Бринько Фёдор Антонович

brinyko

Герой Советского Союза Бринько Фёдор Антонович

Имя Петра Бринько стоит в одном ряду с именами прославленных асов Второй Мировой войны. К 14 сентября 1941 года на его боевом счету было 15 сбитых самолётов противника, причём 2 из них — тараном. И это всего лишь за 2,5 месяца с начала войны.

Пётр Бринько родился 17 сентября 1915 года в посёлке Мандрыкино, ныне в черте города Донецка, в семье рабочего. Окончил 10 классов и аэроклуб в Запорожье. В 1933 году получил специальность подземного электрослесаря, окончив школу ФЗУ (ныне СПТУ № 108 города Донецка). С 1935 года служил в Военно-Морском Флоте. По окончании Ейской школы военных морских лётчиков, был направлен на Тихоокеанский флот.

Участник боёв с японскими захватчиками у озера Хасан в 1938 году и реке Халхин-Гол летом 1939 года. С началом Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов, переведён в 13-й истребительный авиационный полк (10-я смешанная авиационная бригада, ВВС Балтийского флота). Летал на разведку, сопровождение бомбардировщиков, штурмовку войск противника, за что был награждён орденом Красного Знамени.

С первых дней Великой Отечественной войны на фронте. Заместитель командира 2-й авиационной эскадрильи 13-го истребительного авиационного полка (61-я истребительная авиационная бригада, ВВС Краснознамённого Балтийского флота) лейтенант П. А. Бринько участвовал в обороне Ленинграда, Таллина, защищал полуостров Ханко. Тогда-то и расскрылся в полной мере его боевой характер.

3 июля 1941 года 2 вражеских истребителя неожиданно напали на аэродром. Бринько сумел под огнём поднять свою машину в воздух и набрать высоту. Тут же, над аэродромом, он сбил один из вражеских самолётов. Через день он уничтожил «Юнкерс-88». Вражеские бомбардировщики приблизились в этот раз к аэродрому, используя низкую облачность. Считанные секунды — и самолёт Бринько взмыл в воздух. Он дерзко атаковал противника, и вскоре один из самолётов упал на землю.

8 июля, возвращаясь на аэродром после штурмовки вражеских войск, Бринько встретил и атаковал вражеский бомбардировщик незнакомой конструкции. Моторные гондолы придавали ему вид Ju-88, а двухкилевой хвост — Ме-110. Пётр Бринько со второй атаки сбил этот воздушный гибрид, и тот плюхнулся в воду. Лётчики погибли. Затонувший самолёт был извлечён из воды и установлен на центральной площади Ханко. Как потом выяснилось, это был разведчик Ju-86.

24 июля 1941 года в воздушном бою на дальних подступах к Ленинграду (в районе посёлка Лагсберг) на самолёте И-16 тип 29, исчерпав боеприпасы, таранным ударом сбил вражеский самолёт Ме-110. Сам же произвёл посадку на повреждённом самолёте. Товарищи восхищались храбростью и боевым умением Петра, учились у него лётному мастерству. Таким же отважным и умелым пилотом был и его боевой товарищ — ведущий пары Алексей Антоненко, с которым Бринько летал с первых дней войны. 14 июля 1941 года, за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, им обоим было присвоено звание Героя Советского Союза.

А через 2 дня это памятное событие было отмечено новыми победами отважных лётчиков. На рассвете 16 июля в землянку, где спали Антоненко и Бринько, вбежал дежурный и сообщил, что 2 финских «Фиата» приближаются к аэродрому. Через несколько минут друзья были уже в воздухе. А ещё через 10 минут оба «Фиата» догорали на земле…

А вскоре случилось непредвиденное. В одном из вылетов Пётр Бринько, возвращаясь на свой аэродром атаковал истребитель И-153, приняв его за вражеский. Очередь оказалось точной — «Чайка» пошла круто вверх, завертелась в штопоре и упала в воду рядом с берегом. Лишь тогда Бринько заметил на её крыльях красные звёзды… Отважный лётчик тяжело переживал случившиеся, теперь он стремился в бой, как никогда — ему нужно было смыть свою вину кровью врагов. И он достиг своего, уничтожив ещё несколько самолётов противника.

brinko3Все свои победы Балтийский ас одержал на истребителе И-16. Самолёты этого типа вынесли на себе самый тяжёлый — начальный — период войны. Тогда они уже не были самыми современными, так как обладали скоростью не более 465 км/час. Однако довольно высокая маневренность и хорошее вооружение давали им возможность успешно противостоять новейшим вражеским истребителям.

23 июля Антоненко и Бринько вылетели на разведку. Выполнив задание, они решили заглянуть на базу вражеских гидросамолётов. Сделав несколько стремительных заходов, друзья подожгли 4 гидроплана, а, вернувшись домой, доложили своему начальству о результатах разведки. Вечером, в сопровождении двух «Чаек», они повторили налёт на морскую базу противника. В этот же день, в воздушных боях, Бринько сбил ещё 2 вражеских самолёта.

2 августа Пётр Бринько одержал свою очередную победу — сбил финский истребитель Fokker D-XXI, а 7 августа, в районе аэродрома Даго, уничтожил бомбардировщик Ju-88.

Утром 5 сентября 1941 года Бринько, в паре со своим ведомым лейтенантом Мальцевым, вылетел по тревоге на отражение налёта вражеской авиации на аэродром Низино (Ленинградская область). Набрав высоту, они обнаружили 18 Ме-110. Бринько с ходу пошёл в атаку на ведущего группы. На помощь своему командиру бросились сразу 4 «Мессершмитта». Мальцев меткой очередью сбил одного из них. В это время успели взлететь ещё несколько наших истребителей. Завязался ожесточённый бой.

brinko4Вскоре у Бринько кончились патроны и он решил таранить идущего в лобовую атаку врага. Ме-110 перестал стрелять, резко отвернул, и тогда Бринько, сделав разворот, прочно сел ему на хвост. Расстояние между самолётами резко сокращалось. Бринько убрал газ, немного потянул ручку на себя и нанёс удар винтом по «Мессершмитту». Потом выключил мотор и произвёл посадку на своём аэродроме. Это была его 12 победа, за которую он был награждён орденом Красного Знамени.

Пётр Бринько погиб 14 сентября 1941 года, получив многочисленные ранения осколками зенитных снарядов. При попытке совершить посадку подбитый самолёт задел крылом опору ЛЭП и упал… К тому времени он совершил более 100 успешных боевых вылетов, имел на своём боевом счету 15 воздушных побед, сжёг 1 аэростат-корректировщик. Похоронен в братской могиле лётчиков, погибших при защите Ленинграда.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды; медалями. В посёлке Жилгородок, неподалеку от деревни Низино Ломоносовского района Ленинградской области, установлен памятник — обелиск, на котором первой высечена его фамилия. Именем Героя названа одна из улиц в Донецке и Ленинграде. На шахте № 29 установлена мемориальная доска.

Карданов Кубати Лакманович

Kardanov

Герой Советского Союза Карданов Кубати Локманович

Родился 9 Июля 1917 года в селе Аушигер, ныне Советского района Кабардино-Балкарии, в семье крестьянина. Окончив педучилище в Нальчике в 1935 году, работал учителем в селе Урвань, заведовал школой в селе Аушигер, был инспектором народного образования Кабардино-Балкарской АССР. Окончил аэроклуб. С 1939 года в Красной Армии. В 1940 году окончил Качинскую военную авиационную школу лётчиков.

С Июня 1941 года Лейтенант К. Л. Карданов в действующей армии. Служил в составе 88-го ИАП (159-го Гвардейского ИАП).

К Июню 1943 года заместитель командира эскадрильи 88-го истребительного авиационного полка (229-я истребительная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, Северо — Кавказский фронт) Капитан К. Л. Карданов совершил 550 боевых вылетов, уничтожил и вывел из строя 2 танка, 127 автомобилей, 7 орудий, 13 зенитных точек, сотни солдат противника. В 90 воздушных боях сбил лично 7 и в группе 12 самолётов.

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко — фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 Августа 1943 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Всего совершил около 700 боевых вылетов. В воздушных боях сбил 17 самолётов лично и 12 — в группе с товарищами (некоторые источники указывают на 27 побед).

После войны продолжал службу в ВВС. В 1952 году окончил Военно-Воздушную академию, в 1961 году — Военную академию Генерального штаба. С 1975 года Генерал — майор авиации К. Л. Карданов — в отставке. Жил в Москве. Работал старшим инженером во Всесоюзном научно-исследовательском институте стандартизации.

Награждён орденами: Ленина (трижды), Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й степени (дважды ), Красной Звезды (дважды), медалями. Автор воспоминаний: «Полёт к победе».

*     *     *

Мой позывной — «Кабарда»

На командном пункте было тихо. У карты во всю стену обдумывал что-то генерал со звёздочкой Героя на кителе. Он прибыл для проверки боевой учёбы лётчиков.

Орлиный нос, резко очерченные скулы, чуть выдвинутый вперёд подбородок. Взгляд озабочен: ожидалось нападение «противника», была объявлена готовность № 1. Генерал знал: там, на аэродроме, лётчики, похожие на космонавтов в своих высотных костюмах, уже заняли места в кабинах боевых машин. Он представлял себе их и улыбнулся: хорошие, надёжные ребята!

Молчал командир части, молчали офицеры; все напряжённо смотрели на солдата — планшетиста — через него они были связаны с миром, который, кажется, существовал отрешённо от этой комнаты.

«Противник» был обнаружен. Меняя высоты, он двигался к «границе». Мгновенно оценив обстановку, командир части отдал команду. Мысли его снова были на аэродроме: двигатели перехватчиков уже запущены… Взлёт… Страшной силы струи, вырываясь из турбин, бросили машины вперёд. Они начали разгон, «оседлали» высоту, пошли по курсу…

Поступило донесение о первом «сбитом» самолёте «противника». Генерал, словно он только этого и ожидал, лишь слегка наклонил голову: он удовлетворён, однако сейчас не время для эмоций — «бой» разворачивался. Из последних обозначений следовало, что все самолёты «противника» были разобраны перехватчиками, которых наводили на цель с земли.

— «Кабарда»!   Я — «225-й». Цель вижу! — докладывал один из лётчиков.

— Атакуй! — приказал командир части.

— Есть атаковать.

Генерал словно воочию видел, как лётчик выжимает боевую кнопку. Вспыхнул яркий сноп огня, отбрасывая в кабину неестественно сухой, лунный свет. Огонь помчался вперёд — это пошла ракета…

И на КП сообщили ещё об одном «сбитом» в заданном квадрате «нарушителе».

После учений, отмечая общий успех части, Генерал выделил лётчиков Михаила Родина и Александра Шапошникова, — они поразили самолёты «противника». И ещё два офицера заслужили особую похвалу: техники Иван Шубин и Аркадий Вахрушев, которые за одну ночь вместо трёх суток сменили двигатели на боевых машинах.

— Вот так и надо служить, — говорил генерал, твёрдо произнося слова, отчего его речь звучала несколько торжественно. — Каждое учение считать последним и делать всё, что можно, и даже сверх того…

Он оглядел знакомые молодые лица. И, подчиняясь какому-то внутреннему тёплому чувству, вдруг добавил совсем по-домашнему, будто просто вспоминал в кругу друзей:

— Знаете, в 1941 году мы тоже летали на учения, не ведая, что война уже у порога…

*     *     *

kardanov-2В 1941-м Кубати Карданов служил в 88-м истребительном авиационном полку. Ранним утром того Июньского воскресенья, которое сразу разграничило жизнь на «до» и «после», полк был поднят по боевой тревоге: пришла война. Лётчики собрались на командном пункте.

— У меня на столе лежат папиросы, — сказал адъютанту командир полка Андрей Маркелов. — Принеси, пожалуйста… И когда тот вернулся с пачками папирос «Триумфальные», Маркелов раскрыл их, а одну вернул обратно:

— Перевяжи и спрячь. Будем победу праздновать — раскурим… Ну, а вот эту сейчас выкурим, тоже все вместе.

От этих слов сама собой спала общая напряжённость, лётчики весело потянулись к пачке.

— Бери, бери, Карданов, — дружески подмигнул командир. — А то ещё не достанется…

Они приехали разом — команда выпускников Качинского училища. И старший по команде, невысокий худощавый юноша, в котором легко угадывалось кавказское происхождение, доложил командиру с чуть заметным акцентом:

— 35 лётчиков прибыли в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы. Докладывает лейтенант Карданов.

И вот теперь, не успев ещё по-настоящему стать лётчиками и набраться военной премудрости, они начинали войну — главное испытание своей жизни.

Через 2 часа полк поднялся в воздух — поступил приказ перебазироваться ближе к фронту, уже гремевшему где-то там, на переправах через Прут. А здесь прозрачно-голубой купол неба с лёгкими пушистыми облачками был удивительно спокойным, мирным. И от этого спокойствия, разлитого вокруг, от привычной стремительности и красоты группового полёта — крыло к крылу, звено к звену, от всегда бодрящего чувства высоты Карданов ощутил прилив какой-то буйной удали. Так весной, глотнув напоенного солнцем воздуха, человек вдруг обретает звонкую силу.

Впереди, чуть в стороне по курсу, показалась тёмная точка. Она тут же превратилась в чёрточку, словно по голубому полю провели жирным карандашом; чёрточка приближалась, росла, и вот уже можно было различить непривычные очертания самолёта… «Хеншель-126» !

Чёткий строй, в котором летел полк, стал быстро распадаться. Забытыми оказались наставления и тренажи, — он распадался без всякого порядка, без управления. Просто каждый, впервые увидев перед собой врага, ринулся к нему. Жёстко, торопливо стучали пулеметы, с разных сторон пересекались огненные трассы. Карданов тоже держал «Хейншель» в своём прицеле, тоже стрелял, а немецкий разведчик всё не падал, только выбросил тонкий дымный след, потянувшийся за ним, будто приклеенный. Но вот, наконец, клюнув носом, он беспорядочно заскользил к земле. Сверху хорошо было видно, как на месте взрыва полыхнуло чёрно-багровое пламя…

Прилетев в Черновцы, лётчики возбужденно обсуждали у себя в эскадрилье подробности боя.

— Самое дорогое — первая победа. И не кто-нибудь один, всем полком сбили!

— Здорово на него навалились!

— Это ещё как сказать, — умерил восторги молодёжи командир. — Полком один самолёт сбить не хитро. «Навалились!»   Верно, навалились, будто галок стая. В народе-то про нас другое — «орлы» да «соколы» — говорят… Воевать мы пока не умеем, вот что!

Полк летал на штурмовки. К самолётам подвешивали реактивные снаряды — «эрэсы». С их чёрными головками под плоскостями машины выглядели грозно, однако в боевых условиях оказалось совсем не просто поражать цель реактивным оружием. Летали и на прикрытие своих войск, сопровождали бомбардировщиков. Первые же встречи с «Мессерами» показали, что наши истребители заметно уступают немецким в скорости, и даже признанным в полку мастерам пилотажа нелегко удавалось выйти на ударную позицию в воздушном бою. А летать приходилось всё больше, всё чаще: фронт, отмеченный на картах-планшетах густой синей линией, угрожающе прогибался…

Когда на исходе 1-й недели войны полк перебазировался на восток, в нём осталась едва половина самолётов, которые могли немедленно подняться в бой: наука войны давалась дорогой ценой. Но эта неделя стоила иных академий, она многому обучила.

В последний день июня Карданов получил приказ уточнить данные о передвижении противника западнее Шепетовки. В разведывательном полёте можно рассчитывать только на свои силы, поэтому командир предупредил: напрасно не рисковать, от зенитного огня уходить, в воздушный бой по возможности не ввязываться.

