока не подоспела помощь.

Прекрасный воздушный боец, Ворожейкин в полной мере проявил свои боевые качества в сражениях над Курской дугой, куда был переброшен 728-й ИАП, получивший новые истребители Як-7Б. С первых дней боев он стал практически основным ведущим сводных групп вскоре поредевшего истребительного полка.

На земле и в воздухе шли ожесточённые бои. Лётчикам-истребителям приходилось взлетать по 4-5 раз в день, сражаясь с врагом от ранней утренней зари до поздних вечерних сумерек. Эскадрильи истребителей прикрывали действия бомбардировщиков, штурмовиков, очищали от вражеских самолётов фронтовое небо.

Возглавив эскадрилью, майор А. Ворожейкин зарекомендовал себя не только искусным пилотажником, но и снайпером. Авторитет его утвердился сразу же после первых боевых вылетов.

Утром 12 июля Ворожейкин во главе 6 Як-7Б вылетел в район Богородицкого. Погода не баловала лётчиков. Облачность была почти сплошной, с редкими разрывами. Ведущий вывел шестёрку за верхний ярус облаков почти над линией фронта и сразу увидел группу вражеских самолётов. Зоркий глаз бывалого воздушного бойца сразу определил: идут «Юнкерсы», их более 30. А где их прикрытие? Ещё несколько взглядов в небесную высь, и «Мессеры» обнаружены. Их около десятка.

— Бьём «Юнкерсы», — скомандовал Ворожейкин и с высоты начал пикировать на ведущего.

Вот он, вражеский бомбардировщик, в перекрестье прицела. Но нажимать на гашетку рано, надо подойти ближе. И, когда до врага осталось всего 25-30 метров, грянул залп. Короткий, экономный, разящий намертво. Есть один! Арсений вывел машину из атаки, набрал высоту, по радио приказал одной паре связать боем «Мессеров», а сам повёл четвёрку в новую атаку на вражеские бомбардировщики. Он знал, что они шли бомбить наши наземные войска, значит, главная его задача — сорвать их планы. И это ему удалось.

Потеряв ведущего, девятки «Юнкерсов» сломали боевой порядок, а вторая атака разметала их в стороны. Ещё 2 бомбардировщика загорелись и дымящими факелами устремились к земле. Остальные стали беспорядочно сбрасывать бомбовый груз и уходить назад. Главная задача шестёрки «Яков» выполнена, и Ворожейкин повел свою четвёрку на помощь паре, отчаянно дравшейся с «Мессерами». И в схватке с вражескими истребителями он добился победы, поджёг один из них, ударив по мотору с короткой дистанции пушечным залпом. «Мессеры» вынуждены были покинуть район боя.

Эскадрилья Ворожейкина вернулась на свой аэродром без потерь. Пока техники заправляли машины, заделывали пробоины, комэск произвёл короткий разбор. Он поблагодарил лётчиков эскадрильи, дал несколько рекомендаций по выполнению атак, осмотрительности.

— Лейтенант Выборнов сбил один «Юнкерс». Молодец, действовал хорошо, но можно лучше, — спокойно сказал комэск. — Я спросил техников самолётов, с каким боезапасом мы вернулись из боя. У некоторых кое — что осталось, а у Выборнова ни единого снаряда, ни единого патрона. А если бы возле аэродрома на нас налетела плюгавенькая пара «Мессеров», чем бы нам отбиваться?

Лётчики понимающе переглянулись, каждый вспомнил, сколько раз и почему он открывал огонь. Для острастки? Видимо, да. Они знали от техников, что сам комэск Ворожейкин, свалив 2 самолёта врага, израсходовал лишь треть боекомплекта. Вот что значит разящий удар с близкой дистанции по наиболее уязвимому месту машины.

vorojey5Может быть, успех в том бою у комэска случаен? Но вот буквально через день эскадрилья вновь встретилась в воздухе с вражескими самолётами. Общее число: 18 против 6 в пользу немцев. И опять Ворожейкин сумел первым увидеть врага, занял своей шестёркой «Яков» более выгодное положение и обрушился на противника. Вначале удар он нанёс по «Юнкерсам», сбил один, потом второй, расстроил их боевой порядок и обратил в бегство. После этого вступил в схватку с «Мессерами», уничтожил 1 из них сам, ещё 2 сбили лётчики его шестёрки. И вновь техники на аэродроме обнаружили, что комэск израсходовал лишь половину боекомплекта.

Доставалось и ему. 14 июля, во второй половине дня, он был подбит — всего 2 пули немецкого стрелка вывели из строя мотор «Яка» и заклинили сдвижную часть фонаря кабины. Чтобы избавиться от горячего пара, проникшего к лётчику, пришлось разбить остекление фонаря выстрелами из пистолета.

Счёт его побед рос довольно быстро и вскоре ему было разрешено самому формировать группы для выполнения боевых заданий. Уже тогда Ворожейкин пользовался в полку исключительным авторитетом. При формировании групп и организации ведения боя он далеко не всегда считался с мнением даже командира полка В. С. Василяки.

С августа 1943 года полк принял участие в контрнаступлении советских войск на Белгородско-Харьковском направлении. 4 августа, прикрывая с воздуха танковые колонны, Ворожейкин сбил в одном бою 3 пикировщика Ju-87 и тут же выдержал поединок с разукрашенным черноносым «Мессером». Намеренно «клюнув» на приманку в виде одиночного Ме-109, Ворожейкин позволил немецкому асу зайти в хвост своему самолёту и придал «Яку» скольжение на крыло, чтобы помешать противнику целиться. А когда вражеский лётчик отвернул для повторного захода, выполнил крутой разворот и сразу открыл огонь. Попавший в прицел «Мессершмитт» взорвался…

Через несколько дней, напав сверху четвёркой на большую группу двухмоторных бомбардировщиков Не-111, советские истребители потеряли один самолёт. В отчаянии Ворожейкин принял решение атаковать в лоб немецкие бомбардировщики. Тройка оставшихся «Яков» в сомкнутом строю легла на боевой курс. Далее лётчик вспоминал:

«Бомбардировщики ложатся в прицел большим прямоугольником… Держу небольшую скорость, а сближение всё равно идет быстро. Ведущий «Хейнкель» у меня на перекрестии прицела. Целюсь в верхний обрез кабины.

«Огонь!» — подаю команду с очень большой дистанции. Пучок сплошных красных, оранжевых и зелёных нитей потянулся ниже ведущего бомбардировщика, впиваясь в задние и пропадая в них. По мере приближения струи огня поднимаются всё выше и выше. Вот трассы на какое-то мгновение упираются в головной самолёт. «Хейнкель» как-то внезапно вырос передо мной в такого великана, что стало жутко. Я рванул ручку на себя и на миг закрыл глаза…»

После первого захода из немецкой формации выпали два самолёта. Но лишь вторая самоубийственная атака, в ходе которой Ворожейкин почти решился на таран, позволила разметать по небу ведущую девятку «Хейнкелей», беспорядочно сбросивших бомбы в поле…

В ходе Курской наступательной операции Арсений Ворожейкин по несколько раз ежедневно водил свою эскадрилью на прикрытие советских войск, штурмовку наземных объектов противника, сопровождение наших штурмовиков и бомбардировщиков.

За 2 месяца воздушных боёв на Курской Дуге, с 20 июля по 20 сентября 1943 года, лётчики его 3-й эскадрильи совершили 254 боевых вылета, делая в среднем по 4 вылета в день. Проведя более 100 воздушных боёв, сбили около 70 вражеских самолётов. Напряжение огромное, но оно было по силам воздушным бойцам, а пример в этом лётчикам показывал бывший комиссар, ставший командиром, майор А. Ворожейкин. За эти же 2 месяца он совершил 78 боевых вылетов, провёл 32 воздушных боя и лично уничтожил 19 самолётов противника.

Пример комэска взяли на вооружение лётчики не только его эскадрильи, но и всего полка. Его ведомые Емельян Чернышов, Дмитрий Аннин старались во всём подражать командиру. Любил Ворожейкин повторять в минуты затишья своё незыблемое правило из области тактики воздушного боя:

— Воюй по закону лётчика — истребителя: всегда атакуй первым. Замечай врага первым, высоту набери первым, атакуй первым, а если ещё со стороны солнца, то совсем хорошо. Помни: эффективность первых залпов решает успех всего боя. Первый — хозяин неба.

В конце августа, постоянно меняя аэродромы, полк расположился на освобождённой территории Украины. Здесь Ворожейкин получил небольшой отпуск по ранению: во время посадки его «Як» подожгла пара немецких «охотников» FW-190. Вновь включившись в боевые действия, он в одном из поединков сбил за 1 минуту 2 Ме-109.

vorojeikin_av4Очередные баталии разгорелись в воздухе, когда войска Красной Армии начали форсирование Днепра. Бои на правобережье шли ожесточённые. Эскадрилья Ворожейкина решала многие задачи: прикрывала переправы, сопровождала штурмовики, очищала небо над Днепром от вражеских самолётов, летала на разведку. Успехи наземных войск радовали лётчиков, их наступательный порыв был высоким, а мастерство росло день ото дня.

С октября 1943 года полк действовал на Киевском направлении. При этом, Ворожейкин часто сбивал по несколько самолётов за вылет. Так, в одном из вылетов на прикрытие своих войск он сбил сразу 2 истребителя Ме-109 и 1 бомбардировщик Ju-88. В этот день Ворожейкин одержал свою 22 победу.

В ожесточённых схватках быстро возрос список побед советского аса. В октябре 1943 года, прикрывая переправы через реку, шестёрка Як-7Б под командованием Ворожейкина разогнала четыре девятки Ju-87 в сопровождении истребителей. Предприняв атаку снизу сзади, Ворожейкин обстрелял бомбардировщик первой группы — его пилот в испуге врезался в своего соседа. В следующей девятке он быстро сбил замыкающий «Юнкерс» и сразу же перенёс огонь на другие машины. Всего же в этом бою немцы потеряли 9 Ju-87. При возвращении к переправе был повреждён «Фоккерами» и самолёт Ворожейкина — лётчику пришлось сажать его на одно колесо.

3 ноября 1943 года Ворожейкин снова схватился в воздухе с немецким асом. В течение 2-3 минут боя никто не мог одержать верх, а когда советский пилот попытался нажать на гашетку оружия, враг увернулся и бросил свой FW-190 в отвесное пикирование, надеясь таким образом стряхнуть с хвоста более лёгкий «Як». На предельно допустимой скорости Ворожейкин продолжил преследование:

«Фашист, пытаясь скрыться от меня, резко, штопором, поворачивается в противоположную сторону и уменьшает угол пикирования. Чтобы не потерять «Фоккера», я повторяю за ним маневр. «Як», сжатый воздухом, поворачивается с трудом. На моём самолёте открытая кабина. Для улучшения обзора я снял среднюю часть фонаря, поэтому упругие струи воздуха, хлестнув мне в лицо, сорвали очки. Глаза застилает мутная пелена. Противника уже не вижу. Обхитрил? Вырвался? Нет!»

Немецкий истребитель всё ещё находился ниже, а высота быстро уменьшалась. Схватив ручку управления обеими руками и уперевшись ногами в педали, Ворожейкин начал выход из пикирования. Огромная перегрузка навалилась на пилота — дышать было почти невозможно. Наконец «Як» медленно поднял нос и пролетел над самыми верхушками деревьев. Взрыв позади завершил карьеру пилота Люфтваффе — FW-190, имевший большую массу, врезался в землю. Возвратившийся на аэродром Як-7Б был настолько деформирован, что пришлось отправить его на слом.

В канун годовщины Великого Октября, 6 ноября 1943 года, наши войска освободили Киев и устремились дальше, в глубь правобережья. В тот памятный день комэск Ворожейкин, получив задачу на боевой вылет, собрал накоротке летчиков, поздравил их с наступающим праздником и закончил речь уточнением предстоящего задания.

— Нам приказано прикрыть наступающие войска в районе Белгородка, Плесецкое, Васильков. Нет сомнения, что фашисты обязательно будут пытаться бомбить их. Сорвать планы врага — наш долг, наша святая обязанность. Итоги этого боевого вылета — наш подарок Родине в честь годовщины Великого Октября. Понимаете, какая ответственность легла на нас?

Взлетели семёркой. Ворожейкин повел её вверх, верный своему правилу: кто выше, тот хозяин в воздухе. Была ясная погода. Вдали, на горизонте, где виднелись контуры Киева, висели косматые облака дыма от ещё не угасших пожаров. Впереди угадывались кварталы деревянных домов Василькова.

Не прошло и минуты, как с пункта наведения ему передали приказ:

— «Тридцатый», с юго-запада идет цель. Курс… высота… Атаковать!

