Журавков Михаил Владимирович — заместитель командира эскадрильи 13-го гвардейского Рославльского Краснознаменного авиационного полка дальнего действия 4-й гвардейской Брянской авиационной дивизии дальнего действия 4-го гвардейского Гомельского авиационного корпуса дальнего действия Авиации дальнего действия (АДД), гвардии майор.
Родился 10 сентября 1920 года в деревне Ивановка ныне Кыштовского района Новосибирской области в семье крестьянина. Русский. В 1924 году семья переехала в город Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области. Окончил 9 классов, работал в колхозе. Окончил аэроклуб в городе Белово Кемеровской области.
В Красную Армию призвался по собственной просьбе в 1938 году. Окончил Новосибирскую военно-авиационную школу лётчиков и Красноярское военно-авиационное училище.
На фронтах Великой Отечественной войны с июля 1941 года. Воевал в 37-м скоростном бомбардировочном авиационном полку. В боевом вылете 10 августа 1941 года, выполняя приказ по уничтожению переправы через Западную Двину, одиночный бомбардировщик Михаила Журавкова был атакован тремя истребителями врага. В тяжелом бою лётчик сбил один истребитель, а остальные ушли после того, как расстреляли все боеприпасы. Но и бомбардировщик получил множественные повреждения и загорелся. Журавков сумел довести горящую машину до цели, совершил два захода и добился прямого попадания в переправу. Обратный путь проделали путём напраяжения всех сил. Только после пересечения линии фронта, Журавков дал экипажу команду покинуть самолет с парашютами.
В 1943 году, получив приказ на бомбардировку железнодорожного узла Витебск, вызвался в одиночку первым пройти над целью и вызвать на себя огонь зенитной артиллерии врага. При этом самолет Журавкова получил свыше 100 пробоин, но летчик сумел привести его на свой аэродром. Рискованный план лётчика полностью сработал — пока все зенитки вели огонь по его самолету, скрытно подошедшие эскадрильи отбомбились по эшелонам врага. Одних вагонов с техникой и снаряжением врага в ту ночь было уничтожено более 100.
Журавков начал войну летчиком, потом командовал звеном и стал заместителем командира эскадрильи. Участвовал в боевых действиях в полосе Западного, Калининского, Сталинградского, Брянского фронтов, сражался в Курской битве. Заместитель командира авиационной эскадрильи 13-го гвардейского Рославльского Краснознамённого авиационного полка дальнего действия 4-й гвардейской Брянской авиационной дивизии дальнего действия 4-го гвардейского Гомельского авиационного корпуса дальнего действия Авиации дальнего действия гвардии майор Журавков к марту 1944 года совершил 213 успешных боевых вылетов на бомбардировку военно-промышленных объектов фашистской Германии и её сателлитов, крупных железнодорожных узлов и военных сооружений в тылу фашистской армии, а также доставку грузов и вооружения партизанам.
За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом отвагу и геройство, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года гвардии майору Журавкову Михаилу Владимировичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5123).
Гвардии майор Журавков продолжил сражаться с врагом до Великой Победы. Последний боевой вылет совершил 6 мая 1945 года на бомбардировку гарнизона крепости Бреслау, окруженной войсками 1-го Украинского фронта. Всего за годы войны на счету летчика было 265 боевых вылетов, в том числе 240 — в ночное время.
После войны продолжал службу в армии. Был командиром авиационного полка, заместителем командира бомбардировочной авиационной дивизии по лётной части. Полковник В.М. Журавков скончался 6 июля 1969 года в городе Рязани. Похоронен в Рязани на Скорбященском кладбище.
Награжден двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалями.
Именем Героя названа улица в селе Конево Беловского района Кемеровской области.
Category Archives: В огненном небе войны
Марьин Иван Ильич
Марьин Иван Ильич – штурман звена 24-го гвардейского бомбардировочного авиационного Юхновского ордена Кутузова полка (213-я бомбардировочная авиационная Витебская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова дивизия, 1-я воздушная армия, 3-й Белорусский фронт), гвардии старший лейтенант.
Родился 6 июля 1922 года в селе Мари-Билямор ныне Мари-Турекского района Республики Марий-Эл в семье служащего. Русский. Окончил 10 классов школы № 1 в городе Красноуфимск Свердловской области.
В действующей армии с октября 1941 года. Сражался на Западном и 3-м Белорусском фронтах в составе 700-го (с 22.11.1942 года – 24-го гвардейского) ночного бомбардировочного авиационного полка. Начал свою боевую деятельность в звании сержанта в качестве стрелка-бомбардира самолета У-2. На самолетах У-2 (По-2) сражался всю войну.
Участвовал в контрнаступлении советских войск под Москвой; 1-й Ржевско-Вяземской наступательной операции (8 января – 20 апреля 1942 года) и в освобождении города Юхнов, за что его полк получил наименование Юхновского; Ржевско-Сычёвской; 2-й Ржевско-Вяземской; Орловской; Смоленской стратегической (Спас-Деменской, Ельнинско-Дорогобужской, Смоленско-Рославльской); Витебской; Белорусской стратегической (Витебско-Оршанской, Вильнюсской, Каунасской); Прибалтийской стратегической; Гумбинненской; Восточно-Прусской стратегической (Инстербургско-Кенигсбергской, Кенигсбергской и Земландской) наступательных операциях.
Во время боевых вылетов был дважды ранен.
К концу войны совершил 793 боевых вылета на бомбардировку скоплений живой силы и техники, стратегических военных объектов, опорных пунктов, аэродромов, железнодорожных станций противника, на разведку, во вражеский тыл к партизанам.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за мужество и героизм, проявленные при нанесении бомбардировочных ударов по врагу, гвардии старшему лейтенанту Марьину Ивану Ильичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 9049).
После войны И.И.Марьин продолжал службу в Военно-Воздушных Силах Советской Армии. Служил штурманом эскадрильи в 340-м транспортном авиационном полку в городе Шахтёрск на Сахалине. В 1952 году окончил Военно-воздушную академию. Штурман 1-го класса. Служил на Дальнем Востоке, на Украине в качестве главного штурмана соединения.
Награжден орденом Ленина (15.05.1946), 2 орденами Красного Знамени (1.08.1944; 11.04.1945), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (18.04.1943; 11.03.1985), орденами Отечественной войны 2-й степени (30.05.1945), Трудового Красного Знамени, Красной Звезды (26.10.1955), медалями (11.04.1942), «За боевые заслуги» (15.11.1950), «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «ХХХ лет СА и ВМФ».
Примечание. На склоне лет Герою довелось вынести неожиданный удар судьбы, и этот удар был предательским. Злоумышленники ворвались в его московскую квартиру, жестоко избили старика и похитили все его боевые награды.
Из наградного листа:
Товарищ Марьин на фронте Великой Отечественной войны с октября 1941 года.
Является активным участником разгрома немцев на дальних подступах к Москве, освобождения городов Кондрово, Юхнов, Медынь, Зубцов, Ржев, Сычевка, Гжатск, Вязьма, Дорогобуж, Болхов, Сухиничи, Калуга, Белев, Мценск, Козельск, Киров, Орел, Карачев, Людиново, Починок, Спас-Деменск, Ярцево, Смоленск, Орша, Витебск, Дубровно, Толочин, Борисов, Минск, Вилейка, Молодечно, Сморгонь, Вильнюс, Каунас, Алитус, Мариамполе, Вилкавишкис, Пильвишки, Сувалки, Августов.
Он героически выполнял боевые задания при взятии городов и крепостей Восточной Пруссии Пилькаллен, Ширвиндт, Рагнит, Тильзит, Лазденен, Шталлупенен, Шиткемен, Гольдап, Летцен, Растенбург, Даркемен, Ангенбург, Норденбург, Гумбиннен, Инстербург, Гердауэн, Алленбург, Фридланд, Велау, Тапиау, Прейсиш-Айлау, Кройцбург, Цинтен, Браунсберг, порт и крепость Кёнигсберг, порты Фишхаузен, Пиллау.
Боевой путь тов. Марьина на фронте Великой Отечественной войны украшают 650 успешных боевых вылетов, совершенных им на бомбометание войск и техники протвника, на переброску боеприпасов партизанам в тыл врага, на разведку войск противника.
Всего за время войны тов. Марьин совершил 793 боевых вылета. Из них в тыл врага к партизанам, с посадкой – 51 вылет, без посадки – 44 вылета. На разведку войск противника – 119 боевых вылетов. На бомбометание опорных пунктов, крепостей, аэродромов, живой силы и техники противника – 581 вылет.
Во время совершенных 650 успешных боевых вылетов нанес следующий ущерб противнику:
1. Железнодорожных эшелонов с горючим и боеприпасами — 4.
2. Складов с боеприпасами – 8.
3. Железнодорожных мостов – 2.
4. Самолетов, находящихся на аэродроме противника – 9.
5. Артиллерийских орудий – 76.
6. Железнодорожных станционных зданий – 39.
7. Автомашин – 76.
8. Прожекторов – 19.
9. Переправ – 1.
10. Отмечено прямых попаданий в железнодорожное полотно – 42.
11. Создано очагов пожара – 97.
12. Произвел бомбометание площадных целей – 30.
30 раз тов. Марьин возвращался с задания с поврежденным самолетом, дважды был ранен в воздухе.
Тов. Марьин отличался от всех штурманов в полку своей смелостью, самоотверженным и точным выполнением боевых заданий, разумной инициативой, умелым выполнением боевых приказов.
Самые ответственные, но вместе с тем трудные боевые задания поручались товарищу Марьину. Большую славу он завоевал среди личного состава в борьбе с зенитными средствами противника ночью, особенно с прожекторами.
Всегда первым выходил на цель, освещал ее САБами (парашютными светящими авиационными бомбами), поджигал, чем давал полную возможность свободно выходить на цель последующим экипажам.
Он популярен также в полку как воздушный снайпер. Если ему не удавалось поразить цель бомбами, он снижался до минимальной высоты и обстреливал ее из пулемета.
На сильно поврежденном самолете По-2 он не прекращал выполнения боевого задания, не бросался в панику, а спокойно, но разумно выполнял боевой приказ. Даже будучи дважды раненным, он не выходил из боя, а настойчиво выполнял задание.
На протяжении всей войны он являл собою образец не только отважного штурмана, но и идеально дисциплинированного и общительного офицера. Он один из первых, кто завоевал своими подвигами славу полку – высокое гвардейское звание.
Январь 1942 года. Немцы создали прочный Юхновский плацдарм на основной магистрали Москва – Варшава. Этот плацдарм питался боеприпасами из склада, расположенного в городе Климов-Завод. Надо было уничтожить пункт противника, питающий его боеприпасами. Эта задача была поставлена полку. Сложность выполнения задачи заключалась в том, что цель была прикрыта 12 мощными прожекторами, 6 точками малокалиберной зенитной артиллерии и мощной батареей зенитной артиллерии.
Казалось бы, не под силу выполнить эту задачу беззащитному По-2.
Задача поставлена. Первым на задание вылетел тов. Марьин, Он взял максимальное количество САБов. Климов-Завод видно было даже с аэродрома, так как над ним стояло огромное количество прожекторов и зенитного огня. Зайдя на цель на большой высоте и планируя на приглушенном моторе, товарищ Марьин уточнил цель и сбросил первый САБ, за ним второй. 12 прожекторов и зенитная артиллерия, как голодный лев, увидевший добычу, стали ловить самолет товарища Марьина.
Самолет был поврежден малокалиберным снарядом. Стало плохо слушаться управление самолета. Об этом сообщил тов. Марьину летчик, но отважный штурман продолжал выполнять боевое задание. Он сбросил все САБы, уточнил цель, сбросил ФАБы (фугасные авиабомбы), не промазал. Прибыв на аэродром и доложив командиру о выполнении задания, тов. Марьин торопился совершить повторный вылет, но техник доложил, что повреждено управление самолета, в плоскостях и фюзеляже обнаружено 26 пробоин.
Устранили дефект, и на раненом самолете тов. Марьин совершил еще 3 вылета. На четвертом вылете его мечта сбылась – прямым попаданием он угодил в склад с боеприпасами. Взрыв мощной силы всю ночь сопровождался отдельными взрывами и пожарами.
После этого все экипажи полка безнаказанно летали и добивали остатки цели, лишив противника базы боеприпасов. Наши наземные части вскоре ликвидировали Юхновский плацдарм.
За Варшавским шоссе, по ту сторону линии фронта, в тылу у врага действовал наш 4-й воздушно-десантный корпус генерала Казанкина и партизанский полк Жабо. Радиосвязь с ними была прервана, но было известно ранее, что у них на исходе источники питания рации.
Все площадки для посадки самолета По-2 были перехвачены противником. Действовала лишь площадка в районе деревни Леоново. Надо было найти эту площадку, произвести на ней посадку и доставить корпусу батареи для рации.
7 апреля 1942 года погода была нелетной не только для ночной авиации, но и для полета днем – облачность 10 баллов, высота облачности 80 – 100 метров, дождь. Задачу надо было выполнить во что бы то ни стало. Приказ гласил: доставить батареи независимо от погоды и от потерь. Задача сложная, очень тяжелая и вместе с тем почетная – установить связь с корпусом. Это решало судьбу намечавшейся операции.
Эта задача была поставлена тов. Марьину.
На КП находились другие экипажи – друзья тов. Марьина. Они угрюмо провожали товарища в бой, но не хотели выдать своего настроения, что провожают его как бы на верную гибель.
Самолет взлетел. Дождь усилился. Марьин сквозь дождь, а у линии фронта через ураганный ружейно-пулеметный огонь пробился к району, где он должен был совершить посадку. Но увы…недалеко одна от другой с одинаковыми сигналами оказались две площадки. Марьин сразу смекнул, что фрицы, разведав знаки на нашей площадке, выложили такие же знаки у себя с целью посадить наши самолеты. Надо было определить, на которую из них садиться. Опыт отважного штурмана помог ему произвести посадку на свою площадку. Задача была выполнена с честью. Марьин, выполнив боевой приказ командира, вернулся на свой аэродром, доставив нашему командованию ценные данные о положении корпуса Казанкина.
