Родился 3 Марта 1909 года в Одессе, в семье рабочего. В 1925 году окончил школу ФЗУ  (ныне СПТУ № 2 Одесского областного управления профтехобразования), работал слесарем. С 1930 года в Красной Армии. В 1933 году окончил Одесское военное пехотное училище, в 1935 году — Борисоглебскую военную авиационную школу лётчиков. Участник Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов.

С началом Великой Отечественной войны на фрронте. В Декабре 1941 года при выполнении боевого задания повредил ноги, которые пришлось ампутировать. В 1944 году возвратился в свой полк, научился летать с протезами.

К Февралю 1945 года помощник командира по лётной подготовке и воздушному бою 4-го Гвардейского истребительного авиационного полка  (1-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, ВВС Балтийского флота)  гвардии майор Л. Г. Белоусов произвёл 300 боевых вылетов, лично сбил 3 самолёта противника.

10 Апреля 1957 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в годы войны, удостоен звания Героя Советского Союза.

С 1945 года Гвардии майор Л. Г. Белоусов — в запасе. Работал на речном транспорте. Жил в Ленинграде. Автор книги: «Веление долга». Умер 7 Мая 1998 года.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й степени (дважды); медалями. Мемориальная доска установлена на здании завода имени Январского восстания в Одессе. Имя Героя носит средняя школа в Санкт — Петербурге. Его имя носила пионерская дружина средней школы в Минске.

*     *     *

Прощаясь с лётчиками, майор Белоусов обещал скоро вернуться в полк. Собственно говоря, он и не хотел уезжать. Пока на этом настаивали врачи, Белоусов отказывался, но приказ командира дивизии пришлось выполнить. Если говорить начистоту, то командовать полком действительно стало очень тяжело. Не только летать, даже ходить по аэродрому подчас было невмоготу. Подводили ноги.

Лётчики знали: не такой человек майор Белоусов, чтобы согнула его беда. Поэтому верили — пройдёт немного времени, и майор, подлечившись, снова вернётся в полк. Вернулся ведь он, когда никто в это уже не верил.

Всё началось ещё до войны. Зимой 1938 года Леонид Белоусов взлетел по тревоге, чтобы отогнать чужой самолёт, нарушивший нашу границу. Нарушитель почувствовал опасность и тут же скрылся. Повернул к своему аэродрому и Белоусов. Неожиданно испортившаяся погода усложнила полёт и тем более посадку. Самолёт Белоусова потерпел аварию: взорвались бензобаки, кабину охватило пламя. Сбежавшиеся бойцы и техники потушили пожар. В госпиталь лётчика привезли едва живым. Лицо, руки, грудь представляли собой сплошную рану.

Лечение потребовало не только длительного времени, но и невероятного терпения. Белоусову сделалж около 30 пластических операций!  Никто и не думал, что он будет служить, летать. А он вернулся в полк. Вернулся воевать. Даже не отдохнув как следует от мучительно долгого и тяжёлого лечения, он добился отправки на фронт. Шла война с белофиннами…

Зимой 1939-1940 годов Леонид Белоусов совершил десятки боевых вылетов, выполняя задания командования. В Январе 1940 года он был награждён орденом Красного Знамени, а вскоре получил новое назначение — командиром авиационной эскадрильи на Ханко.

С первых дней Великой Отечественной войны, вместе со своими подчинёнными, он зорко стережёт небо Балтики. На самолётах И-153 и И-16 отважные лётчики под артиллерийским обстрелом поднимались в воздух и вели разведку, бомбили аэродромы и корабли противника, поддерживали штурмовыми ударами передний край обороны, прикрывали базу с воздуха. К концу боёв за полуостров  (7 Ноября 1941 года гарнизон Ханко начал эвакуацию), советскими лётчиками и зенитчиками было уничтожено более 50 самолётов врага.