…С высоты узкие полоски дорог кажутся живыми; то тут, то там вспухают на них серые комочки пыли, — это проходят автомашины. А вот и то, что он ищет: слева комочки слились в сплошное густое облако; Карданов разворачивает самолёт, снижается. Несмотря на пыль, теперь хорошо видны тёмные тушки танков. Пожалуй, можно даже различить кресты на броне, — или это просто подсказывают обострённые чувства? «Идут, гады, по нашей земле, как на параде; эх, ударить бы по ним, огнём, грудью, жизнью своей остановить!» Но, погасив в себе жгучее желание спикировать, он продолжает размеренно считать: 10… 12… 15… Через несколько минут на другой дороге Карданов вёл такой же счёт танков новой немецкой колонны, и вдруг заметил: в стороне, почти у самого горизонта, садится самолёт. Аэродром?.. Это надо обязательно проверить.

Он набрал высоту и, приближаясь к пожухлому, грязно-жёлтому полю, убедился, что решение идти сюда было правильным: над машиной один за другим появились дымки разрывов — всё гуще, всё ближе, словно кто-то большой пригоршней рассыпал их на пути. Ну, а раз такой плотный огонь зениток, значит, действительно есть на что поглядеть разведчику!

Маневрируя, Карданов пересёк всё поле и успел осмотреть его южную сторону — двумя чёткими пунктирными линиями, сходившимися под углом, здесь устроилось несколько десятков самолётов. «Расставили с немецкой аккуратностью, — зло подумал он. — Даже рассредоточить не позаботились. Видно, и в мыслях не допускают бомбёжки…»

Разрывы остались позади. Но Кубати резко развернул машину и, набирая скорость на снижении, снова бросил её навстречу густому огню. Промелькнули в памяти напутственные слова командира… Да, наперёд всего не предусмотришь; приходится рисковать, идти прямо на зенитки. Разве может он в самом деле вернуться, не осмотрев другую часть аэродрома?!

Теперь разрывы опять вспыхивали почти рядом, порой упругие толчки бросали машину в сторону, но Карданов продолжал полёт, управляя им почти механически: ручку на себя, педаль вправо, затем от себя и педаль влево. Всё его внимание было там, внизу…

И вот уже определены места стоянок, и, кажется, он счастливо вырвался из зоны огня. Можно возвращаться? Но нет, надо ещё уточнить расположение зениток, которые так яростно защищали аэродром. И, наверное, это удивило самих немцев: одинокий «ястребок» снова упрямо и бесстрашно повернул назад…

Прилетев с задания, Карданов с такой подробной точностью доложил данные разведки, что командующий ВВС Южного фронта Генерал Шелухин решил немедленно поднять в воздух все машины, которые были в его распоряжении.

— Поведёте вы сами, — приказал он. — Главное — сразу выйти на аэродром, не дать противнику подняться в воздух.

Такой массированный штурмовой удар лётчики наносили впервые. Но уже помогал и тот небольшой опыт, что был добыт дорогой ценой в первые дни войны.

Внезапно появляясь со стороны солнца, чтобы труднее было их обнаружить, группа за группой пикировали истребители на заранее намеченные цели; одни утюжили позиции зенитчиков, другие били по «Юнкерсам». Били всей силой оружия, снижались до предела, яростно повторяли заход за заходом, пока оставался хоть один патрон… Слишком много тяжкого накопилось; горечь отступления, боль потерь, тревожные разочарования — всё сейчас слилось в этом порыве рассчитаться с врагом…

Когда, закончив штурмовку, истребители уходили на восток, аэродромное поле дымилось косматыми пожарищами. Карданов успел насчитать их около 12, потом сбился и удовлетворённо подумал: «Ну, кажется, не сплоховали».

Разведка подтвердила успех смелого налёта: по её данным, было уничтожено и выведено из строя до 15 машин противника.

— Молодец, Кубати, от всех нас спасибо, — пожал ему руку генерал. И, обращаясь к собравшимся в штабе, добавил с улыбкой: — Ещё победа — другая в воздушном бою, и тогда он у нас, можно сказать, по всем статьям будет первым джигитом…

Видно, очень подходящим оказалось в шутку обмолвленное словцо: с лёгкой руки командира, многие в полку стали так и звать его — джигитом.

…В июле лётчики часто барражировали на подходах к железнодорожному мосту под Днепропетровском: немецкая авиация нацелилась на наши фронтовые коммуникации и, не считаясь с потерями, пыталась разбомбить прежде всего мосты через Днепр. Однажды и Карданов вылетел сюда вместе с Лейтенантом Сливкой. На полное звено — по тем временам основную боевую единицу — машин не хватало. А тактика боя в паре со взаимным прикрытием и поддержкой ещё далеко не была отработана. И когда они перехватили шедшие с запада «Юнкерсы», то попросту разделились: каждый бросился в погоню за «своим».

Всё ближе, ближе вражеский самолёт. Карданов неотрывно смотрит в прицел, — вот сейчас можно будет ударить свинцовой струей по этим чёрным, вызывающе жирным паукам — крестам на плоскостях… Но вдруг путь пересекает огненный пунктир, следом — другой. Оглянувшись, Кубати замечает сразу два немецких истребителя, которые пытаются взять его в клещи. Вот что значит позволить себе увлечься!.. Крутым поворотом он бросает машину вниз, выходя из-под удара, и, когда самолёты противника проскакивают вперёд, снова набирает высоту.

Несколько дней назад он спорил с друзьями у себя в эскадрилье: «Горизонтальный маневр — это, прежде всего, оборона: стали в круг, только и пользы, что защищаем друг друга. Надо искать свою тактику на боевых вертикалях!» Командир сказал, что он, как всегда, торопится с выводами. Может быть… Но сейчас он один против двоих, хочешь не хочешь, надо идти на вертикальный маневр!

Самолёты противника возвращаются и, опять заходя с двух сторон, лезут за ним вверх. Один из них оказывается ближе. Не столько определив, сколько почувствовав интуицией критический момент, Карданов резким маневром со снижением выходит ему почти в хвост, нажимает гашетки своих 4-х пулемётов… И сразу «Мессер», будто сломавшись, начинает скользить к земле. Сбил, с одного удара сбил!

Первая личная победа… Это была большая радость. Но что значила она по сравнению с той огромной общей болью и горечью, которую день за днём несла война, всё дальше продвигавшаяся на восток!

В боевых донесениях о штурмовках появлялись новые и новые географические пункты. Карданов и его товарищи уничтожили сотни вражеских солдат и несколько артиллерийских батарей врага на правом берегу Днепра; затем они громили кавалерийскую дивизию, которая выдвигалась к Мелитополю; позже вывели из строя мотострелковый полк на Ростовском направлении…

Война шла уже месяцы, и горя становилось всё больше. Теперь, когда боевой строй эскадрилий поредел, они часто летали «всем интернационалом» — 5 неразлучных друзей, каждый из которых считал остальных братьями: русский Алексей Постнов, украинцы Василий Максименко и Василий Колесник, белорус Василий Князев и он, кабардинец Карданов.

В Донбассе обычно их водил в бой Максименко. Монтёр из Харцызска, он хорошо знал родные места. И однажды полк получил задание уничтожить вражеский эшелон на станции этого шахтерского городка.

…Подлетели к Харцызску. Вот и станция: сеть железнодорожных путей густо сходится к разрушенным зданиям, словно перечеркивая опалённую землю. Навстречу бьют зенитки. Но Максименко ведет группу чуть в сторону — туда, где сгрудились грязно-белые мазанки. Он пикирует на один из домиков с закрытыми ставнями и, выравнивая машину почти над самой крышей, покачивает плоскостями. Все понимают, что хочет сказать им товарищ: «Это мой дом!..»

Карданов ещё не знает, что пройдёт меньше года, и он так же будет вести группу над своей родной кабардинской землёй и так же покажет товарищам на красную черепичную крышу одного из зданий Нальчика, города его юности: «Смотрите, здесь я жил!..» Но дом друга — его дом, и вместе со всеми он чувствует сейчас острую душевную боль, в горле становится сухо, и даже чуть дрожат руки…

Этой первой военной зимой над Донбассом и Приазовьем каждый из пятёрки пополнил счёт своих боевых побед и на штурмовках и в воздушных схватках, хотя порой приходилось трудно, очень трудно.

В середине декабря запросили авиационной поддержки войска под Таганрогом. Здесь, в районе Матвеева Кургана, немцы создали сильную артиллерийскую группу, которая буквально не давала головы поднять нашей пехоте. Карданов повёл туда четвёрку истребителей. Они быстро обнаружили расположение батарей, которые виделись сверху чёрными гнёздами на снегу, и стали утюжить орудийные позиции. Реактивные снаряды сделали свое дело — кроме орудий лётчики на третьем заходе взорвали ещё и склад боеприпасов. Тёмные пятна разрывов изрябили землю далеко вокруг… Но тут появилась вызванная по радио выручать артиллеристов восьмёрка «Мессеров».

У наших самолётов оставалось совсем мало патронов, и Карданов решил вести отсекающий бой плотной группой, прикрывая друг друга. Несколько попыток немецких лётчиков разъединить строй оказались безуспешными. Тогда один из них рискнул разбить его лобовой атакой. Он шёл прямо в лоб машине Карданова. Самолёты сближались на полной скорости. Всё решал миг, короткий даже для того, чтобы вздохнуть или подумать…

Немец стрелял, а Кубати держал его в перекрестии прицела. И только когда ощутил, что вот сейчас они столкнутся, открыл огонь. Почти одновременно что-то ударило в козырек кабины. На глаза надвинулась темнота. Но самолёт продолжал его слушаться, — выходит, они не столкнулись, просто он ранен, попал-таки немец!

Зубами сорвал перчатку с левой руки, стащил очки, — это кровь заливает глаза, лицо. Протёр немного правый глаз — цел. Развернулся вправо, — в воздухе рядом идут товарищи. Но всё лицо разбито, опять кровь залила глаза, а высота совсем мала, любой промах на такой высоте может стать роковым…

Поминутно отирая кровь, чтобы взглянуть вокруг, Карданов вёл самолёт на аэродром. Расчётливыми скупыми очередями из последних патронов отгоняли трое наседавших «Мессеров»; они бросались в атаку за атакой, однако так ничего и не добились. А у раненого Карданова хватило сил почти вслепую посадить машину.

Через несколько дней, ещё весь перевязанный, будто накрутили ему на голову тюрбан, Кубати читал описание боя в армейской газете и горячо говорил сержанту Павлу Лизюке, незадолго перед тем прибывшему в полк с пополнением:

— Ты послушай, как пишут, послушай!.. «Несмотря на превосходство врага… 4 против 8…»  Вроде нам лишний самолет даже помешал бы, что ли. А я думаю: чему ж тут радоваться, вот бы наоборот!.. Знаешь, о чём больше всего мечтаю? О том, чтобы вылететь на новой скоростной машине. Да чтоб их, наших самолётов, не меньше было, чем у немцев. Эх, вот бы тогда мы их погнали!..

После зимних боёв и весенней передышки фронт летом 1942 года снова покатился на восток.

88-й истребительный полк перелетел — в который раз! — на новый полевой аэродром, у подножия Кавказских гор. Здесь всё было особенно дорого Карданову. И гордые великаны в снежных шапках, воспетые в бессмертных строках поэта (стихи Лермонтова с ранней юности навсегда вошли в его жизнь). И степное предгорье, где речки, скрытые зарослями граба и терновника, хранят прозрачность и быстроту истоков и где щедро родится всё — от пшеницы до винограда. И лёгкий прохладный ветерок, вобравший в себя горную свежесть…

В ту ночь, когда полк перебазировался сюда, Карданов не спал. Его чувства были обострены, как боль открытой раны: враг ворвался в Кабарду. И, впитывая родной воздух, вслушиваясь в темноту ночи, он думал, представлял, вспоминал…

*     *     *

kardanov-3Кубати родился в 1917 году и рано услышал, что он — ровесник Октября. Впрочем, так же рано, как стал самостоятельным, — в бедных семьях села Аушигер было принято с малолетства отдавать ребят на заработки. А их большая семья была самой бедной из бедных.

— Ничего, сынок, — говорил отец, провожая его батрачить на весенний сев погонщиком волов. — Поработаешь сезон, получим кожу на чувяки да 3 рубля деньгами. И кормить тебя станут… Эх, нам бы только перебиться, сынок! А там, думаю, лучше будет…

Мальчику ещё не было полных 7 лет, но отец всегда беседовал с ним рассудительно, как со взрослым. Верил в сына, в его новую судьбу. И когда настал срок, послал Кубати в школу. Правда, учиться приходилось в году только месяца 4, от силы 5: надо было работать на уборке, до снега пасти скот, а там, с апреля, опять идти батрачить. Но он быстро догонял класс и к середине зимы обычно уже ходил в лучших учениках.

— Хороший у тебя сын, дальше учить его надо, — говорил Карданову учитель Тазрет Урусов. — Пускай в Нальчик едет.

— Тоже думаю, надо учить, — одобрительно кивал головой отец. — Только как помощника от семьи оторвать?

И всё-таки желание видеть сына образованным, вера в новую жизнь пересилили. В 13 лет Кубати поступил на подготовительные курсы при Нальчикском педагогическом техникуме. А еще через 5 лет учитель Кубати Локманович Карданов давал свои первые уроки в школе села Урвань, и на него из-за парт уважительно глядели десятки детских глаз. Они сразу нашли общий язык — молодой педагог и его ученики, почти сверстники.

В селе каждый человек как на ладони; знания, усердие и способности нового учителя, конечно же, были скоро оценены. Ему доверили руководить соседней Герменчикской школой, а ещё через год перевели заведующим школой в родной Аушигер. Возвращение было очень почётным и радостным, но сам Кубати к этому времени уже снова думал о Нальчике…

Шёл 1937 год. Молодость страны штурмовала небо. Призыв партии летать выше всех, дальше всех, быстрее всех воплощался в чкаловских маршрутах, в новых воздушных кораблях, в многолюдных очередях к дверям приёмных комиссий авиационных училищ и клубов. В Нальчике тоже работал аэроклуб…

Занимаясь с ребятами, Кубати часто вспоминал, как однажды, тоже ещё школьником, ездил с отцом в Георгиевск менять чернослив на хлеб и там впервые увидел аэроплан. Пролетев над тихим городком, он оставил невидимый след в прозрачно — голубом небе и неизгладимый — в его душе.

Теперь многие его сверстники учились летать здесь, в Нальчике, но не станешь же ездить туда из Аушигера, да ещё когда у тебя на руках целая школа!

Осенью Карданова неожиданно пригласил народный комиссар просвещения.

— Я слышал о вас много хорошего, — сказал он. — Хотим предложить вам работу в наркомате. Молодость, по-моему, только достоинство, когда к ней присоединяются цепкий ум, зоркий глаз, боевая натура. А опыт — дело наживное, у вас он и сейчас немаленький…

Так Кубати стал инспектором Народного комиссариата просвещения Кабардино-Балкарии. Разъезжал по всей республике. Но каждый раз, вернувшись в Нальчик, спешил на аэродром: Карданов поступил в аэроклуб и увлечённо занимался там вместе с молодыми ребятами, в том числе школьниками. Это его нисколько не смущало, наоборот, как он считал, обязывало учиться лучше других.

Через полтора года почти одновременно появились два разных приказа: о назначении Кубати Локмановича Карданова заведующим отделом по изданию стабильных учебников для начальной школы и о вызове его, как закончившего аэроклуб с отличием, в Качинское авиационное училище…

И вот он вернулся в родные места, вернулся вместе с войной. Больно слышать, что Нальчик, Аушигер, Урвань — по ту сторону фронта, трудно представить себе врага на их улицах, таких знакомых до мелочей! Горько так, словно он сам виноват во всём этом… Эх, скорей бы рассвет, скорее в бой!

*     *     *

А бои здесь, у ворот Кавказа, шли особенно тяжёлые. Враг рвался к Грозному, к перевалам; уже близкими казались ему и Баку, и Туапсе, и Сухуми. Но наша сила нарастала, и, хотя перевес ещё был у немцев, по множеству признаков, видимых и солдату, можно было определить, что худшие для нас дни позади. Так по бледному свету зари в предутреннем небе угадывается скорый приход ясного дня.