Мгновенный взгляд на карту, вправленную в планшет, короткий расчёт времени, курса, места встречи с ожидаемым противником, и Ворожейкин, изменив свой курс, повёл семёрку снова вверх, навстречу осеннему солнцу. Вскоре показались девятки «Юнкерсов», шедшие под прикрытием 16 истребителей. В подобной обстановке Ворожейкин, как всегда, атаковал «Юнкерсы» со стороны солнца, и с первой же атаки лётчики его эскадрильи сбили сразу 3 бомбардировщика. Враг, видимо, не ожидал удара, он не мог видеть «Яки», обрушившиеся со стороны солнца. Ошеломлённые дружной и разящей атакой истребителей с красными носами, немецкие лётчики растерялись и стали бросать бомбы на свои же войска, торопясь выйти из — под удара.

Не сразу оценили обстановку и лётчики «Мессеров», а когда поняли, в чём дело, было уже поздно. Пришлось и им покинуть район боя. Используя замешательство в рядах противника, эскадрилья Ворожейкина в этой схватке уничтожила 9 вражеских самолётов. Кроме этого, несколько машин со шлейфами дыма ушли за линию фронта, спасаясь от очередной пулемётно — пушечной очереди. Семёрка «Яков» вернулась на свой аэродром без потерь.

Следует отметить, что во время этого боя Ворожейкину удалось сбить 3 «Юнкерса», доведя число своих личных побед до 30. По примеру командира решительно действовали и другие лётчики. По некоторым источникам, в этом бою было уничтожено 11 самолётов противника. На свой аэродром Арсений Ворожейкин еле добрался — кончилось горючее. Израненную машину, умело спланировав, посадил благополучно.

Интересно отметить и тот факт, что с 6 ноября 1943 года, по предложению Героя Советского Союза Игоря Кустова, носы самолётов эскадрильи до самого крыла были выкрашены в красный цвет. Несколько удачных боёв, проведенных на них, создали лётчикам известность. Но вскоре на «красноносые» пересела молодежь, схватки обострились, и потери стали расти. Чтобы не привлекать излишнего внимания, капоты были перекрашены в стандартный цвет.

Всего же в боях за Киев, Арсений Васильевич одержал 10 воздушных побед. Ещё одну победу на его официальный боевой счёт командир полка записывать не стал. Этот самолёт, сбитый Ворожейкиным над Днепром, оказался советским бомбардировщиком Ил-4 (случайно залетевшим в район воздушной схватки). Идя в облаках, он был атакован и сбит. К счастью, экипажу удалось совершить вынужденную посадку и остаться в живых…

К концу 1943 года полк был оснащён новыми истребителями Як-9, и очередной жертвой Ворожейкина стал опять истребитель FW-190.

4 февраля 1944 года командир эскадрильи 728-го истребительного авиационного полка капитан А. В. Ворожейкин был награждён медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.

В марте 1944 года он атаковал разведывательный биплан «Хеншель» Hs-123, после чего посадил подбитый истребитель на вражеской территории. Друзья не оставили товарища в беде: присланный ими У-2 приземлился на небольшой площадке, подобрал Ворожейкина и переправил его обратно в часть.

voro_ejkin_v_jak-9d31 марта 1944 года облётывая новую машину Як-9Т с мощной мотор-пушкой НС-37, он встретил в районе Тернополя трёхмоторный транспортный самолёт Ju-52. Подлетел к нему. «Юнкерс» вёл себя мирно: турельные пулемёты были задраны вверх, курс изменён, он шёл в сторону советских войск. Ворожейкин с ведомым сблизились с транспортником, даже разглядели лётчиков, поднимающих руки, и множество лиц в иллюминаторах. Короткой очередью указав направление, Ворожейкин повёл свой истребитель рядом. Можно представить себе его удивление, когда более десятка огненных трасс протянулись к нему с борта «Юнкерса»: стрелки и пассажиры, усыпив его бдительность, открыли огонь.

Мгновенно среагировав, Ворожейкин «провалил» машину, выполнил боевой разворот и длинной очередью сзади буквально растерзал противника. Позднее, в этом же вылете, он сбил ещё 2 Ju-52 и Не-111. Если считать по количеству моторов, уничтоженных в этом бою, то это был, по-видимому, самый «урожайный» вылет в истории советских ВВС: на 4 сбитых самолётах было 11 моторов.

18 апреля 1944 года Ворожейкин сбивает 3 пикировщика Ju-87. А вскоре, 28 апреля 1944 года, одерживает свою 45-ю победу — уничтожив истребитель Ме-109.

Дорогой великого наступления вместе с другими частями продвигался и 728-й Шумско-Кременецкий Краснознамённый истребительный авиационный полк. В его составе правофланговой неизменно была эскадрилья, возглавляемая искусным тактиком, виртуозным пилотажником, снайпером огня, мудрым воспитателем подчинённых Арсением Ворожейкиным. Его боевой счёт рос от боя к бою, и друзья искренне поздравляли его.

В июле 1944 года Ворожейкину присваивают очередное воинское звание «Майор» и назначают командиром 32-го авиационного полка, в той же 256-й истребительной авиадивизии.

19 августа 1944 года А. В. Ворожейкину было присвоено звание дважды Героя Советского Союза. К этому моменту на его личном счету числилось 46 побед, а летал он уже на новом истребителе Як-9 с номером «44».

В ноябре 1944 года Арсений Ворожейкин был назначен Старшим инструктором-лётчиком управления боевой подготовки фронтовой авиации. Вылетая на фронт для инспектирования частей, он продолжал подниматься в небо и участвовать в воздушных схватках с противником.

Свой последний бой провёл на новом самолёте Як-3 за несколько дней до конца войны над Берлином, когда атаковал 4-моторный реактивный «Арадо» Ar-234. Немецкий самолёт, поражённый пушечной очередью, окутался дымом и скрылся в облаках. Его дальнейшая судьба неизвестна, поэтому эта победа не была официально записана на его личный счёт.

vorojey2Всего за период боевой деятельности Арсений Ворожейкин совершил более 300 боевых вылетов, провёл 90 воздушных боёв, сбил 51 самолёт противника лично и 14 в группе с товарищами. Но заслуги Ворожейкина не ограничиваются лишь его многочисленными личными подвигами. Они состоят и в том, что он воспитал целую плеяду отважных и метких воздушных бойцов. Своих воспитанников он учил действовать инициативно, смело, подходить к врагу вплотную и бить его наверняка…

Примечательно, что Ворожейкину довелось совершить последние вылеты в небе поверженного Берлина. А один из полётов его группы стал символически победным, вошедшим славной страницей в историю нашей авиации. Было это по — праздничному торжественно, ибо полёт состоялся 1 мая 1945 года.

В тот день лётчики 2-й Воздушной армии изготовили 2 красных полотнища с надписями: на одном — «Победа», а на другом — «Да здравствует 1 Мая!». С этими знамёнами поднялись 2 самолёта в сопровождении 16 истребителей. Над Рейхстагом знамена были сброшены с парашютами. Развеваясь в дымном Берлинском небе, они медленно опустились в расположении наших наземных войск, штурмовавших Берлин…

Отсалютовав нашим войскам, поздравив их с Первомаем, краснозвёздные самолёты ушли на свои аэродромы. Кто же пилотировал истребители? Все эти лётчики были кавалерами геройских «Золотых Звёзд»: В. Н. Буянов, И. П. Лавейкин, П. И. Песков и другие. В группе победителей летел и дважды Герой Советского Союза подполковник А. В. Ворожейкин.

Речкалов Григорий Андреевич

rechkal1Родился 9 февраля 1920 года в деревне Худяково, ныне посёлок Зайково Свердловской области, в семье крестьянина. Окончил 6 классов неполной средней школы и аэроклуб. С 1938 года в рядах Красной Армии, в 1939 году окончил Пермскую военную авиационную школу пилотов.
С июня 1941 года младший лейтенант Г. А. Речкалов в действующей армии. В составе 55-го ИАП (16-го Гвардейского ИАП) сражался на Южном, Северо-Кавказском, 1-м, 2-м и 4-м Украинских фронтах. С марта 1945 года — в Управлении 9-й Гвардейской ИАД.
К маю 1943 года командир звена 16-го Гвардейского истребительного авиационного полка (216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, Северо-Кавказский фронт) Гвардии старший лейтенант Г. А. Речкалов совершил 194 боевых вылета, в 54 воздушных боях сбил лично 12 самолётов противника и 2 — в составе группы.
24 мая 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
К июню 1944 года заместитель командира того же полка (9-я Гвардейская истребительная авиадивизия, 7-й истребительный авиакорпус, 5-я Воздушная армия, 2-й Украинский фронт) Гвардии капитан Г. А. Речкалов совершил 415 боевых вылетов, участвовал в 112 воздушных боях, сбил лично 48 самолётов противника и 6 — в группе.
1 июля 1944 года за успешно проведённые воздушные бои награждён второй медалью «Золотая Звезда».
Всего выполнил более 450 успешных боевых вылетов, в 122 воздушных боях сбил 56 самолётов лично и 6 — в составе группы.
После войны продолжал служить в ВВС. В 1951 году окончил Военно-Воздушную академию. С 1959 года Гвардии генерал-майор авиации Г. А. Речкалов — в запасе. Жил в Москве. Написал книги о военных буднях — «В гостях у молодости», «Дымное небо войны», «В небе Молдавии». Умер 22 декабря 1990 года.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (четырежды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды); медалями. На родине дважды Героя установлен бронзовый бюст.