2 декабря 1941 года, уже в сумерках, все исправные самолёты были до предела заправлены горючим: дальность перелёта до ближайшего аэродрома составляла более 400 км. Сняв с машин всё, что только возможно было, и взяв дополнительные баки с топливом, каждый лётчик посадил за бронеспинку своего одноместного истребителя техника. В это трудно поверить, но долетели и лётчики и техники. Все самолёты, кроме одного, благополучно приземлились в Кронштадте. На аэродроме их встречали члены Военного Совета флота…

Вскоре майор Л. Г. Белоусов был назначен помощником командира авиаполка, оборонявшего Дорогу жизни. Леонид Георгиевич продолжал летать, много раз отражал налёты авиации противника, штурмовал его передний край, вёл разведку, уничтожал мотоколонны на дорогах. В декабре 1941 года при выполнении очередного задания он был тяжело ранен. Обострившаяся болезнь ног снова уложила его в госпиталь.

То, что из блокированного Ленинграда Белоусова отправили в далекую Алма-Ату, никого не смущало. Туда ведь эвакуировалась семья Белоусова. Близкие будут ухаживать за ним, и тогда лечение, может быть, пойдет быстрей.

Но вскоре из Алма-Аты пришла тяжёлая весть: у командира началась газовая гангрена, ему ампутировали левую ногу. Когда он уже собирался выписываться из госпиталя, на него обрушилась ещё большая беда: пришлось ампутировать и правую ногу. Где уж тут было ожидать возвращения командира!

426 дней провёл Белоусов в госпиталях. Воля, мужество, желание отомстить врагам преодолели все недуги. Усилия и многодневные тренировки дали свои результаты — в апреле 1944 году, Леонид Георгиевич вернулся в полк. На протезах, с палочкой. Лётчики не знали, куда посадить майора. Наперебой просили погостить подольше.

Погостить?   Белоусов с недоумением оглядел товарищей. Не ради этого он сбежал из Алма-Аты. Не в гости приехал он сюда, а летать, воевать.

Лётчики молчали. Бывают такие моменты, когда лучше промолчать. Зачем возражать человеку, с которым судьба обошлась так сурово. Он говорит о полётах, а сам ведь лучше других понимает, что человек без обеих ног не может летать. Тем более на истребителе.

Когда Белоусов начал настаивать на этом, пришлось прямо ответить, что он уже отлетал своё. Стараясь успокоить его, кто-то сказал:

— Вы, товарищ майор, ни перед кем не в долгу.

— Не в долгу, говорите? — переспросил Белоусов. — Если хотите знать, то мне вовеки не расплатиться. Почему? А вот послушайте. Родился я в Одессе в 1909 году, а в 1915 году мой отец погиб в Карпатах. На шее матери осталось четверо — я, братишка, сестренка и ещё старенькая бабушка. Я не знаю, сколько зарабатывала мать. Знаю только, что очень мало — она была мойщицей бутылок на винном заводе. Помню, мне всегда хотелось есть. Как самый старший, я попробовал помогать матери, ловил рыбу. Потом махнул рукой на это занятие и перешёл на «вольные хлеба» — проще говоря, беспризорничал. В общем, стал на дорогу, которая рано или поздно приводит в тюрьму. А меня уберегли от этого, помогли выйти на правильный путь.

Не всё у Леонида Белоусова было, разумеется, совершенно гладко на этом пути. Особенно в самом начале. Став воспитанником 151-го стрелкового полка 51-й Перекопской дивизии, он в мечтах уже видел себя красным командиром. А его зачислили в музыкантскую команду. Музыкант из него не получился, и, прослужив 2 года, в 1925 году Леонид демобилизовался. Потом не раз жалел об этом. Всё, что он имел теперь, — это 10 рублей пособия по безработице. Полгода он отмечался на бирже труда, пока, наконец, не получил направление в паровозный цех Одесского завода имени Январского восстания. Здесь Белоусов стал слесарем, затем сварщиком. Здесь в 1926 году вступил в комсомол, а в 1929 — в партию.

Завод был шефом пехотного училища, и при встречах с курсантами у Леонида вновь пробудилась мечта стать командиром.

В 1933 году он уже заканчивал военное училище. Заканчивал пехотное, а мечтал о лётном. Сбылась и эта мечта — его направили в авиационное училище. Бывший беспризорник стал лётчиком.