И с тем большим ожесточением поднимались навстречу врагу истребители. Они взлетали, едва расходился белесый туман над студеными водами Терека, и час за часом, до самой темноты, когда всё вокруг, словно пологом бурки, закрывала быстрая южная ночь, выполняли свою боевую работу. По 8 и даже по 9 раз приходилось вылетать каждому в иной день: фронт полыхал почти рядом, и нашим войскам так нужна была авиационная поддержка!

Штурмовали вражеские колонны, аэродромы, артиллерийские позиции. На боевом счету полка прибавилось ещё 14 немецких самолётов, сбитых в воздушных схватках под Моздоком, и 1 из них сбил Карданов. Но победы всегда добываются на войне кровью…

Вместе с Кардановым часто летал ведомым его воспитанник — Павел Лизюка, необыкновенно храбрый и скромный парень. Они много раз прикрывали, защищали друг друга в боях и слетались так, что в полку теперь говорили о паре джигитов.

— Да какой из меня джигит, — смущённо отнекивался Павел. — Вот командир — это да! А я просто у него учусь.

В одном из полётов на штурмовку, когда завязался бой с истребителями прикрытия, Лизюка, чтобы открыть путь остальным, пошёл в лобовую атаку на немецкого аса, чей «Мессер» новейшей конструкции был украшен пиковым тузом. Ни тот, ни другой не свернули с курса…

Взрыв обжёг сердце Карданова. «Павел, друг!..» Повлажнело под стеклами очков, ярость захватила дыхание. И он сделал единственное, что мог: безоглядно направил машину вниз, навстречу огню, навстречу врагу. Следом пикировала вся группа…

Когда они вернулись, на самолёте командира насчитали больше 50 пробоин. Техник Арчил Годерзишвили, как всегда поворчав, взялся за ремонт. Но, отмечая что — то в формуляре, вдруг заметил с нарочитым удивлением:

— Знаешь, Кубати, это уже 50-й боевой ремонт. Да ещё 5 смен мотора! Наверное, на всём фронте один такой ветеран остался!

Арчил, конечно, просто хотел отвлечь Карданова от грустных мыслей, — командир и сам хорошо знал всё о своей машине, той самой, на которой начинал войну. Но Кубати не ответил. Он смотрел в небо — бездонно глубокое, величественное и спокойное. И думалось о том, в каком долгу он, оставшийся жить, перед Павлом Лизюкой, перед другими погибшими товарищами, перед всеми, кто на огромном фронте, протянувшемся через всю страну, сложил голову за это небо и за эту землю — за всё, что составляет такое простое и необъятно широкое понятие — Родина.

Наутро самолёт Карданова был в строю, и он снова повёл группу на штурмовку…

Воздушные бои на Северном Кавказе внесли много нового в науку побеждать, которую создавал коллективный опыт лётчиков. Одной из тактических новинок, знаменовавших близкий переход к новой технике и наступательной стратегии, было эшелонирование самолётов в борьбе за высоту.

Пожалуй, впервые эту идею как законченную тактическую схему применили в полку Максименко и Карданов, когда возглавили группу из 16 машин, собранных со всей дивизии для массированного удара по вражескому аэродрому. Самолёты были разные — по тем временам на иное рассчитывать не приходилось. И они решили рассредоточиться: внизу — «Чайки», наиболее маневренные, но самые тихоходные, в середине — И-16, а сверху — три Як-1.

К аэродрому шли с боями: немцы успели подняться в воздух, и удалось поджечь на лётном поле лишь единственный «Юнкерс». Наши потеряли машину, сбитую прямым попаданием зенитного снаряда. Кроме того, был ранен Максименко — он тяжело, неровно тянул к линии фронта, и вся группа отступала, прикрывая его, отбиваясь от атак 22 «Мессеров». Но вот Максименко благополучно сел на нашей территории. И тут, освободившись от необходимости его защищать, Карданов решил повернуть навстречу вражеским истребителям. Строй, эшелонированный по высоте, как бы ожил. Выходя из-под удара одной группы, немецкие самолёты один за другим сразу попадали под кинжальный огонь нового яруса советских ястребков.

Наши солдаты в окопах, над которыми развертывалась картина этого скоротечного боя, с восторгом смотрели, как «Мессеры», словно в кино, огненно — дымными факелами летели к земле. Первый… третий… шестой… девятый… Одиннадцать машин потерял противник, пока, опомнившись, не обратился в бегство!

— Ну вот, стало быть, оседлал своего конька — боевую вертикаль, — удовлетворённо сказал командир дивизии, когда Карданов доложил ему о результатах вылета. — Помнится, ты всегда спорил, доказывал, что надо на вертикалях драться… Только учти: враг не дурак, сам не всегда, как в этот раз, под огонь полезет.

— Знаю, товарищ командир, — весело ответил Кубати. — Нам бы ещё новые машины: при настоящей скорости будет и настоящий маневр! Тогда уж от нас не уйдут! Поздней осенью 1942 года, когда дошла очередь перевооружаться и до 88-го полка, новый самолёт ЛаГГ-3 с хвостовым номером «01» получил командир эскадрильи Кубати Локманович Карданов. На машине была рация, и он взял своим позывным дорогое слово «Кабарда» — взял, чтобы пронести через всю войну, через всю жизнь.

Скоро наши войска решительно двинулись на запад, освобождая родную землю, и следующей весной позывной «Кабарда» зазвучал уже в небе Кубани, где начиналось крупнейшее воздушное сражение…

*     *     *

Рассчитывая остановить наше наступление на «Голубой линии» — сильно укреплённой полосе обороны от Азовского моря до Черного, немцы собрали на многочисленных аэродромах Крыма и Южной Украины «королей воздуха» — лучшие эскадры Люфтваффе: «Мёльдерс», «Зелёное сердце», «Удет» и другие.

Советское командование тоже перебросило на Кубань несколько авиационных соединений, особенно усиливались истребительные части. И когда развернулась борьба за господство в воздухе над Таманью, на узком участка фронта действовали внушительные воздушные силы, общая численность которых временами доходила до 2400-2500 машин.

Небо было поистине начинено самолётами. На смену одним сразу приходили другие, только что закончившаяся схватка сменялась новой.

Для Карданова и его товарищей каждый день был до краёв заполнен боевыми вылетами. Иногда казалось, что уже нет сил, что достигнут предел человеческой выносливости. Но только-только заправив машины, они снова получали приказ и снова шли в бой. «Пожалуй, до войны бы никто не поверил, — подумал как-то после труднейшего дня Карданов, оглядывая землисто — серые, осунувшиеся лица лётчиков. — Досталось сегодня ребятам…»  Себя он попросту не брал в счёт — на то и командир, чтоб держаться!

Летать приходилось и по прежней «специальности» — на штурмовку, особенно в Апреле, когда немецкие войска повели атаки на Мысхако, стремясь сбросить в воду защитников Малой земли. Однако теперь истребителей всё больше использовали по прямому назначению — для сопровождения бомбардировщиков и штурмовиков, для атаки вражеских воздушных эскадр.

Геленджикский аэродром, где базировался полк, — каменистый пятачок, зажатый между горами и морем, — был почти на виду у противника. И часто, едва взлетев, они тут же, ещё «дома» вынуждены были вступать в схватки с «Мессерами» которые пытались сразу связать боем наши самолёты…

Численное преимущество оставалось на стороне противника. Ему надо было противопоставить не только храбрость, но и мастерство, гибкую тактику, основанную на освоении новых машин, их превосходных скоростных и огневых качествах, возможности управлять боем по радио.

— Нам нужны слётанные пары — вот что сейчас главное, — не уставал повторять Карданов в своей эскадрилье. — Довольно ходить роем и жужжать, как пчёлы!

Он имел в виду большие группы, которыми действовали раньше истребители. Теперь, на новых самолётах, основой тактики становилось свободное взаимодействие пар. И Карданов учил молодёжь летать в паре, легко ориентироваться в пространстве, не боясь потерять зрительную связь. Учил на земле и в небе, на полигоне и в боях. Воспитывал самостоятельность и понимание того, что индивидуальное мастерство приобретает силу лишь в коллективных действиях.

Вспомнили и об эшелонировании по высоте, которое так хорошо оправдало себя под Моздоком. Теперь, на скоростных машинах, оно обещало быть особенно эффективным. И, вылетая очередной раз на патрулирование, командир эскадрильи решил рассредоточить свою шестёрку самолётов тремя парами на разных высотах.

Когда приблизились к фронту, услышали в наушниках шлемофонов предупреждение с армейского пункта наведения:

— Маленькие, маленькие, обратите внимание на запад!

С запада аккуратным клином шли 50 пикирующих бомбардировщиков, их прикрывали 20 «Мессеров».

Карданов не успел ещё мысленно прикинуть план боя, как сверху, из облаков, неожиданно вывалилась восьмёрка «Фокке-Вульфов» и с ходу сбила лётчиков нашей верхней пары — Харенко и Резника. Молодые ребята были недостаточно осмотрительны. Верхний ярус эшелонирования оказался срезанным, их осталось 4 против 78!

Крутым поворотом вправо командир вывел группу из-под нового удара. И, сохраняя разницу в высоте, обе пары на полной скорости ринулись к «Юнкерсам», ворвались в их строи сверху и снизу, словно взяли в огромные клещи. С первой же атаки на ведущую девятку каждый сбил по самолёту, а в повторной все вместе сбили ещё 3. Немецкие истребители не могли прийти на помощь — открой они огонь — непременно попали бы по своим. И «Юнкерсы», поспешно сбросив бомбы на собственные войска, стали удирать; их ещё недавно стройный клин беспорядочно расползался на глазах. Теперь вражеские истребители, точно опомнившись, связали наших боем, но было поздно: к месту схватки уже спешила вызванная по радио подмога…

Так шаг за шагом Карданов и его товарищи вносили свою лепту в общую творческую лабораторию боевого поиска, который здесь, на Кубани, принёс коллективно выработанную классическую формулу тактики истребителя: «Высота — скорость — маневр — огонь».

Летом 1943 года Капитану К. Л. Карданову было присвоено звание Героя Советского Союза. На его боевом счету значились 19 сбитых самолётов, десятки уничтоженных орудий, автомашин, более 1000 солдат и офицеров противника.

А наступление наше успешно продолжалось. Одна за другой освобождались кубанские станицы, затем врага выбили из Новороссийска и, наконец, была очищена Тамань. Истребители стали летать дальше — в Крым, где наши высадили десант.

Пасмурным осенним днём Карданов повёл лётчиков в район Керчи прикрывать сухопутные войска. Истребители были ещё далеко от цели, когда по радио с командного пункта передали:

— Южнее Керчи шестёрка «Мессеров» атакует нашего разведчика. Спешите на выручку.

Кубати только что получил новенький самолёт с мощным мотором и, дав полный газ, заметно вырвался вперед. Товарищи поотстали, но он продолжал идти на предельной скорости. И скоро увидел впереди по курсу характерный двухкилевой контур «Петлякова»; маневрируя, наш лётчик отбивался от наседавших врагов. Видимо, немцам сообщили с земли о приближении советских истребителей, потому что «Мессеры» тут же разделились: 4 повернули им навстречу, а 2 продолжали преследовать разведчика.

Карданов успел проскочить мимо четвёрки и пошёл в атаку на эту пару. С ходу, дав несколько точных очередей, он сбил ведомого. Второй свечой взмыл вверх, Кубати рванулся за ним и уже поймал в прицел, когда вдруг ощутил всем телом сильнейший удар. Он мгновенно повернул голову: сзади совсем близко, почти в упор, по нему стрелял «Мессер». С опозданием успел подумать: «Увлёкся, я же один!..» Новым ударом самолёт бросило в сторону; снаряд разорвался где-то у самой кабины. Левая рука бесчувственно повисла плетью. Надо было выходить из боя. Но как?

Собрав все силы, Карданов ввёл самолёт в отвесное пике и стал резко менять направления, благо, машина по-прежнему его слушалась. Она неслась вниз, точно сбитая, и только у самой земли, на огромной скорости вырванная волей лётчика из падения, ожила, выровнялась…

Набухал кровью комбинезон, тёмная пелена волнами накатывалась на глаза, но он, стиснув зубы и не теряя самообладания, всё так же, на бреющем полёте, вёл самолёт к своему аэродрому. И привёл! Зажал ручку управления ногами, правой рукой выпустил шасси, посадочные щитки, снова перехватил управление в эту единственно действующую руку и почти безошибочно совершил посадку. Из кабины лётчика пришлось вытаскивать: теперь, на земле, силы его оставили.

*     *     *

…На другой день в полевом госпитале Карданова разыскал штурман с Пе-2.

— Пришёл поблагодарить от всех, от всего экипажа…

— Зачем громкие слова? Зачем благодарить? — прервал его Кубати.

— Но вы спасли нам жизнь. И пролили за неё свою кровь!

— Это долг, а ещё лучше сказал поэт — высшая честь! Помните Твардовского…

Он был очень бледен от потери крови, говорил тихо, но с той спокойной уверенностью, которая всегда отличает сильного человека.

В сентябре 1943 года весьма популярный журнал «Огонёк» поместил на первой странице  ( обложке )  фото Карданова и короткое описание его боевых подвигов.

Лечение, между тем, затянулось. Сустав левой руки был перебит; его перевозили из одного госпиталя в другой, месяц проходил за месяцем, а рука по-прежнему не действовала.

Через полгода с лишним Карданов оказался в Главном военном госпитале. И здесь снова врач, осмотревший его, завёл осторожный разговор о том, что руку не вернёшь, последствия могут возникнуть самые тяжкие и нужно решиться на ампутацию.

— Я должен летать! — упрямо повторил Кубати. Консилиум лучших медицинских сил помог определить новый путь лечения. Постепенно оно пошло на лад. И наступил день, когда тот же лечащий врач твёрдо сказал:

— Рука будет жить. Только придется её долго тренировать…

— Я готов на всё! — отвечал лётчик.

*     *     *

…В конце 1944 года Карданов вернулся в родной Гвардейский полк (с апреля 1944 года полк именовался 159-м ГвИАП), — им командовал теперь Василий Максименко. Получив новую боевую машину, Кубати был назначен штурманом полка. 2-й Белорусский фронт, в составе которого действовал полк, вёл бои уже на территории Германии, и уже близко виделся всем победный финал войны.

Многое изменилось за этот год! От былого превосходства немецкой авиации не осталось и следа. Всё стало наоборот, так, как хотели видеть когда-то, в трудную пору, Кубати и его друзья: пришла пора нашей силы, нашего преимущества. Истребители не столько защищали наземные войска или бомбардировщиков, сколько сами искали воздушного врага и били его во всеоружии новой техники, тактической зрелости, накопленного мастерства.

Однажды Карданов во главе четвёрки «Лавочкиных» вылетел на сопровождение штурмовиков в район Гданьска (Данцига). Стоял ясный морозный день, и они ещё издали увидели шестёрку FW-190. Немецкие лётчики, среди которых к концу войны было много молодых и неопытных, могли и не принять боя. Поэтому командир по радио распорядился вести себя так, чтобы обмануть противника, которого якобы не заметили, и подпустить его поближе к штурмовикам. Немцы клюнули на эту уловку и парами, даже не набрав высоты, торопливо пошли в атаку. Тогда, разом повернув на большой скорости, наши истребители ударили по «Фокке-Вульфам». Одна из машин была сбита, остальные удалились в сторону моря…

«Как всё быстро и просто», — подумал Карданов. Он вспомнил свою первую победу, тогда, в 1941-м, над Днепром. Казалось, это было очень, очень давно, прошла целая вечность. И, разворачиваясь по курсу, вслух — так, чтобы слушали и ведомые и на командном пункте, — весело сказал:

— Я «Кабарда», я «Кабарда». Здорово мы научились воевать!