Командующий 49-й армией за самоотверженное выполнение боевого приказа объявил тов. Марьину личную благодарность и наградил его медалью «За отвагу».
На коммуникационной дороге через реку Осуга проходил мост. 2 ноября 1942 года была поставлена задача – уничтожить этот мост. Он был прикрыт четырьмя прожекторами, двумя батареями зенитной артиллерии и одной точкой малокалиберной зенитной артиллерии.
Тов. Марьин прибыл к цели, но здесь он увидел, как в лучах прожекторов зенитная артиллерия обстреливала самолет его товарища. Марьин принял решение выручить товарища. Он зашел в район прожекторов, сбросил несколько САБов, ослепил их, и они погасили свои лучи. Сам же из пулемета стал обстреливать точки зенитной артиллерии. Выручив товарища, Марьин сам попал в прожектора и огонь зенитной артиллерии. В фюзеляже, за задней кабиной, разорвался малокалиберный снаряд. Марьин был ранен в спину, но, невзирая на ранение, продолжал настойчиво щупать мост. Его последняя бомба разорвалась в центре моста, и он был уничтожен. Прибыв на свой аэродром, Марьин, стиснув зубы, сквозь боль доложил, что мост уничтожен. Врач сделал ему перевязку, но он убедительно просил не увозить его с аэродрома, пока не прилетят последующие самолеты. Только когда Марьин услышал подтверждение последующих экипажей, что мост через реку Осуга уничтожен, его отправили в лазарет.
12 марта 1943 года дневная разведка доложила, что на станцию Александрино прибыли эшелоны с горючим и боеприпасами. Но дневных бомбардировщиков послать было нельзя, так как уже наступила темнота. Выполнение задачи выпало на долю ночников.
В ночь на 13 марта самолет тов. Марьина прибыл к цели. Она была сильно прикрыта огнем зенитной артиллерии. Подсветив цель САБами, Марьин обнаружил на станции много эшелонов и сбросил бомбы. Сильный взрыв, и станция была охвачена пожаром, который длился всю ночь. Дневная аэрофоторазведка подтвердила, что на станции были сожжены 2 эшелона.
Аэродром Боровское был занят противником, на нем базировались его истребители. Они мешали действовать нашей авиации. Аэродром был прикрыт 8 прожекторами, батареей зенитной артиллерии, 6 точками малокалиберной зенитной артиллерии и 4 точками крупнокалиберных зенитных пулеметов.
16 сентября 1943 года была сложная метеорологическая обстановка: облачность 8 баллов, высота облаков 600 – 800 метров, сильная дымка. Экипажу тов. Марьина была поставлена задача – найти аэродром и создать на нем очаг пожара, чтобы дать возможность последующим экипажам бомбить аэродром.
Задача была выполнена. Несмотря на то. что самолет тов. Марьина попал в прожектора и подвергся обстрелу зенитной артиллерией, он, сбросив САБы, поджег самолет противника. На пожар выходили самолеты и бомбили аэродром. В эту ночь тов. Марьин произвел 3 боевых вылета. На третьем вылете он был подбит, были повреждены элероны.
Выполнив задание, Марьин благополучно произвел посадку на свой аэродром. В эту ночь он уничтожил 3 самолета противника.
Перед началом Белорусской операции в интересах командования фронта полк вел разведку линии обороны противника Витебск – Орша. На этом участке противник широко применял ночные истребители с прибором «Лихтенштейн» (бортовой радиолокатор) для точной наводки на наши самолеты.
В ночь на 5 мая 1944 года тов. Марьину была поставлена задача – произвести разведку на участке Минского шоссе и железной дороге Орша – Толочин. Между Оршей и Толочином он заметил перегруппировку сил противника, движущуюся на автомашинах и по железной дороге. Эта перегруппировка сильно прикрывалась с воздуха истребителями противника.
На подходе к Толочину самолет тов. Марьина был атакован истребителем, но продолжал вести разведку, маневрируя и уходя от истребителя. Тот сделал 6 заходов, на седьмом атаковал самолет Марьина. Прямым попаданием малокалиберного снаряда тов. Марьин был ранен в щеку и правую руку, летчик также был ранен, самолет был поврежден – отказал руль поворота. Маневрируя, Марьин вместе с летчиком довели самолет до аэродрома и благополучно произвели посадку на свой аэродром.
Героический боевой путь тов. Марьина в борьбе за освобождение родной земли от фашистской нечисти насыщен множеством боевых эпизодов, в которых он показал себя подлинным патриотом своей Родины.
В начале Восточно-Прусской операции, в октябре 1944 года, полку была поставлена задача: бомбардировочными действиями препятствовать противнику в погрузке и разгрузке на железнодорожной станции Даркемен.
Тов. Марьин должен был ночью отыскать цель и осветить ее САБами для выхода на нее последующих экипажей. Он загрузился САБами и взял одну зажигательную бомбу ЗАБ-100. Долго он ходил, израсходовал почти все САбы, но станции не нашел. Тогда опытный штурман решил привлечь к себе внимание пулеметом и стал постреливать из него. В трех километрах от самолета включились два прожектора и открыла огонь зенитная артиллерия. Марьин пошел на прожектора, сбросил САБ и увидел под собой железнодорожную станцию. После уточнения она оказалась его целью. Штурман готовился сбросить зажигалку, но в этот момент снаряд перебил лонжерон левой плоскости. Машину бросило, как щепку. Летчик сообщил ему, что ранен в ногу. Марьин сказал летчику: «Крепись, Саша, мы им сейчас покажем. Заходи еще раз, если можешь!»
Последним заходом Марьин зажег стоящий эшелон. К этому времени к цели подоспели другие экипажи. В эту ночь Марьин совершил 6 боевых вылетов.
В тяжелые морозные ночи в январе 1945 года Марьин делал по 5 боевых вылетов в ночь на Кёнигсберг. Техники на земле все время прогревали моторы, чтобы не заморозить их.
Во время Кёнигсбергской операции враг уже выдохся и не мог оказывать большого сопротивления нашим воздушным силам. Здесь требовалось дать максимальное количество вылетов. Инициатором максимального количества боевых вылетов явился Марьин. Он делал до 12 боевых вылетов в ночь, летал, не вылезая из кабины.
8 апреля 1945 года мы добивали противника в городе и крепости Кёнигсберг. Погода была нелетной, но задача облегчалась большими пожарами в городе. Нужно было выбить противника из одного района. Марьин вылетел на выполнение этой задачи и в первом же вылете взорвал склад боеприпасов, который горел и рвался всю ночь. В эту ночь Марьин поставил рекорд, совершив 13 вылетов.
Город Пиллау был сильно прикрыт зенитными средствами – 12 прожекторов все время стояли в зените, снаряды не переставали рваться в воздухе. Когда его бомбили наши ночные «Бостоны», летчики говорили, что нашей крошке По-2 не подойти к порту.
18 апреля 1945 года полку была поставлена задача: бомбить отходящие суда в порту Пиллау. Марьин был выделен для борьбы с прожекторами. Он брал собой максимальное количество светилок и мелкие осколочные бомбы. Заходя на прожектор, он сбрасывал пару САБов, а затем осколочные, и прожектор переставал действовать. Так в течение ночи он методически гасил прожектора, совершив в ночь 11 вылетов. В последующие ночи порт бомбили безнаказанно.
За совершенные 650 успешных боевых вылетов и проявление при этом героизма представляю тов. Марьина к высшей правительственной награде – присвоения ему звания «Герой Советского Союза».
Командир 24 гвардейского бомбардировочного авиационного Юхновского ордена Кутузова полка гвардии подполковник Яхнис.
1 октября 1945 года.
Шпуняков Сергей Павлович
Родился 14 сентября 1922 года в деревне Слутка Новгородского района Новгородской области в семье рабочего. Окончил 10 классов. С 1940 года в рядах Красной Армии. В 1942 году окончил Сталинградскую военную авиационную школу лётчиков.
С апреля 1943 года сержант С. П. Шпуняков в действующей армии. Сражался на Северо-Кавказском, Южном, 4-м Украинском, 3-м Белорусском, 1-м Белорусском фронтах.
К 9 мая 1945 года заместитель командира эскадрильи он же штурман 402-го истребительного авиационного полка (265-я истребительная авиационная дивизия, 3-й истребительный авиационный корпус, 16-я Воздушная армия, 1-й Белорусский фронт) старший лейтенант С. П. Шпуняков совершил 335 боевых вылетов, в 51 воздушном бою сбил 15 самолётов противника и 5 уничтожил на земле.
15 мая 1946 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в годы Великой Отечественной войны, удостоен звания Героя Советского Союза.
В 1945 году окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы, в 1955 году окончил Военно-Воздушную академию. С 1969 года полковник С. П. Шпуняков — в запасе. Жил в Одессе. Работал в окружном Доме офицеров. Написал книгу воспоминаний о войне — «В крыле у «Дракона». Умер 2 января 2004 года.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й степени (дважды), Красной Звезды (трижды); медалями. Почётный гражданин города Вольск Саратовской области. Его имя носил пионерский отряд школы № 15 в Новгороде.
Он родился 14 сентября 1922 года в деревне Слутка Новгородского района Новгородской губернии (с 1927 года Ленинградской, с 1944 года — Новгородской области). Отец работал на аэродроме Кречевицы, что лежал напротив за Волховом. Сын с детства мечтал стать лётчиком. После окончания средней школы поступил в 1940 году в Сталинградскую военную авиационную школу, которую окончил в 1942 году. К тому времени он освоил многие типы самолётов, но до прибытия на фронт имел звание сержанта.
402-й истребительный полк, в который он просился, был первоначально составлен из лётчиков-испытателей, асов авиации. Его взяли нехотя, но потом не жалели об этом. Летать он начал на новеньком Як-1, только что полученном из Саратова. Его самолёт с бортовым номером 26 имел надпись на левой стороне фюзеляжа красной краской: «От волжан города Вольска» (именных машин в полку было несколько. К примеру, у П. Ф. Гаврилина — «Вольский цементник», у О. П. Макарова — «Саратовский колхозник»).
С 20 апреля 1943 года началась фронтовая жизнь лётчика Шпунякова. Войну он закончил заместителем командира эскадрильи 402-го Севастопольского истребительного авиационного полка 265-й Мелитопольской истребительной авиадивизии 3-го Никопольского истребительного авиакорпуса Резерва Верховного Главнокомандующего. Ныне это Севастопольский Краснознамённый ордена Суворова 3-й степени исследователько-инструкторский смешанный авиаполк.
Полк имеет славную историю. Он создан 25 июня 1941 года из лётчиков-испытателей по предложению депутата Верховного Совета СССР, Героя Советского Союза ведущего лётчика-испытателя НИИ ВВС подполковника Степана Павловича Супруна с одобрения И. В. Сталина из числа лётчиков НИИ ВВС РККА и наркомата авиапромышленности. Первым командиром был подполковник П. М. Стефановский, впоследствии Герой Советского Союза.
В 402-м полку воевали знаменитые испытатели капитан Григорий Яковлевич Бахчиванджи (совершил 65 боевых вылетов, одержал 5 личных побед), вскоре отозванный на прежнее место службы, испытывавший первые самолёты БИ-1 с жидкостным ракетным двигателем, посмертно ставший также Героем, Герои Советского Союза Н. Краснов (в списке самых результативных в стране — 46 побед), А. Мошин, А. Дехтяренко, Ю. Антипов, И. Лихобабин…
Ярким образцом отваги был командир 2-й эскадрильи капитан Борис Герасимович Бородай, погибший 1 января 1942 года на Северо-Западном фронте. Он имел 6 личных побед.
Вторым командиром полка стал майор К. А. Груздев. В дальнейшем им командовали майор И. П. Лысенко, капитан Г. А. Коцеба, майоры В. А. Папков, Д. Е. Николаенков, А. У. Ерёмин, А. Е. Рубахин. Лётный состав сменил немало типов истребителей: МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1, Як-9Т, Як-3. Входил в состав ВВС Северо-Западного фронта, 16-й Воздушной армии, 57-й САД, 8-й САД, 239-й ИАД, 265-й ИАД 3-го ИАК. За период войны полк совершил 13511 боевых вылетов, уничтожил 810 самолётов, большое количество боевой техники и живой силы противника. Сам потерял 81 лётчика и 7 наземных специалистов, 101 истребитель (в том числе 13 — небоевые потери). У 5-го и 16-го ГвИАП, следующих за ним, в активе было 739 и 618 сбитых самолётов.
За один только первый месяц боёв на Северо-Западном фронте испытатели сбили 51 самолёт противника.
С 15 июля 1941 года полк базировался на аэродромах Кречевицы и Крестцы (теперь Новгородской области) и вёл действия в направлении Сольцов, Луги и Старой Руссы.
Боевой путь полка, в котором воевал С. П. Шпуняков, выглядит так: Москва — Великие Луки — Старая Русса — Багай-Барановка — Краснодар — Тихорецк — Липецк — Шахты — Мелитополь — Севастополь — Орел — Смоленск — Витебск — Борисов — Вильнюс — Каунас — Могильно — Варшава — Иновроцлав — Познань — Морин — Дальгов (Берлин).
…18 апреля 1943 года полк из Люберец перелетел в Краснодар. Ошеломило истребителей, что девушки — ровесницы полка ночных бомбардировщиков Евдокии Бершанской уже имели ордена.