* * *

Этот блистательный воздушный боец отличался весьма противоречивым и неровным характером. Являя образец мужества, решимости и дисциплины в одном вылете, в следующем он мог отвлечься от выполнения главной задачи и столь же решительно начать преследование случайного противника. Его боевая судьба переплелась с судьбой А. И. Покрышкина; он летал с ним в группе, сменял его на должности комэска, затем на должности командира полка. Сам Александр Иванович лучшими качествами Речкалова считал прямоту и откровенность.
Григорий Речкалов родился 9 февраля 1920 года в деревне Худяково Ирбитского уезда Пермской губернии. Летать он научился в местном аэроклубе. После призыва в ряды Красной Армии, в 1938 году был принят в Пермскую военную авиационную школу. Ту самую, что за 5 лет до прихода туда Речкалова окончил его будущий командир — А. И. Покрышкин. Правда, тогда школа выпускала лишь авиационных техников. Став в 1939 году военным лётчиком, Речкалов проходил службу в частях ВВС РККА Одесского Военного округа.
Несмотря на то, что медкомиссия определила у него дальтонизм, он добился права продолжить службу и в 1941 году был направлен в 55-й истребительный авиаполк в звании сержанта. Полк находился в Moлдавии и перевооружался на новые типы истребителей в течение лета. Тем не менее, эскадрилья Речкалова ещё имела на вооружении устаревшие И-153.
Начало войны спасло Речкалова от списания с лётной работы: командир полка проигнорировал очередное, губительное для пилота, заключение врачей.
Свои первые боевые вылеты, на штурмовку войск противника, Речкалов сделал на И-153 — биплане с синим хвостовым номером «13». В течение 1-й недели войны он выполнил около 30 боевых вылетов на штурмовку и провёл 10 воздушных боёв.
На этой же машине он одержал свою первую победу — 27 июня 1941 года залпом реактивных снарядов сбив одного из атаковавших его Ме-109. Как и Покрышкин, позднее он говорил, что его 13-й номер «несчастливый для врага». На нём же он, правда, потерпел аварию из — за отказа мотора: оборвался шатун, и, скапотировав, Речкалов едва не погиб.
После аварии он стал летать уже на И-16.
rechkal16Вскоре Речкалов сбил сначала польский истребитель PZL P-24 (на них летали румынские лётчики), а затем — немецкий бомбардировщик Ju-88. 26 июля в районе Дубоссар при штурмовке вражеской колонны был ранен в голову и ногу огнём с земли, привёл машину на свой аэродром и угодил в госпиталь, перенёс там 3 операции — ранение в ногу оказалось достаточно тяжёлым.
После относительного выздоровления лётчик получил направление в запасной полк, но, узнав, что тот укомплектован только самолётами У-2, решительно повернул и уехал обратно в штаб ВВС округа. Там он добился встречи с командующим и сумел вытребовать направление на переучивание в истребительный полк. Только 30 марта 1942 года, освоив Як-1 и ещё раз побывав в госпитале — трудно выходил осколок, Речкалов всеми правдами и неправдами вернулся в свой полк — 55-й ИАП, получивший к тому времени Гвардейское наименование (16-й Гвардейский ИАП). Здесь, на Южном фронте, он делает около сотни боевых вылетов, участвуя в 20 боях доводит число своих побед до 6, сбив 4 самолёта лично и 2 — в составе группы.
В декабре 1942 года полк отозвали с фронта для перевооружения на американские истребители P-39 «Аэрокобра». К весне 1943 года, получив новые машины на Северном Кавказе, полк отправился на Кубань. В первом же вылете, Речкалов и Покрышкин сбили по одному Ме-109F в воздушном бою над станицей Крымская. 15 апреля Речкалов сбил Ju-88 в бою с большой группой бомбардировщиков. На следующий день — Ме-109 около станицы Холмская и ещё 2 Ме-109 до 21 числа.
8 дней спустя 6 «Аэрокобр» кaпитана А. Покрышкина завязали бой с группой Ju-87 сопровождаемой 4 истребителями Ме-109 над линией фронта. Покрышкин атаковал бомбардировщиков, а Речкалов занялся истребителями. В итоге оба сбили по 2 самолёта противника и сорвали их атаку.
Только за первые 2 недели сражения на Кубани заместитель командира 1-й эскадрильи 16-го ГвИАП Гвардии старший лейтенант Г. Р. Речкалов лично сбил в воздушных боях 8 самолётов противника (7 Ме-109 и 1 Ju-88) и был представлен к званию Героя Советского Союза. Вспоминая о тех днях Григорий Андреевич позднее писал:
«Не было ни одного вылета, чтобы мы не вели бой. Вначале противник действовал нахально. Выскочит группа, навалится, смотришь, то один, то другой наш самолёт, загоревшись, несётся к земле. Но мы быстро разгадали тактику немецких лётчиков и стали применять новые приемы: ходить парами, а не звеньями, лучше использовать для связи и наведения радио, эшелонировать группы самолётов так называемой «этажеркой». Именно в эти дни в нашем полку родился «соколиный удар», разработанный Александром Ивановичем Покрышкиным».
На Кубани Речкалов воевал на «Аэрокобрах» P-39D-1, P-39D-2, с бортовым номером «40», одержал 19 побед, трижды уничтожив по 2 самолёта в одном бою и один раз — 3. Обычно он летал ведущим пары в группе Покрышкина. 24 мая 1943 года стал Героем Советского Союза. Свой последний дубль Речкалов сделал уже под Яссами, сбив в короткой и решительной атаке 2 пикировщика Ju-87.
Беспредельно храбрый лично, удалой, полный презрения к врагам, Речкалов воевал на разукрашенной «Аэрокобре», помимо стандартной окраски и элементов быстрого распознавания, несшей звёзды по числу сбитых врагов и грозные буквы РГА (инициалы лётчика) на хвостовой части фюзеляжа.
Летом 1943 года во главе восьмёрки истребителей он с ходу на предельной скорости, сверху — в лоб, атаковал большую группу пикировщиков Ju-87 и лично сбил 3 из них. Его группа сбила тогда 5 «Юнкерсов» и один «Мессер».
Осенью 1943 года во время знаменитой «охоты над морем», открытой Покрышкиным, Речкалову удалось сбить 3 самолёта — 2 трёхмоторных Ju-52 — бензовоза в одном вылете и итальянскую летающую лодку «Савойя».
Он с удовольствием летал на «охоту», любил забираться на большую, около 6000 метров, высоту и, пользуясь своим исключительно острым зрением, стремительно атаковать выбранную жертву. На задания ас летал с разными лётчиками. Среди них были А. Труд, Г. Голубев, В. Жердев. Он вёл бои над Азовским морем, когда весной 1944 года полк действовал в составе 4-го Украинского фронта над Крымом, участвовал в Кишинёвской кампании, которая отправила его обратно в места, где он совершил свои первые вылеты в этой войне.
Он стал кaпитаном, заместителем командира полка с богатым боевым опытом. В июле 1944 года Борис Глинка был серьёзно ранен и Речкалов стал временно исполнять его обязанности. 1 июля 1944 года его наградили второй медалью «Золотая Звезда», за 48 личных и 6 групповых побед, одержанных им в 415 боевых вылетах и 112 воздушных боях (по данным на июнь 1944 года).
Отличительной чертой Речкалова было то, что он быстро улавливал идею каждого боя и как бы не складывалась обстановка в воздухе, почти всегда доводил до конца начатую схватку, добиваясь победы. rechkal6Его умение взаимодействовать с другими группами, позволяло уверенно вести бои с численно превосходящими силами противника.
Поистине классическим можно назвать воздушный бой, проведённый нашими асами 16 июля 1944 года. Во всём блеске проявились в нём боевые качества советских командиров и рядовых лётчиков. 12 самолётов 16-го Гвардейского полка под командованием Г. А. Речкалова в районе Сушно прикрывали от воздушных налётов наземные войска, находившиеся в исходном положении для атаки. Истребители ударной группы барражировали на высоте 2000 метров. Над ними с превышением 400 — 500 метров ходила группа прикрытия во главе с ведущим — Гвардии подполковником А. И. Покрышкиным. А самый верхний ярус занимала группа поддержки под командованием Героя Советского Союза Гвардии старшего лейтенанта А. Труда.
Вскоре было замечено, что курсом на восток движется большая группа вражеских машин. В ней насчитывалось более 30 Ju-87 и Hs-129 и 8 FW-190. Увидев наши самолёты, противник перестроился в колонну по одному, замкнув круг для обороны, и начал беспорядочно бросать бомбы.
Истребители Речкалова и Покрышкипа устремились в атаку на бомбардировщиков, а Труд связал боем истребителей. Закрутилась гигантская карусель. Своей четвёркой Покрышкин нанёс удар с внутренней стороны круга и с первой же атаки сбил Hs-129. Четвёртой атакой ему удалось поджечь Ju-87. Снизу и сзади в атаку бросился Речкалов со своими ведомыми. Он первым свалил на землю вражеского бомбардиррвщика. Такая же участь от метких очередей Вахненко, Клубова и Иванова постигла ещё 3-х «Юнкерсов». На выходе из четвёртой атаки Клубов удвоил свой счёт. Таким образом, на землю упало 9 сбитых вражеских самолётов.
Однако стремление Речкалова к увеличению личного счёта (вплоть до попыток приписать себе чужие победы), не всегда положительно сказывалось на руководстве подчинёнными. Он мог выйти из боя с истребителями, хотя лётчики его группы ещё продолжали схватку, и броситься на бомбардировщиков, а то и вовсе увести группу без разрешения вышестоящего командования. Действуя «по старинке», посылал на патрулирование мелкие группы истребителей, которым часто приходилось вести бои в меньшинстве.
Боевой счёт лётчика рос очень быстро, столь же быстро поднимался Речкалов и по командным должностям. После назначения Покрышкина заместителем командира полка, Речкалов становится командиром 1-й эскадрильи, а когда Покрышкин стал командиром дивизии, он был назначен командиром 16-го ГвИАП.
Однако должность эта была фатально невезучей. После гибели лётчика Ивана Олефиренко (из-за халатности механика), Речкалов был снят с должности комполка и туда назначен Борис Глинка. Однако через несколько дней тот был серьёзно ранен в воздушном бою и Речкалов вновь стал временно исполнять его обязанности. Но вскоре его сменил в этой должности другой советский ас — Иван Ильич Бабак…
rechkal7Вскоре полк переместился на 1-й Украинский фронт и принял участие в Львовско-Сандомирской операции. Затем действовал над Польшей, над Вислой и Одером. Последние бои Речкалов провёл над Берлином в апреле 1945 года. К концу войны он стал самым результативным лётчиком летающим на «Аэрокобре» (44 победы), большинство из которых он одержал на машинах P-39N-0 (номер 42-747) и P-39Q-15 (номер 42-547).
«Аэрокобра» Р-39Q-15, широко известна по кинохронике, как истребитель А. И. Покрышкина. Но это не так. Просто кинооператоры снимали Александра Ивановича на фоне именно этого самолёта (видимо хотели показать множество звёзд — отметок о победах). На этой машине Речкалов и закончил войну.
Звёздочки, обозначавшие воздушные победы, наносились слева на носу самолёта, причем расположены были точно так же, как и на предыдущей машине. Подкрыльевые пулемёты были сняты. Красные верхушки вертикального оперения и кок — отличительный знак 16-го Гвардейского ИАП.
Через много лет после окончания войны у Гpигоpия Речкалова как-то спpосили, что он больше всего ценил в «Аэpокобpе», на котоpой одеpжал столько побед: скоpость, мощь огневого залпа, обзоp из кабины, надёжность мотоpа? Речкалов ответил, что, конечно, все пеpечисленные достоинства машины — очень важны. Hо главное всё — таки… было pадио. Hа этой машине была отличная, pедкая по тем вpеменам pадиосвязь. Благодаpя ей пилоты в гpуппе pазговаpивали между собой, как по телефону. Кто что увидел — сpазу все знают. Поэтому никаких неожиданностей, в боевых вылетах, у них не бывало.
28 февраля 1945 года, приказом командира 9-й Гвардейской истребительной авиационной дивизии, Григорий Речкалов был отстранён от командования 16-м Гвардейским авиаполком и назначен инспектором по технике пилотирования 9-й ГвИАД, то есть на должность не связанную с руководством личным составом. Сам А. И. Покрышкин писал по этому поводу так:
«…Аэродром внезапно атаковала восьмёрка FW-190. Группа выскочила в разрыв облачности и сбросила кассетные осколочные бомбы. По радио на противника сразу же была наведена пара истребителей. Она как раз совершала тренировочный полёт. Лётчики успели догнать уходящую вражескую группу и подбили один «Фоккер».
От сброшенных бомб наши самолёты не пострадали. Но под взрывы попал командир эскадрильи Вениамин Цветков. Во время бомбёжки он бросился к своему самолёту, чтобы взлететь и отразить удар «Фоккеров». Но крупный осколок вонзился ему в спину и нанёс смертельную рану. Врачи не успели довезти его живым до лазарета…
Когда мне сообщили об этом ударе по аэродрому, первое, что я спросил: «А где были дежурные истребители?..»
rechkal14Выяснилось, что командование 16-го Гвардейского полка не выполнило установленный график дежурства над аэродромом. Считая это напрасной тратой сил, не подняло заранее, по расписанию, звено на барражирование. Это было грубое нарушение. Будь звено в воздухе, налёт удалось бы отразить ещё на подходе вражеских самолётов к аэродрому. За неисполнительность и другие нарушения командира 16-го авиаполка вскоре перевели на должность инспектора в корпус, не связанную с руководством личным составом.
Вот ведь как бывает. Приобрел лётчик боевой опыт, освоил технику, научился вести воздушный бой — дерётся уверенно, на счету не один десяток сбитых вражеских машин. Отмечен за это высокими наградами. А командирские качества невысокие, как руководитель — слаб. По видимому, чтобы выковать, воспитать в себе эти качества мало быть только храбрым и умелым воздушным бойцом. Надо развивать ответственность перед подчинёнными, строго спрашивать и быть требовательным в первую очередь к самому себе».
Несмотря на всё это, боевые вылеты Григорий Речкалов продолжал выполнять до конца войны. Он закончил её с 56 личными и 6 групповыми победами, одержанными в 450 успешных боевых вылетах и 122 воздушных боях (М. Ю. Быков в своих исследованиях указывает на 61 личную и 4 групповые победы, в том числе 3 личные победы, одержанные летом 1941 года, но не записанные на его боевой счёт).
Наверное, ни у одного другого советского аса на личном счету нет такого разнообразия типов официально сбитых самолётов врага, как у Г. А. Речкалова. Здесь и бомбардировщики Hе-111 и Ju-88, и самолёты штурмовой авиации Ju-87 и Hs-129, и разведчики Hs-126 и FW-189, и истребители Ме-110, Ме-109, FW-190, и транспортники Ju-52, и даже относительно редкие трофеи — итальянская «Савойя» и польский PZL-24.
После войны Григорий Андреевич ещё долго оставался на службе в ВВС, окончил Военно — Воздушную академию. В 1959 году 39-летний Генерал — майор авиации Г. А. Речкалов был уволен в запас. Жил и работал в Москве.

Федосеев Михаил Андреевич

fedos_m

Герой Советского Союза Федосеев Михаил Андреевич

Родился 20 сентября 1912 года в Казани, в семье рабочего. Затем жил в городе Перми. Окончил 7 классов неполной средней школы и фабрично-заводское училище. Работал слесарем. В 1933 году призван в ряды Красной Армии, в том же году окончил Оренбургскую военную авиационную школу лётчиков. В звании лейтенанта командовал звеном в 4-й истребительной авиационной эскадрильи 56-й истребительной авиационной бригады Киевского военного округа.

С 10 июня по 28 октября 1938 года участвовал в национально-революционной войне в Испании. Был командиром звена истребителей И-16. Имел псевдоним «Ресистенте». Выполнил 88 боевых вылетов с общим налётом 109 часов. Проведя 40 воздушных боёв, сбил 7 самолётов противника  (5 лично и 2 в составе группы). 22 февраля 1939 года награждён орденом Ленина.

После возвращения в Советский Союз был командиром 6-й отдельной авиаэскадрильи, заместителем командира 88-го истребительного авиационного полка.

С началом Великой Отечественной войны на фронте. Сражался на Западном, Кавказском и Крымском фронтах.