Это был последний сбитый им самолёт противника — 27-й по общему счёту, если считать также уничтоженные в группе (некоторые источники, в том числе и Н. Г. Бодрихин в своей книге «Советские асы», указывают на 17 личных и 12 групповых побед. А М. Ю. Быков в своих ранних исследованиях — уже только на 7 личных и 12 в группе).

…9 Мая 1945 года полк встретил западнее Штеттина, на полевом аэродроме. Было всё: и митинг, и салюты, и тосты. А вечером неожиданно сел на их аэродром истребитель, уверенно зарулил прямо на стоянку к штабу, и, едва выключив мотор, из кабины поспешно вылез Андрей Гаврилович Маркелов, их бывший командир.

Когда утихли первые приветствия, командир полка Подполковник Максименко на серебряном подносе торжественно внёс пачку папирос «Триумфальные».

Маркелов оживился, принял папиросы и, хитро прищурившись, спросил:

— Помните 22 июня? Уговор дороже денег! Сохранил и ту самую, заветную. Закурим по кругу в честь Победы!..

*     *     *

kardanov-4И вот снова весна — 36-я после победы. Мы встречаемся на квартире Кубати Локмановича Карданова в Москве.

— Сколько же это прошло после нашей последней встречи — той самой, на командном пункте? — спрашивает хозяин и отвечает: — Почти 14 лет. За это время, как говорится, много воды утекло, все мы малость побелели. Я, как видите, в штатской одежде. В 1975 году уволился из армии…

Карданов неторопливо говорит о годах службы на восточной границе, когда командовал там авиационным соединением, о том, что и сейчас скучает по этим суровым и добрым местам, вспоминает замечательных людей, с которыми довелось жить и работать.

— В начале 1968 года я перенёс тяжёлую операцию: сказались годы войны. После этого попросился на более спокойную работу. Направили в Северо-Кавказский военный округ на должность заместителя начальника Ставропольского высшего военного авиационного училища лётчиков и штурманов ПВО. 6 лет там потрудился, а потом здоровье подсказало: хватит. Но от дела не ушёл. Работаю сейчас в Научно-исследовательском институте Государственного комитета СССР по стандартам, не забываю и о военно-патриотическом воспитании молодёжи…

Кубати Локманович рассказывает о встречах ветеранов — лётчиков их полка в местах, где пришлось сражаться.

Воспоминаниям нет конца… Но вот на пороге появляется сын Карданова — Беслан. Трудно узнать студента — юношу, с которым когда-то довелось познакомиться, в крепко скроенном бородатом человеке. Он давно уже закончил медицинский институт, завершает работу над кандидатской диссертацией.

— Сегодня у меня родился сын, — радостно сообщает Беслан.

— Решили назвать его Тимуром.

Кем станет Тимур?   Может быть, лётчиком, как его дед, а может, и медиком, как отец. Не в этом дело. Верим, что внук с честью будет носить фамилию своего деда — Героя великой войны.

( С. Цукасов, И. Гребцов.  Сборник «Во имя Родины», Политиздат, 1982 год. )

*     *     *

Краткая история боевого пути 88-го истребительного (с апреля 1944 года — 159-го гвардейского) авиационного полка и список известных побед К. Л. Карданова, взятые из книги Томаса Полака и Кристофера Шоурса «Асы Сталина» (издательство «ЭКСМО», 2003 год):

В июне 1941 года полк базировался под Винницей, летал на И-16 в районе будущего Южного фронта, в Июле был переведён под Бухоньки. В начале 1942 года участвовал в боевых действиях на Донбассе и Северном Кавказе, в августе-сентябре был перевооружён на ЛаГГ-3.

Затем полк воевал на Северо-Кавказском фронте, участвовал в боях за Кубани в Апреле 1943 года. Осенью, базируясь на Керченском полуострове, совершал полёты над Крымом, входя в состав Южного фронта (который в конце года стал 4-м Украинским).

В Мае 1944 года полк наконец получил самолёты Ла-5, через месяц был переведён на 2-й Белорусский фронт, где и оставался до конца войны. За период Великой Отечественной войны лётчики полка одержали 268 побед.

*     *     *

Бой 6 ЛаГГ-3 против 70 немецких самолётов

В Июне 1943 года наш Гвардейский истребительный авиационный полк базировался на аэродроме станицы Старонижне-Стеблиевской. Перед полком была поставлена задача — прикрывать расположение наших войск в районе станицы Киевской.

Я вылетел группой в количестве 6 ЛаГГ-3 в указанный район для прикрытия наземных войск. По маршруту до цели набрал высоту 3000 метров. Подлетая к району прикрытия, установил связь с наземной станцией наведения. В это время на станции наведения находился Генерал — майор авиации И. М. Дзусов. Генерал отдал по радио приказание не давать немецким истребителям связать нас боем, так как основная задача заключалась в том, чтобы не допустить немецких бомбардировщиков до цели или в крайнем случае не давать вести прицельного бомбометания.

Чтобы на виду у немцев не кружиться шестёркой, я приказал паре старшего сержанта Резника уйти в сторону, набрать превышение в 500 метров и находиться в стороне солнца, не теряя меня из поля зрения. С остальной четвёркой я ходил по большому кругу на высоте 3000 метров вдоль линии фронта. Через несколько минут я заметил 6 приближавшихся точек.

Немецкие зенитчики дали залп из одной батареи в мою сторону, этим они навели на мою группу своих истребителей. Шестёрка истребителей FW-190 шла плотным строем на большой скорости. Эту группу, как потом выяснилось, немцы выслали специально для расчистки воздуха, с задачей связать мою группу боем и дать возможность бомбардировщикам спокойно отбомбиться по расположению наших войск.

За истребителями шли немецкие бомбардировщики численностью до 50 Ju-87 с прикрытием 14 истребителей Ме-109. Завязался воздушный бой 6 ЛаГГ-3 с 5 FW-190, 14 Ме-109 и 50 Ju-87.

Паре старшего сержанта Резника я приказал: «Атаковать сверху». Он, имея запас высоты примерно 75-100 метров, вынужден был принять лобовую атаку. В это время Генерал И. М. Дзусов по радио отдал приказание: «Не вступать в бой с истребителями, а атаковать бомбардировщиков».

Обстановка вынудила принять бой с истребителями. При первой атаке сбили одного FW-190, а 3 FW-190, резко развернувшись, прошли надо мной. Оставшаяся пара FW-190 ушла вверх и сразу же с полуранверсмана атаковала пару старшего сержанта Резника. В результате с первого захода были сбиты оба наших истребителя. Сержант Хоренко погиб, а старший сержант Резник раненый выпрыгнул на парашюте. Пара самолётов старшего сержанта Резника была сбита потому, что после первой удачной атаки она увлеклась и, не осмотревшись, сразу кинулась на бомбардировщиков, не обращая внимания на истребителей противника. К тому же эта пара (вопреки моим указаниям) слишком далеко находилась от общей группы, которая не могла вследствие этого своевременно оказать ей помощь. Эта недисциплинированность привела к потере одного лётчика и 2-х самолётов.

Группа Ju-87 подлетела к нам. Я сблизился вплотную с «Юнкерсами» и с лозунгом «За Сталина!», переданным по радио, перешёл в атаку. При первой атаке мы сбили 2 бомбардировщика Ju-87. После этого мы вошли в строй «Юнкерсов», чем лишили немецких истребителей возможности атаковать нас, так как они боялись поразить своих бомбардировщиков.

Воспользовавшись замешательством истребителей, мы быстро парами развернулись и ушли под строй немецких бомбардировщиков, чтобы не находиться под обстрелом стрелков Ju-87. Я со своим напарником сбил одного бомбардировщика в момент выхода из пикирования, а другая пара атаковала снизу и сбила ещё одного бомбардировщика. Затем вторая пара безрезультатно атаковала пару Ме-109 и развернулась для сближения со мной. Я снова парой атаковал 2-х Ме-109 и пошёл на сближение со своей парой.

После этого мы собрались в звено, и я отдал по радио приказание не отрываться ни в коем случае друг от друга. Немецкие истребители всячески старались разбить нас попарно и бить поодиночке, но мы держались в общей группе и вели активный оборонительный бой, так как против моей четвёрки было 14 Ме-109 и 5 FW-190.

Атаковывая мою группу попарно, немцы заставляли меня вести горизонтальный бой, что было крайне невыгодно, так как это стесняло маневр группы и свободу её действия. Бой на горизонтальном маневре не позволяет занимать выгодное положение для последующей атаки, влечёт за собой быструю усталость лётного состава и, наконец, не даёт возможности сблизиться с противником и вести прицельный огонь.

Несмотря на численное превосходство противника, я со своей группой сбил 4 бомбардировщика Ju-87 и 1 истребитель FW-190, потеряв 2 самолёта и одного лётчика. Учитывая, что бой велся на самолётах ЛаГГ-3, которые по своим лётно — тактическим данным несколько уступали Ме-109 и FW-190, можно сказать, что это был тяжёлый и поучительный бой.

Можно сделать следующие выводы:

  1. Ни при каких условиях не следует разбивать группу, а стараться сохранять её в заданном эшелонированном боевом порядке.
  2. Ни в коем случае не терять высокого морально — боевого духа, своим примером поддерживать его у подчинённых. Дерзкие, стремительные и всесторонне продуманные действия, как правило, приносят победу.
  3. Отсутствие огневой поддержки  ( вследствие неправильного маневра и отрыва от основной группы )  ведёт к расстройству группы в целом и к неорганизованному бою, приводящему к напрасным потерям.
  4. При чёткой организации и управлении боем возможны успешные действия истребителей в бою с численно превосходящим противником.
  5. Большая группа истребителей для боя с небольшим патрулем неэффективна, так как во время боя самолёты мешают друг другу. В этом случае следует выделять для боя часть истребителей, остальной частью усилить бой путём ввода отдельных пар, звеньев в решающие моменты.

(Из сборника — «Сто сталинских соколов в боях за Родину».   Москва, «ЯУЗА — ЭКСМО», 2005 год.)

Сахаров Павел Иванович

saharov

Герой Советского Союза Сахаров Павел Иванович

Родился 23 июля 1918 года в городе Иваново-Вознесенск (ныне Иваново) в семье служащего. Окончил 7 классов и школу шофёров. Работал водителем. В 1937 году поступил в Ивановский аэроклуб. После окончания — работал в нём же инструктором. С 1940 года в рядах Красной Армии. В 1941 году окончил Серпуховскую объединённую военную школу пилотов и авиамехаников. Направлен в 20-й истребительный авиационный полк.

С июня 1941 года сержант П. И. Сахаров в действующей армии. По 1942 год в составе 57-го смешанного авиационного полка воевал под Смоленском, на Северо-Западном фронте, участвовал в обороне Ленинграда. Весной 1942 года переведён в 20-й ИАП Северного флота. С мая 1944 года — в 78-й ИАП Северного Флота.

К ноябрю 1944 года командир эскадрильи 78-го Краснознамённого истребительного авиационного полка (6-я истребительная авиационная дивизия, ВВС Северного флота) капитан П. И. Сахаров совершил 137 боевых вылетов, в 18 воздушных боях лично сбил 9 самолётов противника, уничтожил 2 склада. Принимал участие в потоплении транспорта и каботажного судна. Его эскадрилья сбила 14 самолётов, потопила 15 и повредила 3 корабля противника.

5 ноября 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

После войны продолжал службу в морской авиации. В 1955 году окончил Военно-Воздушную академию. С 1961 года полковник П. И. Сахаров — в запасе. Жил в городе Иваново. Умер 24 октября 1985 года. Похоронен в Иваново на кладбище Балино. Бюст Героя установлен на территории Музея ВВС Северного флота в посёлке Сафоново.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й степени (трижды), Красной Звезды; медалями. Его имя присвоено улице в Иванове и истребителю МиГ-31 в 174-м Гвардейском истребительном авиационном полку.

*   *   *

saharov3Перед Вами фотография, пожелтевшая от времени. На ней часть кабины самолёта, из которой зорко наблюдает за небом молодой лётчик-истребитель, готовый в любую минуту ринуться ввысь и схватиться с врагом. Это Павел Иванович Сахаров, заснятый в 1943 году в советском Заполярье, невдалеке от Мурманска. Там прошла его лётная юность, там он стал асом, как всерьёз называли его друзья, там он получил звание Героя Советского Союза.

Павел Иванович Сахаров оодился 23 июля 1918 года в городе Иваново-Вознесенске ( ныне город Иваново ) в семье рабочего. По другим данным — в деревне Мельниково Родниковского района Ивановской области, но в детстве с родителями переехал в Иваново. Окончил 7 классов и школу шофёров городе Владимире. Работал водителем в Научно-Исследовательском институте в Иваново. Без отрыва от производства в 1939 году окончил в Ивановский аэроклуб и остался в нём работать лётчиком-инструктором. С тех пор его жизнь стала принадлежать авиации. C декабря 1940 года в рядах Красной Армии. В июле 1941 году досрочно окончил Серпуховскую объединённую военную школу пилотов и авиамехаников, получил направление в 12-й истребительный авиационный полк.

С июля 1941 года на фронтах Великой Отечественной войны. В составе 57-го смешанного авиационного полка воевал на Западном фронте. Боевое крещение получил в боях под Смоленском, на истребителе И-153 «Чайка» летал на прикрытие своих войск, разведку и штурмовку войск противника.

С декабря 1941 года по март 1942 года был командиром звена 13-го запасного авиационного полка (город Кузнецк), освоил истребитель Як-1.

Весной 1942 года сержант Сахаров вернулся на фронт в составе только что сформированного 20-го истребительного авиационного полка, был назначен командиром звена. В апреле полк начал свою боевую деятельность в составе Ударной авиагруппы на Волховском фронте, выполняя задачу по выводу из окружения 2-й Ударной армии в районе Мясной Бор-Кириши. После выполнения этой задачи в июне 1942 года полк был перебазирован на Северный флот.

Мурманск — единственный незамерзающий порт на севере нашей страны, через него питались всем необходимым находившиеся там советские войска. Поэтому сюда настойчиво рвались и сухопутные, и морские силы фашистской Германии.

saharov5Здесь, в Заполярье, со всей полнотой раскрылся талант Павла Ивановича Сахарова как лётчика-истребителя. Много раз он сопровождал своим звеном, а потом и эскадрильей, торпедоносцы, пикирующие бомбардировщики, штурмовики, которые наносили смелые удары по врагу. Часто летал на разведку фашистских аэродромов, караванов судов, на штурмовку батарей и складов врага.

В начале ноября 1942 года сержант Сахаров одержал первую воздушную победу, вскоре был награждён первым боевым орденом — Красного Знамени. В январе 1943 года ему присвоено первое офицерское звание — младший лейтенант. Однополчане горячо полюбили Павла Ивановича за скромность, душевное отношение к товарищам и подчинённым, за героизм в бою.

30 декабря 1943 года Сахаров и его ведомый младший лейтенант Швечков вернулись на аэродром, сдали машины и пошли в столовую. Едва успели пообедать, как услышали сообщение, что в районе соседнего аэродрома, где базировались наши бомбардировщика, появились 2 немецких истребителя. Мгновенно поднялись в воздух, наши лётчики набрали высоту. Вскоре увидели фашистские самолёты. Завязался бой.

Немцы оказались опытными лётчиками. Они свободно вели бои и на вертикалях, и на горизонталях. Наши лётчики решили пойти на хитрость. Швечков имитировал падение и незаметно ушёл в сторону. Сахаров в это время продолжал вести бой на виражах. Набрав высоту, Швечков спикировал на Ме-109 и открыл огонь. Немец попытался увернуться от трасс и попал в прицел Сахарова. После меткой очереди «Мессер» упал в Ваенгское озеро.