Первый свой бой Шпуняков провёл 20 апреля. Полк получил приказ выделить 2 авиаскадрильи для сопровождения штурмовиков, летевших в Новороссийск. Там на Малой земле шли ожесточённые бои. Командир полка майор Владимир Васильевич Папков отметил, что до Берлина 2130 км и по лётным масштабам это не так уж далеко. Кто-то обязательно долетит до Победы. Помогая запускать мотор самолёта командиру 1-й эскадрильи лейтенанту Калинину, Шпуняков видел, как дрожали его руки и пытался приободрить товарища. Тот не вернулся из боя. Взлетели. Связи нет, маневра нет. О взаимодействии чёткого представления нет. Шпуняков шёл крайним слева. Высота 3500 метров. Поставлена задача спасти десант Цезаря Куникова, который 2 дивизии фашистов пытаются сбросить в море. Начался бой. «Мессы» ему уже в хвост пристраиваются. Сумел вывернуться и сам у них в хвосте оказался. Давит на гашетку. Что такое? Почему не видно очередей? Забыл снять с предохранителя!..
Самолёт был послушен. Ручка управления и рука слились. Осмотрелся: бак пробит, позади тянется шлейф бензина. С левым креном вышел из боя. На плохо управляемом самолёте пошёл домой. В пути пересёкся ещё с двумя Ме-109. Они прошили самолёт очередями. Он свалился в штопор, из которого удалось выйти только над самой землёй. Хорошо, что немецкие лётчики ушли, решив, что ему не выбраться. Но он дотянул до аэродрома и сел, не выпуская шасси.
Сергею Павловичу рассказывали потом: только его в госпиталь увезли на «санитарке», как прилетел командующий 4-й Воздушной армии генерал-лейтенант К. А. Вершинин на У-2. Выяснив, что произошло, дал указание: наградить за спасение машины. Так младший лейтенант Шпуняков 8 мая 1943 года был награждён орденом Красной Звезды… Он стал первым орденоносцем в полку.
За первую неделю боёв на Кубани полк из 34 лётчиков потерял 11 убитыми и 5 ранеными. 29 апреля погиб и командир — В. В. Папков.
С. П. Шпуняков подлечился и снова в полк. Стал осмотрительнее, злее, хитрее. Начал сбивать самолёты противника. Над Кубанью вскоре преимущество в воздухе перешло к советской авиации.
Второй наградой Шпунякова стал орден Отечественной войны 1-й степени. Наградной лист был подписан командиром 402-го ИАП майором Ерёминым 24 октября 1943 года:
«За время боёв на Кубани совершил 17 боевых вылетов, провёл 4 воздушных боя и, будучи ведомым, в паре сбил 3 самолёта противника.
На Южном фронте с 1.09.1943 года по 24.10.1943 годя совершил 60 боевых вылетов, в том числе:на прикрытие своих войск — 53, на перехват бомбардировщиков — 2, на разведку — 1, на штурмовку — 4. Провёл 12 воздушных боёв, в которых лично сбил 2 самолёта противника».
Данный наградной лист интересен тем, что в нём есть строки, указывающие на возможное наличие групповых побед лётчика. В наградном листе на присвоение ему звания Героя приводятся данные только о личных победах. Это вполне объяснимо — к тому времени все награждения осуществлялись исключительно за личные победы, поэтому о групповых (даже если они были) просто не писали.
9 апреля 1944 года Сергей Шпуняков «округлил» свой боевой счёт, уничтожив 10-й вражеский самолёт.
11 апреля 1944 года при ликвидации Крымской группировки противника танковый корпус Красной армии двигался на Симферополь. Для его прикрытия с аэродрома поднялись 10 «Яков». По пути они схватились с группой бомбардировщиков и сопровождавших их Ме-109. Шпуняков вывел из строя самолёт ведущего вражеской группы, но, заметив опасность, нависшую над его ведомым, бросился на помощь боевому товарищу. Проводив его до аэродрома, вновь вернулся на место боя, но свою эскадрилью уже не увидел. Тогда он ударил по вражеской артиллерийской батарее. Во время второго захода в бензобак попал артиллерийский снаряд, под ногами лётчика взметнулось пламя. Однако Сергей и не думал сдаваться. Он выключил мотор, перекрыл баки пожарным краном и спланировал на свою территорию. Вот и узкая песчаная полоска за Сивашем. Сильный толчок выбросил лётчика из кабины. Очнулся Сергей уже в медсанбате.
После войны Шпуняков часто вспоминал фронтовых друзей — оренбуржца Шамиля Абдрашитова, конотопца Дмитрия Ащаулова, нижегородца Павла Гаврилина, чегемца Назира Конукоева, ереванца Акопа Манукяна, пензенца Николая Павлушкина, воронежца Анатолия Рубахина, сталинградца Алексея Ерёмина, воронежца Георгия Балашова, москвича Николая Дугина (погиб 2 мая 1945 года в Берлине, зачислен навечно в списки части), винничанина Владимира Егоровича, ростовчанина Михаила Пивоварова и других. Фронтовая дружба была для них святым понятием.
Один из его друзей, Павел Гаврилин в апреле 1943 года получил тяжёлое ранение. Чудом выжил. Получил заключение врачей: к лётной работе не годен. Выкинул его, вписал в шпуняковское заключение из того же госпиталя свою фамилию с безобидным диагнозом и воевал дальше. Только в октябре 1945 года рентгеновский снимок в Бранденбурге поверг врачей в недоумение: с этим жить опасно, а Гаврилин воевал, стал Героем!
Выяснилось, что в груди у него сидит сердечник 20-мм бронебойного снаряда от немецкого «Эрликона». Списали. Но благодаря его настойчивости, при поддержке командира 265-й ИАД полковника А. А. Карягина, генерала Е. Я. Савицкого, главный хирург РККА Н. Н. Бурденко в виде исключения разрешил полёты на По-2 в эскадрильи связи корпуса. Снаряд не удалили. В 1950-е годы, когда Гаврилин освоил первые советские вертолёты и переучивал летать на них лётчиков, здоровье его вдруг резко ухудшилось. В 34 года он был уволен в запас. Но Гаврилин даже не был инвалидом(?!). Просто не ставил этого вопроса перед органами соцобеспечения. Уклонялся от разговоров о своём героическом прошлом. В 1984 году снаряд, наконец, извлекли.
…Позади остались Белоруссия, Польша. С 15 ноября 1944 года по 8 мая 1945 года 402-й ИАП входил в состав 1-го Белорусского фронта. За этот период Шпуняков совершил 94 боевых вылета и провёл 23 воздушных боя, сбив 14 самолётов. В конце февраля и его снова сбили. Лётчик чудом остался жив, с большим усилием выпрыгнул с парашютом, упал прямо на передовую. Фашисты обстреляли его из миномётов, но пехотинцы уже несли Сергея по траншее. Всё же он попал снова на 10 дней в корпусной лазарет. У Шпунякова была сильная контузия, но он попросил не отправлять его в тыл. Потом получил новый самолёт Як-3 и снова бои, жестокие, с потерями.
В середине апреля 1945 года началась завершающая наступательная операция — на Берлин! В небе поверженной вражеской столицы Шпуняков подвёл итоги боевой деятельности. Согласно данным наградного листа, к 9 мая он выполнил 335 успешных боевых вылетов, из них на прикрытие боевых порядков своих войск — 225. Провёл 51 воздушный бой, в которых сбил 15 самолётов противника лично и 5 уничтожил на земле. В годы войны Шпуняков часто летал ведомым у командира корпуса Е. Я. Савицкого, имевшего позывной «Дракон».
За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года капитан Шпуняков Сергей Павлович удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Несколько эпизодов из боевой деятельности Шпунякова, на заключительном этапе войны, нашли отражение в известной книге «16-я Воздушная». Позволю себе привести их:
«17 января 1945 года в 24 воздушных боях было сбито 18 фашистских самолётов. Особенно отличились лётчики 176-го Гвардейского ИАП дважды Герой Советского Союза майор И. Н. Кожедуб, и лейтенант А. Ф. Васько; лётчики 265-й ИАД капитан В. А. Егорович и лейтенант С. П. Шпуняков.
17 и 18 февраля в воздушных боях отличились: в 265-й ИАД — младшие лейтенанты А. Н. Замно и В. Г. Криволапов, старший лейтенант С. П. Шпуняков…
17 февраля 1945 года в 12:10 произвела взлёт четвёрка Як-3, во главе со старшим лейтенантом С. Шпуняковым. На подходе к линии фронта встретили 2 группы FW-190, до 15 самолётов в каждой. В ходе смелой атаки Шпуняков и младший лейтенант А. Замно сбили по одному «Фоккеру». Боевой порядок противника был расстроен. Отдельные пары пытались прорваться к переправе, но были встречены огнём нашей зенитной артиллерии и истребителями. Продолжая бой, Шпуняков атаковал прорвавшийся «Фокке-Вульф» в зоне огня наших зенитчиков и был сбит. Самолёт загорелся, но Шпунякову удалось благополучно приземлиться на парашюте в расположении своих войск.
11 марта произошло 74 боя, в которых наши лётчики сбили 56 самолётов. Победы в воздухе одержали генерал Е. Я. Савицкий, полковник П. Ф. Чупиков, старший лейтенант Н. С. Руденко, лейтенанты Н. М. Христинин и С. П. Шпуняков (265-я ИАД), И. Ф. Кривобок, В. С. Ткаченко и Д. И. Суслов (278-я ИАД) и другие».
В 1945 году Сергей Павлович окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы, в 1955 году успешно окончил Военно-Воздушную академию им. Гагарина в Монино. Командовал полком на Тоцком полигоне. Служил в Якутии. С 1969 года полковник С. П. Шпуняков — в запасе. Жил в Одессе. Работал в окружном Доме офицеров, начальником аэропорта.
С середины 1990-х годов жил на родине, в городе Великом Новгороде. Имел жену, сына и дочь. Был Председателем областного общественного благотворительного фонда «Победа», членом Всероссийской ассоциации Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы. Почётный гражданин городов Вольск, Мелитополь, Никополь и посёлка Аскания-Нова. Награждён многими орденами и медалями, а 14 июня 1944 года в числе 25 воинов Советской Армии орденом «Лётным Крестом за отличие» — высшей наградой для пилотов США.
Главной чертой Героя Советского Союза С. П. Шпунякова была скромность. Человек незаурядного ума, с героической биографией, Сергей Павлович не требовал к себе особого отношения, не добивался льгот и привилегий. Жил в Великом Новгороде в более чем скромной однокомнатной квартирке по проспекту А. Корсунова с женой Верой Михайловной (радистка авиачасти Верочка была его верной подругой с 1943 года), передвигался чаще на автобусах и на выделенной ему как инвалиду войны «Оке». Он живо интересовался всем, что происходит в стране. При этом главным мерилом для Шпунякова являлось соответствие происходящего жизненным установкам, которые получил Сергей Павлович ещё в детстве и юности от своих родителей.
Годы, конечно, сказались на нём. Однако, в 80 лет он живо интересовался всем происходящим. Любил сразиться в шахматы. Много читал. К сожалению, 2 января 2004 года полковник С. П. Шпуняков, последний из Героев полка, умер. Его похоронили на Аллее Героев на Западном кладбище города. Его именем назвали школу №16, где Шпуняков учился. На доме, где жил лётчик, готовятся открыть памятную доску. Память о нём хранят родные и однополчане, земляки и жители городов, чьим почётным жителем он являлся.
Моя незасчитанная победа.
30 апреля 1944 года штаб дивизии поставил задачу: все боеготовые экипажи держать в готовности к наращиванию усилий корпуса по отражению массированных ударов бомбардировочной авиации противника по наземным войскам. Меня согласился взять ведомым дальневосточник Павел Гаврилин. Он уже имел на счету 4 сбитых самолёта. Лётчик отважный и дерзкий, П. Ф. Гаврилин свою науку побеждать втолковывал доходчиво. Я тянулся к нему, как к авторитетному бойцу. Он был для меня и другом, и примером в бою и в повседневной жизни.
Вести группу должен был Г. С. Балашов. Наскребли 6 экипажей со всех эскадрилий. Больше сил не было. Сидим в готовности. Поднимают нас на прикрытие станицы Красноармейской. Там немцы бомбят наши войска.
Нашу сборную группу подняли с опозданием. Взлетели организованно, выстроились в боевой порядок. Уже на маршруте пара Новикова из-за неисправности самолёта ушла на вынужденную.
Немецкие истребители со стороны Анапы подошли к аэродрому на большой скорости, 12 Ме-109 попарно свалились на нас со стороны солнца на больших скоростях, имея превышение. Они прибыли расчищать место для пикировщиков, которые всегда приносили много бед для наших наземных войск.
Радиостанция наведения предупредила Рубахина, чтобы мы связали боем истребителей, и что на подходе есть истребители других полков. Рубахин скомандовал нам попарно вступать в активный бой с «Мессерами». Тут началось…
Ме-109, используя преимущество, начали выбирать подходящие жертвы. Наша шестёрка, увертываясь от прицельных атак, тянула на вертикаль асов 52-й эскадры. Я воспринимал происходящее, как тяжёлое испытание на выживание в смертельной круговерти, не считая себя обречённым. Моя шея крутилась на 360 градусов, руки крепко держали штурвал, управляя мотором и самолётом.
Наши пары потеряли взаимную связь. Небо станицы Крымской гудело от рёва моторов и трескотни пушечно-пулемётных очередей. За боем наблюдали солдаты и офицеры противоборствующих сторон. Мы с Гаврилиным оказались отрезаны от группы и отбивались за счёт маневра с набором высоты… Я цепко держался своего ведущего, и нас не могли поймать в перекрестие прицела немецкие лётчики. Уже дважды Гаврилин выбивал от моего хвоста «Мессов». Я, стараясь держать солнце под 4/4 и выкидывая свои «крючки оборонительные», крутился (хочешь жить — умей вертеться).
Но вот один «Месс» (вероятно, молодой ведомый, потерявший своего ведущего) оказался точно надо мной метрах в 50-ти, и, не видя меня, плавно, имея большую скорость, выходит вперёд по курсу. Я разглядел пузо, забрызганное маслом, и даже увидел заклёпки капотов. Чуть подправил свой Як-1, поймав в прицел противника, и из всех 3-х точек «влупил» свою долю пуль и снарядов в него вместе с ненавистью к врагу… Попал!