К февралю 1942 года командир 247-го истребительного авиационного полка  (72-я истребительная авиационная дивизия, 51-я Армия, Крымский фронт)  майор М. А. Федосеев совершил 169 боевых вылетов, провёл 27 воздушных боев, сбил 16 самолётов противника. Полк под его командованием уничтожил в воздушных боях 42 самолёта.

23 марта 1942 года погиб в воздушном бою. К тому времени совершил более 200 боевых вылетов. Участвуя во многих воздушных боях, лично сбил 20 вражеских самолётов.

6 июля 1942 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, посмертно удостоен звание Героя Советского Союза. Награждён орденами Ленина  (дважды), медалями. Похоронен в селе Семисотка Крымской области. В Кировском районе города Пермь в 1985 году установлен памятник.

*     *     *

С Волжских берегов вступил в жизнь Михаил Федосеев. Его родной город — Казань, родная стихия — могучая Волга, на берегах которой проходило короткое мальчишеское детство. Годы были бурными — Первая Мировая война, свержение царя в феврале 1917 года, Октябрьская революция, Гражданская война, голод. И детство у мальчишки из рабочей семьи было тревожное, полуголодное, полубезграмотное.

Когда он вырос, то из Казани перебрался в Нижний Новгород. 16-летним парнишкой поступил учеником слесаря на знаменитый завод «Красное Сормово». За 5 лет Михаил успел прожить большую трудовую жизнь. В 1931 году по путёвке комсомола поехал на Урал — там работал на лесозаготовках, сплавлял лес. Потом строил химический комбинат в Пермской области. Учился на рабфаке без отрыва от производства. В 1933 году его как передового рабочего и активиста райком комсомола направляет в Оренбургскую военную школу лётчиков. Так юноша с волжских берегов встретился с небом.

Всё удавалось Михаилу, всюду он был первым. В 1936 году, после окончания лётной школы по первому разряду, его откомандировали в Борисоглебскую школу высшего пилотажа. И здесь он в передовиках. Стены школы молодой лётчик покидает уже командиром звена. Первомай 1937 года. Воздушный парад над Красной площадью. Один из краснозвёздных истребителей, стремительно пролетающих над Москвой, вёл лётчик Киевского Особого военного округа лейтенант Михаил Федосеев.

Когда в 1936 году произошёл фашистский мятеж в Испании и развернулись схватки между плохо вооружёнными народными массами и фалангистами Генерала Франко, Федосеев подал рапорт командованию: «Прошу отправить меня добровольцем в Испанию». Его рапорт был удовлетворён…

Первый вражеский самолёт в небе Испании Михаил сбил 4 августа 1938 года. На штурм переправ и плацдармов республиканцев по реке Эбро противник бросил с воздуха 250 машин. На высоте 5000 метров Федосеев нагнал одного из «Мессеров». Как ни изворачивался тот, пытаясь уйти, наш лётчик на своём И-16 всё-таки достал его прицельной очередью. Через несколько дней он занёс на свой счёт ещё один сбитый самолёт. Неудержимым, нацеленным на врага был Михаил Андреевич в бою, и за это качество испанские товарищи прозвали его «Ресистенте» — неутомимый.

Осенью 1938 года интернациональные бригады прощались с Испанией. На счету Федосеева было около 100 боевых вылетов, 40 воздушных боёв, 7 сбитых вражеских самолётов.  (По некоторым данным имел 5 личных и 2 групповые победы.)  За мужество, проявленное в боях, его удостоили ордена Ленина.

По возвращении в Советский Союз капитан М. А. Федосеев был назначен командиром 6-й отдельной авиационной эскадрильи. В 1940 году он принял руководство вновь созданным 88-м истребительным авиаполком, позже стал заместителем командира этого полка. Интересны, убедительны и наглядны были разборы учебных воздушных боёв, проводимых Федосеевым. Нередко, прерывая рассказ, он садился в кабину самолёта, приглашая в соседний условного противника, и над аэродромом разыгрывалась настоящая «коррида».

В 88-м авиаполку Федосеев пробыл недолго, чуть более года. Перед самой войной его назначили командиром вновь сформированного 247-го ИАП. Жаль было товарищам расставаться с Михаилом Андреевичем, но они понимали, что на новом месте он нужнее.

С началом Великой Отечественной войны майор М. А. Федосеев вновь участвует в боях с вражеской авиацией. С сентября 1941 года по март 1942 года он совершил 169 боевых вылетов на И-16 и ЛаГГ-3, в 27 воздушных боях лично сбил 16 неприятельских самолётов. Лётчики полка под его командованием за то же время уничтожили 42 вражеские машины.

В газете «Красная Звезда» № 233 от 3 октября 1941 года было опубликовано такое фото с надписью: «Перед боевым вылетом лётчики одного из лучших авиасоединений, где командиром майор М. Федосеев, идут к самолётам».

…В начале ноября 1941 года немцы прорвали нашу оборону и вышли на Крымскую равнину. Начались жестокие оборонительные бои. На участке полка майора Федосеева противник бросил в бой до 100 самолётов. Федосеевцы ежедневно делали по 10 — 12 вылетов.

Однажды 8 самолётов под командованием майора Федосеева и капитана Кутихина сопровождали 6 бомбардировщиков в район Каховки. На обратном пути лётчики встретили 8 немецких самолётов. Ударная группа завязала бой и сбила 4 вражеских истребителя.

26 декабря 1941 года наши войска высадились в Феодосии и Керчи. Большую помощь десантникам оказали лётчики майора Федосеева. Преодолевая снегопад, низкую облачность, они блестяще справились со своими боевыми заданиями. Штаб ВВС Кавказского фронта представил М. А. Федосеева к присвоению звания Героя Советского Союза.

В те дни Федосееву, как командиру полка, непосредственно принимать участие в боевых операциях было запрещено. Но он каждый раз старался своим личным примером вдохновлять новичков. С начала войны прошло 9 месяцев, а на счету Федосеева уже было около 20 сбитых вражеских самолётов. Полк был одним из лучших в дивизии.

22 марта 1942 года штаб фронта приказал Федосееву срочно произвести разведку аэродрома Субаши, на котором предполагалось скопление авиации немцев. На выполнение задания полетели лейтенанты Карнач, Шевчук, Ширенко, Шмырёв. Но через несколько минут в землянку Федосеева вбежал дежурный по полку и доложил, что один самолёт не смог вылететь на задание. Федосеев сам сел в самолёт и полетел догонять улетевшую группу.

Карнач, Ширенко, Шевчук в нескольких километрах от аэродрома вели бой: трое против семерых. Федосеев с ходу вступил в схватку. Вот уже сбит один вражеский самолёт. Через несколько минут чёрный шлейф дыма потянулся и за вторым «Мессером». Но и его истребитель был повреждён, сам он ранен. Федосеев ещё пытался продолжить бой, но неуправляемая машина упала на территорию занятую врагом…

Следует отметить, что Н. Г. Бодрихин в своей известной книге «Советские асы» приводит несколько иные обстоятельства гибели Михаила Федосеева:

«Он неоднократно устраивал дуэли с нёмецкими лётчиками в одиночку, появляясь над аэродромом противника, и вызывал его на бой. В одном из таких боёв «рыцари неба» подстерегли его над аэродромом Грамматиково, где неожиданно атаковали и сбили. Он погиб 23 марта 1942 года, одержав свою последнюю, 22-ю, победу».

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1942 года командир 247-го истребительного авиационного полка майор Федосеев Михаил Андреевич посмертно удостоен звания Героя Советского Союза с награждением орденом Ленина и медали «Золотая Звезда».

Захаров Георгий Нефёдович

ZaharovGeorgNefed

Герой Советского Союза Захаров Георгий Нефёдович

Георгий Захаров родился 24 апреля 1908 года в селе Старое Семёнкино, ныне Клявлинского района Самарской области, в семье крестьянина. В годы Гражданской войны беспризорничал. Окончив сельскохозяйственный техникум, работал в совхозе. С 1930 года в рядах Красной Армии. Окончил 7-ю Сталинградскую школу пилотов в 1933 году и курсы при Военной академии Генерального штаба.

В звании лейтенанта служил сначала в Северо-Кавказском военном округе. Затем был старшим лётчиком и командиром звена 109-й истребительной авиационной эскадрильи 36-й истребительной авиационной бригады Киевского военного округа. Был близким другом прославленного советского лётчика-аса Павла Васильевича Рычагова, трагически погибшего 28 октября 1941 года.

Уже старшим лейтенантом отбыл для оказания помощи Республиканской Испании. С 20 октября 1936 года по 7 апреля 1937 года был пилотом и командиром звена истребителей И-15. Летал также на трофейном итальянском истребителе «Фиат-32». Имел псевдонимы «Энрике Лопес» и «Родригес Кромберг».

Первый вылет совершил 4 ноября 1936 года над Maдридом. Согласно некоторым источникам советских времён, в одном из боёв сражался в одиночку против 12 истребителей Не-51 и сбил 1  (по другим данным 2 или даже 3)  из них, а ещё 1 вражеский самолёт врезался в землю во время боя. Захаров благополучно вернулся на свой аэродром. Сам он вспоминал о том поединке так:

«Наконец всё готово. Устремляюсь вдогонку за своими. Мне надо занять место в строю раньше, чем начнётся бой. Насчёт задания у меня особых сомнений нет: беспрерывные бои над Мадридом приучили нас к тому, что главная наша задача — отражать налёты на столицу республики. Откуда чаще всего приходят фашисты — я тоже знаю достаточно хорошо. Так что главное — успеть пристроиться к группе. Я над Мадридом. Осматриваюсь — нет никого!   Ни своих, ни противника…

На всякий случай продолжаю набирать высоту и иду дальше — к позициям противника. Может быть, Рычагов решил упредить фашистов и встретить их на подходе к Мадриду? Обзор у меня прекрасный, видимость — идеальная. Нет никого. Я один во всем мадридском небе…

Это уже странно. Обычно обнаружить группу, а тем более 2-3, большого труда не представляет. Особенно когда знаешь, что вот-вот должен начаться бой. Где же они могут быть?

Тщательно осматриваю горизонт в направлении солнца. От яркого света рябит в глазах, но всё же замечаю далёкие контуры бипланов. Напрягая зрение, пересчитываю их: 12! Павел заблаговременно решил обеспечить себе хорошую позицию и увёл группу с таким расчётом, чтобы к Мадриду идти со стороны солнца. Всё правильно, решаю про себя, мне следовало бы сразу более внимательно поискать группу в том направлении. Они идут по дуге, а внутри её как бы нахожусь я, поэтому довольно быстро сокращаю расстояние по прямой. Я хочу рассчитать так, чтобы выйти к головному звену и занять своё место слева от Рычагова. Но всё-таки опережаю, выскакиваю немного вперёд. Теперь надо, чтобы они меня заметили. Сбавляю скорость, покачиваю крыльями. Они замечают меня и быстро догоняют.

Ощущение нереальности происходящего… Я запомнил мгновенное своё ощущение, объяснить которое словами просто затрудняюсь, когда очередь из крупнокалиберного пулемёта чуть не отрубила крыло моей машины. Навык, однако, оказался сильнее разума: ещё не успев осознать полностью своё положение, я закрутил машину в глубокий вираж. Не давая вести по себе прицельный огонь, я тянул истребитель на максимальной перегрузке, но всем телом ощущал себя мишенью.

Сейчас я вижу только одну причину, по которой остался тогда жив в первую минуту: против меня было слишком много стрелков. Они кинулись на мой самолёт скопом, мешая друг другу. А первый же из них, который подошёл бы ко мне сзади поближе, разрезал бы мою машину пополам одной очередью. Но они открыли огонь все сразу, продырявили машину, а я был жив!

Я крутился внутри клубка, пытаясь их оттянуть к Мадриду, и в этом видел спасение. Ведь где-то совсем рядом были мои боевые товарищи, и я надеялся на их помощь. От перегрузок у меня темнело в глазах. Но я знал: ни секунды по прямой. Выдержала бы машина… Только бы она выдержала…

Трижды «Хейнкели» попадали в мой прицел, и трижды я жал на гашетки. Наконец, подо мной аэродром. Это последнее дело — наводить неприятеля на свой аэродром, но иного выбора у меня не было. На самолёте уже перебиты расчалки крыльев, они выгибаются. Я оглядываюсь назад, и в это время по кабине ещё одна сокрушительная очередь. Приборная доска разбита, замолчали верхние пулемёты, а «Хейнкель» всё висит и висит на хвосте, добивая машину. Но я всё-таки успеваю «притереть» её к земле.

Техники вытаскивают меня из истребителя, мы бежим в укрытие под деревья. Я падаю на землю, прижимаюсь спиной к стволу дерева и чувствую влагу на губах. Кто-то суёт мне флягу…».

zaharovСам же он, как пишет Захаров, несмотря на тяжёлый бой, был готов к новым вылетам. Резервных самолётов, однако, в эскадрилье не оказалось. Рычагов, идя навстречу одному из лучших пилотов, приказал лётчику из своей Киевской бригады, «мягкому и добродушному» Петру Митрофанову, отдать машину Захарову.