С апреля 1944 года и до Победы воевал в составе 78-го истребительного авиационного полка, был командиром 3-й эскадрильи. Стал летать на американском истребителе Р-40 «Киттихаук», которым овладел в совершенстве. Основная боевая работа полка заключалась в бомбово-штурмовых ударах по портам и кораблям противника, по переднему краю обороны. Капитан Сахаров в числе первых лётчиков полка освоил метод топмачтового бомбометания и проделал большую работу по обучению этому методу лётчиков своей эскадрильи.

На заключительном этапе Петсамо-Киркенесской операции, начавшемся 23 октября 1944 года, североморские лётчики оказывали непрерывное содействие наступавшим войскам. Сражение за Киркенес продолжалось до 25 октября, когда город был полностью очищен от оккупантов. В это время североморские авиаторы наносили последовательные удары по оборонительным узлам крепости Киркенес, подавляли огонь артиллерийских батарей, штурмовали плавсредства в порту и в многочисленных фьордах.

Противник не мог противостоять активности нашей авиации. За 5 дней немцы совершили всего 37 вылетов, из них 24 приходится на 21 октября, когда была предпринята попытка нанести удар по занятому нашей авиацией аэродрому Луостари. Лётчики 78-го полка в содружестве с гвардейцами-сафоновцами разгромили фашистов, уничтожив треть вражеских самолётов.

За 5 дней завершающей битвы на Крайнем Севере лётчики Северного флота совершили 736 самолёто-вылетов. Только в воздушных боях ими было сбито около 20 фашистских самолётов. Они потопили транспорт, пароход, 4 СКР, 6 МО, 2 тральщика, 3 мотобота, 5 быстроходных десантных барж, паром с войсками, взорвали баржу со снарядами, повредили 4 транспорта, 3 СКР, 2 баржи. Таков далеко не полный перечень побед, одержанных авиаторами Северного флота в боях за Киркенес.

25 октября 1944 года столица нашей Родины салютовала мужеству и упорству бойцов и командиров 14-й армии и Северного флота. За отличные боевые действия при освобождении Киркенеса североморским авиаторам вторично была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего.

saharov2Освобождением районов Киркенеса, Нейдена, Наутси и Сарикоски завершилась Петсамо-Киркенесская операция. Авиация Северного флота перенесла боевые действия в глубь коммуникаций противника, продолжая громить его транспорты и суда, на которых эвакуировались войска. До конца октября североморские лётчики произвели ещё более 600 боевых вылетов, подвергнув бомбардировке и штурмовке транспортные суда и корабли немцев в Тана-фьорде, Тю-фьорде, Гуль-фьорде, Порсангер-фьорде.

Удары по базам, береговым объектам, артиллерийским батареям, кораблям и судам наши авиаторы наносили непрерывно и по нескольку раз в день. Немецкие самолёты в воздухе появлялись теперь редко. За 6 последних дней октября североморцами было перехвачено их не более десятка.

Неоднократными бомбово-штурмовыми ударами лётчики подавили тяжёлые артиллерийские батареи на островах Киельмес, Скугерей, Вадсей и Ильмес, а на море потопили и повредили 35 судов.

Но напряжение боёв не ослабевало. Немцы, уводившие конвои с войсками, боевой техникой и стратегическим сырьем, защищались ожесточённо. Каждый раз, выходя на цель, североморцы вынуждены были прорываться через плотную завесу зенитного огня многочисленных боевых кораблей, а также мощных береговых батарей.

Трудным выдался день 26 октября. Более 200 машин участвовало в налёте на конвой врага в Тана-фьорде. Североморцы действовали успешно. Группа торпедоносцев 36-го полка, ведомая Героем Советского Союза капитаном В. П. Рукавицыным и майором И. Т. Волынкиным, повредила транспорт и эскадренный миноносец. Истребители — бомбардировщики 78-го полка под командой капитанов В. П. Стрельникова и П. И. Сахарова потопили транспорт и несколько вооружённых мотоботов.

В Заполярье Павел Иванович Сахаров прошёл славный путь от рядового лётчика до командира эскадрильи, от сержанта до капитана. На его груди красовались 3 боевых ордена, а 5 ноября 1944 года ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5054).

К концу войны на счету П. И. Сахарова было 225 боевых вылетов и 12 сбитых самолётов противника. В результате боевой работы им потоплено 2 транспорта, 1 каботажное судно, 5 мотоботов, уничтожено 2 батареи зенитной артиллерии, 13 автомашин, склад с боеприпасами.

saharov4После войны продолжал службу в морской авиации, в своём полку, затем во 2-м Гвардейском истребительном авиационном полку имени дважды Героя Советского Союза Б. Ф. Сафонова. В 1948 году окончил высшие офицерские курсы авиации ВМФ (город Рига), в 1955 году — командный факультет Военно-Воздушной академии. Во время учёбы освоил полёты на реактивных самолетах Ил-28 и МиГ-15. В дальнейшем был командиром 781-го истребительного авиационного полка ВВС Тихоокеанского флота. В 1958 году по состоянию здоровья отстранен от боевой работы в истребительной авиации. Службу продолжил на штабных должностях — заместителем начальника штаба по боевой подготовке 30-го отдельного корпуса ПВО. С марта 1961 года полковник П. И. Сахаров — в запасе. Вернулся на родину. Жил в городе Иваново. Работал на меланжевом комбинате. Скончался 24 октября 1985 года. Похоронен в городе Иваново.

Зюзин Дмитрий Васильевич

Герой Советского Союза Зюзин Дмитрий Васильевич

Герой Советского Союза Зюзин Дмитрий Васильевич

Родился 1 ноября 1921 года в городе Майкоп, ныне Адыгейской автономной области Краснодарского края, в семье рабочего. Окончил 7 классов начальной школы и Майкопский аэроклуб в 1938 году. С 1938 года в Военно-Морском Флоте. В 1940 году окончил Ейское военно-морское авиационное училище лётчиков. Служил в строевых частях ВВС ВМФ.

С Сентября 1942 года Лейтенант Д. В. Зюзин в действующей армии. Служил в составе 32-го ИАП (11-го Гвардейского ИАП) Черноморского флота, летал на ЛаГГ-3, Як-1 и «Аэрокобре». В Январе 1945 года переведён на лётно-испытательскую работу.

К апрелю 1944 года заместитель командира эскадрильи 11-го Гвардейского истребительного авиационного полка (1-я минно-торпедная авиационная дивизия, ВВС Черноморского флота) гвардии старший лейтенант Д. В. Зюзин совершил 535 боевых вылетов на штурмовку войск врага, сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, воздушную разведку. В 51 воздушном бою сбил 15 самолётов противника.

16 мая 1944 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

В 1945 году окончил Высшие офицерские курсы ВВС ВМФ. Командовал эскадрильей истребительного авиационного полка Тихоокеанского флота. Участвовал в советско-японской войне 1945 года.

С 1957 года Гвардии полковник Д. В. Зюзин — в запасе. Жил в городе Жуковский Московской области. Умер 12 Июля 1976 года. Похоронен в Жуковском, на Быковском кладбище. Автор книг: «Испытание скоростью», «По облачному следу».

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени  (дважды), Отечественной войны 1-й степени  (дважды), Красной Звезды; медалями.

*     *     *

Дмитрий Зюзин родился 1 Ноября 1921 года в городе Майкоп, ныне Адыгейской автономной области Краснодарского края, в семье рабочего. Окончил 7 классов неполной средней школы и Майкопский аэроклуб в 1938 году. С 1938 года в Военно-Морском Флоте. В 1940 году окончил Ейское военно-морское авиационное училище лётчиков. Служил в строевых частях ВВС ВМФ.

Участник Великой Отечественной войны с Сентября 1942 года. Сражался на Чёрном море в составе 32-го истребительного авиаполка. Днём и ночью, в простых и сложных метеоусловиях, на разных типах истребителей (через его руки прошли многие самолёты: И-16, ЛаГГ-3, Як-1, Р-29 «Аэрокобра»), он выполнял сложнейшие боевые задания.

За время боёв Дмитрий Зюзин неоднократно проявлял смелость и находчивость. Он участвовал в бомбовых ударах по наземным войскам противника и караванам судов, прикрывал наших бомбардировщиков и штурмовиков, самоотверженно дрался с вражескими самолётами.

zyzin2Не сразу пришли к нему победы. Первое время мешала горячность. Как-то в 1941 году, осенью, в составе группы вылетел он к Перекопу. Заметив идущие навстречу «Мессеры», ведущий группы стал набирать высоту. Немцы — тоже. Выше и выше, выжимая из моторов всё, что возможно. Самолётов противника было больше. И вот они в четком строю первыми устремились навстречу. Зюзин услышал в наушниках: «Спокойно, держать строй!» — когда уже нёсся впереди всех, целясь в лоб головному «Мессеру». Справа и слева мелькнули силуэты неприятельских машин, трассирующие очереди…

Потом-пустое безоблачное небо. Где же ведущий немецкой группы, где остальные враги, где свои?  Далеко позади внизу вилась тугая наклонная «карусель». Друзья сражались, может быть, гибли… К счастью, всё обошлось. Немцы выключились из боя, ушли в свою сторону: видимо, у них кончался запас горючего…

Были и другие уроки. Были даже победы, которые и вспоминать потом не хотелось. Представление, что храбрость превыше всего, постепенно сменилось убеждением: успех обеспечивается способностью сохранять ясность мысли и полное самообладание в самых критических положениях. Точная оценка возможностей противника, соответственный выбор действий. Неустанное совершенствование лётного и тактического мастерства. Всему этому Дмитрий учился у своих замечательных командиров — Арсения Шубикова и Бориса Литвинчука.

…10 Августа 1942 года, «бархатный сезон» в самом разгаре. Солнце жгло неимоверно и Старшему лейтенанту Дмитрию Зюзину казалось, что скоро и он сам, и его самолёт расплавятся под испепеляющими лучами. В кабине было душно. Тело сковывала тяжёлая сонливость, и это злило лётчика. Он понимал, что внимательность должна быть острой и постоянной: в тот день немецкие самолёты уже дважды пытались прорваться к Туапсе. Внизу — корабли, флот.

Словно в подтверждение его мыслей, небо на горизонте запестрело чёрными точками. Один самолёт, второй, третий, десятый… Дмитрий сбился со счёта, когда перевалил за 20, и тут же услышал голос с земли: «Курсом на Туапсе идут 30 самолётов противника. Немедленно атакуйте!..»

Противник явно не ожидал такой дерзости. На армаду их самолётов шли трое русских. Всего трое… Ну что же, тем хуже для атакующих. Если им надоело жить, пусть пеняют на себя.

Зюзин очень точно рассчитал маневр. Зайдя со стороны солнца, он атаковал головную машину. И прежде чем «асы рейха» сумели сообразить, что и к чему, отсечь атаку наших истребителей, «Хейнкель» уже пылал. Две точные пушечные очереди сделали своё дело.

Строй бомбардировщиков рассыпался. Немецкие пилоты, сбросив бомбы в море, стали уходить. Новый разящий удар Зюзина — второй «Хейнкель-111» пошёл к воде… Так сражался летом 1942 года Дмитрий Зюзин, и не только он один.

…В ночь на 1 Ноября 1943 года части 318-й Новороссийской стрелковой дивизии и батальон морской пехоты, погрузившись на катера и вспомогательные суда, совершили дерзкий бросок через штормовой Керченский пролив и высадились на крымский берег в районе рыбачьего поселка Эльтиген. Наутро наш прифронтовой Геленджикский аэродром напоминал растревоженный улей. В небо один за другим взмывали истребители 11-го Гвардейского истребительного авиаполка, тяжело взбирались наши нагруженные бомбардировщики, над горизонтом выстраивались в боевые четверки и шестерки бронированные штурмовики.

25 Ноября 1943 года командир звена Старший лейтенант Дмитрий Зюзин вылетел во главе восьмёрки на прикрытие плацдарма от вражеских бомбардировщиков. Барражирование решил проводить двумя звеньями на разных высотах — это облегчало своевременное обнаружение противника. Над позициями врага появились наши штурмовики в сопровождении «Яков». Они с ходу обрушили вниз ураган огня.

Зюзин видел, как взрывались боеприпасы на вражеских артиллерийских позициях, как слетали башни с танков, сосредоточившихся для атаки. Бомбы и реактивные снаряды ложились густо и точно, экипажи «Илов» работали на совесть, не обращая внимания на вспыхивающие вокруг них разрывы, на трассы «Эрликонов» и пулемётов.

Группа «Яков» была начеку. Когда на горизонте появились тёмные точки, быстро обретавшие форму «Мессеров», она заняла выгодную позицию и решительно иступила в бой.

Зюзин горел желанием помочь «Якам», но его задачей было другое. Испытывать нервы пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как в воздухе появилось свыше двух десятков Ju-87 под прикрытием шестёрки Ме-109. Зюзин распределил силы: одно звено связало боем «Мессеры», другое с ходу врезалось в строй бомбардировщиков.

Первая же атака увенчалась успехом. Один из «Юнкерсов» потянул дымовой хвост к земле: его с короткой дистанции срезала пулемётно-пушечная очередь Зюзина. Бой разгорался. Было сбито и подбито ещё несколько бомбардировщиков противника. Остальные, сбросив бомбы куда попало, повернули на свой аэродром…

В эти дни Дмитрий Зюзин одержал свою 12 победу. Его четвёрка вылетела по тревоге к Керченскому проливу: бившиеся с «Мессерами» однополчане нуждались в помощи. Зюзин увидел «карусель» издали, по неуловимым признакам угадал: горючее у товарищей на исходе. Надо немедленно обеспечить им выход из боя…

Случай для этого тут же представился: один из «Мессеров» задымил и кометой понёсся вниз. Внимание вражеских лётчиков на какой — то момент было отвлечено. Дмитрий искусным виражом воткнулся в «карусель». Немцы, решив, что новая четвёрка пришла на усиление своих, поспешили выйти из боя.

Звено Зюзина осталось одно — ждать очередную волну вражеских бомбардировщиков. Чтобы захватить их врасплох, Дмитрий решил выдвинуть свой воздушный патруль вперед.

— Следовать за мной на Багерово, — передал ведомым.

Над вражеской территорией вести бой опаснее, зато можно рассчитывать на внезапность. Расчет оказался верным вдвойне: «Хейнкели» появились без сопровождения истребителей. Очевидно, «Мессеры» поспешили вперед расчистить воздух над плацдармом. Бомбардировщики, надеясь на них, вряд ли как следует ведут наблюдение…

Подав команду на атаку, Зюзин ввёл самолёт в пикирование. Нацелился на ведущего, сблизился до предела. Длинная очередь прошила моторы «Хейнкеля», он загорелся, перевалился через крыло, сорвался в штопор. В строю немцев возникла паника, они начали освобождаться от бомб, сбрасывая их в поле в расположении своих войск…

На разборе в полку действия Старшего лейтенанта Дмитрия Зюзина получили самую высокую оценку. Особо отмечались его хладнокровие, трезвый и точный расчёт, способность правильно оценить обстановку.

zyzin_4

Дмитрий Зюзин в кабине своей «Аэрокобры». Весна 1944 года

1 декабря 1943 года, при отражении массированного налёта вражеских бомбардировщиков на аэродром Восточный, Дмитрий одержал свою 13-ю личную победу. Особо примечательным было то, что эта победа была одержана им в «юбилейном» — 500-м боевом вылете.

К апрелю 1944 года заместитель командира эскадрильи 11-го Гвардейского истребительного авиационного полка (1-я минно-торпедная авиационная дивизия, ВВС Черноморского флота) гвардии старший лейтенант Д. В. Зюзин совершил 535 боевых вылетов на штурмовку войск врага, сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, воздушную разведку. В 51 воздушном бою сбил 15 вражеских самолётов.

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года Гвардии капитан Зюзин Дмитрий Васильевич удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3804).

После разгрома немецких войск в Крыму Дмитрий Зюзин сражался на других участках фронта до полной победы над врагом. К концу войны Гвардии капитан Д. В. Зюзин совершил 596 успешных боевых вылетов, провёл 56 воздушных боёв, в которых сбил 11 вражеских самолётов лично и 8 в группе с товарищами.