От моих трасс самолёт с крестами на крыльях резко перевернулся на 180 градусов и в плоском штопоре стал падать… Видя, что Гаврилин прикрывает меня, решил проследить путь самолёта до удара об землю. Подобную картину за время войны мне доводилось видеть только 3 раза. Ме-109 упал на окраине станицы на бетонку аэродрома станицы Крымской…
В нашем районе появилось усиление истребителями из других полков, и схватки в небе внезапно закончились. Как положено перед концом пребывания в зоне, прошлись по выбранной на земле цели с огоньком вдоль вражеских траншей или артиллерийских позиций. Так мы поступали на всех фронтах. Истребители в своём большинстве не особо боялись зениток. С ними мы вели беспощадную борьбу.
Гаврилин вышел из боя и взял курс на свой аэродром… Я обратил внимание на то, что от хвоста его «Яка» вырвался дымный след. Видимо, он не избежал поражения от зениток. Я был рядом. Осмотрелся. Нас не преследовали. Дым всё разрастался, уже шёл из пилотской кабины. Вижу, Гаврилин уменьшил скорость, выключил зажигание, отстегнул привязные ремни, сбросил фонарь кабины в горизонтальном полёте и выбросился из кабины. Павел благополучно раскрыл парашют…
Мой друг приземлился на прибрежном поле вблизи реки Кубань. Сделав над ним круг, я пошёл домой. Третий вылет, третья беда. Так тяжело доставался опыт самому молодому пилоту 2-й эскадрильи… И такая трудная первая победа не была мне записана.
А. Е. Рубахин после приземления спрашивает: «Где Гаврилин?» Я говорю, что мы вели бой, Гаврилина подбили, и он выпрыгнул с парашютом. Всё в порядке, он живой, я проследил.
Командир как пошёл меня крыть: «Один раз ты Скорнякова потерял, теперь Гаврилина! Ты трус! Тебя никто не видел в бою! Ты врёшь, наверное, уже врать где-то научился». Я успел сказать, что всё знает Гаврилин, он выпрыгнул с парашютом и должен вернуться. Дальше мне Рубахин не дал докладывать. Я хотел рассказать, как вёл бой, что видел, куда упал сбитый «Мессер»…
Рубахин обрушил в мой адрес водопад оскорблений и в заключение прогнал меня со словами: «Сдавай пистолет, если Гаврилин завтра не придёт, то я тебя сам расстреляю за трусость!» Отобрал мой пистолет, вызвал адъютанта эскадрильи старшего лейтенанта Чередниченко, чтобы меня покараулил…
Дело было к ужину. Я на ужине не был. Лёг на кровать в пустой комнате, где лётчиков не было, и, обливаясь слезами от унижения и обиды, долго не мог уснуть оттого, что не с кем поделиться своим горем.
Признаться, такого оборота я не ожидал. Настроение было отвратительное, меня душила обида… О том, что я сбил «Месса», никому и не докладывал.
В первом часу ночи привезли П. Ф. Гаврилина, который ночью пришёл ко мне, лёг рядом. Павлика я встретил как спасителя, как свидетеля всего произошедшего от начала до конца этого трагического для меня дня. Когда я Павлику всё рассказал, что испытал и дословно передал угрозу в мой адрес А. Е. Рубахина, Павел не стал дожидаться рассвета, пошёл, обозлённый, искать командира. Я не был свидетелем ругани Гаврилина с Рубахиным, только с тех пор тот переменил ко мне своё отношение на противоположное.
Подобные выходки начальников по отношению к подчинённым оскорбительны. А. Е. Рубахин имел склонность частенько допускать подобное, особенно по отношению к молодым лётчикам, к техникам. Уже после войны обиженные им подчинённые постарались приклеить Анатолию Ермолаевичу обидное прозвище. Хотя во всём остальном А. Е. Рубахин был толковым командиром полка, одним из лучших в корпусе, и его уважал Е. Я. Савицкий.
(Из воспоминаний Героя Советского Союза Шпунякова Сергея Павловича.)
Последняя тайна Шпунякова
Известно, что лётчик Герой Советского Союза Сергей Павлович Шпуняков награждён американским орденом «Крест за лётные заслуги». И вдруг на поминках его сын Юрий говорит присутствующим: «Дело прошлое. Отец разрешил мне сказать об этом, когда его уже не будет. Историки об этом ничего не знают. Им сбито на два самолёта больше официального счёта(?!).
Уже после войны наши союзники в небе над Берлином вели себя очень нагло. Было указание не поддаваться на провокации, но и не трусить. И вот на Як-7Б, который лётчик-снайпер Шпуняков просто обожал за лётные качества и тактико-технические характеристики, вместе с ведомым они летят патрулировать зону. Откуда-то выныривают американские «Бостоны» и довольно нахраписто атакуют. И мало того — не имитируют нападение, а очереди пулемётные выпускают! Закон боя простой: или ты сбиваешь, или тебя сбивают».
Сам С. П. Шпуняков эту историю сыну рассказывал так:
— Я лётчик боевой и за несколько дней мира навыков ещё не потерял. Ухожу от атаки и виражом захожу в хвост «Бостону». Залп реактивными, и от наглеца только обломки к земле полетели. Ну, а что делать со вторым? Пока не доложил по рации о происшествии, приземлил и его…
Как там было на самом деле спросить уже не у кого. Но косвенным свидетельством существования таких проблем являются воспоминания о том же периоде ведущего Сергея Шпунякова маршала авиации Евгения Савицкого:
«Взлетел и вижу: летит мне наперерез английский истребитель. Я насторожился. Жду, что будет делать. А он покачал крыльями и в атаку ! Не знаю, как это произошло, но терпение моё внезапно лопнуло. Хочешь драки — тогда гляди, как это делается !.. Через минуту уже не он, а я сидел у него на хвосте и …что он ни делал, как ни пытался оторваться и уйти — я не отпускал его, повторяя все его маневры… Когда история дошла до маршала Жукова, меня отстранили от командования корпусом».
В телефонном разговоре неделю спустя Сталин спросил Савицкого: «Значит, наша машина лучше английской?»
«Лучше! — твёрдо ответил Савицкий. После этого разговора его назначили с повышением — начальником Управления боевой подготовки истребительной авиации ВВС.
Сергей Витушкин.
Шарапа Владимир Ефимович
Шарапа Владимир Ефимович — штурман эскадрильи 44-го скоростного бомбардировочного авиационного полка 55-й скоростной бомбардировочной авиационной бригады 7-й армии Северо-Западного фронта, старший лейтенант.
Родился 12 августа 1913 года в городе Винница в семье рабочего. Украинец. Член ВКП(б)/КПСС с 1941 года. Окончил десять классов.
В 1931 году призван в ряды Красной Армии. В 1934 году окончил Киевскую военно-пехотную школу. В 1935 году — лётную школу, в 1937 году — Высшие академические курсы усовершенствования командного состава при Военно-Воздушной академии имени Жуковского. Участвовал в советско-финляндской войне 1939-40 годов.
Штурман эскадрильи 44-го скоростного бомбардировочного авиационного полка старший лейтенант В.Е. Шарапа к февралю 1940 года совершил 46 боевых вылетов на бомбардировку укрепленных районов, скоплений войск противника, нанеся ему большой урон в живой силе и технике.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом отвагу и геройство старшему лейтенанту Шарапе Владимиру Ефимовичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 251).
Участник Великой Отечественной войны. В 1956 году окончил Военную академию Генерального штаба. С 1971 года полковник Шарапа В.Е. — в запасе, а затем в отставке. Жил в посёлке Монино Московской области. Скончался 21 апреля 1990 года. Похоронен в Монино.
Награждён двумя орденами Ленина (21.03.40; 30.12.56), тремя орденами Красного Знамени (09.10.42; 11.06.45; 13.06.52), орденамим Отечественной войны 1-й степени (11.03.85), Красной Звезды (05.11.46), медалью «За боевые заслуги» (03.11.44), другими медалями.
Сафонов Борис Феоктистович
Родился 26 августа 1915 года в селе Синявино, ныне Плавского района Тульской области, в семье крестьянина. Окончил 7 классов и школу ФЗУ в городе Туле. В 1931 году начал заниматься в аэроклубе. С 1933 года в рядах Красной Армии. В 1934 году окончил 1-ю военную авиационную школу лётчиков, служил в Белорусском Военном округе. Был рядовым пилотом, инструктором парашютно-десантной службы, а позднее — помощником военкома эскадрильи по комсомольской работе. С 1940 года служил в ВВС Северного флота, командиром звена 15-го авиационного полка.
С июня 1941 года старший лейтенант Б. Ф. Сафонов командовал эскадрильей 72-го САП СФ; с октября 1941 года — в 78-м ИАП СФ; с марта 1942 года — командовал 2-м Гвардейским ИАП СФ.
К 28 августа 1941 года капитан Б. Ф. Сафонов совершил 130 боевых вылетов, провёл 32 воздушных боя и лично сбил 11 самолётов противника.
16 сентября 1941 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
Командир 2-го Гвардейского истребительного авиационного полка ( ВВС Северного Флота ) подполковник Б. Ф. Сафонов погиб 30 мая 1942 года.
16 июня 1942 года ему посмертно было присвоено звание дважды Героя Советского Союза.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (трижды). Именем Героя назван посёлок Мурманской области.
Борис Феоктистович Сафонов — самый знаменитый в СССР и поистине легендарный лётчик-истребитель первого периода войны. Личность и боевые победы Бориса Сафонова и сегодня являются объектом полемики в печати. Появились некоторые авторы, которые стараются принизить его роль в советской авиации на том основании, что большинство его побед не подтверждены сохранившимися документами Люфтваффе, а силы немецких ВВС на Киркеннесе были невелики. Мол, там на Севере, и воевать-то было не с кем!..
Подобным авторам можно посоветовать найти в таком случае подтверждение 9 победам лётчика Александра Горовца, которые так же не были отмечены в списке потерь Люфтваффе, хотя все самолёты упали на землю на глазах многочисленных свидетелей-пехотинцев. А подразделения Штумпфа 5-го Воздушного флота на Севере были вскоре после начала боевых действий быстро усилены для налётов на Мурманск.
Слава всегда притягивает завистников, а природные качества Сафонова действительно отличались неординарностью. Он прекрасно сочетал в себе мастерство умелого бойца с добротой, отзывчивостью и отличными организаторскими способностями. Скромный и застенчивый по натуре, он никогда не хвалился своими победами, предпочитая говорить «мы летали», «мы сбили». Сбитые вражеские самолёты не были для него самоцелью, и многие из них он записал на счёт своих товарищей. Не вызывает сомнений меткость его стрельбы в воздухе — ещё в юности он был старостой кружка Осоавиахима и поражал сверстников и учителей отличной стрельбой с обеих рук.
Родился Сафонов в 1915 году в селе Синявино Тульской области. Окончил школу-семилетку, железнодорожное ФЗУ в городе Туле, местный аэроклуб. Там, его инструктором была В. С. Гризодубова, впоследствии знаменитая лётчица, Герой Советского Союза. Одним из первых Сафонов становится «Ворошиловским стрелком» 2-й ступени, показав лучший результат в группе.
После завершения учебы в аэроклубе в 1933 году он был направлен в Качинское училище лётчиков. Службу начал в составе 40-й авиабригады Белорусского Военного округа, где летал на И-15. В 1938 году был переведён в 15-й истребительный авиаполк, а затем в 72-й смешанный авиационный полк, дислоцировавшийся на Севере.
Исключительная настойчивость в изучении лётных дисциплин и общеобразовательных предметов, стремление улучшить качество пилотирования самолётов и меткость стрельбы, размышления над тактикой действий истребителей позволили Сафонову ещё перед войной выработать основные правила воздушного боя. Он, например, уже тогда считал лучшей истребительной единицей пару самолётов, а «конус» предпочитал атаковать с пикирования, открывая огонь снизу с дистанции всего 50-100 метров. «Лучше иметь меньше пробоин в «конусе», — говорил он, — но зато располагать запасом скорости для последующего маневра».
С началом Великой Отечественной войны старший лейтенант Сафонов командовал эскадрильей 72-го смешанного авиационного полка. Войну начал на истребителе И-16.
Первый боевой вылет он совершил 22 июня 1941 года над полуостровом Рыбачьим, атаковав вместе с В. Воловиковым бомбардировщик Не-111. Лётчики вели огонь до полного израсходования боекомплекта, однако задымившему «Хейнкелю» удалось скрыться в облачности.
Свою первую победу Сафонов одержал вечером 24 июня 1941 года. Вылетев на своём И-16 для перехвата разведывательного Ju-88 (опознанного как Не-111), он после долгой погони атаковал его. Вначале Сафонов убил стрелка и повредил самолёт, а потом длинной очередью с дистанции около 100 метров практически отрезал ему хвостовое оперение. Машина упала в бухте Зеленцы, и обломки её подобрал подошедший катер. Это был первый немецкий самолёт, сбитый лётчиками североморской авиации.
Уже через 3 дня, 27 июня 1941 года, Сафонов одержал вторую победу — отправив вместе с товарищами на землю немецкий разведывательный самолёт «Хеншель» Hs-126, прозванный позднее нашими пехотинцами «Костылём».
Но особенно ярко талант пилота, как отличного воздушного бойца, раскрылся в последующие 2 месяца, когда немцы предприняли массированные налёты на советские аэродромы и порт Мурманска.
7 июля 1941 года Сафонов во главе девятки И-16 прикрывал военно-морскую базу Полярное, когда в воздухе появилась группа Ju-87, сопровождаемая истребителями Ме-109. Советские лётчики атаковали пикировщики и уничтожили 4 самолёта, а затем, перейдя в преследование, сбили ещё 3 машины. Все наши лётчики вернулись на базу.