В том бою против Захарова приняла участие эскадрилья итальянских лётчиков на Fiat CR-32  (а вовсе не немецких на Heinkel He-51, как пишет Захаров). Однако зарубежные исследователи в своих работах предпочитают обходить молчанием данный бой. Его результаты не укладывается в культивируемую на Западе картину превосходства любого иностранного лётчика над советским пилотом.

9 ноября 1936 года он сбил самолёт противника, который идентифицировал, как лёгкий бомбардировщик Arado-68  (на самом деле это был итальянский разведчик Romeo Ro.37bis).

8 декабря 1936 года советскими лётчиками по ошибке был сбит французский «Potez 540» с гражданской регистрацией F-A000. При вынужденной посадке самолёт скапотировал и загорелся. Один из пассажиров, французский журналист Луи Делапрэ  (Louis Delapree)  умер от ран. Евгений Ерлыкин в своём отчете писал, что этот «Потез» на счету его подгруппы И-15. Иностранные источники  (со ссылкой на мемуары Андреса Гарсиа Лакале)  уточняют имена пилотов, причастных к этой «победе» — Николай Шмельков и Георгий Захаров.

К 9 декабря 1936 года он сбил 1 самолёт лично ещё 2 — в паре   (1 «Фоккер» + 0,5 «Хейнкель + 0,5 «Фиат»).

11 февраля 1937 года 5 И-15, вылетевшие для сопровождения 2-х «Потез-54», встретились с 10 «Фиатами». В воздушном бою оба «Потеза» получили повреждения и сели вынужденно на республиканской территории и подломались   (5 человек из их экипажа легко ранены). Это были последние самолёты французской эскадрильи «Испания»  (Espana).

По результатам этого боя, наши лётчики заявили о 2-х победах над «Фиатами», на одну из которых претендует, по-видимому, Георгий Захаров.

По зарубежным данным, в этом бою был сбит итальянский ас Адриано Мантелли  (Adriano Mantelli), имевший на счету 9 побед, который покинул свой Fiat CR-32 на парашюте. По другой версии — у него просто отказал мотор и он сел вынужденно перед наступавшими колоннами своих соотечественников.

Георгий Захаров вернулся из Испании в 1938 году имея на счету 6 личных и 4 групповые победы.

За бои в Испании он был награждён двумя орденами Красного Знамени (2.01.1937 и 17.07.1937).

После возвращения из Испании получил звание капитана и был назначен командиром отряда 109-й истребительной авиационной эскадрильи.

В 1937 году участвовал в войсковых испытаниях истребителя И-15бис.

Затем Георгий отправился для оказания помощи в Китай. С апреля 1938 года возглавлял истребительную группу советских лётчиков, увеличил свой общий налёт на 87 часов и боевой — на 20. Летая на биплане И-15бис, одержал ещё 2 групповые победы, сбив 2 самолёта Мицубиси A5М.

Во время перегона в Советский Союз трофейного японского истребителя A5M потерпел аварию, и при вынужденной посадке в горах, на берегу речки, сломал левую руку и ногу.

За бои в небе Китая награждён третьим орденом Красного Знамени (14.11.1938).

В 1939 году окончил курсы при Военной академии Генерального штаба, получил звание полковника и был назначен на должность командующего ВВС Сибирского военного округа. По другим данным, был командующим с ноября 1938 года по декабрь 1940 года.

4 июня 1940 года ему было присвоено звание генерал-майора авиации.

zaharov-2С августа того же года он стал командиром 43-й истребительной авиационной дивизии Белорусского военного округа базирующейся в Минске. В этой должности и встретил Великую Отечественную войну.

Несмотря на высокую должность он продолжал летать на боевые задания. 22 июня 1941 года, в первый же день войны, на И-16 уничтожил в 2-х вылетах 2 бомбардировщика Ju-88. Вот как он сам описывает это:

«Низко над Минском ходили большие двухмоторные машины. Я видел их, подлетая, но мне и в голову не могло прийти, что это ходят Ju-88. Они ходили на малых высотах и прицельно швыряли бомбы на отдельные здания. Вражеских истребителей в небе не было. Подвергая город в течение дня непрерывной бомбардировке, превратив аэродром в жаровню, «Юнкерсы» под вечер чувствовали себя в полной безопасности.

Я находился выше, прямо над центром города, когда увидел Ju-88 над крышей здания штаба округа. Спикировал, пристроился ему в хвост и стрелял в упор длинными очередями. Ju-88 не загорелся, но внезапно накренился и упал в районе Оперного театра. Над окраиной я атаковал другого и поджёг его. Он уходил дымя, но я думаю, что не вытянул — как и у первого, у него слишком мал был запас высоты»…

Так Захаров продолжил свой боевой счёт, открытый ещё в Испании. В начале октября, на том же И-16, он уничтожил корректировщик Hs-126.

В ноябре 1941 года в период неудач Красной Армии он был снят с должности комдива и отправлен в Среднюю Азию командовать Учебной истребительной авиашколой в Улан-Уде, а ещё позже — начальником авиационного училища.

В декабре 1942 года возвратился на фронт и принял под командование 303-ю истребительную авиадивизию. Позднее, в состав этой дивизии вошло и подразделение французских лётчиков-добровольцев «Нормандия-Неман». Воевал на Западном фронте, принимал участие в борьбе под Курском, участвовал в освобождении Белоруссии.

zaharov-3Ярким примером, характерезующим личность Захарова, может служить такой случай. Это было под Тулой, после прибытия в Эскадрилью «Нормандия» новых лётчиков. Для знакомства, один из них выполнил полёт серьёзной сложности. Замедленные бочки, перевёрнутый полёт. И всё это было мастерски исполнено у самой земли. Наши лётчики как заворожённые стояли на краю лётного поля. И Захаров не выдержал. Он вскочил в самолёт и стрелой взмыл в небо. Набрав скорость, он буквально прижался к земле в перевёрнутом полёте. Филигранно выточил комдив фигуры высшего пилотажа, приземлил самолёт и вылез из кабины под восторженные крики одобрения французских лётчиков. Это была уже советская школа высшего пилотажа  (необходимо учесть, что Г. Н. Захарову тогда было уже более 35 лет).

Летом 1944 года он уничтожил истребитель Ме-109. А с осени 1944 года стал летать на Як-3, на фюзеляже которого был изображён Георгий Победоносец на белом коне, поражающий змея и большая белая стрела.

В 1945 году лётчики его дивизии сражались уже в Восточной Пруссии.

К маю 1945 года командир 303-й истребительной авиационной дивизии (1-я Воздушная армия, 3-й Белорусский фронт)  генерал-майор авиации Г. Н. Захаров совершил 153 боевых вылета, провёл 48 воздушных боёв, в которых одержал 10 побед.

19 апреля 1945 года за умелое руководство, образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР Захаров Георгий Нефедович удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»  (№ 6242).

Общим итогом боевой деятельности Г. Н. Захарова стали 22 воздушные победы, одержанные им лично и в группе с товарищами в период 3-х войн.

После окончания войны Георгий Нефедович продолжал службу в ВВС. Всего за свою лётную карьеру освоил 45 типов самолётов, налетал 7000 часов в воздухе. В 1950 году окончил Военную академию Генерального Штаба. Затем занимал ряд ответственных командных должностей.

Ушёл в отставку в 1960 году и жил в Москве. Написал книги: «Рассказы о истребителях» и «Я — истребитель». Умер 6 Января 1996 года.

За период службы награждён орденами: Ленина  (дважды), Красного Знамени  (четырежды), Кутузова 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Александра Невского, Красной Звезды  (дважды), французским орденом «Почётного Легиона»; многими медалями, а также Российским орденом Жукова   (25.04.1995 года).

Носаль Евдокия Ивановна

nosal_eiРодилась 13 марта 1918 года в селе Бурчак, ныне Михайловского района Запорожской области, в семье крестьянина. Работала учительницей в городе Николаев. Окончила аэроклуб, Херсонскую авиационную школу в 1940 году. Работала инструктором — пилотом Николаевского аэроклуба. С 1941 года в рядах Красной Армии, призвана: Главным Управлением Гражданского Воздушного Флота.

С 27 мая 1942 года сержант Е. И. Носаль на фронтах Великой Отечественной войны. Сражалась на Южном и Закавказском фронтах. Была пилотом, командиром звена, заместителем командиpa эскадрильи.

Заместитель командиpa эскадрильи 46-го Гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка (218-я ночная бомбардировочная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, Северо-Кавказский фронт)  Гвардии младший лейтенант Е. И. Носаль совершила 354 боевых вылета на бомбардировку объектов противника  (с общим налётом 489 часов), сбросила 47957 кг бомб разного калибра. Обладала отличной техникой пилотирования и высокой эффективностью бомбометания. Так, например, за период с 10 ноября 1942 года по 22 апреля 1943 года совершила 139 боевых ночных вылетов, в результате чего произвела 19 сильных пожаров, вызвала 24 взрыва, уничтожила зенитную точку противника.

Наиболее эффективными за этот период были боевые вылеты: в ночь с 12 на 13 февраля 1943 года бомбила по скоплению автомашин противника у посёлка Поповическая. Точным бомбометанием вызвала 2 взрыва большой силы с пламенем огня. В ночь с 6 на 7 марта 1943 года бомбила по колонне автомашин противника по дороге к посёлку Славянская, вызвала 2 очага пожара с сильными взрывами. В ночь на 11 декабря уничтожала немецкие войска в посёлке Абинская, в результате прямого попадания вызвала 3 сильных очага пожара со взрывами.

В ночь с 22 на 23 апреля 1943 года выполняла боевое задание по уничтожению войск противника в районе юго-западнее Новороссийска. После выполнения этого задания, на обратном курсе, самолёт попал в нисходящие потоки воздуха, в результате чего была потеряна высота и полёт нельзя было продолжать, так как рельеф местности превышал высоту. Носаль набрала высоту над уровнем моря. На высоте 1100 метров была обстреляна самолётом противника. Снарядом пробиты козырьки первой и второй кабины, гвардии лейтенант Носаль убита осколком.

24 мая 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.

Награждена орденами: Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. В музее Пашковской школы хранятся её документы.

*     *     *

Евдокия Ивановна Носаль начала войну рядовым пилотом. Вскоре отважную лётчицу поставили командиром звена, а затем заместителем командира эскадрильи. За 20 дней июня 1942 года она совершила 95 боевых вылетов ночью на уничтожение механизированных частей и живой силы противника, водных переправ, железнодорожных эшелонов, складов. В результате точного бомбометания вызвала в стане врага 10 сильных очагов пожара, 18 сильных взрывов с пламенем и уничтожила 1 переправу. За это Евдокия Носаль была награждена орденом Красной Звезды. После этой награды она совершила 120 боевых вылетов и в каждом из них добивалась победы. Она вызвала 14 очагов пожара и 16 взрывов в расположении противника, разрушила 2 переправы через реку Терек, а на станции Ардон прямым попаданием уничтожила железнодорожный эшелон с живой силой и техникой врага. За отличное выполнение боевых заданий Дусю наградили орденом Красного Знамени.

После первой и второй правительственных наград Дуся ещё 139 раз летала на бомбардировку врага. Её мастерство росло от полёта к полёту и удары становились более точными. Теперь она вызвала в расположении немецких войск 19 сильных пожаров и 64 взрыва, уничтожила 1 зенитную точку.

В ночь с 22 на 23 апреля 1943 года Дуся Носаль нанесла бомбовый удар по противнику юго-западнее Новороссийска. Это был её 354 боевой вылет. На обратном пути наш У-2 атаковал вражеский истребитель. Осколком снаряда Дуся Носаль была убита. Самолёт стал терять высоту. Штурман Гвардии старшина Каширина взяла управление машиной в свои руки и благополучно посадила её на своём аэродроме.

Дуся Носаль первой в 46-м Гвардейском Таманском полку была удостоена звания Героя Советского Союза. Вслед за ней этого звания были удостоены ещё 22 лётчицы. Все они совершили по нескольку сот боевых вылетов, а на счету некоторых из них — более 1000.

*     *     *

Первая в полку.

…Позади остались тёмные громады заросших лесом гор. В свете полной луны перед Дусей Носаль раскинулась панорама Новороссийской бухты, города. А вот и цель. Она медленно уходит под крыло самолёта.