Рассказав об этом, Леонид Георгиевич внимательным взглядом обвёл товарищей:

— Теперь вы видите: всё, к чему я стремился, мне стало доступно, всё, что я хотел, получил. А за это надо расплачиваться, тем более, когда идёт война. Короче говоря, за пенсионную книжку спасибо, но я лично буду хлопотать о самолёте.

Начал Белоусов с малого: попросил разрешения посидеть в самолёте. Не без труда, с помощью механиков, забрался в кабину. Посидел, примерился. Поставив протезы на педали, подвигал рулём поворота.

Потом попросился в воздух. Разумеется, на маленьком учебном По-2 и, конечно, с инструктором. Ведь управление в этом самолёте спаренное — и в первой и во второй кабине. Случись что-нибудь, инструктор не даст машине свалиться в штопор.

Должности инструктора в боевых частях нет. По штату они положены только в лётных училищах. Зато в любой части немало опытных лётчиков, способных с успехом заменить самого требовательного инструктора. Таким наставником для Белоусова стал подполковник Борисов. На земле он предупредил друга, что взлетать будет сам.

Стартёр взмахнул флажком, и машина помчалась по аэродрому. Белоусов глядел на приближавшуюся к нему ручку управления. Когда самолёт оторвался от земли, ручка начала отдаляться, словно хотела избавить Майора от соблазна взяться за неё. Потом, точно испытывая его, снова приблизилась, — Борисов набирал высоту.

Земля была уже далеко внизу, когда ручка управления слегка качнулась из стороны в сторону. Это был сигнал.

Белоусов ухватил рукоятку, крепко сжал её и тоже качнул, давая знать, что он взял управление на себя. Подтянул ручку — самолёт исправно полез вверх. Впрочем, в этом Леонид Георгиевич не сомневался. С ручным управлением всё и должно было обстоять благополучно. А вот как поведут себя ножные педали?   Сможет ли он двигать ими так же легко, как ручкой?

Отклонив ручку влево, Белоусов тут же стал нажимать на педаль. Сделать это оказалось не просто. Разворот получился неуклюжий. Белоусов даже подумал, что Борисов заберёт сейчас управление, и на этом всё закончится. Но подполковник не прикоснулся к ручке, словно его и не было в соседней кабине.

Белоусов решил сделать правый разворот. Он получился ещё более топорным — правая нога была ампутирована выше колена… Раньше за час полёта, да ещё сопровождавшегося боями, он уставал меньше, чем за эти несколько минут.

Ещё тяжелее оказалось взлетать и садиться. На земле надо выдержать направление самолёта самым точнейшим образом. Чуть вильнёшь, и машина может оказаться на боку. Добиться же необходимой прямолинейности можно только ногами. Они должны как бы чувствовать педали. А тут протезы…

И всё-таки настал день, когда Белоусов получил разрешение вылететь самостоятельно, без инструктора. Радовался этому весь полк. Теперь майор сможет отводить душу хоть на маленьком По-2. Но Леонид Георгиевич решил перебраться в кабину истребителя. Получилось то же самое: безногий лётчик справился с боевым истребителем Ла-5. Майора Белоусова, назначенного помощником командира по лётной подготовке 4-го Гвардейского истребительного авиационного полка, включили в боевой расчёт.

Правда, он сразу почувствовал, что его стараются выпускать в воздух пореже и задания подбирают полегче. Белоусов понимал, что товарищи поступают так из самым лучших побуждений. Но он строго-настрого запретил делать ему поблажки. Надо лететь на разведку — он готов. Сопровождать штурмовиков — в любое время. Никто из лётчиков не скажет, что он им в тягость. Когда пришлось вести воздушный бой с вражескими истребителями, лётчики видели, что сражался он наравне со всеми.

«Юнкерс» летел на большой, недосягаемой для зенитного огня высоте. Под ним проплывали молочно-белые облака, между которыми едва видимо темнели зелёные леса. Он держал курс на Кронштадт, поэтому все выше забирался к солнцу, чтобы на земле не слышали тонкого звенящего жужжания его моторов.

Белоусов, барражировавший в своей зоне, увидел «Юнкерс», задрал нос Ла-5 и полез вверх. На 7000 метров он надел кислородную маску. Мотор истребителя работал ровно и сильно.