10 июля 1941 года Сафонов получил звание капитана и был назначен командиром истребительной авиационной эскадрильи. Молодому комэску вручили новую машину: И-16 тип 17 с заводским номером 28213-95. На другой день начальник политотдела авиабригады полковой комиссар Сабадырь докладывал политуправлению Северного флота: «…Получив в свои руки машину, капитан Сафонов написал на её фюзеляже боевой лозунг священной мести: «Смерть фашизму!»
Сафонов любил свой самолёт и лично следил за его состоянием. Не было случая, чтобы он не присутствовал при зарядке боекомплекта. Проверял, как и какими снарядами набита лента, правильно ли она установлена. Борис Феоктистович предпочитал стрелять бронебойными снарядами. Однажды моторист Колпаков спросил у него: «Почему вы не берёте трассирующих?» Тот ответил: «Оружие у меня пристреляно. А от бронебойного никакой Ганс не уйдёт».
На своём И-16 Б. Ф. Сафонов произвёл 109 боевых вылетов и сбил 17 немецких бомбардировщиков и истребителей. За всё время боевых действий на его самолёте сменили 3 мотора. Равняясь на лётчика, образцово выполняли свои обязанности техник самолёта Семёнов и моторист Колпаков. Сафонов не раз говорил: «Половина сбитых мной самолётов я отношу за счёт техника Семёнова и моториста Колпакова». В настоящее время этот самолёт хранится в Ленинградском Военно-Морском музее.
14 июля 1941 года Борис Сафонов был награждён первым орденом Красного Знамени, в этот же день он записал на свой боевой счёт 2 бомбардировщика. 27 июля сбил ещё 2 пикировщика Ju-88. 6 августа в паре с Максимовичем сбил истребитель Ме-109. 9 августа одержал сразу 3 победы. К концу лета на его счету было уже 10 лично сбитых самолётов (Не-111, 5 Ju-88, 2 Hs-126, Ju-87 и Ме-109) и вскоре его представили к званию Героя Советского Союза.
К 28 августа он совершил 130 боевых вылетов, провёл 32 воздушных боя и лично сбил 11 самолётов противника. Только за 5 дней августа он одержал 5 личных побед. 15 сентября 1941 года семёрка истребителей под командованием Бариса Сафонова, вступив в схватку с превосходящими почти в 8 раз силами противника, уничтожила 13 вражеских самолётов, не потеряв ни одного своего. Сафонов лично сбил 3 машины (в том числе: Ju-88 и Hs-126). Его успехи основывались на гибкой тактике, знании особенностей самолётов противника, а также на слётанности его группы в воздухе. В одном из своих выступлений, он говорил:
— Ju-88 и Me-110 самолёты довольно живучие, поэтому стрелять по ним с расстояния более 300 метров — занятие бесполезное: огонь рассеивается, и вероятность попадания уменьшается. Поэтому я прежде всего сокращаю дистанцию до 200 метров, а иногда и меньше. Куда целить? Раньше я начинал бить по пилоту, а он маневрировал с таким расчетом, чтобы я сам был мишенью для его стрелка. Тогда я стал вначале бить по стрелку. Стрелок-то ближе к хвосту, и его легче достать. А замолчал стрелок — машина, считай, на твоём боевом счету.
Когда неподалёку от их аэродрома совершил вынужденную посадку немецкий истребитель Ме-109, Сафонов не преминул тщательно осмотреть и изучить его, определив слабые стороны вражеской машины, в частности, плохой обзор назад из кабины пилота. Когда был сбит Ме-110, с него сняли броню и притащили в своеобразный тир на краю аэродрома, где лётчики упражнялись в стрельбе по ней с различных дистанций и под различными углами.
В воздухе для Сафонова не было мелочей — всё было подчинено достижению победы. Для сокращения времени взлёта по тревоге он даже срезал пряжки со шлема, пришив вместо них кнопки от парашютных ранцев, и то же самое заставил сделать своих товарищей. В небе он никогда не летал по прямой. Юркий И-16 то уходил вниз, лавируя между сопками, то круто взмывал вверх. Такие же пируэты приходилось выписывать и его ведомым. С каждым боем он продолжал совершенствовать истребительную тактику. Его группа, как правило, делилась на две части, одна из которых атаковала бомбардировщики, а другая связывала боем вражеские истребители. Каждый пилот подразделения знал свои обязанности в воздухе. В одной из газет Сафонов писал:
«Взаимодействие между звеньями, слаженность в бою имеют решающее значение. Когда моё ведущее звено врезается в строй бомбардировщиков, мы абсолютно спокойны: если нас попытаются атаковать вражеские истребители, то звено Коваленко не допустит этого. Поэтому так и получается, что на мою долю в основном приходятся сбитые вражеские бомбардировщики, а на долю Коваленко — истребители…»
В схватку Сафонов никогда не бросался сломя голову — бессмысленная храбрость могла дорого стоить в бою. Например, однажды пятёрка И-16 встретила в небе около 20 немецких бомбардировщиков, но, несмотря на выгодную позицию, Сафонов не отдал приказа об атаке. И он оказался прав — вскоре сверху была замечена группа Ме-109 сопровождения. Тогда Сафонов увёл свою пятёрку назад, а потом неожиданно атаковал бомбардировщики со стороны солнца. Три самолёта сразу же были сбиты, и пока враг не опомнился, сафоновцы произвели второй заход, отправив к земле ещё один «Юнкерс». Когда в бой вступили Ме-109, они были встречены лобовой атакой, после чего И-16 выстроились в оборонительный круг, который немцы уже не смогли разорвать.
В бою с истребителями Ме-109 Борис Сафонов пользовался как приёмами обороны, так и агрессивными методами, имевшими целью ошеломить врага. Он мог имитировать паническое бегство, а когда немецкий пилот уже предвкушал победу, вдруг неожиданно сбрасывал скорость, и проскочивший вперед обескураженный враг сам оказывался в прицеле. С другой стороны, сбив однажды бомбардировщик, Сафонов немедленно атаковал Ме-109. Немец, принявший вызов, открыл огонь с расстояния 400-500 метров, но советский ас быстро сократил эту дистанцию вдвое и, в свою очередь, ударил из пушек и пулемётов. «Мессер» шарахнулся в сторону и, не рассчитав, врезался на малой высоте в сопку.
Осмотрительность, взаимопомощь и взаимовыручка в бою составляли главное правило Бориса Сафонова. И он свято ему следовал, не жалея жизни для спасения товарища. Когда в одном из поединков младший лейтенант Максимович, атакуя бомбардировщик Ju-88, не заметил в хвосте Ме-109, Сафонов немедленно бросился ему на помощь, несмотря на то, что к этому моменту у него не было ни единого патрона. Испуганный немецкий лётчик вышел из боя, а Сафонов продолжал прикрывать Максимовича и на обратном пути, готовый совершить таран в случае крайней необходимости.
16 сентября 1941 года, за героизм, мужество и отвагу, проявленные в боях, командиру эскадрильи 72-го смешанного авиаполка ( ВВС Северного флота ) капитану Б. Ф. Сафонову было присвоено звание Героя Советского Союза. К моменту опубликования этого Указа, на счету лётчиков эскадрильи было около 50 воздушных побед, из них 16 — на счету комэска.
Осенью 1941 года в трудном поединке Сафонов «завалил» известного немецкого аса. Тогда нападениям вражеских истребителей подверглись несколько самолётов 72-го авиаполка. Особенно часто обнаруживали «Мессера», которого на аэродроме прозвали «рыжим». На фюзеляже немецкого самолёта был нарисован большой рыжий пёс с краснозвёздным истребителем в зубах. Лётчик самолёта держался крайне нагло, но открытого боя старался избегать. Когда же это не удавалось, он улучшал момент и удачным маневром отрывался от преследования.
Сафонов досадовал, что ему не доводилось встретить в воздухе этого наглеца. Но наконец такой случай представился. При возвращении с задания Сафонов заметил «рыжего» и навязал ему бой. По первым же маневрам противника стало ясно — помериться силами придётся с очень опытным воздушным волком…
Противник, выбирая выгодные для атаки позиции, выполнял сложные пилотажные фигуры. Но через пару минут ему самому пришлось туго — Сафонов всё сильнее и сильнее наседал на него. «Ястребок» наконец зашёл «Мессеру» в хвост, однако тот тут же вывернулся и почти вертикально ушёл вверх. За ним устремился и наш истребитель. Противник явно пытался оторваться, но это ему не удавалось. Сафонов плотно шёл следом и ждал момента для точного удара. И этот момент наступил. Когда немецкий лётчик, пытаясь снова зайти истребителю Сафонова в хвост, начал делать переворот, прогремели меткие очереди. «Мессер» загорелся и камнем сорвался в отвесное пике, оставляя чёрный дымный шлейф. Воздушный пират успел оставить пылающую машину и, раскрыв парашют, приземлился на позиции советских зенитчиков. Пленный оказался матерым асом Вилли Френгером. На его счету было 900 боевых вылетов и 36 сбитых над Ла-Маншем самолётов. При задержании он сорвал с груди свои награды — два Железных Креста и один в золотой оправе… (по некоторым источникам обер-фельдфебель Вилли Френгер из II / JG 5 был сбит 17 мая 1942 года).
Борис Сафонов быстро стал известен не только на Северном флоте, но при этом всегда оставался удивительно скромным человеком. Никогда не говоря о своих личных победах, он всегда подчеркивал заслуги своих товарищей по оружию. Часто обучение молодых лётчиков Сафонов проводил непосредственно в боях. Как правило, самолёты противника он сбивал с первой атаки. Но когда с ним шёл неопытный лётчик, Сафонов стремился только «подранить» противника, а затем передавал инициативу своему напарнику.
Так, 31 декабря 1941 года в районе острова Кильдин пара «Харрикейнов», ведомая майором Сафоновым и младшим лейтенантом Реутовым, сбила бомбардировщик «Хейнкель-111» из состава 1-го отряда 26-й эскадры (№ 4357. Тактический номер 1H + BH). Экипаж немецкого самолёта был взят в плен.
В тот день Сафонов, взяв себе в напарники Дмитрия Реутова, вылетел на перехват вражеского разведчика Не-111. Они настигли его и атаковали. Первым открыл огонь Дмитрий, но его очереди прошли мимо цели. Тогда Сафонов вырвался вперед и, слегка перемещаясь из стороны в сторону, повис за хвостом «Хейнкеля» в необстреливаемом секторе. Прицелившись по кабине стрелка, дал короткую очередь. Вражеский пулемёт сразу же замолчал, его ствол вздернулся вверх и замер. Выпустив по стрелку ещё одну очередь, для гарантии, Сафонов ударил по левому мотору разведчика. Тот загорелся.
Сбить пламя немецкому лётчику не удалось — за самолётом потянулся густой чёрный дым. После этого Сафонов отвалил от «Хейнкеля» и занял место ведомого. Реутов, сблизившись с противником, открыл огонь по правому мотору и зажёг его. Разведчик перевернулся и отвесно пошёл к земле… После посадки, Сафонов отдал распоряжение начальнику штаба записать сбитый самолёт на боевой счёт своего ведомого. А сколько их было таких распоряжений? Знают об этом только сафоновцы…
В сентябре 1941 года на аэродроме, где находилась эскадрилья Сафонова, обосновались английские истребители. Это были «Харрикейны» с авианосца, прилетевшие для усиления истребительного прикрытия конвоев. Группа получила кодовое название «Бенедикт». Командовал ею полковник Шервуд. Английские лётчики любезно подарили две свои машины нашим пилотам, в ответ наше командование преподнесло им наши И-16 и И-153 «Чайка».
Отличная лётная подготовка позволила Сафонову первым на Северном флоте освоить новый истребитель всего после дня его изучения вместе с британским комэском Миллером. А спустя всего 10 дней эти машины освоили и другие лётчики эскадрильи.
Англичанин Хуберт Гриффит вспоминал позднее:
«Это был более чем способный пилот, выдающийся стрелок, как позднее выяснилось в соревнованиях по стрельбе из пистолета. Сафонов был типичным русским, коренастым, солидным, методичным и неторопливым…
Когда Сафонов взлетел на «Харрикейне», всё перед этим проверив, он продемонстрировал прямой взлет, набрал высоту 1500 футов и начал первый разворот. Его посадка была соответствующей — сделал 2 или 3 аккуратных круга и показательно приземлился…»
Английские лётчики совместно с североморцами выполняли боевые задачи — патрулировали в воздухе, дрались с противником. Они сбили 15 вражеских самолётов. Особо отличились капитан Рук и сержант Г. Хоу, сбившие по 3 самолёта. Наше правительство высоко оценило подвига английских лётчиков. Пятеро из них были награждены орденом Ленина ( один из них — Чарльстон Хоу, уже вернувшись на Родину, назвал Бориса Сафонова «великим лётчиком своего времени»).
24 октября 1941 года Сафонову было предложено сформировать из числа лучших лётчиков и возглавить 78-й истребительный авиаполк. Его вооружение составили 27 «Харрикейнов», переданных советским ВВС английскими лётчиками 151-го авиакрыла, убывшими к себе на Родину.
Вскоре в полк поступила новая партия «Харрикейнов». Машины были уже не новые, с сильно изношенными моторами и без воздушных фильтров. Последнее обстоятельство особенно сильно сказалось весной, когда аэродромы очистились от снега и песчанная пыль стала настоящим бедствием для «Харрикейнов» (к концу мая около 50 машин простаивало в ожидании ремонта).
По инициативе Сафонова английские самолёты были перевооружены. Сначала на них поставили 4 крупнокалиберных пулемёта и 27 февраля 1942 года Александр Кухаренко (сам Сафонов лежал тогда в госпитале после операции аппендицита), совершил первый вылет на переоборудованном «Харрикейне».
Лиха беда — начало. Вскоре Сафонов решил заменить пару пулемётов на пушки ШВАК, затем — установить под плоскости направляющие для реактивных снарядов…
Показав отличные организаторские способности, умение обучать и воспитывать подчиненных, Сафонов получил очередное воинское звание «Майор» и значительно увеличил счёт сбитых вражеских самолётов. 22 декабря 1941 года он был награждён вторым орденом Красного Знамени, а 22 января 1942 года — третьим.