— Ира, бросай!

nosalБомбы сброшены. Вот они уже разорвались, осветив на мгновение скопление автомашин и другой техники. Тут же с земли потянулись светящиеся полоски трассирующих пуль — проснулись фашистские зенитчики. Поздно !   Задание уже выполнено, и можно возвращаться домой. Дуся начала разворачиваться на обратный курс, осмотрелась — где-то рядом должны быть самолёты Нади Поповой и Марины Чечневой. Действительно, справа что-то блеснуло. Дуся успела рассмотреть длинный и тонкий фюзеляж самолёта. Он почти моментально скрылся. «Это не У-2… Фашист! — мелькнуло в голове у Носаль. — Опять они ночников пускают…»

Тихоходный У-2 идёт к горам, к перевалу. «Заправят бензином, подвесят бомбы и опять прилетим сюда, дадим жару фашистам», — думает Дуся. Но встреча с ночным истребителем не выходит из головы, заставляет вспоминать недавнее прошлое…

В мае 1942 года полк прибыл на фронт. Сбылась мечта Дуси: теперь она сама могла мстить фашистам за своего первенца — сына, за разорённую Родину. Сколько времени она мечтала об активной борьбе !.. С первого же дня Дуся постоянно летает на задания. По 4 — 5, а то и больше вылетов в ночь делает отважная лётчица. Она просится на самые ответственные задания, рвётся в бой.

Часто ей говорили:

— Хватит на сегодня, Дуся. Устала ведь.

— Ничего, после войны отдохнём… Вот сделаю тысячу боевых вылетов, тогда, может, поменьше летать буду!

Тысяча боевых вылетов! Кто из девушек их полка не мечтал об этом!.. Но многие думали об этой цифре как о чём-то едва ли достижимом. А Дуся поставила себе конкретную цель: сделать 1000 боевых вылетов, нанести максимальный урон фашистам.

И вот уже отмечался первый своеобразный юбилей — 100-й боевой вылет Дуси Носаль. От её бомб возникло 10 пожаров, взорвалось 18 складов с боеприпасами, перестала существовать 1 переправа.

2 сентября 1942 года. 100-й боевой вылет. Фашисты остановлены в предгорьях Кавказа. Но они ещё сильны, готовятся к новому наступлению, подтягивают резервы, подвозят боеприпасы, горючее. Задание — бомбить эшелоны врага на станции Ардон. Один за другим уходят самолёты. А вот очередь и Дуси. К моменту её подхода к цели станция была ярко освещена С.А. Бами. На путях несколько эшелонов. Какой из них выбрать?   Вон тот, который разгружают. Не дать разгрузить!

Прямое попадание в один из вагонов вызвало сильный взрыв. Самолёт подбросило вверх, тряхнуло раз, другой, а потом уже нельзя было отличить отдельных бросков. На некоторое время самолёт потерял управление. Казалось, сейчас он развалится…

Её бомбы попали в эшелон с боеприпасами. От взрыва загорелись и стоявшие рядом цистерны с горючим. Дуся не любила хвалиться своими успехами. Но об этом вылете она написала мужу — лётчику, воевавшему где-то на другом фронте: «И вот ахнули!.. Думала, что и сами вдребезги разобьёмся. Страшный взрыв, а затем пожар… Я ещё за всю свою боевую деятельность не видела такого пожара после моих бомб…»

Постепенно увеличивается боевой счёт. К нему ещё прибавилось 14 сильных пожаров, 16 взрывов складов, 2 переправы…

Выполнено 215 боевых вылетов. Две правительственные награды украшают грудь Дуси — ордена Красной Звезды и Красного Знамени…

Война продолжалась. Правда, теперь уже немцы отступали, бежали с Северного Кавказа. Полк жил напряжённой боевой жизнью. Полёты, полёты… при любых условиях противодействия фашистов. И на самые ответственные и опасные боевые задания теперь посылали Дусю Носаль — её авторитет как опытного лётчика ни у кого не вызывал сомнения. К концу 1942 года Дусю назначили командиром звена, а потом и заместителем командира эскадрильи.

У-2 медленно приближается к горам. Высота 1500 метров. А в голове у Дуси всё новые и новые воспоминания. Немцы бегут. Нужно громить их на марше, в местах ночёвок. Не дать врагу опомниться, собраться с силами, организовать сопротивление. Огромный фронт — от Воронежа до Кавказских гор — пришёл в движение. На запад!   Долго, с огромным напряжением сил вся страна ждала этих дней…

Ночь с 9 на 10 декабря 1942 года. Дорога проходит через небольшой населённый пункт Кривонос. Здесь Дуся увидела колонну фашистов. Бомбы, сброшенные с самолёта, взорвались в середине колонны.

Февраль 1943 года. Наступление продолжается. И снова от бомб Дуси Носаль взорвалось 2 автомашины с боеприпасами среди скопления техники у посёлка Поповичевская.

Полёты, бомбёжки, пожары, взрывы… Несмотря на усталость, девушки полка летали на задания. Усталость… С ней не считались. Нужно летать, бомбить гитлеровцев. Отдыхали между вылетами, сидя в кабине самолёта.

«Знаешь, как крепко засыпаешь, когда прилетишь с боевого задания!   Только успеешь доложить, сидишь и сразу же незаметно уснёшь. Не слышишь, когда подвесят бомбы, заправят самолёт горючим!   А потом просыпаешься, быстро застегиваешь ремни — и снова в бой!»

Так писала Дуся своему мужу в те дни. А 23 марта 1943 года она сообщила ему о своем новом боевом юбилее: «Можешь поздравить с 300-м боевым вылетом  (я писала тебе, кажется, что ЦК ВЛКСМ в честь 25-й годовщины РККА наградил меня часами)».

…Самолёт вдруг резко бросило вниз, к ставшим совсем близкими вершинам гор. «Нисходящие потоки… Не перетянем через перевал… Придётся возвращаться к цели и там снова набирать высоту». Дуся посмотрела на высотомер. Вместо 1500 метров он показывал сейчас только 700. Горы здесь значительно выше… Дуся развернулась и пошла обратно, туда, где несколько минут назад рвались её бомбы, где и сейчас ещё полыхает пожар. Самолёт продолжал терять высоту, хотя мотор работал на полных оборотах. «Ничего, сейчас выйдем из этого потока, наберём высоту…»

Выйти из мощного нисходящего потока воздуха удалось только над бухтой. Здесь и стала набирать высоту Дуся Носаль. Медленно движется стрелка на высотомере, гораздо быстрее проносятся мысли в голове…

nosal-2Немцы тогда всё-таки сумели закрепиться, остановить наступление наших войск. Они создали мощную линию обороны, расхвалили её как неприступную. Каждую ночь летали девушки на эту «Голубую линию» бомбить узлы обороны, скопления войск. Особенно запомнились полёты на станицу Киевскую. Фашисты сосредоточили там много прожекторов, зенитной артиллерии. Появились и ночные истребители. За одну ночь девушки потеряли 8 подруг: «Мессершмитты» сбили 4 самолёта…

Тогда быстро нашли способ борьбы. Заходили с территории, занятой противником, бомбили с планирования с приглушёнными моторами, и прожектора не успевали поймать У-2 в свои лучи. Ночные истребители оказались бессильными в борьбе с тихоходными и ничем не защищенными лёгкими самолётами…

И вдруг вспомнилось всё предыдущее. Перед войной Дуся с мужем жили в Бресте — на самой границе. Они мечтали о ребёнке, о сыне, но утром 22 июня 1941 года их разбудили взрывы бомб… Муж начал свою боевую работу, а Дуся поехала к себе на родину. Однако ей пришлось сделать остановку. На свет появился долгожданный сын. Казалось, исполнилось желание супругов. Но война разрушила все мечты, отняла сына. После очередной бомбёжки роддом превратился в груды битого кирпича и обломков. С трудом разыскали Дусю под развалинами…

С первых же дней войны Дуся встречается со смертью, видит горе и страдания женщин, детей, всего советского народа. И жгучей ненавистью к врагу наполняется сердце молодой женщины. На этом испытания не окончились. Дальше пришлось эвакуироваться на автомашинах. «Наверное, я очень счастливая, — пишет Дуся сестре, — если уцелела одна из двадцати женщин, находившихся со мной в машине. Немцы строчили из пулемётов с бреющего полёта, и бомбы сыпались без конца…»

Наконец Дуся в родном селе Бурчай, Михайловского района, под Запорожьем. Здесь в селе её хорошо помнили. Она всегда была весёлой задорной певуньей, хорошо играла на гитаре, плясала. Вокруг неё постоянно собирался кружок молодёжи, и там подолгу не смолкали мелодичные украинские песни, слышался весёлый смех. Так было и когда она жила в селе, и когда училась в педагогическом техникуме, и когда работала учительницей в Николаеве и одновременно занималась в аэроклубе…

Такой её помнили все в селе. Но сейчас сюда вернулся совершенно другой человек. Одна мысль постоянно владела Дусей — мстить фашистам за поруганную землю, за разрушенные города и сёла, за страдания советских людей, за гибель своего сына!.. Она твёрдо решает идти на фронт.

— Родине нужны такие, как я. Я не могу сидеть в стороне, — говорит она отцу.

Её зачислили в полк лёгких ночных бомбардировщиков. Девушки быстро перезнакомились, сдружились. И в тылу, в период подготовки к боевым действиям, и на фронте весь полк жил как одна дружная, сплоченная семья, связанная единой целью. Успехи отдельных экипажей радовали всех. Особенно большим авторитетом среди лётного состава пользовалась прямая, откровенная, настойчивая и волевая Дуся Носаль. Она любила свою работу, летала с душой, получала удовлетворение от сознания выполненного долга…

Самолёт медленно набирает высоту. Внизу море. Вверху среди мириадов ярких южных звезд сияет полная луна. Вот в её свете снова промелькнул силуэт «Мессершмитта».

«Что-то он привязался к нам основательно. Увидел, наверное… — и Дуся посмотрела на фотографию мужа, прикреплённую к приборной доске: — Помоги, выручай, дружочек, почему сидишь?!»

Так, она ещё совсем недавно писала мужу: «Ты летаешь вместе со мной. У меня на доске приборов вместо часов — твоё фото. Кто бы ни посмотрел, говорит, что я хитрая: мне не страшно летать, потому что ты со мной. Иногда случаются тяжёлые минуты, посмотришь на тебя и скажешь: «Помоги, выручай, дружочек, почему сидишь?!»

Эта фотография, может быть, не раз поддерживала Дусю в бою. Её боевой счёт непрерывно увеличивался. Но Дусе всё мало. Только 354 вылета. До 1000 ещё далеко… «Выручай, дружочек, мы ещё повоюем!..»

Штурман Ира Каширина увидела, как огненный шар разорвался в кабине лётчика. Эта вспышка ослепила её на минуту… Самолёт перешёл в беспорядочное падение.

— Дуся!   Дуся!!! — Ира схватилась за ручку управления в своей кабине. Ручка не двигалась: Дуся Носаль безжизненно склонилась к приборной доске…

Постепенно самолёт начал выравниваться, нетвёрдо, но всё-таки стал держаться на постоянной высоте, а вот и взял курс домой… Ира Каширина борется за спасение машины. Тяжело ей приходится. Она только недавно стала летать штурманом. До этого работала техником. И вдруг вести самолёт в таких условиях…

На аэродроме командир полка, подруги ждали возвращения этого экипажа. Расчётное время кончилось, а его всё нет и нет… Но вот он появился. Лётчицы привыкли садиться почти в темноте. Дуся была отличным пилотом. Поэтому, глядя на приземлявшийся самолёт, все решили, что с экипажем что-то случилось: это не Дусин «почерк». Когда подруги подбежали к остановившемуся самолёту, то увидели безжизненное тело Дуси Носаль в передней кабине, окровавленную приборную доску…

Хоронили Дусю Носаль с воинскими почестями в станице Пашковской. Стоял тёплый апрельский день. Пышно цвели сады Кубани. Все знали, что Дуся любила природу, цветы. И вот, когда вырос могильный холм в центре станицы, десятки венков из живых цветов от подруг — однополчан и от местных жителей украсили его так, что не стало видно земли…

22s13_vedma7На самолёте Дуси Носаль стала летать Ирина Себрова. В передней кабине, как и прежде, на приборной доске находилась фотография Дусиного мужа. Она была забрызгана кровью Дуси и напоминала о героических делах славной лётчицы.

— Когда летишь на задание и смотришь на неё, — говорила Ирина, — сердце наполняется ненавистью к врагу и воюешь тогда с особенной злостью.

Евдокия Ивановна Носаль не сделала 1000 боевых вылетов, как мечтала, но она стала первым Героем Советского Союза в женском полку лёгких ночных бомбардировщиков.

Отважная Героиня похоронена в посёлке городского типа Пашковский  (в административном подчинении города Краснодара). Её именем названы средняя школа в родном селе и школа № 58 в городе Краснодаре, в музее Пашковской школы хранятся её документы. В посёлке городского типа Михайловка Запорожской области Украины на площади Победы установлен бюст Героини. На фасаде школы № 56 в посёлке Пашковский администрации города Краснодар установлена мемориальная доска.