Экипаж вражеского бомбардировщика не принял боя. «Юнкерс» клюнул носом и, круто спикировав, попытался оторваться от преследования.

— Врёшь, не уйдёшь! — крикнул Белоусов.

Они стремительно неслись вниз, и Белоусов ждал, когда лётчик «Юнкерса», чтобы не врезаться в землю, начнет выравнивать машину. Но тот вдруг опорожнил люк бомбардировщика и, круто повернув к линии фронта, скрылся за облаком. Бомбы угодили в топкое болото…

Хотя Белоусов же дал врагу пройти к Кронштадту, вынудил его повернуть назад и сбросить бомбы в болото, он всё же испытывал досаду: победа были неполной.

— Будь у меня в запасе горючее, я бы его догнал и доконал! — заявил он Голубеву на аэродроме.

Однажды Белоусов вернулся на аэродром с большим числом пробоин в плоскостях и в фюзеляже самолёта. Он не хотел рассказывать о неравной схватке с FW-190, которая произошла над линией фронта. Но урок из этого боя он для себя извлёк. Заплатки на местах пробоин напоминали лётчику о том, что враг ещё силён. Белоусов теперь знал и свою, только ему одному присущую слабость. Он не должен забывать, что летает с протезами. Если бы ему не удалось отбиться от тех «Фоккеров», то только на перевороте с зависанием или на петле с зависанием он смог бы выброситься из самолёта, чтобы воспользоваться парашютом. В перерывах между боями он тренировался в выполнении этих фигур. Как опытный авиатор, он обучал молодых лётчиков искусству воздушного боя и в то же время учился сам.

Лето было на исходе. В Прибалтике развернулись наступательные операции Красной Армии, и Гвардейцы — истребители часто патрулировали над Нарвским заливом, прикрывая с воздуха тральщики Балтийского флота. Когда с немецкого аэродрома поднимались FW-190, чтобы сопровождать летящие к Нарвскому заливу «Юнкерсы», радиолокаторы тотчас же засекали их. С аэродрома Липово взлетали Ла-5. Они встречались с «Фоккерами» над Нарвским заливом и с ходу вступали в бой.

Добившись возвращения в строй, Леонид Белоусов повторил подвиг Алексея Маресьева, — больше года он, безногий инвалид, совершив около 40 боевых вылетов, участвовал в самых ожесточённых воздушных сражениях, лично сбил ещё один вражеский самолёт. Правда бывший командир 4-го ГвИАП Василий Фёдорович Голубев в своих мемуарах описывает 2 победы Леонида Белоусова после его возвращения в полк:

«Майор Белоусов по прибытии в полк оказался одновременно «старым» и «молодым» лётчиком. Пока он лежал в госпиталях, изменились не только техника, средства управления боем в воздухе и на земле, но и тактика, методы ведения боя. Леонид Георгиевич быстро разобрался в накопленном опыте и в теории, и на практике. Он был готов к вылету на первое боевое задание.

Когда — то он впервые после тяжёлой аварии в 1938 году, обмотанный бинтами, вылетал на разведку, штурмовку, участвуя в воздушных боях с белофинской военщиной. Он первый поднял эскадрилью «Чаек» на отражение фашистских «Юнкерсов» 22 Июня 1941 года. В числе первых насмерть сражался в самые трудные дни на Ханко, под Ленинградом, на Ладоге.

И вот вновь настал день первого вылета на прикрытие боевых кораблей в бухте Гаково. Два с половиной года Леонид Георгиевич ждал этого дня. Сотни дней и ночей, тысячи часов до изнурения готовил себя к нему.

В такой сложной обстановке хотелось, чтобы за его парой была не одна, а две. Ни один «Фокке — Вульф» не должен был оказаться в хвосте у Белоусова. Это прекрасно понял и Леонид Георгиевич. Пара Ла-5, с номером «03» на борту ведущего, нырнула вниз и в красивом боевом развороте устремилась вверх в атаку на четвёрку истребителей, летевшую слева от «Юнкерсов».