В 1945 году Дмитрий Васильевич окончил Высшие офицерские курсы ВВС ВМФ в городе Моздок. Командовал эскадрильей истребительного авиационного полка Тихоокеанского флота. Участвовал в советско-японской войне 1945 года. До 1948 продолжал службу в строевых частях ВВС ВМФ.

В 1950 году окончил Школу лётчиков-испытателей. К тому времени, с точки зрения так называемой «карьеры», он уже стоял, как говорится, на вполне твёрдых рельсах. Но размеренное продвижение по чинам, должностям и званиям не привлекало Зюзина. Его потянуло на новое творческое дело — лётные испытания.

В Школе он успевал отлично — и в аудитории и в воздухе. Однажды попробовали выпустить его, «закоренелого» истребителя, без провозных, с одного ознакомительного полёта, на двухмоторном транспортном самолёте. И этот эксперимент удался как нельзя лучше. Дмитрий Васильевич вылетел безукоризненно, ещё раз подтвердив стародавнее утверждение, что нет «прирождённых» истребителей, бомбардировщиков или штурмовиков, а есть… хорошие и плохие лётчики.

С мая 1950 по Февраль 1954 года он был на лётно-испытательной работе в Лётно-Исследовательском институте. Провёл испытания двигателя НК-12 на летающей лаборатории Ту-4ЛЛ, ряд испытательных работ на самолётах — истребителях.

В 1954-1957 годах работал лётчиком — испытателем ОКБ А.Н. Туполева. Поднял в небо и провёл испытания боевого самолёта Ту-91 и пассажирского самолёта Ту-110. Участвовал в отработке системы заправки в воздухе бомбардировщика Ту-16.

С 1957 года лётчик-испытатель 1-го класса (1954 год) гвардии полковник Д. В. Зюзин — в запасе. Жил в городе Жуковский Московской области. До 1962 года работал ведущим инженером в ОКБ А. Н. Туполева.

Умер 12 июля 1976 года. Похоронен в Жуковском, на Быковском кладбище. На родине, в городе Майкопе, его именем названа улица, установлена памятнная доска.

Головачёв Павел Яковлевич

golovachevpya

Дважды Герой Советского Союза Головачев Павел Яковлевич

Родился 15 Декабря 1917 года в деревне Кошелёво, ныне Буда — Кошелёвского района Гомельской области, в семье крестьянина. Окончив в 1935 году в городе Ново-Белица школу ФЗУ, работал токарем и фрезеровщиком на лесокомбинате. Был форвардом заводской фудбольной команды. Одновременно занимался в Гомельском аэроклубе. В 1938 году был направлен по комсомольской путёвке в 8-ю Одесскую военную авиационную школу пилотов имени П. Д. Осипенко, которую успешно окончил в 1940 году.

С июня 1941 года младший лейтенант П. Я. Головачёв в действующей армии. По Октябрь 1941 года служил в 168-м ИАП, летал на И-16. С Октября 1941 года — в прославленном 69-м ИАП, летал на ЛаГГ-3, Як-1, «Аэрокобре» и Ла-7. С Февраля по Май 1945 года — в 900-м ИАП, летал на Як-9. Воевал на Юго-Западном, Сталинградском, 4-м Украинском, 3-м и 1-м Белорусском фронтах. Участвовал в обороне Одессы, Сталинградской битве, освобождении Донбасса, Крыма, Белорусскии, Восточно-Прусской и Берлинской операциях.

К ноябрю 1943 года командир звена 9-го Гвардейского истребительного авиационного полка (6-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 8-я Воздушная армия, 4-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант П. Я. Головачёв совершил 225 боевых вылетов, в 92 воздушных боях сбил 17 самолётов противника лично и 1 в группе.

1 Ноября 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

К Марту 1945 года заместитель командира эскадрильи 9-го Гвардейского истребительного авиационного полка (303-я истребительная авиационная дивизия, 1-я Воздушная армия, 3-й Белорусский фронт) гвардии капитан П. Я. Головачёв совершил 385 боевых вылетов и лично сбил 26 самолётов противника.

29 июня 1945 года награждён второй медалью «Золотая Звезда» Героя.

После войны продолжал службу в ВВС. В 1951 году окончил Краснознамённую Военно-Воздушную академию, в 1959 году — Военную академию Генерального штаба. Генерал-майор авиации (с 1957 года) П. Я. Головачёв служил на ответственных должностях в Советской Армии. Умер 2 Июля 1972 года.

Награждён орденами: Ленина (дважды), Красного Знамени (шесть), Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды); медалями. Почётный гражданин города Ново-Белица. Бронзовый бюст установлен на родине — в деревне Кошелёво. В городе Гомеле установлен памятник Герою, его именем названы улица, школа, создан музей. В городе Городок Львовской области на улице, носящей его имя, установлена мемориальная доска.

Павел Головачёв родился в Белоруссии. В 1936 году получил специальность токаря в школе ФЗУ, ныне городское профессионально-техническое училище № 56 города Гомеля. Работал фрезеровщиком на лесокомбинате. В коллективе его уважали за настоящую рабочую хватку да ещё за лихую игру в футбольной команде. Кто знает, как бы сложилась судьба Павла, если бы поблизости не было аэроклубовского аэродрома. Гул пролетающих в небе самолётов постоянно будоражил воображение юноши, и в его душе созрело решение учиться на лётчика. Днём он стоял у станка, а вечерами изучал аэродинамику, самолётовождение, мотор… Потом начал летать.

После окончания Одесской военной школы лётчиков, младший лейтенант Павел Головачёв получил назначение пилотом в 168-й истребительный авиационный полк. В этом полку, базировавшемся в Крыму, и застала его Великая Отечественная война. Свою боевую деятельность Головачёв начал под Яссами, где летал на штурмовку войск противника на истребителе И-16.

Первые полёты в грозовом небе войны, первые встречи с врагом были не очень удачными. В жаркой схватке над Бугом он поймал «Юнкерс» в прицел, но едва успел нажать на гашетку, как тот сманеврировал и огненная струя пронеслась мимо. Спасибо товарищ выручил: сбил врага первой же очередью. В том бою одержали победы ещё 3 однополчанина. Падая, «Юнкерсы» перечерчивали небо чёрными дымными полосами. У Головачёва же так ничего и не вышло. После приземления, командир полка Майор Ярославцев сказал ему: «Дерзости у тебя хватает, а вот выдержки… Горячишься излишне. Огонь открываешь с дальней дистанции, упреждение не берёшь. Нужно держаться спокойнее, но при этом не забывать и об осмотрительности…»

В Кировограде младшему лейтенанту Головачёву посчастливилось присутствовать на торжествах по поводу награждения 69-го истребительного авиационного полка орденом Красного Знамени. Там он и познакомился с теми, кого все называли не иначе, как Героями Одессы — «шестаковцами».

И когда он узнал, что остаётся в 69-м Краснознамённом ИАП после его переформирования, то поклялся быть достойным оказанной ему чести служить и вести борьбу с врагом под увенчанным славой боевым знаменем этого полка. С этими чувствами Павел успешно закончил программу переучивания на новом самолёте ЛаГГ-3.

Первая победа, которую Павел Головачёв одержал 25 Июня 1942 года, уничтожив в воздушном бою вражеский истребитель Ме-109, стала знаменательной вехой в его боевой работе. Но эта победа доставила не только радость, но и огорчения, поскольку едва не стала для Головачёва и последней.

В тот день Павел в паре барражировал над линией фронта. Когда время полёта подходило к концу и пара «ЛаГГов» собиралась вернуться на аэродром, внезапно появились 4 Ме-109. Медлить было нельзя, и Павел, сманеврировав, оказался выше «Мессера». Сблизившись с ним и, зайдя справа, взял его в прицел. Ещё миг — и Головачёв послал короткую очередь снарядов. Спустя мгновение Ме-109 взорвался прямо в воздухе.

Набрав высоту и приготовившись к новой атаке, Павел искренне радовался своей первой победе. А радоваться было рано… Увлекшись, он даже не заметил, как ведомый сбитого им Ме-109 оказался в хвосте его самолёта. Понял это Головачёв, лишь когда почувствовал острую боль в правой руке. Фонарь кабины сорвало вражеской очередью… Спасла его бронеспинка. Приборная доска оказалась разбитой. Павлу удалось с большим трудом дотянуть до аэродрома. Когда он зашёл на посадку, то увидел, что система выпуска шасси вышла из строя. Пришлось ручку управления самолётом зажать коленями и выкручивать лебёдку аварийного выпуска шасси одной рукой.

Посадив изрешечённый самолёт на свой аэродром, Головачёв с трудом вылез из кабины и почувствовал, что ноги не слушаются его. На санитарной машине лётчика отправили в госпиталь. Там так и не смогли извлечь все осколки: 5 из них застряли в теле Павла на всю оставшуюся жизнь…

*   *   *

«Во время героической обороны Сталинграда, — указывается в наградном листе, — товарищ Головачёв показал образцы мужества и героизма… Когда окружённой вражеской группировке транспортные самолёты подбрасывали боеприпасы и продовольствие, лучшим советским асам была поставлена задача — уничтожать транспортную авиацию противника при любых обстоятельствах. И Головачёв успешно справлялся с ней…»

И как пример образцового выполнения поставленной командованием задачи там же приводится бой П. Я. Головачёва 17 Декабря 1942 года, в котором он уничтожил вражеский самолёт, корректировавший огонь артиллерии противника. Этот бой и одержанная Головачёвым победа были особенными.

Вылетев составе четвёрки Як-1 на перехват группы самолётов противника, Павел в районе Зеты обнаружил FW-189, который корректировал огонь своей артиллерии. Получив приказ уничтожить его, лётчик первым пошёл в атаку и завязал упорный бой. Стрелок «рамы» яростно отстреливался. Трассы его пулемётных очередей ложились рядом с «Яком», но сломить волю нашего лётчика не могли. Вновь и вновь Головачёв бросался в атаку, пока не увидел, как, охваченный чёрным дымом, немецкий самолёт камнем начал падать вниз. Через несколько минут он врезался в землю.

*   *   *

golovachevВ районе населённого пунута Ореховский младший лейтенант Головачёв сбил бомбардировщик Ju-88″. Обычная, ничем не примечательная, дежурная запись. Таких донесений в архивных делах полка много. Но что за этим? Вспоминает сам Павел Яковлевич:

«Я врезался в строй немецких самолетёв и с ходу сбил один «Юнкерс». А когда схватился с другим, то вражеский воздушный стрелок успел выпустить очередь из пулемёта, огненной трассой резанувшую по кабине моего самолёта. Раненный в лицо, я потерял сознание. Очнулся и вижу: мой ЛаГГ-3 штопорит, целясь носом прямо в Дон.

Жизнь воина порой держится лишь на нервах. Так и у меня тогда получилось. Вывел самолёт из штопора, едва-едва дотянул до высокого берега, но уже не сел, а врезался в выступающую его часть так, что хвост отломился и упал в воду. Но кабина уцелела…»

В этом бою Головачёв получил многочисленные ранения и лишился зрения. 13 швов наложили ему и он выжил, а способность видеть вернул ему великий врач-глазник Филатов. Из госпиталя лётчик вернулся через месяц. Команование полка оценило его мужество: Головачёв получил звание лейтенанта и был награждён орденом Красного Знамени.

Успешно овладев новым, более совершенным самолётом Як-1, Павел оттачивал своё мастерство в составе эскадрильи прославленного советского аса Амет-Хана Султана. Вскоре Лейтенант П. Я. Головачёв был назначен командиром звена и в этой новой должности получил боевое крещение в групповом бою с 20 «Юнкерсами», направлявшимися к Сталинграду с грузами для окружённой немецкой группировки.

Группу истребителей вёл командир полка Лев Шестаков. Ведомым у него был Павел Головачёв. Заметив приближение самолётов противника, наши лётчики бросились в атаку. Строй вражеских машин был нарушен, и Шестаков, решив испытать Головачёва, повёл себя так, чтобы не он сам, а его ведомый вёл нашу группу во вторую атаку. Вспоминает Павел Яковлевич:

«В том бою восьмёрку наших «Яков» против 20 немецких бомбардировщиков повёл сам Лев Шестаков. Я шёл в паре с ним, и он так искусно вывел нас в атаку, что мне удалось с его помощью и под его прикрытием сбить один «Юнкерс». Шестеро остальных наших лётчиков отстали, и мы с командиром остались вдвоём.

Потом командир вырвался вперёд и врезался в строй вражеских самолётов. Получилось так, что я остался один. Вскоре подошли наши. Так как никто не стал выходить вперёд, то я оказался ведущим группы и таким образом ввёл её в бой с «Юнкерсами». До конца схватки и потом до посадки на аэродром я возглавлял группу. После посадки командир, смеясь, сказал, что преднамеренно дал мне возможность постажироваться в роли ведущего группы».

В дальнейшем Павел отлично справлялся с этой ролью. Не было случая, чтобы он как ведущий стал причиной неудачного группового воздушного боя или маневра при выполнении задания. Своим успехом Головачёв во многом был обязан тому, что летал в эскадрилье Амет-Хана Султана, умного командира, умелого организатора, опытного тактика воздушных боёв, замечательного лётчика. Летая вместе с ним не только в одной эскадрилье, но часто и в паре, Головачёв прошёл у него школу лётного мастерства, умения управлять боем, находить слабые места у противника и использовать их с выгодой для себя.

После Сталинградской битвы, где Павел совершил 150 боевых вылетов и лично сбил 8 самолётов противника, он отличился в боях за Дон, Приднепровье, Крым — словом везде, где сражались лётчики прославленного 9-го Гвардейского авиаполка. И это не случайно: почти вся фронтовая биография части — это и биография одного из её ветеранов, Павла Головачёва, начавшего свой боевой путь в составе полка сразу же после героической обороны Одессы.

*   *   *

Освобождая Донбасс, Павел Головачёв неустанно нёс боевую вахту и надёжно прикрывал наши наступавшие войска. За этот период он произвёл 39 боевых вылетов, участвовал в 15 воздушных боях, в которых сбил 6 самолётов противника.

В Марте 1943 года над Батайском, в составе группы истребителей Як-1, Павел Головачёв вступил в бой с 100 бомбардировщиками и 60 истребителями противника. Умело маневрируя, защищая друг друга от неожиданных ударов, наши лётчики уничтожили 42 вражеских самолёта, потеряв 3 своих. Одну из побед записал на свой счёт и Головачёв.

21 Августа 1943 года при выполнении боевого задания по прикрытию наземных войск наши истребители встретили две группы вражеских бомбардировщиков по 12 самолётов в каждой. Развернувшись, они ринулись на врага. Головачёв обрушился на одного из «Хейнкелей». С первой же атаки зажёг его левый мотор, и после нескольких заходов объятый пламенем бомбардировщик рухнул на землю.

Выходя из последней атаки, Павел вступил в бой с прикрывавшими «Хейнкели» истребителями врага, и после непродолжительной схватки сбил Ме-109. Так, уничтожив в одном бою 2 неприятельских самолёта, Головачёв вновь продемонстрировал волю к победе и высокое лётное мастерство воздушного бойца.

В Крыму под Мелитополем лётчик дрался уже на «Аэрокобре». При прорыве немецкой обороны Головачёв, будучи ведущим группы, также отлично выполнял боевые задания командования. Он произвёл 33 успешных боевых вылета, в 13 воздушных боях уничтожил ещё 6 вражеских самолётов.

В воздушном бою 27 октября 1943 года Павел Головачёв сбил истребитель Ме-109. Это был его 17-й лично сбитый самолёт противника в 92 воздушном бою на 225 боевом вылете. Ещё один самолёт в этом же бою был сбит им в группе с товарищами. Такой боевой счёт говорил сам за себя и давал командованию все основания к представлению командира звена Гвардии cтаршего лейтенанта П. Я. Головачёва к званию Героя Советского Союза.

