Старлей Л., ещё в курсантскую бытность полагал, что обладает уникальным талантом попадать в истории. Но вот, волею судьбы и командования, старлей Л., а в то время новоиспечённый лейтенант, оказался в одном из полков Забайкальского округа. О чем, кстати, старлей Л. ничуть не жалеет, поскольку такое обилие столь ярких и колоритных личностей может быть только в отдалённых гарнизонах. Правда, на таком фоне, талант старлея Л. смотрелся жалким умением.
Впервые услышав несколько историй о ходячей легенде, капитане П., лейтенант просто не поверил: «Ну не может человек попадать в столь невероятные истории!».
Но вскоре произошёл случай, после которого лейтенанту все истории, которые ему рассказали о капитане П., показались сильно преуменьшенными.
После получения лейтенантами первой получки, на вечернем построении, командир эскадрильи торжественным голосом объявил: — Товарищи офицеры, в эту субботу у нас «камни». Молодые лейтенанты вливаются в коллектив!
«Камнями», в эскадрилье называлось коллективное распитие спиртных напитков по любому поводу, в данном случае, проставлялась молодёжь. Традиция! Проводилось это мероприятие, на свежем воздухе. На краю аэродрома природа, или неведомые силы расположили крупные валуны кольцом, создав некое подобие Стоунхенджа. Внутри располагались валуны поменьше, на них было удобно присесть, и главный подарок природы — глыба с ровной, как стол, поверхностью. Собственно, эта глыба и служила столом. Это было любимое место эскадрильи, здесь всегда было тихо, а потому, тут собирались всегда. Даже сейчас, когда в Забайкалье воцарилась зима.
Мероприятие «камни» прошли на редкость успешно, несмотря на то, что водки было много, а вся закуска была представлена хлебом да рыбными консервами, которые к тому же через двадцать минут пребывания на морозе замёрзли в костяшки.
Командир эскадрилии с удовольствием отметил, что всего человек пятнадцать утеряли способность к самостоятельному передвижению. И даже удивился, что в их числе не оказалось капитана П., мало того, тот и внешне выглядел вполне адекватно. Как оказалось позже, поспешил командир удивляться…
Всё же великое дело — военный коллектив. «Пострадавших» оперативно погрузили в дежурную машину, каждому назначили личных «разводящих», вернее разносящих по квартирам. А поскольку эта «почётная» обязанность досталась в большинстве случаев молодым лейтенантам, командир подробно проинструктировал каждый «экипаж». Кого занести просто в квартиру, кого помочь домашним уложить в постель и при случае утихомирить, а где просто прислонить тело к дверям, и, нажав на кнопку звонка, бежать со всех ног, дабы не подвернуться под горячую руку супруги.
Часть эскадрильи отправилась в путь домой пешком. Благо это было недалеко, городок находился в двух километрах от аэродрома. Правда, некоторое затруднение вызывало то, что дорога вела через сопку, и на длинном, затяжном подъёме офицеры невольно разбились на группы — кто шёл медленней, кто быстрее. В одной из таких групп, случайно ли, нет, оказались лейтенант Л. и капитан П.. Водка уже начала понемногу действовать на капитана и он с трудом «выдерживал горизонт». Волей-неволей попутчикам пришлось взять капитана под руки, дабы оказать «помощь в пилотировании».
Вот и вершина сопки, как на ладони внизу лежал городок. Свет в окнах манил домашним уютом. Только до него ещё топать и топать по некоему подобию серпантина.
— Стоять! — неожиданно скомандовал капитан П., он в группе был самым старшим по званию. Группа послушно остановилась, пытаясь сообразить, какая блажь пришла в голову капитану. А тот смотрел на довольно крутой склон сопки, прямиком ведущий к его дому. Здесь, даже самые отчаянные из ребятишек не рисковали кататься на санках.
— За мной, ребята! — и с этими словами капитан П. оседлал свой лётчицкий портфель заскользил по склону вниз. Склон вдобавок был ещё и обледенелым, и с каждым мгновением капитан П. набирал скорость. Офицеры с обалделым видом наблюдали за этим бешеным заездом — на их глазах рождался новый рекорд в санном спорте. Жаль, никто не догадался засечь время. Как и рассчитывал капитан П., он финишировал у своего подъезда. Вернее о сам подъезд…
— А, бля! — известил он о своём финише, — я ногу сломал!
Это прозвучало как команда для остальных, правда, не для скоростного спуска, а для спринтерского забега метров, эдак, на 500. Аккуратно подхватив уже точно пострадавшего под руки, группа двинулась в обратный путь. Дело в том, что с обратной стороны этой сопки, совсем рядом, находилась больница железнодорожников. Дежурный хирург определил закрытый перелом голени и с помощью медсестры наложил гипс. Минут через пятнадцать, капитана П., всё также на руках несли домой. Бережно, аккуратно, дабы не причинить неловким движением боль товарищу. Вот эта аккуратность сыграла злую шутку. Когда капитана П. проносили мимо злополучного склона, тот неожиданно вырвался из рук и вновь оседлал свой портфель, который за всё время своих злоключений так ни разу не выпустил из рук. Всё произошло насколько стремительно, что никто не успел ничего предпринять.
— Двум смертям не бывать! — крикнул капитан П. и вновь заскользил по склону.
Из состояния ступора обалдевших пилотов вывел крик:

— А, бля! Я вторую ногу сломал!
Когда капитана П. повторно занесли в хирургическое отделение, хирург даже не успел отмыть от гипса руки.
Надо было просто видеть выражение лица хирурга!!!