Суматошно завертелись под облаками вражеские истребители прикрытия. Их вдвое больше, чем нас, но, проглядев начало нашей атаки, враг поплатился двумя самолётами. Белоусов, сблизившись на малую дистанцию, почти в упор расстрелял «Фокке-Вульф-190″, а снайпер Карпунин, не желая далеко отрываться, с большой дистанции длинной очередью сбил Ju-87…»

Этот бой, в котором Леонид Белоусов одержал свою первую после возвращения в полк воздушную победу, произошёл летом 1944 года. Вторая победа, по воспоминаниям В. Ф. Голубева состоялась уже осеню:

«На войне, как и в жизни, иногда бывают неожиданно счастливые совпадения. В это тихое Сентябрьское утро мощной артподготовкой как раз и началось наступление 2-й ударной армии из района Тарту на север. Командование группы «Нарва», видимо ожидая конца артподготовки, привело в готовность авиацию на аэродромах для удара по нашим войскам, чтобы упредить переход в атаку. Вот в это время мы подлетели на бреющем к аэродрому. Когда, охватывая его с двух сторон, начали горкой набирать высоту, перед взором открылось редкое зрелище. По краям бетонной полосы стояли наготове, без всякой маскировки, несколько десятков бомбардировщиков и истребителей, на высоте около 4000 метров патрулировали три четвёрки…

48 фугасных бомб горохом высыпались на готовые к взлёту самолёты и на среднюю часть полосы. Вести пушечный огонь, считать количество горящих машин времени не было. Мы так же дружно взмыли вверх, где наша шестёрка завязала бой с патрулями.

Первой подоспела на помощь группа Леонида Георгиевича. С ходу с большой дистанции он срезал «Фокке-Вульф». Потом, кем-то сбитый, штопором завертелся ещё один FW-190, из которого вывалился тёмный комочек. Позже, почти у земли, он превратился в белый купол. Так закончился короткий воздушный бой.

Вечером на разборе боёв попросил слово Белоусов. И, мне кажется, не без основания заметил:

— Такое ощущение — трусоват стал немецкий лётчик, даже над своим аэродромом уклоняется от настоящего боя. Я сейчас вспоминаю Ханко, мы же дрались до последнего, на тараны шли…»

Возвращаясь после очередного вылета на свой аэродром, Белоусов никак не мог предположить, что это был его последний полёт над Балтикой. И никто из его друзей не знал, что этим днём завершается боевая история 4-го Гвардейского истребительного полка. Но бурный ход событий на всех фронтах войны уже предопределил полку новую задачу.

Германия лишилась вслед за Румынией и своего северного союзника — Финляндии. Немецкое командование намерено было жестоко отомстить финнам за их выход из войны. 4-й Гвардейский авиационный полк получил приказ перебазироваться в Малыми, близ Хельсинки, чтобы охранять небо финской столицы.

Гремели бои на границе Норвегии, в Восточной Пруссии, над Будапештом. Ещё пылал пожар войны в Европе, а в домах финнов уже царил мир.

Всего гвардии майор Л. Г. Белоусов, совершив более 300 боевых вылетов, лично сбил 4 вражеских самолёта и ещё несколько в группе с товарищами   (по некоторым источникам имел 7 воздушных побед).

После окончания войны, по состоянию здоровья, Леонид Белоусов уволился в запас. Работал на речном транспорте. Затем, несмотря на ранения и болезни, стал начальником аэроклуба — небо, о котором он мечтал ещё мальчишкой, долго не отпускало. Многие питомцы Ленинградского аэроклуба помнят, что именно он поднял их в небо. Позднее — возглавил 1-й таксопарк.

В 1957 году за мужество и воинскую доблесть, проявленные в период Великой Отечественной войны, Л. Г. Белоусов был награждён орденом Ленина и удостоен звания Героя Советского Союза.

Более 30 лет выступал Леонид Георгиевич с лекциями, в качестве одного из самых активных сотрудников общества «Знание». За это время он объездил всю страну — от Калининграда до Камчатки. Кстати, все эти 30 лет самоотверженной работы в его трудовой стаж не вошли — инвалида 1-й группы нельзя было зачислить в штат. В последние годы, Л. Г. Белоусов жил в Петроградском районе города Ленинграда. Написал книгу воспоминаний: «Веление долга».