Командир полка Герой Советского Союза Гвардии подполковник А. А. Морозов, представляя Головачёва к высокому званию, в тот же день писал в наградном листе: «Отличный лётчик-истребитель, воздушный снайпер, он с короткой дистанции бьёт фашистских стервятников наверняка, показывая пример своим подчинённым. Не считаясь с усталостью, производя по нескольку вылетов в день, показывает образцы мужества и героизма в освобождении нашей священной Родины от немецких захватчиков».

Боевые дела Павла Головачёва были по достоинству оценены советским правительством, 1 ноября 1943 года удостоившем его звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». К этой его большой радости в конце ноября пришла и ещё одна радостная весть об освобождении родной ему Гомельщины войсками Белорусского фронта.

*   *   *

golovachev-2В 1944 году лётчики 9-го ГвИАП дрались уже в небе Прибалтики и Восточной Пруссии. В эти дни Головачёв часто летал со своим ведомым на свободную охоту, и один из таких вылетов стал весьма примечательным событием в боевой жизни полка: 30 Декабря 1944 года Гвардии капитан Головачёв совершил один из последних таранов в Великой Отечественной войне.

В тот день, находясь в свободном поиске на истребителе Ла-7, в районе города Тройбург на высоте 9000 метров он обнаружил воздушный разведчик противника, идущий в сторону наших войск, и вступил с ним в бой. Маневрируя, Ju-188 всё время уходил от атак. Головачёву наконец удалось поймать самолёт противника в прицел, он нажал на гашетку но… выстрелов не последовало — на высоте 9 км пушки его «Лавочкина» просто замерзли.

И тогда Головачёв решил пойти на таран. Сдвинув сектор газа до упора он, сблизившись, рубанул винтом по хвосту «Юнкерса». Тот рухнул вниз. Очнувшись после удара, Павел вывел свой истребитель из крутого пике и с большим трудом дотянул до аэродрома. После этого боя армейская газета писала: «Подвиг Головачёва незабываем. Таран, так мастерски выполненный на большой высоте, бесподобен и поучителен…»   В этом бою Павел Головачёв одержал свою 20 воздушную победу и вскоре был представлен к награждению второй медалью «Золотая Звезда».

Стоит отметить и тот факт, что в этом вылете весьма наглядно продемонстрировались высокие лётные характеристики истребителя Ла-7, сумевшего оторваться от пары Як-3 полка «Нормандия-Неман». Французские лётчики, приняв «Лавочкины» за вражеские FW-190, попытались атаковать их, но Головачёв на большой скорости сумел не только уйти от них, но и атаковать врага на недосягаемой для «Яков» высоте.

За мужество, проявленное в этой схватке, отважный лётчик был награждён орденом Красного Знамени.

В составе 9-го Гвардейского истребительного авиаполка Павел Головачёв сражался почти до самого конца войны. В 1945 году он летал уже в небе Германии.

Утром 18 января в групповом бою ему удалось уничтожить 2 истребителя FW-190.

В тот день же день в качестве ведущего группы из 5 Ла-7 он вылетел на прикрытие поля боя в районе Гумбинен. После получаса партулирования наши лётчики увидели 2 группы вражеских самолётов общей численностью до 15 машин. Немцы, в свою очередь, заметив наши истребители, с левым разворотом стали уходить на северо-запад. Головачёв с группой устремился за ними и вскоре настиг врага. Точной очередью он сбил один из «Фоккеров». Затем в пикировании нагнав второй самолёт, уничтожил и его… Итак, в один день Павел Головачёв одержал 4 победы в 2-х вылетах.

С Февраля 1945 года Головачёв сражался в составе 900-го истребительного авиационного полка 240-й истребительной авиационной дивизии Полковника Г. В. Зимина.

18 марта группа из 8 самолётов Як-9 вылетела на сопровождение штурмовиков в район Першкен. Одно звено обеспечивало непосредственное сопровождение «Илов», другое, возглавляемое Гвардии капитаном П. Головачёвым, составляло ударную группу. Когда штурмовики построились в круг и приступили к работе, Головачёв увидел 8 Ме-109. Они шли к заливу Фришес-Хафф, но, заметив нашу восьмёрку, развернулись и с полупереворота попарно бросились на «Илы».

По тому, как чётко они выполнили маневр, по той согласованности действий, которую показали, занимая исходное положение для боя, по решимости — они ведь видели, что цели опекаются истребителями, — наконец, по тому, что одна пара «Мессеров» осталась на прежней высоте как резерв — по всем этим признакам Головачёву стало ясно, что вражеские лётчики хорошо подготовлены и бой с ними предстоит нелёгкий.

Атаки первых двух пар Ме-109 звено непосредственного прикрытия отразило своевременно. Увидев это, Головачёв ударил по третьей паре и с дистанции 50 метров поджёг «Мессер». Оставляя шлейф дыма, тот врезался в землю. Между тем первая пара Ме-109 повторила атаку, но уже по нашим истребителям. Им удалось подбить одну машину. Завязалась напряжённая схватка. Вскоре наши лётчики сбили ещё один «Мессер», после чего противник покинул поле боя…

Свои последнии победы Павел Головачёв одержал 25 апреля 1945 года, в небе Берлина. Сам он вспоминал об этом так:

«Я получил боевое задание — выйти во главе тройки Ла-7 на прикрытие переправы через Шпрее… Партулируя над переправой, я заметил в западной стороне Берлина группу из 20 немецких самолётов FW-190, которая направлялась к переправе. 3-е против 20! Соотношение довольно внушительное. Но долго раздумывать нет времени. Нужно было принимать решение. Мне не впервые было встречаться с численно превосходящим врагом. В небе Ростова я дрался четвёркой против большой группы немецких самолётов. Тогда мы сбили 4 машины. Над Инстенбургом однажды пятёркой дрались против 30 и сбили 10 самолётов, из них 4 сбил я.

Поэтому, когда я увидел 20 вражеских самолётов, меня это не испугало. Я решил атаковать противника до подхода его к переправе, чтобы не дать ему возможности сбросить бомбы над целью.

golovachev-3Подав ведомым команду, я ринулся в атаку на первую шестёрку. Подойдя на дистанцию 100-150 метров слева-сверху, взял самолёт противника в прицел и нажал на гашетку. Самолёт немца сразу загорелся и пошёл к земле. Там и догорели его останки. Остальные «Фоккеры» этой шестёрки беспорядочно сбросили бомбы и обратились в бегство.

Выйдя из атаки и сделав боевой разворот, я устремился на вторую шестёрку, которая также приближалась к переправе. Подошёл сзади к ведущему FW-190 и с первой же очереди зажёг его. Немецкий пилот выбросился с парашютом и попал к нашим войскам в плен. Остальные вражеские самолёты сбросили бомбы на свои же войска и в панике повернули назад… Так завершился мой последний воздушный бой с немецко-фашистскими стервятниками.»

К концу войны заместитель командира эскадрильи 9-го Гвардейского истребительного авиационного Одесского Краснознамённого полка Гвардии капитан П. Я. Головачёв совершил 457 успешных боевых вылетов, участвовал в 125 воздушных боях, сбил лично 31 и в составе группы 1 самолёт противника.

После окончания войны, в составе так называемой «золотой орды», он был принят в Военно-Воздушную академию, которую окончил в 1951 году. Освоив многие типы реактивных самолётов, занимал различные командные должности. В 1959 году окончил Военную академию Генерального штаба. Генерал-майор авиации П. Я. Головачёв находился в боевом строю до последнего дня жизни.

Последние годы службы Павла Яковлевича прошли в родной ему Белоруссии, где его знали и уважали и как Героя, и как земляка. Его избрали Почётным рабочим деревообрабатывающего завода в городе Гродно, Почётным гражданином города Буда-Кошелев.

Везде он был дорогим и почётным гостем, часто встречался с молодёжью и в сотрудничестве с организациями ДОСААФ проводил большую военно-патриотическую работу среди молодёжи.

Девятаев Михаил Петрович

Герой Советского Союза Девятаев Михаил Петрович

Герой Советского Союза Девятаев Михаил Петрович

Родился 8 июля 1917 года в посёлке Торбеево, ныне посёлок городского типа (Республика Мордовия), в семье крестьянина. В 1933 окончил 7 классов, в 1938 году — Казанский речной техникум и аэроклуб. Работал помощником капитана баркаса на Волге. В 1938 году Свердловским РВК города Казань призван в ряды Красной Армии. В 1940 году окончил Чкаловскую военную авиационную школу лётчиков.

Участник Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов, выполнил 3 боевых вылета.

С 23 июня 1941 года младший лейтенант М. П. Девятаев в действующей армии. Сражался на Западном, Юго-Западном, Центральном, Степном, 2-м и 1-м Украинском фронтах в составе 163-го ИАП, 1001-го ОСАП и 104-го Гвардейского ИАП.

К июлю 1944 года командир звена 104-го Гвардейского истребительного авиационного полка (9-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) Гвардии старший лейтенант М. П. Девятаев в воздушных боях сбил 9 самолётов противника.

13 июля 1944 года в неравном воздушном бою был сбит. С тяжёлыми ожогами захвачен в плен. 8 февраля 1945 года группа советских военнопленных из 10 человек захватила фашистский бомбардировщик Не-111 и совершила на нём побег из концлагеря на острове Узедом (Германия). Пилотировал его Девятаев. Через 2 часа самолёт был посажен в расположении советских войск.

С ноября 1945 года Гвардии старший лейтенант М. П. Девятаев — в запасе. С 1946 года работал в Казанском речном порту капитаном пассажирских судов на подводных крыльях.

15 августа 1957 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами в годы Великой Отечественной войны, удостоен звания Героя Советского Союза.

Автор книг воспоминаний: «Полёт к солнцу», «Побег из ада». Умер 24 ноября 2002 года, похоронен в Казани.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени; медалями.

*     *     *

Михаил Девятаев родился 8 июля 1917 года в Мордовии, в рабочем посёлке Торбеево. Он был 13-м ребенком в семье. Его отец, Девятаев Пётр Тимофеевич, трудолюбивый, мастеровой человек, работал на помещика. Мать, Акулина Дмитриевна, в основном была занята заботой о детях. К началу войны в живых осталось лишь шестеро братьев и одна сестра. Все они участвовали в боях за Родину. Четверо братьев погибли на фронте, остальные раньше времени ушли из жизни из-за фронтовых ран и невзгод.

В школе Михаил учился успешно, но был не в меру шаловлив. Но однажды его словно подменили. Произошло это после того, как в Торбеево прилетел самолёт. Лётчик, казавшийся в своей одежде чародеем, быстрокрылая железная птица — всё это покорило Михаила. Не сдержавшись, он спросил тогда пилота: «А как лётчиком стать?»

— Нужно хорошо учиться, — последовал ответ. — Заниматься спортом, быть смелым и храбрым.

С того дня Михаил решительно изменился: всё отдавал учёбе и спорту. После 7 класса он поехал в Казань, намереваясь поступить в авиационный техникум. Там произошло какое-то недоразумение с документами, и он был вынужден поступить в речной техникум. Но мечта о небе не угасла. Она захватывала его всё больше и больше. Оставалось одно — записаться в Казанский аэроклуб.

Михаил так и поступил. Было трудно. Порой до глубокой ночи просиживал в самолётном или моторном классе аэроклуба. А утром уже спешил в речной техникум. Однажды настал день, когда Михаил впервые, правда, с инструктором, поднялся в воздух. Возбуждённый, сияющий от счастья, он сказал тогда своим друзьям: «Небо — моя жизнь!»

Эта высокая мечта и привела его, выпускника речного техникума, уже осваивавшего волжские просторы, в Оренбургское авиационное училище. Учёба там была счастливейшей порой в жизни Девятаева. Он по крупицам набирался знаний об авиации, много читал, с усердием тренировался. Счастливый, как никогда прежде, взлетал в небо, о котором ещё совсем недавно только мечтал.

devytav13И вот лето 1939 года. Он — военный лётчик. И специальность — самая грозная для противника: истребитель. Сначала проходил службу в Торжке, затем его перевели в Могилев. Там снова повезло: оказался в эскадрилье прославленного лётчика Захара Васильевича Плотникова, успевшего повоевать в Испании и на Халхин-Голе. От него набирались боевого опыта Девятаев и его товарищи.

Боевое крещение получил во время Советско — Финляндской войны 1939-1940 годов, выполнив 3 вылета на разведку на И-15бис.

Великая Отечественная война застала его под Минском, в Молодечно, командиром звена 163-го истребительного авиаполка 49-й истребительной авиационной дивизии. 22 июня он совершил свой первый боевой вылет. И хотя самому Михаилу Петровичу не удалось сбить «Юнкерса», он, маневрируя, вывел его на своего командира З. В. Плотникова. А тот не упустил воздушного противника, сразил его.

Скоро повезло и Девятаеву. Однажды в разрыве облачности на глаза ему попал «Юнкерс-87». Михаил, не теряя ни секунды, устремился за ним и через мгновение увидел его в перекрестии прицела. Тут же дал 2 пулемётные очереди. «Юнкерс» вспыхнул и рухнул на землю. Были и другие удачные бои.

Однако, обстановка на фронтах всё более обострялась. Девятаеву и его товарищам уже пришлось оборонять подступы к столице. На новеньких «Яках» они перехватывали самолёты, спешившие сбросить смертоносный груз на Москву. Однажды под Тулой Девятаев вместе со своим напарником Яковом Шнейером вступил в схватку с немецкими бомбардировщиками. Им удалось сбить один «Юнкерс». Но и самолёт Девятаева пострадал. Всё же пилоту удалось приземлиться. И он оказался в госпитале. Не излечившись до конца, бежал оттуда в свой полк, уже находившийся западнее Воронежа.

В сентябре 1941 года Девятаеву поручили доставить важный пакет в штаб окружённых войск Юго-Западного фронта. Он выполнил это поручение, но на обратном пути вступил в неравную схватку с 6 Ме-109. Одного из них сбил. И сам получил ранение. Так он вновь оказался в госпитале. К тому времени младший лейтенант М. П. Девятаев выполнил 180 боевых вылетов, провёл 35 воздушных боёв и сбил 9 самолётов противника.

После излечения он уже не вернулся в свою часть. После осмотра, врачебная комиссия вынесла единодушное решение — только в тихоходную авиацию. Так лётчик-истребитель Михаил Девятаев стал командиром звена связи, где произвёл 280 успешных вылетов.

С 18 сентября 1943 года служил в 1001-м Отдельном санитарном авиационном полку. К середине декабря 1943 года, выполнил около 80 вылетов по эвакуации раненых и на выполнение специальных заданий командования. За это время, он эвакуировал с передовых госпиталей 120 раненых (из них, 5 генералов), доставил в передовые госпитали 600 литров крови, 800 кг медикаментов, 700 кг прочих грузов и 50 медицинских работников, не имея ни одной поломки и вынужденной посадки.

За свои боевые и трудовые подвиги он был представлен к награде и 1 апреля 1944 года был удостоен ордена Красного Знамени.

22 января 1944 года командир звена 1001-го ОСАП лейтенант М. П. Девятаев был вторично представлен к награде. К тому времени он выполнил более 130 вылетов по эвакуации раненых и спецзаданий с общим налётом 250 часов. Эвакуировал 140 раненых (из них, 6 генералов), доставил 750 литров крови, 1450 кг различного медицинского имущества и 1000 кг прочих грузов.

7 мая 1944 года за эти подвиги он был удостоен ордена Отечественной войны 2-й степени.

Однако чуть раньше произошли события перевернувшие всю дальнейшую жизнь Михаила Девятаева. В апреле 1944 года он отыскал «хозяйство» Александра Покрышкина. Там он встретился с Владимиром Ивановичем Бобровым, осенью 1941 года давшим кровь раненому Девятаеву, а теперь согласившийся взять его к себе ведомым.