78-м авиационным полком Борис Сафонов командовал недолго — 20 марта 1942 года он был назначен командиром полка, в котором начал войну. К этому времени полк был переименован во 2-й Гвардейский. Китель аса украсила не только «Золотая Звезда» Героя, но и британская награда — 19 марта 1942 года, в числе 5 советских лётчиков, Борис Феоктистович Сафонов был награжден высшей авиационной наградой Англии — орденом «Ди-Эф-Си» (Большой серебрянный крест за лётные боевые заслуги ).
Возглавив 2-й Гвардейский истребительный авиаполк, подполковник Б. Ф. Сафонов стал летать меньше — много времени отнимало руководство боевой деятельностья подразделения, организационно — хозяйственные дела. Тем не менее, в конце Марта он провёл один из немногих воздушных боев в районе Туломской ГЭС и одержал очередные победы — лично сбил 2 истребителя Ме-109.
К прежней задаче полка, обороне порта Мурманска, добавилась охрана союзных морских конвоев в зоне оперативного сопровождения Северного флота. Американские истребители Р-40 («Томахаук» и «Киттихаук»), составлявшие оснащение полка, имели неплохое вооружение и радиостанцию, но оказались совершенно непреспособленными к эксплуатации в зимних условиях.
Надёжность силовой установки тоже оставляла желать лучшего. Моторы «Киттихауков» часто не выдерживали форсированного режима работы — в такой ситуации обычно заклинивался коленчатый вал. Лётчики, шутя, называли свои самолёты «чудом безмоторной авиации».
11 апреля 1942 года в 70 км к северу от Мурманска произошёл очередной воздушный бой. С советской стороны в бою участвовали 6 МиГ-3, которые атаковали группу немецких Ju-88, сопровождаемых шестёркой Ме-109. В этом бою советские лётчики сбили 2 истребителя, а Сафонов — бомбардировщик Ju-88.
30 мая 1942 года Борис Сафонов совершил свой последний — 234-й боевой вылет на прикрытие конвоя союзников PQ-16, следовавшего в Мурманск.
Вылетев во главе четвёрки Р-40, он привёл в район патрулирования только 3 самолёта — ведомый Сафонова А. Кухаренко возвратился назад из-за неполадок с мотором.
Находясь в воздухе, 3 советских лётчика, во главе с Сафоновым, обнаружили на подходе к конвою 6 вражеских бомбардировщиков Ju-88. Около 10:00 они стремительно атаковали врага. В суматохе схватки советское звено распалось, и больше Сафонова никто не видел. В своём последне бою Сафонов сбил 2 самолёта, подбил 3-й, но и сам погиб.
Он был первым из советских асов морской авиации, кто уже в мае 1942 года имел на боевом счету не менее 25 самолётов противника уничтоженных лично и группе с товарищами. Во многих изданиях число одержанных им побед приводится разное: от 25 до 41, включая групповые. Согласно последнего наградного листа Б. Ф. Сафонова его боевой счёт, без учёта последнего боя 30 мая 1942 года, составлял 19 личных и 3 групповые победы. С учётом 3-х последних побед (записанных на основании только радиопереговоров!), окончательный счёт составляет 22 личные и 3 групповые победы.
Вот что пишет по этому поводу бывший лётчик 2-го Гвардейского ИАП Николай Герасимович Голодников (на его счету 7 личных и 8 групповых побед):
«Я думаю, он сбил больше, чем 22 немецких самолёта. Сафонов великолепно стрелял и, бывало, в одном бою сбивал по 2-3 машины. Но у Сафонова было правило — «больше одного сбитого за бой себе не писать». Всех остальных он «раздаривал» ведомым. Хорошо помню один бой, он сбил 3 немецких самолёта и тут же приказ, что один ему, один — Семененко (Пётр Семененко летал ведомым у Сафонова) и один ещё кому-то. Петя встаёт и говорит: «Товарищ командир, да я и не стрелял. У меня даже перкаль не прострелен». А Сафонов ему и говорит: «Ты не стрелял, зато я стрелял, а ты мне стрельбу обеспечил!» И такие случаи у Сафонова были не единожды».
Причина гибели отважного лётчика до сих пор остается загадкой. Во многих изданиях приводятся разные версии — внезапная атака вражеского истребителя, огонь воздушного стрелка одного из «Юнкерсов» и отказ двигателя «Киттихаука». Наиболее вероятной считается последняя — о ненадёжности моторов этих самолётов уже писалось выше…
Однако, при всём этом, хочется обратить внимание на воспоминания Леонида Ивановича Родионова, бывшего мичмана Северного флота, оказавшегося свидетелем гибели Б. Ф. Сафонова (по расписанию во время боевой тревоги Родионов находился на мостике одного из судов конвоя):
— По рации ясно были слышны переговоры наших лётчиков с командованием конвоя. Было отчётливо слышно, как Сафонов сообщил: «Сбил одного!», немного погодя: «Сбил второго!» Спустя несколько минут: «Подбил третьего!» И почти сразу же: «Мотор…» Это были последние слова, сказанные Сафоновым. Хорошо видно было, как его самолёт упал в море.
Командир бригады А. И. Гурин запросил у старшего офицера конвоя, а им всегда назначался англичанин или американец, разрешения послать один корабль на место падения самолёта. О том, что упал самолёт Сафонова, знали не только наши, но и старший конвоя, у него рация всё время была включённой. Однако разрешения на выход корабля из ордера не последовало. Запросили вторично, подчеркнули, что сбит именно Сафонов. И снова отказ…
По прибытии на базу к нам приехал командующий Северным флотом адмирал Головко. Антон Иосифович Гурин доложил ему подробности гибели Сафонова и о запрещении старшего конвоя подойти к месту падения самолёта. Головко даже прослезился. «Послали бы вы этого американца подальше, — выдавил он. — Пусть бы не спасли, хотя бы прошли по тому месту, где он упал, у меня на душе было бы спокойнее».
16 июня 1942 года Сафонов был награждён второй медалью «Золотая Звезда». Он стал первым из тех, кому дважды было присвоено звание Героя Советского Союза за подвиги в Великой Отечественной войне. Вновь к этому высокому званию он был представлен Наркомом ВМФ не посмертно, а при жизни, 27 мая 1942 года — за 3 дня до своей гибели…
Боевые заслуги Бориса Сафонова воплотились не только в уничтоженные им самолёты противника. Под его руководством в авиации Северного флота выросли и обрели солидный боевой опыт десятки воздушных бойцов, ставших впоследствии Героями Советского Союза.
Многие советские лётчики, желая выразить свои лучшие чувства к этому замечательному человеку, писали на бортах своих боевых машин — «За Бориса Сафонова!» (например, Евгений Ступин — двоюродный брат Бориса Феоктистовича — на борту своего бомбардировщика Пе-2). Именем Сафонова назван посёлок Мурманской области.
Имя дважды Героя Советского Союза Б. Ф. Сафонова присвоено тяжёлому перехватчику МиГ-31 из состава 174-го Гвардейского истребительного авиационного Печенгского Краснознамённого полка.
Селифонов Иван Иванович
Родился 23 декабря 1922 года в деревне Берёзовка, ныне Жиздринского района Калужской области, в семье крестьянина. Окончил 10 классов и аэроклуб. С 1941 года в Красной Армии. В 1942 году окончил Сталинградскую военную авиационную школу пилотов.
С ноября 1942 года сержант И. И. Селифонов в действующей армии. Служил в составе 814-го ИАП (25 Августа 1943 года преобразован в 106-й Гвардейский ИАП), летал на «Яках».
К маю 1945 года командир звена 106-го Гвардейского истребительного авиационного полка (11-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-й Гвардейский штурмовой авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант И. И. Селифонов совершил 110 боевых вылетов на разведку. В воздушных боях лично сбил 6 и в группе 2 самолёта противника.
Всего за время войны выполнил 375 боевых вылетов из которых 170 — на разведку войск и аэродромов. Проведя более 30 воздушных боёв, сбил 8 самолётов противника. Произвёл 11 штурмовок и 13 бомбометаний, в результате которых уничтожил до 100 солдат и офицеров, 15 автомашин, 12 повозок, 4 железнодорожных вагона, 3 артбатареи, подавил 7 точек зенитной артиллерии и взорвал 3 склада с боеприпасами.
27 июня 1945 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
После войны продолжал службу в ВВС. В 1955 году окончил Военно-Воздушную академию. С 1974 года гвардии полковник И. И. Селифонов — в запасе. Жил и работал в Киеве.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды (дважды); медалями.
Фронтовой аэродром. У боевых машин хлопочут авиационные специалисты. Осматривают самолёты, готовят их к вылету. Звено лейтенанта И. И. Селифонова находится в готовности № 1.
— Вам запуск, взлёт! — услышал командир звена в наушниках шлемофона.
Зарокотали моторы, и остроносые «Яки» один за другим взмыли в воздух. Вышли на исходный пункт маршрута, встретились со штурмовиками и, сопровождая их, пошли к Западному Бугу, вдоль которого тянулся передний край обороны противника. Не успели фашисты опомниться, как «Илы» сбросили на их боевые порядки свой смертоносный груз. Селифонов видел внизу вспышки взрывов, пожары и медленно поднимавшийся густой дым.
Штурмовики ещё находились над целью, а к ним устремилась группа Ме-109. Немцы намеревались расправиться с «Илами». Но на защите штурмовиков звено истребителей.
— Атакуем! — скомандовал Селифонов и ринулся на «Мессеры».
Вовремя заметив, что фашистский лётчик готовится открыть огонь, Селифонов свалил машину на крыло, довернул ручкой управления и очутился под брюхом «Мессера». Нажал на гашетку. Огненная трасса прошла выше машины. Теперь фашист решил уклониться от боя и уйти в облака. Однако это ему не удалось. Селифонов, сделав боевой разворот, оказался сзади «Мессера». Сблизился и вторично полил его огнём. Ме-109 клюнул носом, перевернулся на спину и, оставляя за собой шлейф дыма, пошёл к земле.
Когда Селифонов выходил из атаки, на него устремился другой «Мессер». Ведомый Селифонова был начеку и предотвратил угрозу, нависшую над ведущим.
Вторая пара «Яков» вела не менее трудный бой. Самолёты носились в головокружительной карусели. Командир звена, заметив, что ведущий второй пары ведёт огонь с большой дистанции, передал ему по радио:
— «Ястреб-2»! Подходи ближе. Бей наверняка!
Лётчики звена Селифонова сбили в этом бою 3 самолёта противника. Остальные «Мессеры» трусливо покинули район схватки. Тем временем «Илы» сделали по 3-4 захода на цель и в сопровождении «Яков» возвращались к своему аэродрому. На маршруте ударили зенитки. Разрывы снарядов одновременно появились справа и слева. Осколок зенитного снаряда пробил хвостовое оперение самолёта Селифонова. Сделав противозенитный маневр, лётчик вышел из зоны обстрела. Осмотрел машину: нет, не всё в порядке. Киль и руль поворота разбиты. «Что ж, буду управлять рулём высоты и элеронами», — решил лётчик.
Пилотировать повреждённый самолёт было трудно. Но Селифонов доволен тем, что штурмовики отбомбились и не понесли потерь. Ну, а его «Як» дотянет.
Лётчик внимательно наблюдал за воздухом и землей. Вот он заметил внизу своеобразные чёрные точки, вокруг которых земля была разрыхлена. «Что же это?» Догадался: противник устанавливает орудия на новых позициях. «Эх, развернуться бы да ударить по ним», — шепчут губы лётчика. Но нет боеприпасов и горючее на исходе. Селифонов нанёс на карту место расположения вражеских батарей.
И вот уже свой аэродром. Ведущий «Яков» пронёсся над ним, сделав круг, как и положено, зашёл на посадку. Техники и авиамеханики подбежали к самолёту, удивлённо пожимали плечами: «Как можно было лететь на такой машине?»
А Селифонов открыл фонарь, привычным движением расстегнул привязные ремни, освободился от парашюта и, подтянувшись на руках, как делает спортсмен на брусьях, молодцевато спрыгнул на ковер травы. Подошёл командир полка, окинул взглядом самолёт. Селифонов доложил о выполнении задания, об артиллерии противника, занимающей новые огневые позиции.
— За службу благодарю! А садиться в таких случаях, — командир указал рукой на повреждённое хвостовое оперение, — нужно с прямой, а не крутиться над аэродромом.
— Понял. Учту, товарищ командир! — ответил лейтенант.
…Мы сидим с гвардии подполковником Селифоновым, ведём непринуждённую беседу. На тужурке с голубыми петлицами поблескивает «Золотая Звезда», а ниже её — несколько рядов орденских планок. Многими боевыми наградами отмечен мужественный лётчик, человек с чуть задумчивым лицом и острым взглядом. Иван Иванович Селифонов рассказывает о фронтовых буднях, о полётах на боевые задания.
— И много вы совершили таких полётов?
— Более 370, — отвечает Иван Иванович.
— А сколько вражеских самолётов сбили?
— Не много: 6 лично и 2 в паре. Продолжительное время я был разведчиком. Более 170 раз летал на разведку.
Подполковник вспоминает свой путь в авиацию. Научившись свободно парить в воздухе на аэроклубовском учебном самолёте, Селифонов выработал такие лётные навыки, как внимательность, хладнокровие, умение вести тщательное наблюдение.
В лётном училище быстро осваивал боевые машины. Военным лётчиком стал, когда уже около года шла война с фашистскими захватчиками. Рвался в бой. Его послали на Юго-Западный фронт. Тогда Селифонову исполнилось всего лишь 20 лет.