После этого случая история, за которую капитана П. перевели из подмосковного гарнизона в Забайкалье, перестала казаться невероятной лейтенанту Л..

А перевели капитана, или вернее сослали за… «беспилотный полёт».

Дело было так. Как опытному лётчику, капитану П. было поручено важное дело — участвовать в съёмках фильма. Не художественного конечно, а учебного фильма для служебного пользования. И роль «главного героя», безусловно, не у пилота, а у вертолёта Ми-24. Тем не менее, капитан П. с энтузиазмом взялся за это дело.
Но, оказалось, что съёмка в кино — это довольно нудное и утомительное дело: бесконечные дубли, монотонные полёты, непонятное ожидание правильной освещенности. И самое большое разочарование – из-за тех редких кадров, когда нужно было снимать действия экипажа с оборудованием кабины, а это делалось на земле, место пилота занимал дублёр. Вдобавок ко всему, даже не лётчик, зато с такой правильной, плакатной физиономией.
Вскоре энтузиазм капитана П. угас совсем, и он откровенно тяготился полётами. Пробовал даже брать с собой книгу и, передав управление оператору, почитать, но от вибрации быстро уставали глаза. Проще было во время ожидания на земле: бортовой техник был, как и он, заядлым картёжником. Расположившись в грузовой кабине, они таким образом убивали время.
Как-то интересная партия была прервана вылетом, и игроки пытались закончить её в полёте. Это было крайне неудобно для капитана П.. Он сидел спиной к бортачу, приходилось постоянно оборачиваться, кроме того, в его карты было легко заглянуть. Капитан П., был раздосадован — он проиграл несколько раз.
— Оператор, держи управление! — скомандовал он по внутренней связи, ему в голову пришла идея, — бортовой, откинь моё кресло назад!
Борттехник был сообразительным и без лишних вопросов выполнил команду. Капитан П. из положения сидя оказался в положении лёжа, но почти в грузовой кабине. Небольшой кульбит — и он полностью там. Теперь можно отыграться!
Перед посадкой, с помощью борттехника, обратным порядком капитан П. занял своё место.
Теперь, оставшиеся до конца съёмок дни потекли веселей. Вскоре, отсняв нужное им количество дублей, киношники укатили монтировать фильм. Прошло несколько месяцев, капитан П. начал уже забывать свою киношную эпопею…
Но вот, в один прекрасный день из Москвы прикатила «Волга» с одним «большим» авиационным начальником в чине генерала. Он без лишних объяснений проследовал в кабинет командира части.
— Срочно капитана П. ко мне! — получил приказ от командира дежурный по штабу.
— Это наверное, по поводу моих киношных мучений, — догадался капитан П., — а то укатили, даже спасибо не сказали. Может ценный подарок дадут.
— Разрешите? — вошёл он в кабинет.
— А подарок я точно получу, только вот в какой форме? — мелькнула у капитана П. мысль, — взгляд двух начальников не предвещал ничего хорошего, — где-то я прокололся…
— Вроде обычный человек, или у него шлемофон с шапки невидимки пошит… — задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнёс генерал.
— Какой невидимка? — не понял, в чём его обвиняют капитан П..
— Ладно, герой, сейчас поймёшь, — не стал ничего объяснять генерал, — Пошли.
В клубе части их уже ждали, едва троица заняла места, погас свет и началась демонстрация отрывка фильма.
Вот на экране полёт его вертолёта, идёт красиво, ровно. Удачно выбран ракурс, съёмку производили с транспортного Ми-8. Капитан П. даже залюбовался своим вертолётом, до того эффектно тот смотрелся. Но вот вертолёт начал увеличиваться в размерах, оператор решил дать крупный план.
Стало отчётливо видно, что в кабине командира экипажа никого нет…

P.S. Во времена службы в ЦГВ, экипаж, в состав которого входил и старлей Л., перегонял вертолёт на ремонт в Союз. Путь лежал через Польшу и для дозаправки была выполнена посадка на аэродром, где базировались истребители. Этот аэродром был знаменит тем, что именно с него взлетал один печально известный политработник, чей самолёт ещё долго потом летел без него… Было время обеда и экипаж проследовал в столовую.
Вертолётчики в столовой истребителей — это, конечно, событие. Местные остряки, рискнули поупражняется в острословии.
Глупцы, не ведающие что творят! С кем потягаться решили! Старлей Л. снисходительно выслушал избитые остроты по поводу мельниц, бетономешалок, аэродинамических недоразумений. Затем, покончив с обедом, сказал просто:

— Ну и что, зато мы летаем!
— А мы что? — не учуяв подвоха, спросил какой-то остряк.
Старлей Л., не спеша, с достоинством поднялся со своего места и также просто ответил:

— Не знаю, но по докладам пилотов ПВО НАТО, МиГ-23 — беспилотный аппарат.
Покидая обеденный зал, старлей Л., слышал за спиной только стук столовых приборов».