Себрова Ирина Федоровна

sebrova4Родилась 25 декабря 1914 года в селе Тетяковка, ныне Новомосковского района Тульской области, в семье рабочего. Жила в Москве. Окончила Московский техникум мукомольной промышленности. Работала на картонажной фабрике. В 1938 году окончила московский аэроклуб, в 1940 году — Херсонскую военную авиационную школу пилотов. Была лётчиком-инструктором во Фрунзенском аэроклубе города Москвы.

С октября 1941 года в рядах Красной Армии. В 1942 году окончила курсы при военной авиационной школе пилотов. С мая 1942 года на фронтах Великой Отечественной войны.

К 25 октября 1944 года командир звена 46-го Гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка (325-я ночная бомбардировочная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, 2-й Белорусский фронт)  Гвардии старший лейтенант И.Ф. Себрова совершила 825 боевых ночных вылетов на бомбардировку войск противника, нанеся ему большой урон в живой силе и технике. Отличилась в боях при прорыве обороны врага на реке Проня, при освобождении Могилёва, Минска, Гродно.

23 февраля 1945 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоена звания Героя Советского Союза.

Всего совершила 1008 боевых вылетов на бомбардировку живой силы и техники врага.

Награждена орденами: Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, Красной Звезды; медалями.

*     *     *

Москва 1941 года. Первый снег запорошил землю. Белым пухом лёг на ещё зелёную листву деревьев, на скамьи в скверах. Первый мороз сковал льдом лужи на мостовой.

Ранним октябрьским утром мы идём по пустынным улицам к Казанскому вокзалу. В колонне одни девушки. На нас новенькая солдатская форма. Поскрипывают большие кирзовые сапоги. Огромные шинели туго затянуты солдатским ремнем. Идём и поём песни. У каждой за плечами рюкзак, котелок, позвякивающий в такт шагу, фляга на поясе. Сапоги скользят по булыжной мостовой. Изредка кто-нибудь падает под звон котелка и общий смех.

Мы идём мимо скверов, откуда торчат стволы зениток, мимо разрисованных домов: на стенах — серые дороги, зелёные деревья; окна — в полосках крест-накрест. Мы идём на войну…

Среди девушек — лётчицы из аэроклубов, московские студентки, техники из ГВФ, комсомолки заводов и фабрик Москвы. Все девушки: и те, кто уже посвятил себя авиации, и те, кто ещё никогда не видел близко самолёта, — пришли добровольно в авиационную часть, организованную известной лётчицей Героем Советского Союза Мариной Расковой.

Вместе с группой лётчиц шагает Ирина Себрова — невысокая стройная девушка с мягкими карими глазами. Шапка надвинута низко на лоб. В лицо бьёт мелкий сухой снежок. Настроение у Иры бодрое, приподнятое. Это — общее настроение. Ира чувствует, что она — частица коллектива, у которого одно общее сердце, молодое, горячее, рвущееся в бой.

Как и многие другие девушки, Ирина Себрова пришла в женскую авиационную часть из аэроклуба. К этому времени, в 23 года, она была уже довольно опытным инструктором, выпустив за 2 года работы во Фрунзенском аэроклубе Москвы несколько групп курсантов.

1936-1938 годы были годами увлечения авиацией. Молодёжь садилась на самолёт. В то время Ирина после окончания школы-семилетки училась в механическом техникуме и работала слесарем по ремонту сшивальных машин на картонажной фабрике. Ира любила возиться с машинами, копаться в новых механизмах, налаживать станки. И когда возникали какие-нибудь неполадки с машинами или на фабрику поступали новые станки, купленные за границей, на помощь звали именно её, а не дядю Васю или других наладчиков. Когда фабрика на собственные средства купила стране самолёт, из аэроклуба прислали 3 комсомольские путёвки для молодёжи, желающей научиться летать. Среди лучших комсомольцев, которых фабрика направила в авиацию, была и Ирина.

Ира быстро научилась летать, и её оставили в группе инструкторов. Затем направили в Херсонское авиационное училище Гражданского Воздушного Флота, по окончании которого она вернулась работать в Москву во Фрунзенский аэроклуб.

С первого дня войны Ира стремилась попасть на фронт. И такая возможность ей вскоре представилась.

meklin1…Тает снежок на ресницах. Щёки пощипывает мороз. Дружная песня раскалывает тишину улиц настороженной Москвы. А навстречу ей несётся другая, размеренная и торжественная, песня военного времени: «Вставай, страна огромная!..»   Ира чувствует, как от этой песни мороз пробегает по коже, и твёрдый комок подкатывается к горлу. «Вставай на смертный бой!» — И руки сами сжимаются в кулаки.

Этот день, это утро запомнились на всю жизнь, Мы шли на войну. Пусть мы не сразу попали на фронт, а только спустя 7 месяцев, пройдя необходимую учебную и лётную подготовку в тылу, на Волге, но именно этот день был днём, когда мы уходили защищать Родину.

Редкие прохожие останавливались, глядя на нас, и качали головой, вздыхали. А пожилые женщины, утирая слезу краешком платка, горестно смотрели нам вслед и крестили нас дрожащей рукой…

С Ирой я подружилась уже на фронте, когда меня назначили штурманом к ней в экипаж. Это было трудное время. Летом 1942 года наши войска оставили Донбасс, где наш полк начал свою боевую работу. Вместе с войсками и мы отступали всё дальше и дальше на юго-восток. Но, отступая, мы не теряли времени даром: каждую ночь бомбили вражеские части, продвигавшиеся вперёд. А днём перелетали на новую площадку, всё ближе к Кавказу. Обстановка иногда складывалась так, что после выполнения задания опасно было возвращаться на свой аэродром: там уже могли быть фашисты. Случалось часто и так, что мы прекращали полёты среди ночи, получив приказ срочно перелетать на новое место.

В дни отступления я хорошо узнала Иру. Она и раньше мне нравилась — тихая, скромная, удивительно приятная девушка. И втайне я мечтала с ней летать. Когда же после некоторых перемещений в полку нас назначили в один экипаж, я была очень рада. Познакомившись с Ирой ближе, я узнала, что это девушка очень требовательная к себе, в высшей степени честная и не терпящая никакой фальши. Ей были совершенно чужды какая-либо рисовка, стремление показать себя в лучшем свете, неискренность. И если Ира замечала эти черты в других, ей самой становилось как-то неловко и стыдно. Она никогда не поступала вразрез со своими убеждениями или иначе, чем ей подсказывала совесть, и всегда была очень справедлива в своих суждениях. Вероятно, поэтому девушки в полку часто советовались с Ирой по самым различным вопросам и прислушивались к её мнению.

Ира отлично летала — уверенно, спокойно, в любую погоду и в любых условиях. И всё же у неё, как и у многих других, была полоса невезения, которая относится к периоду подготовки к фронту и самому началу боевых вылетов. Ира пережила 2 серьёзные аварии. На её глазах насмерть разбились 4 наших девушки. Чудом остались целыми сама Ира и её штурман — Руфина Гашева. Однако Ира сумела мужественно перенести это трудное для неё время и не поддалась чувству неуверенности, которое может заползти в душу лётчика в подобных случаях.

Ира нравилась мне всё больше и больше. Постепенно мы с ней подружились. Наша дружба, которая длится уже много лет и после войны, никогда ничем не омрачалась. Все эти годы я питаю к Ире самую горячую симпатию и глубоко уважаю её, человека редкой душевной чистоты, с чутким, отзывчивым сердцем и твёрдым, принципиальным характером.

По-настоящему первое боевое крещение мы получили, летая в предгорьях Кавказа. Здесь, в Сунженской долине, окружённой горными хребтами, мы задержались на целых полгода. Полёты в районе Терека были трудными не только из-за того, что противник организовал здесь довольно сильную противовоздушную оборону. Большую роль играла быстро меняющаяся погода и туманы в горах, что усложняло полёты.

Однажды Ира получила задание бомбить немецкие зенитные средства, расположенные в районе города Моздока. В её задачу входило отвлечь внимание зениток и прожекторов на себя, чтобы дать возможность в это время другим нашим экипажам уничтожить боевую технику противника в этом же районе. Когда мы вылетали, темное небо было усеяно крупными звёздами и погода казалась отличной. Но уже за хребтом увидели, что с востока наползал плотный белый туман, грозя закрыть и аэродром, и нашу цель.

— Ира, видишь, туман, — сказала я.

Ира кивнула. И ответила:

— А цель открыта.

«Успеем ли вернуться прежде, чем закроет аэродром?»- подумала я, но ничего больше не сказала. Пока цель открыта, нужно лететь вперёд.

clip_image012Фашисты встретили нас зенитным огнём. Пошарив в небе, скрестились лучи прожекторов, цепко схватив наш самолёт. К нему потянулись красновато-жёлтые трассы. Стреляли крупнокалиберные пулемёты. Ира маневрировала в огне, насколько это было возможно с нашим тихоходным У-2. Секунды казались часами. Прицелившись, я сбросила бомбы на ближайший прожектор. В это время один за другим отбомбились и 2 других экипажа, летевшие вслед за нами. Теперь можно было уходить. Резко развернувшись, Ира со скольжением попыталась выйти из лучей. Под крылом блеснул Терек. Один за другим прожекторы отключились. Вот они заметались в поисках других самолётов. Но поздно: успешно отбомбившись, оба самолёта уже летели вслед за нами домой.

А туман тем временем почти целиком закрыл аэродром. Там тревожились — то и дело в воздух взлетали ракеты, пятнами расплываясь в тумане. Ира, пробив туман, благополучно посадила самолёт. Следом за нами сели и остальные самолёты.

В другой раз Ире пришлось лететь к цели прямо-таки в нелётную погоду. На полпути от аэродрома до цели мы попали в снегопад. Вскоре землю закрыла низкая облачность, в которой, однако, попадались «окна», то есть просветы. Когда до цели оставалось несколько минут, Ира сказала:

— Будем ждать «окна». Приготовь САБ.

Цель обнаружили легко: при подходе зажглись прожекторы. Лучи упирались в облака. К счастью, мы дождались просвета в облаках. Я поспешила бросить осветительную бомбу.

— Ира, смотри, слева от дороги. Видишь, машины?

— Ну, давай ударим. Не задерживайся, а то закроет.

— Доверни чуть левее. Ещё. Стоп.

Бомбы угодили прямо в машины. Вспыхнул пожар, окрасив облака и землю в багровый цвет. На обратном пути Ира вела самолёт в облаках. Как я ни старалась, но земли разглядеть не могла. На нашем пути лежал горный хребет. Вся Сунженская долина и наш аэродром были закрыты. Нужно было что-то предпринимать.

— Что будем делать? — спросила Ира. — Скоро горы. Где мы сейчас?

Я не могла сказать точно где. Но спуститься ниже нужно было во что бы то ни стало. Решили бросить осветительную бомбу в один из слабых просветов в облаках. Вслед за ней спустились немного ниже и уже потом, когда она погасла, вдруг заметили внизу огонёк.

— Фара! Наташа, это фара на дороге!

Ира стала смело снижаться в её направлении. Вскоре облака оказались выше нас, и мы выскочили на речку. Это была Сунжа. Ира вела самолёт низко-низко вдоль русла реки. Так мы проскочили через ущелье между хребтами и вышли к аэродрому. Нас ждали: самолёт наш сел последним.

На Северном Кавказе Ира Себрова совершила более 250 боевых вылетов. На её счету — повреждённые переправы и железнодорожный состав, вражеские автомашины и боевая техника, склад с горючим под Малгобеком. В ноябре 1942 года Ира Себрова получила первую награду — орден Красного Знамени.

Ира летала много и умело. Она выводила самолёт невредимым из самых сложных ситуаций. Мы с ней считали, что нам везло. В самом деле, ведь мы летали на самолёте под номером «13». Как-то раз инженер эскадрильи Татьяна Алексеева предложила:

— Слушай, Иринка, а не сменить ли тебе номер машины? Живо нарисуем какой-нибудь круглый номер на хвосте. Всё-таки чёртова дюжина…

— Ну не-ет, — протянула Ирина улыбаясь, — наша машинка нас не подведёт.

Когда мотор на нашем самолёте отработал свой ресурс, весь экипаж, оказавшийся «безлошадным», был отправлен в Хачмас, где располагались полевые авиационные мастерские (ПАМ). Ира, захватив механика Валю Шеянкину и меня (мы обе уселись в задней кабине), полетела к Каспийскому морю. Этот наш полёт (а мы были первым экипажем, который полетел на ремонт) положил начало дружбе нашего полка с ПАМом, который почти всю войну ремонтировал наши самолёты. И начальник ПАМа, полковник Бабуцкий, и технический состав мастерских относились к нашим девушкам с большим уважением и симпатией. Самолёты, отремонтированные ПАМом, никогда нас не подводили.

Для Иры этот полёт был знаменательным: здесь она встретилась со своим будущим мужем — техником Александром Хоменко.