— После окончания Сталинградской военно-авиационной школы пилотов в декабре 1942 года я в составе 17-й Воздушной армии воевал под Сталинградом, потом началось освобождение Украины. Луганск, Красный Лиман и Лисичанск стали первыми украинскими городами, в освобождении которых мне довелось принимать участие. Потом были Донецк, Харьков, Днепропетровск, Николаев, Одесса, Львов. Войну закончил гвардии старшим лейтенантом, командиром звена 106-го Гвардейского истребительного авиационного полка.
Свой первый боевой вылет Иван Селифонов совершил 25 декабря 1942 года.
— Вот зелёная ракета летит в сторону нашей эскадрильи. Восьмёрка Як-1, ведомая командиром эскадрильи старшим лейтенантом Кириллом Лебедевым, выруливает на старт, и мы парами взлетаем. Я во втором звене в паре с Владимиром Ивановым. Сбор над аэродромом, и группа берёт курс к линии фронта в район Миллерово, Чертково. Пасмурно, густая дымка, видимость ограниченная.
Подлетая к линии фронта, мы буквально врезались в группу пикировщиков Ju-87. В считанные секунды образовалась воздушная карусель. То слева, то справа мелькают кресты и свастики. В этой первой встрече с реальным противником, в этом первом настоящем бою я старался как можно крепче, как можно надёжнее держаться своего ведущего, сохраняя боевой порядок. Кстати, боевой порядок нашей восьмёрки быстро рассыпался на отдельные пары, и каждая из них, по существу, вела бой самостоятельно. Двухсторонней радиосвязи тогда у нас не было, и мы слышали через свои приёмники только отдельные команды, отдельные фразы командира эскадрильи. Вот он резким отрывистым голосом передает: «Атакую, прикрой!». Кого атакует и где, мне пока неведомо. Я уцепился «за хвост» самолёта ведущего, стремясь не оторваться, не нарушить боевой порядок, и, вращая головой на все 360 градусов, чтобы не столкнуться с кем-нибудь и не подставить хвост под удар какого-нибудь «Мессершмитта».
И вот вижу: Иванов с левым разворотом пикирует на выходящих из атаки «Юнкерсов-87», пристраивается к замыкающему «лаптёжнику» и открывает огонь. Фашист, окутанный чёрным дымом, клюнул к земле.
Воздушный бой обычно скоротечен, но мне казалось, что этот первый бой длился не меньше часа. Так я намотался «спервачка», что из-под шлемофона потекли струйки пота.
На аэродром возвращались в основном парами. Только у самого аэродрома находили своих соседей по боевому порядку. Всё же первый боевой вылет прошёл для нас удачно. Кроме Иванова сбил одного Ju-87 и старший лейтенант Лебедев. После посадки летчики бурно обсуждали свои действия, не стесняясь резких выражений, высказывали друг другу замечания и претензии.
Одну из первых воздушных схваток Селифонов провёл над шахтами Донбасса. Вместе с ведущим Лебедевым они летели на «свободную охоту».
— Справа противник, атакуй! — передал ведущий.
Такая команда последовала потому, что ведомому было удобнее в сложившейся обстановке ударить по «Фокке-Вульфу». Селифонов обрадовался случаю. Решительно повёл свой самолёт на сближение с врагом. Всё получилось удачно, осталось главное: дать меткую очередь. Взяв FW-190 в перекрестье прицела, открыл огонь. И враг свалился на землю. Когда же Селифонов выходил из атаки, другой вражеский самолёт послал по нему очередь. Благо, что промахнулся.
После посадки ведущий поучал ведомого:
— Медленно выходил из атаки. За эту медлительность мог поплатиться жизнью.
Селифонов навсегда запомнил поучения капитана.
Вспомнил Иван Иванович такой случай. Шестёрка истребителей, в которой был и Селифонов, прикрывала наземные части. С командного пункта передали о приближении 12 «Юнкерсов». Наши истребители пошли в атаку. Строй фашистов распался, 2 бомбардировщика были сбиты. Селифонов атаковал «Юнкерс». Выпустив очередь по врагу, лётчик заметил, что слева, ниже один из подоспевших «Мессеров» ведёт огонь по самолёту младшего лейтенанта Ивана Аверина. Имея преимущество в высоте, Селифонов свалил свой «Як» на крыло, с полупереворота ударил по «Мессеру» — и тот вышел из боя. На земле Аверин крепко обнял Селифонова: «Спасибо, Ваня, ты спас мне жизнь».
— Какой из боевых вылетов на разведку, Иван Иванович, вам больше всего запомнился?
Подполковник щурит глаза, невольно морщит лоб и после паузы ведёт разговор дальше.
…Командир полка вызвал Селифонова.
— По имеющимся данным, вот здесь, — показал он карандашом не карте участок на левом берегу Западного Буга, — скопились вражеские танки. Уточните количество и место их расположения.
Селифонов поднимается в воздух. Вслед идет его ведомый лейтенант Лихачёв. Внизу зеленеют поля. Поблескивает извилистое русло реки. Вот серая лента пролегающей по полям дороги уходит в лес. Снизились. Стрелка высотомера сползла до 600 метров. Глаза напряжённо всматриваются вниз. Видно, как движется стальная махина. Остальные танки стоят на опушке леса. Хорошо замаскировались!
Зло отозвались зенитки. Разведчики набрали высоту. Но как вырваться из огненного кольца? Селифонов почувствовал резкий толчок. По его сигналу ведомый подошёл ближе. Осмотрел самолёт ведущего. Передал ему:
— Пробоина в фюзеляже. Лететь можно.
Досада донимала Селифонова: ведь ещё не всё разведано. Он снизил машину до бреющего, как бы уходя домой, а на самом деле вместе с ведомым прошёл вдоль опушки леса с включёнными фотоаппаратами.
И только разведчики возвратились на аэродром, стальные клинья «Илов» уже уходили на задание: нанести удар по вражеским танкам.
Много таких полётов, каждый из которых можно назвать подвигом, совершил Иван Селифонов. Прорывался каждый раз сквозь огонь и обязательно добывал нужные разведывательные данные. Его самолёт не раз появлялся в ясную и пасмурную погоду над Вислой, Одером, над Берлином.
— А как Вы стали участником легендарного Парада Победы в Москве?
— В мае 1945 года неожиданно меня вызывает начальник штаба полка и объявляет, что для участия в Параде Победы формируется сводный полк 1-го Украинского фронта. Мы с лётчиком нашей эскадрильи Николаем Беспаловым были направлены в Москву, где проходили тренировки и подготовка к Параду. И вот 24 Июня наступает торжественный момент: маршалы Советского Союза Георгий Жуков и Константин Рокоссовский объезжают войска, приветствуют, поздравляют нас. А мы, молодые ребята, отвечаем троекратным «Ура!». Шли по Красной площади с таким настроением, что не слышали своих ног. Казалось, летим на бреющем полёте над Красной площадью. Такое забыть нельзя! Мы продолжаем регулярно встречаться. В 2006 году в Москве была выпущена книга, посвящённая Параду Победы. Там есть фотографии и наших киевских ветеранов — участников Парада. Все они получили эту книгу в подарок.
Когда закончилась война, Иван Селифонов был назначен командиром эскадрильи. Любил он «повозиться» с теми лётчиками, которым трудно давались техника пилотирования, воздушная стрельба. И эскадрилья стала одной из лучших в гвардейской части.
В послевоенное время гвардии подполковник И. И. Селифонов служил в штабе авиационной части. Его часто можно было видеть среди молодых лётчиков на военных аэродромах. С увлечением слушали авиаторы рассказы героя о боях с немецко-фашистскими захватчиками. Нередко бывает Иван Иванович в гостях у молодёжи на заводах, у студентов, школьников.
23 декабря 2007 года И. И. Селифонову исполнилось 85 лет. Несмотря на почтенный возраст, Герой Советского Союза лётчик-фронтовик и сегодня принимает активное участие в работе ветеранских организаций Киева. В городском совете ветеранов он возглавляет секцию участников Парада Победы.
Майор запаса А. М. Маличенко.
В битве за днепровское небо побеждали наши лётчики
16 ноября у ветеранов авиации большой праздник 65-летие легендарной 17-й Воздушной армии, той самой, которая в годы Великой Отечественной войны прошла с боями от Сталинграда до Вены. Это её гордые соколы, как окрестила их фронтовая пресса, шли в лобовую атаку на Курской дуге, направляли горящие самолёты на колонны вражеских танков в боях за Украину и Молдавию, освобождали народы Румынии и Болгарии, Югославии и Венгрии, Австрии и Чехословакии.
За годы войны лётчики 17-й Воздушной, большинству из которых едва исполнилось 20 лет, совершили 532 тысячи боевых вылетов, уничтожив около 5000 вражеских самолётов. 220 лётчиков были награждены «Золотой Звездой» Героя, 6 из них удостоены этой награды дважды.
Предоставим слово Герою Советского Союза гвардии полковнику Ивану Ивановичу Селифонову. 84-летний ветеран рассказывает так, словно это было вчера:
— Вы не представляете, как мы рвались на фронт! Неоперившиеся салаги, недавно прибывшие из училища, где осваивали лётную науку по ускоренной программе, мы умоляли инструкторов направить нас в действующую армию…
А в Сталинграде уже велись жесточайшие уличные бои, и фашистские самолёты-разведчики прорывались за Волгу. Помню, как перед строем нам зачитывали знаменитый приказ верховного командования №227, его суровое «Ни шагу назад!», что означало буквально плохи дела на фронтах. И ненависть подкатывала к горлу, а в небе над нами заунывно гудел гитлеровский разведчик «Хейнкель-111″…
Приближалась зима 1942 года, и мы, лётчики 814-го истребительного авиаполка, ловили каждый погожий день, чтобы повысить лётную подготовку, слетаться в парах и звеньях, почувствовать боевую машину так, чтобы без промаха бить фрицев.
Сталинградская карусель… 16 ноября 1942 года, накануне контрнаступления под Сталинградом, по решению Верховного главнокомандования на базе ВВС Юго-Западного фронта была сформирована 17-я Воздушная армия. Под командованием генерал-майора авиации Степана Красовского её бойцы участвовали во всех 3-х этапах Сталинградской операции.
Подлетая к линии фронта, наша 3-я эскадрилья 814-го истребительного авиаполка буквально врезалась в группу немецких пикировщиков Ju-87. В считанные секунды образовалась воздушная карусель. То справа, то слева замелькали немецкие кресты и свастика. Двусторонней радиосвязи тогда ещё не было, и я слышал в наушниках только отдельные команды командира эскадрильи, его резкое, отрывистое: «Атакую! Прикрой!» Кого он атакует и где, мне пока неведомо. Я, как учили, уцепился за хвост самолёта ведущего и стараюсь, не дай бог, не оторваться и не нарушить боевой порядок.
Вращаю головой на 360 градусов, чтоб не столкнуться с кем-нибудь и не подставить хвост своего самолёта под удар «Мессера». Вдруг вижу, как мой ведущий Володя Иванов с левым разворотом пикирует на выходящих из атаки фашистов, пристраивается к замыкающему «лаптёжнику», так мы называли «Юнкерсов», и открывает огонь. Есть! Окутанный чёрным дымом гитлеровский стервятник клюет в землю! Воздушный бой обычно скоротечен, но для меня тогда он показался вечностью. Когда, приземлившись на обледеневший аэродром, снял шлемофон (зима тогда выдалась лютой), из-под него текли струйки пота, мокрая одежда прилипла к телу.
После посадки начался разбор полётов: старики бурно обсуждали тактику ведения боя, не стесняясь в крепких выражениях, а мы, новички-салаги, молча слушали, мотая себе на ус…
— Какие боевые задачи выполнял ваш истребительный полк в ходе Сталинградской битвы?
— Не только под Сталинградом, но и в других сражениях задачи у истребителей были предельно чёткими и определёнными: прикрывать от ударов с воздуха сухопутные войска, ходить в разведку и сопровождать наших штурмовиков. А им зачастую приходилось попадать в очень серьёзные переделки. У меня до сих пор перед глазами жуткая картина под Белгородом, где наши штурмовики несли огромные потери, в основном от зенитного огня, сосредоточенного у линии фронта. Весь маршрут от Белгорода до Купянска был усеян подбитыми Ил-2! Возвращаясь от линии фронта к своему аэродрому, мы ориентировались не по компасу, а по распластанным по всему маршруту штурмовикам…
Если говорить о лётчиках-героях, то в первую очередь надо вспомнить наших штурмовиков. Невероятная выдержка и самоотверженность заставляли этих ребят, прорываясь через сплошную завесу из огня и железа, обрушивать бомбоштурмовые удары на врага. Вот только два эпизода из фронтовой биографии штурмовиков 17-й Воздушной: 5 июля 1943 года командир эскадрильи 175-го штурмового авиаполка старший лейтенант Долгов направил свой горящий самолёт на немецкую автоколонну, стоявшую у села Бессоновки. А на другой день лётчик 95-го штурмового авиаполка Гусев направил свой пылающий Ил-2 на скопление автомашин и цистерн с горючим у переправы через Северский Донец…
— Фронтовые корреспонденты, описывая подвиги лётчиков-истребителей, наделяли вас такими качествами, как храбрость льва, хитрость лисицы и зоркость орла. Насколько эти эпитеты соответствовали действительности?
— Не будь у лётчика-истребителя этих качеств, он не смог бы рассчитывать на успех в быстротечном воздушном бою или успешно ходить в разведку. Ведь в последнем случае он одновременно был и пилотом, и штурманом, и разведчиком, и стрелком, плюс ко всему должен был осуществлять радиосвязь и воздушное фотографирование. Разведчик владел отличной техникой пилотирования, высокой воздушно-стрелковой подготовкой, военно-инженерной наукой и искусством маскировки, а ещё цепкой зрительной памятью, наблюдательностью и смекалкой. Разведчики на фронте ценились на вес золота. Не зря их называли глаза и уши армии. В воздушную разведку отправляли лучших пилотов, ведь от добытых ими разведданных очень часто зависел успех масштабных боевых операций. Тем, кто совершил сотню разведвылетов, присваивали звание Героя Советского Союза.