Когда Ира красиво посадила самолёт на небольшую площадку возле мастерских, к ней первым подбежал высокий мужчина с чёрными, как смоль, усами, похожий на цыгана: загорелое лицо, нос с горбинкой, живые весёлые глаза.

— Здравствуйте, девушки. Вы откуда же такие явились ?

— Спустились к вам с неба, — засмеялась Ира.

— Ну, тогда добро пожаловать. — И, покрутив чёрный ус, он приложил руку к козырьку.

070Саша оказался очень общительным, весёлым парнем. Потом мы узнали, что у него золотые руки. Он любил работать и всё умел. Когда наши лётчицы возвращались в полк на своих «птичках», отлично отремонтированных и выкрашенных под мрамор, мы знали, что это дело его рук. Однажды Саша прилетел к нам в полк и от имени ПАМа передал полку прекрасно сделанный памовцами самолёт.

— Наш ПАМ в знак дружбы и уважения к вашему полку дарит вам самолёт, который мы собрали из запчастей, — сказал Саша.

Самолёт мы назвали «Комсомолкой». Он был вручён лучшему комсомольскому экипажу: лётчице Тане Макаровой и штурману Вере Велик.

Время шло, и наконец мы дождались дня, когда пришёл приказ перелетать на новую точку — вперёд. После разгрома на Волге немецкие войска начали отступать с Кавказа. Теперь мы часто перебазировались с одной площадки на другую, каждую ночь получая задачу: бомбить отступающего противника.

Отходя с Кавказа, немецкие войска оказывали слабое сопротивление, и мы без труда бомбили колонны автомашин и техники, двигавшиеся по дорогам с включёнными фарами. По-прежнему Ира была моим командиром. В одну из боевых ночей мы с ней удачно сбросили бомбы в самую гущу машин, на перекрестке шоссейных дорог под Минеральными Водами. Ира неслышно планировала до высоты 400 — 500 метров.

— Пора. Выдержи курс поточнее, Иринка.

Раздались взрывы. Самолёт тряхнуло волной. Бомбы разорвались прямо на дороге. Вспыхнул пожар. Создалась пробка, движение остановилось.

— Эх, ещё бы хоть парочку бомб ! — с сожалением сказала Ира и, круто развернувшись, взяла курс на аэродром. Нужно было спешить, чтобы успеть слетать ещё раз до рассвета. Словно услышав Ирины слова, кто-то из наших девушек отбомбился точно по машинам.

Двигаясь вперёд за наступающими войсками, наш полк дошёл до Кубани. На большом, настоящем аэродроме (а не на случайно выбранной площадке) в станице Пашковская, под Краснодаром, мы разместили свои У-2 в капонирах. Отсюда Ира десятки раз летала бомбить гитлеровцев под Новороссийском и на «Голубой линии» — укреплённой оборонительной линии фашистов.

Летала Ира уже не со мной, а с другими штурманами — Галей Докутович, Катей Доспановой, позднее с Лидой Целовальниковой. Я же, переучившись на лётчика, по-прежнему оставалась вместе с Ирой. Меня назначили лётчиком в звено, которым она командовала. За то время, пока я летала с ней (а мы с ней 350 раз летали на задания), я многому научилась у неё — Ира была прекрасным инструктором.

Мы по-прежнему дружили. И хотя летали на разных самолётах, я всегда знала, где в тот или иной момент находится Ира, что она делает. Как-то раз мне показалось, что Иру сбили зенитки. Это было летом 1943 года, вскоре после той ночи, когда наш полк потерял сразу 4 экипажа. Ира в то время заменяла командира эскадрильи Дину Никулину, которая лежала после ранения в госпитале. Получив задачу выделить 2 экипажа для полёта на разведку с бомбометанием по выбранной цели, Ира решила лететь сама со штурманом Женей Рудневой, а вторым экипажем назначила меня и штурмана Полину Гельман.

Пролетая по заданному маршруту и отмечая все огневые средства, которые нам встречались, мы с Полиной вдруг увидели, как впереди взметнулись в небо лучи прожекторов и схватили самолёт У-2. «Ира !» — подумала я. Начался обстрел. Трассы пуль, казалось, пронзали Ирин самолёт насквозь. Стреляли крупнокалиберные пулемёты, били зенитки. Самолёт кувыркался в воздухе, пытаясь выйти из лучей.

Увеличив скорость, я на полном газу лечу прямо к Ире. У меня ещё были бомбы. Вот самолёт уже совсем близко. Я вижу, как Ира скользит, пикирует, бросает самолёт в стороны, уходя от огненных трасс. Но вот под крылом моего самолёта уже зеркало прожектора, рядом с ним — пулемёт. Пора! Полина нажимает рычаги — бомбы летят вниз. Тут же гаснет прожектор.

И вдруг я вижу, как круто пикирует Ирин самолёт, — мне кажется, что он падает, и я теряю его из виду. Вышел из лучей или сбит? Этот вопрос мучил меня весь обратный путь. Мне казалось, что самолёт ползёт, как черепаха, хотя летели мы на максимальной скорости. Когда мы сели, Ира ещё не возвратилась. Но вот садится самолёт. Мы с Полиной бежим к нему и на ходу вскакиваем на плоскость.

— Ира! Женя!

Да, это были они, целые и невредимые. Ира и Женя вышли из самолёта и спокойно, как всегда, доложили командиру полка Бершанской о выполнении задания.

В июле 1943 года в жизни Иры Себровой произошло большое событие: она была принята в члены КПСС. В этот день она летала с особенным подъёмом.

sebrova1Наступила осень 1943 года. Вместе с другими экипажами, выделенными для боевой работы под Геленджиком, Ира Себрова принимала участие в уничтожении немецких войск в районе Новороссийска. Взлетая с небольшой площадки на самом берегу моря, она брала курс на Новороссийск. Внизу, под крылом самолёта, чернела вода. Справа тёмной грядой тянулись горы. Полёты были напряжёнными. Меняющиеся воздушные течения то прижимали самолёт к воде, то подбрасывали его вверх. Несколько десятков боевых вылетов сделала Ира в этом районе.

Когда наши войска прорвали «Голубую линию» и сбросили гитлеровцев с таманской земли, полк обосновался в небольшом рыбачьем посёлке недалеко от Темрюка. Отсюда в течение нескольких месяцев (с октября 1943 года до апреля 1944 года) мы летали на Крым. Ире, одной из лучших лётчиц полка, поручали сложные задания. Она участвовала в оказании помощи небольшой группе наших войск, отрезанной в Эльтигене, летала в море на поиски затерявшихся в шторм катеров, на разведку, бомбила противника под Керчью. В одном из боевых вылетов Ирин самолёт был подбит. Мотор, повреждённый осколком снаряда, остановился, когда Ира находилась ещё над территорией противника.

— Придётся садиться на вынужденную, — сказала Ира Вине Реуцкой, совсем ещё молодому штурману, только недавно начавшей летать.

— Как… садиться? — упавшим голосом спросила Нина. — Где?

— Тут, в Крыму, — ответила Ира.

Не могло быть и речи о том, чтобы пытаться перетянуть через Керченский пролив. Ира планировала, держа курс на восток. «Дотянуть бы только до своей территории», — думала она, а вслух сказала, чтобы успокоить Нину:

— Ничего, всё будет в порядке.

Линию фронта она пересекла, уже значительно потеряв высоту. Сесть на искромсанном снарядами небольшом плацдарме, отвоеванном нашей пехотой под Керчью, было нелёгкой задачей. Ира это знала. Небо на востоке постепенно светлело. Скоро должен был наступить рассвет. Но внизу всё казалось одинаково тёмным, как ни старались Ира и Нина рассмотреть землю, чтобы выбрать площадку для посадки. Всё-таки Ира наметила место, которое казалось ей наиболее подходящим.

Самолёт приближался к земле. Нина быстро выстрелила белую ракету, потом другую. Но и это не помогло: по-прежнему впереди ничего нельзя было рассмотреть. Ира всё внимание сосредоточила на том, чтобы посадить самолёт и вовремя уклониться от возможного препятствия. И когда земля была уже совсем близко, впереди вдруг выросла тёмная масса. Самолёт стукнулся колёсами о землю, пробежал немного и, резко затормозив, уткнулся носом в землю. Выбравшись из самолёта, девушки увидели рядом подбитый танк со свастикой, спутанные клубки колючей проволоки, столбы с проводами. Чуть подальше — наш разбитый истребитель. Земля была изрыта воронками от снарядов и бомб.

Ира и Нина переглянулись и ничего не сказали друг другу. Трудно было поверить, что здесь можно было посадить самолёт и остаться целыми. Рассвет уже наступил, когда девушки добрались до переправы через Керченский пролив. Небольшой катер, увозивший на другой (таманский) берег раненых бойцов, спешил отплыть. Ожидали бомбёжку: немцы прилетали регулярно каждое утро. Девушки с трудом уговорили начальника переправы взять их на переполненный катер. Не прошло и десяти минут, как над головой загудели самолёты. Катер не успел причалить, а вниз уже полетели бомбы. Высадившись на берег, Ира и Нина переждали бомбёжку, укрывшись в воронке от снаряда. Потом пешком и попутными машинами добрались в полк.

Много раз ещё летала Ира бомбить немецкие войска под Керчью и каждый раз искала глазами то место, где посадила подбитый самолёт.

Зимой 1944 года Ира ездила на 10 дней в отпуск. Она побывала в Москве и в родной деревне Тетяковке, где оставались отец и младшая сестра Клава. Там Ира узнала о том, как умерла её мать.

И вот Ира снова в полку. Мы бродим с ней по песчаному берегу. Над серым неспокойным морем проносятся свинцовые тучи. Она рассказывает мне о своей поездке, о Москве, о маме…

— Немцы были в деревне недолго, их быстро оттуда выгнали. А мама умерла…

Ира рассказывает медленно, словно думает вслух. Тонким прутиком она чертит какой-то рисунок на мокром песке. Линии быстро исчезают, размываемые водой.

— Наверное, она и сейчас была бы жива… Они у всех отбирали тёплую одежду. А с неё силой стащили валенки… У мамы было больное сердце…

Ире больше не хочется говорить. И я молчу тоже. Да и на полёты пора. Мы медленно поднимаемся по узкой тропинке в посёлок…

В апреле началось большое наступление на Крым. Апрель — май мы двигались вперёд. Вместе с другими лётчицами Ира бомбила отступавшие вражеские войска на крымских дорогах, под Феодосией, Балаклавой, Севастополем. После освобождения Крыма полк участвовал в операциях по разгрому гитлеровских войск в Белоруссии, затем в Польше и, наконец, в самой Германии.

Ира Себрова со своим штурманом Лидой Целовальинковой летала на уничтожение немецких группировок, так называемых котлов, бомбила немецкие войска под Белостоком, Варшавой, Штеттином, на Немане, Висле и Одере. Не раз Ире приходилось попадать в трудные условия, под обстрел, садиться ночью вынужденно на подбитом самолёте.

В одну из боевых ночей Ира и Лида, выполнив задание, возвращались на свой аэродром.

— Погода что-то портится, — сказала Лида, — и ветер изменился: сносит нас теперь влево.

Вскоре пошёл густой снег. Ориентироваться стало невозможно. Ира продолжала лететь с курсом на аэродром. Но кончилось расчётное время, а снег не переставал, и всё вокруг было закрыто пеленой. Девушки не видели, когда они пересекли Вислу. Горючего в баке оставалось совсем мало, когда Ира сказала:

— Что ж, будем садиться!

Четыре раза пробовала Ира сесть, но каждый раз у самой земли перед самолётом вставало какое-нибудь препятствие — лес, столбы с проводами, деревья. Наконец на пятый раз она посадила самолёт. И тут же могор стал: бак был пуст…

90За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года Гвардии старший лейтенант Себрова Ирина Фёдоровна удостоена звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4856).

Пришла весна 1945 года. Война приближалась к концу. В воздухе пахло победой. Остались позади Висла и Одер. Последние свои боевые вылеты экипажи полка совершали, летая из района Ной-Бранденбурга на порт Свинемюнде, откуда эвакуировались на кораблях немецкие войска.

Оставались считанные дни до победы. Пал Берлин. На следующий день после взятия немецкой столицы Ира и я, летая днём, уклонились от своего маршрута и полетели смотреть Берлин. Огромный город, весь в развалинах, окутанный дымом, лежал внизу. Во многих местах догорали пожары. Снизившись, мы развернулись над Бранденбургскими воротами, покружили над Рейхстагом. Парой пролетели низко-низко над флагом Победы.

Да, это был Мир, долгожданный Мир, к которому Ирина Фёдоровна Себрова пришла дорогой подвига, совершив 1008 успешных боевых вылетов.

С 1948 года Гвардии старший лейтенант И. Ф. Себрова — в запасе, а затем и в отставке. Работала в Московском авиационном институте. Жила в Москве. Умерла 5 апреля 2000 года. Похоронена на кладбище «Ракитки» (участок 2).