— Сколько раз вам приходилось ходить в разведку ?
— Всего за годы войны я выполнил 375 боевых вылетов, из них 170 на разведку в тыл противника. Кстати, далеко не каждый хороший истребитель мог быть хорошим разведчиком. Видеть всё, оставаясь незамеченным, задача специфическая и не для слабонервных. Во-первых, мы удалялись от линии фронта на 50-60 километров в тыл противника, а поскольку на разведку вылетали только парой истребителей, в случае обнаружения серьёзно рисковали. Во-вторых, объекты разведки всегда плотно прикрывались зенитной артиллерией и истребителями, и существовала реальная опасность быть сбитым зенитным огнём. А главное необходимо было подтвердить данные воздушной разведки аэрофотопланшетом.
Чтобы качественно отснять объекты, нужно строго выдерживать установленную высоту, скорость и курс самолёта. В этой ситуации лишённый возможности маневрировать самолёт-разведчик представлял идеальную мишень для зенитчиков. Представьте: летишь среди разрывов зенитных снарядов, не имея возможности отклониться от огневой трассы или нанести ответный удар по вражеской батарее.
Секунды кажутся вечностью! Плюс метеоусловия далеко не всегда способствовали нам. Существовало указание командования о том, что разведку можно вести при высоте нижней кромки облаков 400 метров и видимости не менее 2 километров. Однако истребители нашей разведэскадрильи 106-го гвардейского истребительного авиаполка ухитрялись ходить в разведку при 10-балльной облачности высотой не больше 100 метров. Привычным делом по возвращении с боевого задания были трофеи — осколочные пробоины на корпусах самолётов. На земле их считали техники, они и залечивали раны.
— О лётчиках после войны много написано и снято, а вот инженерно-технический состав авиаполков всегда оставался в тени. Среди людей прозаических фронтовых специальностей техников, механиков встречались герои? Был ли у вас свой «Макарыч»?
— Кстати, «В бой идут одни старики» мой любимый фильм о войне. Там нет надуманных героев и ситуаций. Когда смотрю его, вспоминаю наших ребят. Всё в этом фильме правда и воевать успевали, и отдыхать, и влюбляться. Разве что кузнечиков не ловили на аэродроме… А что касается наших технарей, они все были героями. В тяжелейших условиях фронта, в лютые морозы эти люди делали всё возможное и невозможное, чтобы поддерживать в полной боевой готовности наши самолёты.
Не спали ночами, прогревая моторы, поддерживая необходимую температуру в системе жидкостного охлаждения. В предельно краткие сроки механики и техники приводили в порядок повреждённые в воздушных боях самолёты. Нередко за одну ночь реанимировали, казалось бы, безнадёжную машину. Ведь для технического состава полка существовал только один срок окончания работ по ремонту повреждённых самолётов утро следующего дня.
А как механики опекали нас, лётчиков, заменяя нам братьев и отцов! Был и у меня свой «Макарыч» — механик Валера Гордеев. Благодаря ему мой Як-1, а затем Як-3 занимали в полку первое место по техническому состоянию и внешнему виду. Служили в полках нашей дивизии и девчата: оружейники, парашютоукладчицы, помощники механиков. Наравне с мужиками стойко переносили все тяготы фронтовой жизни, таская к самолётам тяжеленные ленты с патронами и снарядами, ремонтируя и надраивая до блеска наши боевые машины. Шили для нас шарфики из парашютного шёлка, чтобы мы не натирали до крови шеи, вращая головой во время воздушного боя. Конечно, случались и романы, любовь, как правило, прочная, на всю жизнь…
— Я знаю, что после войны Вы продолжали службу в ВВС, стало быть, эволюция военных самолётов происходила на ваших глазах. Можете сравнить ощущения от полёта на первом своём самолёте и на тех машинах, которые осваивали в Военно-Воздушной академии в послевоенное время ?
— Ощущения, как ни странно, были похожие: невероятное счастье полёта. А что касается самолётов, наивно сравнивать мой первый истребитель И-16, который я осваивал осенью 1941 года, и реактивный МиГ-17, на котором поднимался в зону практического потолка. Когда уже нет набора высоты, самолёт как бы зависает, и высотомер фиксирует предел — 16300 метров. Над головой тёмно-синее небо, внизу — пёстрый земной ковер, и кажется, что ты один во вселенной… Однако я никогда не позволил бы списывать на свалку истории самолёты Великой Отечественной со всеми их недостатками — эти работяги вынесли на своих крыльях невероятную ношу войны.
И-16 был капризным в управлении, не прощая ошибок ни на земле, ни в воздухе. Кроме того, он требовал от пилота недюжинной мускульной силы. В его кабине была установлена лебёдка с металлическим тросом, и для того чтобы убрать или выпустить шасси, лётчик должен был произвести 43 оборота ручкой этой лебёдки! Тем не менее истребитель И-16 прочно вошёл в историю нашей авиации. Путёвку в жизнь ему дал Валерий Чкалов. На таких самолётах наши лётчики били фашистов в небе Испании и принимали первые удары фашистских «Мессеров» в 1941-м.
— Иван Иванович, вы участвовали в битве за Днепр, освобождали Правобережную Украину. Какой она запомнилась вам в те дни?
— Я прошёл войну от Сталинграда до Берлина, многое повидал, но то, что увидел с воздуха, пролетая над Украиной, потрясло меня. Отступая, фашисты безукоризненно выполняли специальный приказ Гиммлера: «Необходимо добиться того, чтобы при отходе с Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта… Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну…»
Представьте себе картину: выжженная, насквозь прокопчённая земля. Вместо выбеленных хаток и садочков — огромные безлюдные пепелища и, как чёрный лес, печные трубы. Не земля, а сплошная кровоточащая рана. Глядя на это с неба, я, калужский крестьянин, поймал себя на том, что рука мёртвой хваткой сжала ручку управления самолётом, а пальцы застыли на боевых кнопках огня.
Среди моих однополчан было много украинцев, и где бы ни дрались они потом, всегда перед глазами стояло родное пепелище. Бои за Днепр были особенно ожесточёнными. Фашисты в бессильной ярости стремились взять реванш в небе за свои поражения на земле, бросая на днепровские переправы своих асов, отлично слётанных, бесстрашно идущих в лобовую атаку, вступающих в бой с превосходящими силами наших истребителей, чего раньше они себе не позволяли.
Асов обнаруживали сразу по устрашающе разрисованным машинам и наглости, с которой они действовали. Но это была агонизирующая ярость, в битве за днепровское небо побеждали мы, советские лётчики, и в фронтовой газете появилась статья: «Как фашистским асам набили по мордасам».
Только лётчиками эскадрильи гвардии майора И. Лавейкина за 8 месяцев 1943 года было уничтожено более 100 самолётов противника. А 25 октября 1943-го войска 3-го Украинского фронта штурмом овладели Днепропетровском. На следующий день нашей 11-й Гвардейской истребительной авиадивизии за мужество и героизм, проявленные в боях при освобождении города, было присвоено почётное звание «Днепропетровская».
В Днепропетровске есть памятник экипажу наших ребят, лётчиков-бомбардировщиков Ивану Вдовенко и Александру Гомоненко, направивших горящий самолёт на фашистскую переправу, а на проспекте Мира в этом городе растут деревья, посаженные нами, лётчиками 17-й Воздушной армии.
23 декабря у участника Парада Победы на Красной площади 1945 года Ивана Ивановича Селифонова юбилей. В его обычной киевской малометражке в одном из отдаленных районов города соберутся друзья, ряды которых стремительно редеют. Поднимут традиционные фронтовые 100 грамм за тех, кто не вернулся с боевых вылетов, и за Победу. Сегодня она им по-прежнему дорога. Как и всем тем, кому дорога сама Украина.
Елена Вавилова
Решетников Василий Васильевич
Решетников Василий Васильевич – командир эскадрильи 19-го гвардейского авиационного полка 8-й гвардейской авиационной дивизии авиации дальнего действия, гвардии капитан.
Родился 23 декабря 1919 года в городе Екатеринослав (ныне – город Днепропетровск, административный центр Днепропетровской области, Украина) в семье служащего. В 1936 году окончил три курса медицинского рабфака.
В армии с 1936 года. В 1938 году окончил Ворошиловградскую военную авиационную школу лётчиков. В боях Великой Отечественной войны с декабря 1941 года. Член ВКП(б)/КПСС с 1942 года.
Командир эскадрильи 19-го гвардейского авиационного полка (8-я гвардейская авиационная дивизия, авиация дальнего действия) гвардии капитан В.В.Решетников к концу июня 1943 года совершил 204 боевых вылета для нанесения ударов по военно-промышленным объектам и войскам противника, нанеся врагу существенный урон в живой силе и боевой технике.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм гвардии капитану Решетникову Василию Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина (№ 14644) и медали «Золотая Звезда» (№ 1055).
Всего за годы войны совершил 307 боевых вылетов на бомбардировку скоплений войск противника и стратегических объектов врага в его глубоком тылу.
После войны продолжал службу. Командовал тяжёлым бомбардировочным авиационным полком. В 1956 году окончил Высшую военную академию имени К.Е.Ворошилова, после чего командовал 106-й тяжёлой бомбардировочной авиационной дивизией. В 1961-1964 годах – заместитель командира, а в 1964-1968 годах – командир 2-го отдельного тяжёлого бомбардировочного авиационного корпуса.
В 1968-1969 годах – первый заместитель командующего, в 1969-1980 годах – командующий дальней авиацией, с ноября 1980 по сентябрь 1986 года — заместитель главнокомандующего Военно-воздушными силами. С октября 1986 года генерал-полковник авиации В.В.Решетников – в отставке.
Избирался депутатом Верховного Совета Украинской ССР 6-7-го созывов.
Живёт в городе-герое Москве. Ведёт активную общественную деятельность на посту председателя Совета ветеранов авиации дальнего действия и дальней авиации.
Генерал-полковник авиации, заслуженный военный лётчик СССР. Награждён советскими 3 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 3 орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, 2 орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, российскими орденами «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени, Почёта (12.04.2010), медалями.
Лауреат премии Правительства Российской Федерации за значительный вклад в развитие ВВС России (2012).
13 августа 2004 года во время авиационной выставки, которая разместила свои уникальные экспонаты на подмосковном аэродроме «Монино», генерал-полковник авиации в отставке В.В.Решетников, в составе экипажа, поднял в воздух бомбардировщик Б-25 «Митчелл» – самый массовый американский бомбардировщик Второй мировой войны (поступавший в СССР по «ленд-лизу»), на котором заслуженный ветеран летал на боевые задания в военные годы.
Его именем назван один из стратегических бомбардировщиков ВВС России «Ту-160».
Осипов Василий Васильевич
Осипов Василий Васильевич – заместитель командира авиаэскадрильи 108-го авиационного полка (36-я авиационная дивизия, 8-й авиационный корпус, Авиация дальнего действия), старший лейтенант.
Родился 10 ноября 1920 года в деревне Инихово Данковского уезда Рязанской губернии (ныне Данковского района Липецкой области). Русский. С 1936 года жил в Москве. В 1937 году окончил 7 классов школы. В 1937-1938 годах работал почтовым агентом в посёлке Одинцово (ныне город Одинцово Московской области). В 1938 году окончил курсы авиамотористов. Работал мотористом в аэроклубе Метростроя в Москве.
В армии с апреля 1940 года. В 1941 году окончил Кировабадскую военную авиационную школу лётчиков. Служил в ВВС лётчиком (в Закавказском военном округе). В августе 1941 года в должности лётчика 455-го дальнебомбардировочного авиационного полка участвовал во вводе советских войск в Иран.
Участник Великой Отечественной войны: в октябре 1941 – марте 1942 – лётчик 455-го дальнебомбардировочного авиационного полка, в марте 1942 – августе 1943 – лётчик 42-го авиационного полка дальнего действия, в сентябре 1943 – феврале 1945 – командир звена и заместитель командира авиаэскадрильи 108-го авиационного полка дальнего действия, в феврале-мае 1945 – командир авиаэскадрильи 2-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка. Участвовал в Московской битве, Смоленской операции, обороне Заполярья, освобождении Белоруссии и Прибалтики, Восточно-Померанской, Кёнигсбергской и Берлинской операциях. За время войны совершил 233 боевых вылета (из них 229 – ночью) на бомбардировщиках Ил-4 и В-25 для нанесения ударов по военно-промышленным объектам и железнодорожным узлам в глубоком тылу противника. 21 июня 1944 года был легко ранен в голову.
За мужество и героизм, проявленные в боях, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года гвардии капитану Осипову Василию Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
После войны до 1950 года служил командиром авиаэскадрильи в Дальней авиации (в Брянской области). В 1951 году окончил Высшую офицерскую лётно-тактическую школу Дальней авиации. Служил лётчиком-инспектором по технике пилотирования тяжёлобомбардировочного авиакорпуса, заместителем командира и командиром авиаполков Дальней авиации (в Белоруссии).
В 1959-1962 – заместитель начальника Управления испытаний авиационного вооружения по лётной части в Государственном Краснознамённом научно-испытательном институте ВВС. Выполнил ряд работ по испытанию нового авиационного вооружения на реактивных бомбардировщиках Ил-28, Ту-16, Як-28 и их модификациях. С июля 1962 года полковник В.В.Осипов – в запасе.
В 1964-1965 годах работал инженером-конструктором в ОКБ А.С.Яковлева, в 1966-1968 – лётчиком-инспектором Управления лётной службы Министерства авиационной промышленности СССР, в 1968-1970 – вновь инженером в ОКБ А.С.Яковлева.
Жил в Москве. Умер 5 сентября 1989 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.
Полковник (1956), военный лётчик 1-го класса (1955). Награждён 2 орденами Ленина (29.06.1945; 29.04.1957), 2 орденами Красного Знамени (7.09.1943; 4.06.1955), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (30.03.1944; 11.03.1985), 2 орденами Красной Звезды (6.03.1943; 26.10.1955), медалями.