Не раз поднимал Девятаев свою «Аэрокобру» в воздух. Неоднократно вместе с другими лётчиками дивизии А. И. Покрышкина вступал в схватки с врагами. Но вот наступило роковое 13 июля 1944 года. В этот день лётчиками 9-й Гвардейской истребительной авиационной дивизии, по словам самого Девятаева, было сбито 20 вражеских самолётов. В этом бою Михаил получил своё 4 ранение, а его самолёт загорелся. По команде ведущего Девятаев выбросился из объятого пламенем истребителя… и оказался в плену.

(Интересную информацию прислал Андрей Владиславович Марчуков. Согласно ЖБД 104-го Гвардейского ИАП (он же ЖУСС), в этом полку Михаил Девятаев успел сделать только 2 боевых вылета. Во втором из них, 13 июля 1944 года (вылет 19:00 — 20:10), 8 «Аэрокобр» провели бой с 16 FW-190. Девятаев первым сбил одного «Фоккера». После этого, обе наши четвёрки разделились и бой вели порознь. В ходе дальнейшего боя Девятаев был сбит сам и потерян из видимости, когда планировал на горящем самолёте. Оперативные сводки 9-й Гвардейской ИАД говорят то же самое. Таким образом, в своём последнем бою 13 июля 1944 года Михаил Девятаев одержал 10 победу, сбив в районе Печихвосты самолёт FW-190.)

…Допрос следовал за допросом. Потом переброска в разведотдел абвера. Оттуда — в Лодзинский лагерь военнопленных. А там опять — голод, пытки, издевательства. Вслед за этим — концлагерь Заксенхаузен…

13 августа 1944 года, вместе с группой военнопленный Михаил совершил свой первый побег, правда неудачный. Беглецы были пойманы и отправлены на таинственный остров Узедон, где готовилось сверхмощное оружие, перед которым, по мнению его творцов, никому не устоять. Узники Узедона — это фактически приговорённые к смерти.

devytav2И всё это время у пленных зрела одна мысль — бежать, бежать, во что бы то ни стало. Лишь на острове Узедон это решение приобрело реальность. Рядом, на аэродроме Пенемюнде, были самолёты. И был лётчик Михаил Петрович Девятаев, человек мужественный, бесстрашный, способный осуществить намеченное. И он осуществил этот план, несмотря на невероятные трудности. Это был единственный в истории авиации полёт, когда штурвалом самолёта управляли сразу 3 человека — узники были настолько истощены, что Михаилу не хватало сил удерживать в одиночку тяжелую машину в горизонтальном полёте…

О том, как проходил этот полёт, можно писать долго, тут было всё — и погоня за беглецами немецкого истребителя FW-190, получившего приказ любой ценой уничтожить этот «Хейнкель-111» (Михаилу и его товарищам достался новейший Не-111Н-22, предназначенный для запуска в воздухе крылатых ракет ФАУ-1.), и длительный полёт в облаках, которые скрывали беглецов, и обстрел «Хейнкеля» своими же зенитчиками при перелёте линии фронта (стреляли довольно метко — уже на земле в самолёте было обнаружено 9 пробоин от зенитных снарядов), и посадка тяжёлой машины на вспаханном поле рядом с батареей наших зенитчиков, первыми подбежавшими к машине…

Мы же ограничимся главным — 8 февраля 1945 года немецкий тяжёлый бомбардировщик He-111 (бортовой номер «13013»), с 10 бывшими узниками на борту, приземлился на нашей земле. Девятаев доставил командованию стратегически важные сведения о засекреченном Узедоне, где производилось и испытывалось ракетное оружие Третьего Рейха.

…Ещё оставалось 2 дня до намеченной фашистами расправы над Девятаевым. Его спасло небо, в которое он был бесконечно влюблён.

Вскоре война кончилась, но жизнь продолжала преподносить сюрпризы — Михаила постигла участь многих советских людей прошедших через концлагеря. Клеймо военнопленного сказывалось долго. Ни доверия, ни стоящей работы… Это угнетало, порождало безнадёжность. Лишь после вмешательства уже получившего широкую известность Генерального конструктора космических кораблей Сергея Павловича Королёва и трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина, последнего командира отважного лётчика, дело сдвинулось с мёртвой точки. 15 августа 1957 года подвиг Девятаева и его товарищей получил достойную оценку. Михаилу Петровичу было присвоено звание Героя Советского Союза, а другие участники перелёта награждены орденами.

Михаил Петрович окончательно возвратился в Казань. В речном порту он вновь вернулся к своей первой профессии — речника. Ему доверили испытание первого быстроходного катера на подводных крыльях «Ракета». Он стал и первым его капитаном. Спустя несколько лет уже водил по Волге быстроходные «Метеоры».

Но и после ухода на пенсию, ветерану войны покой лишь только снился. Он активно участвовал в ветеранском движении, создал Фонд Девятаева и оказывал помощь тем, кто в этом особо нуждался. Не забывал ветеран и о молодёжи, часто встречался со школьниками и воинами гарнизона. Как и в юные годы, он увлекался литературой об авиации, о подвигах наших лётчиков. Автор книг: «Полёт к солнцу», «Побег из ада». Умер 24 ноября 2002 года, похоронен в Казани. На стене дома, в котором он жил, установлена мемориальная доска.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медалями. Почётный гражданин Республики Мордовия, городов Казани, Вольгаста и Циновичи (Германия).

*     *     *

devytav14Вторник, 8 февраля 2011 года. Спустя ровно 66 лет после легендарного побега группы советских пленных на вражеском самолёте. Солнце пронзительно ярко освещает красные головки гвоздик, аккуратно сложенные к подножию памятника «Побег из ада» в сквере имени Г. К. Жукова. И чистое небо, по-весеннему прозрачно — голубое, словно опять кричит: «Полетели! Родина зовёт!»

В тот день, 8 февраля 1945 года, 10 советских солдат под руководством лётчика Михаила Девятаева бежали из немецкого плена с острова Узедом. Да как! Угнали вражеский бомбардировщик «Хейнкель-111»! Им, исхудавшим, изголодавшимся, измученным пленом и войной, удалось уйти от погони и добраться до занятой советскими войсками территории…

Через 66 лет, ветераны вспоминали этот подвиг, названный «Побегом из ада» с легкой руки самого Девятаева. Уже будучи Героем Советского Союза, он озаглавил так свою книгу, получившую широкую известность.

Памятник «Побег из ада» установлен организацией «Аллея Российской славы» из города Кропоткина Краснодарского края в подарок Новокузнецку к 65-летнему юбилею Победы. Такие же подарки в разные годы установлены «Аллеей Российской славы» в городах России, Украины и Белоруссии, где, по сведениям создателей проекта, жили сбежавшие из немецкого ада девятаевцы…

Минута молчания. Десятиклассники из школы № 4 знают о подвиге, который совершил их земляк. Привыкшие нести вахту памяти у Вечного огня, они живым коридором стоят у «Побега из ада» в сквере имени Г. К. Жукова, где в столбик высечены 10 фамилий…

Лобанов Александр Васильевич

Герой Советского Союза Лобанов Александр Васильевич

Герой Советского Союза Лобанов Александр Васильевич

Родился 28 апреля 1917 года на станции Карамышево, ныне Псковской области, в семье железнодорожника. С 1925 года жил в Минске. Окончил неполную среднюю школу № 32. В 1934-1935 годах работал слесарем, затем токарем на заводе имени А. Ф. Мясникова. В 1936 году окончил аэроклуб. С 1938 года в Красной Армии, в том же году успешно окончил Борисоглебскую военную авиационную школу лётчиков.

С августа 1941 года лейтенант А. В. Лобанов в действующей армии. Воевал на Южном, 1-м Белорусском, Воронежском, 1-м Украинском фронтах. Участник обороны Донбаса, Северного Кавказа, боёв на Кубани и Орловско-Курской дуге, освобождения Украины, Польши, Чехословакии, штурма Берлина.

К июлю 1943 года заместитель командира эскадрильи 41-го Гвардейского истребительного авиационного полка (8-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 5-й истребительный авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, Воронежский фронт) Гвардии старший лейтенант А. В. Лобанов совершил 376 боевых вылетов, провёл 52 воздушных боя, сбил лично 11 и в составе группы 12 самолётов противника.

28 сентября 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

Всего выполнил 811 боевых вылетов, участвуя в 83 воздушных боях, сбил 26 вражеских самолётов лично и 14 в группе с товарищами.

После войны оставался на службе в ВВС. В 1949 году окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы. С 1953 года Гвардии подполковник А. В. Лобанов — в запасе.

Жил в Минске. Работал сначала инструктором того же самого аэроклуба, где когда — то получил путёвку в воздух, а с 1959 года — директором производственных мастерских при Белорусском институте механизации и электрофикации сельского хозяйства. Умер 4 октября 1986 года.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Трудового Красного Знамени; медалями.

*     *     *

Воевать Александр Лобанов начал в составе 40-го истребительного авиационного полка, летая на И-16. Храбрый и мужественный воздушный боец, он только за период с 10 августа 1941 года по 1 сентября 1942 года 256 раз вылетал на выполнение боевых заданий командования. Участвуя в 27 воздушных боях, лично сбил 2 самолёта противника и 12 в составе группы.

К июлю 1943 года на счету заместителя командира эскадрильи 41-го Гвардейского истребительного авиационного полка Гвардии старшего лейтенанта А. В. Лобанов числилось 376 выполненных боевых вылетов, 52 проведённых воздушных боя, 11 самолётов сбитых лично и 12 — в составе группы. К тому времени лётчики полка летали уже на самолётах Ла-5.

В первый день Курской битвы, 5 июля 1943 года, Александр Лобанов в паре с Михаилом Семенцовым провели тяжелейший бой с 16 вражескими истребителями. В тот день им, двум молодым комэскам, поставили задачу из штаба 2-й Воздушной армии: прикрыть действия штурмовика Ил-2, который должен был сфотографировать артиллерийские позиции противника и вести корректировку огня нашей артиллерии. Во время полёта они заметили поднятую с соседнего аэродрома группу немецких истребителей Ме-109 и FW-190. Увидев всего лишь 3 наших самолёта, те изменили курс и энергично пошли на сближение.

— Миша, атакуем в лоб! Отсекаем фрицев от «Ила» — передал по радио Лобанов и бросился в атаку.

Боясь столкновения, вражеские истребители поспешно отвернули от Ил-2, который тут же с набором высоты ушёл в облака. Убедившись, что штурмовик, используя облачность, взял курс на свой аэродром, наши лётчики с ещё большим азартом продолжили бой. Завязавшаяся карусель смещалась по высоте и направлению, то опускалась к самой земле, то приближалась к шапкам облаков. Лобанов и Семенцов старались увлечь врагов на свою территорию в надежде, что там помогут наши истребители или зенитчики.

В один из моментов боя Лобанову удалось срезать радиус виража и выпустить прицельную очередь по летевшему впереди «Мессеру». Тот вспыхнул и заштопорил к земле. В этой машине находился командир вражеской группы. Лишившись ведущего, противник стал выходить из боя. Воспользовавшись их замешательством, Семенцов погнался за одним из «Фоккеров». Тот пытался уйти на пикировании, оторваться от преследования. Но не рассчитал, столкнулся с землей и взорвался…

lobanov27 июля 1943 года Гвардии старший лейтенант А. В. Лобанов вновь отличился. В тот день четвёрка истребителей Ла-5, ведомая им, взмыла в воздух и направилась в район патрулирования.

Спустя некоторое время одна за другой появились несколько групп немецких бомбардировщиков. Лобанов смело повёл свою четвёрку в атаку на врага. Над посёлком Кочеток Харьковской области разгорелся ожесточённый воздушный бой. Один против десяти — так дрались наши лётчики. Разбив строй врага, Лобанов и его товарищи обратили его в бегство, не дав прицельно сбросить бомбы. В этой воздушной схватке Александр Васильевич лично сбил 2 самолёта противника.

Согласно отчёта 8-й Гвардейской ИАД по итогам боёв в июле 1943 года Гвардии старший лейтенант А. В. Лобанов лично сбил 8 самолётов противника.

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 Сентября 1943 года Лобанов Александр Васильевич удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В августе 1943 года Лобанову было приказано разведать движение вражеской техники в районе Лебедянь. В составе пары Ла-5 (с ведомым Георгием Ажнакиным) он вылетел на выполнение задания и примерно через 30 минут полёта обнаружил скопление боевой техники противника. Чтобы точнее определить характер цели, Лобанов снизился до высоты 600 метроы и стал подсчитывать танки. Вдруг услышал, как по самолёту прошла пулемётная очередь. Оглянулся назад и увидел 2-х «Мессеров», которые атаковали нашу пару. Немного выше барражировала ещё одна пара немецких истребителей. Один из Ме-109 стал заходить на повторную атаку и открыл огонь по самолёту Лобанова.

Наш лётчик находился очень в невыгодном положении: на малой высоте делал вираж, имел небольшую скорость. К тому же его самолёт был подбит. Уйти из-под атаки он, конечно, не мог. Ажнакин это понял и прикрыл своим самолётом машину командира. Так был совершен героический подвиг молодым лётчиком Ажнакиным. Он погиб, спасая жизнь своего боевого товарища. Он выполнил девиз советских лётчиков: «Сам погибай, а товарища выручай». И благодарная память о нём вечно будет жить в сердцах однополчан.

В марте 1944 года 41-й Гвардейский авиаполк базировался на аэродроме Бердичев.В один из дней 6 Ла-5 под командованием Лобанова сопровождали 9 Пе-2, которые шли на бомбардировку аэродрома Проскуров. Когда группа находилась над целью, зенитным огнём был подбит один из наших бомбардировщиков. За ним сразу же погнались 4 Ме-109. Не раздумывая ни секунды, Лобанов развернулся и пошёл им навстречу, чтобы прикрыть подбитого товарища. Командование всей группой передал он своему заместителю Ванину.

Лобанов и его ведомый Кузнецов завязали тяжёлый воздушный бой. Немецкие лётчики яростно наседали, но наша пара мужественно защищала подбитый бомбардировщик. Улучив удачный момент, Лобанов сбил один Ме-109. Обрадовался, теперь будет легче: двое против трёх. Но, оказалось, что силы врага удвоились. Подошла ещё четвёрка Ме-109. Стало ещё трудней отбиваться и прикрывать подбитую машину, у которой работал только один мотор.

После того как ведомый Лобанова был подбит, положение ещё более ухудшилось. Лобанову пришлось отбиваться от 7 вражеских истребителей, прикрывать бомбардировщика и своего ведомого. На 30 минуте воздушного боя Кузнецов был сбит и выпрыгнул с парашютом. «Мессеры» стали наседать ещё яростней, но сбить Лобанова им так и не удалось, хотя он был один, а их семеро. После 40-минутного боя немцы ушли, а Лобанов благополучно сел на Шепетовском аэродроме, где заправился, и вечером перелетел на свой аэродром.

Вскоре Лобанов получил благодарность от командования полка бомбардировщиков и очень тёплое письмо от экипажа Пе-2, которого он защитил от фашистских истребителей. Немного позже выяснилось, что его ведомый Кузнецов в этом бою был тяжело ранен. После излечения он снова прибыл в полк и продолжал службу адъютантом эскадрильи.

К концу войны отважный лётчик-истребитель довёл число боевых вылетов до 811 (по другим источникам — до 850), участвуя в 83 воздушных боях сбил 26 вражеских самолётов лично и 14 в группе с товарищами.

lob_pavlВспоминая о летних боях 1944 года генерал-лейтенант авиации в отставке С. Н. Ромазанов пишет:

«На дальних подступах к Львову, на берегу небольшой реки, я ждал очереди на паром и разговорился с командиром переправы лейтенантом И. Дмитриевым. Видя скопление солдат у парома, я предложил ему рассредоточить и замаскировать людей.

— Если вы опасаетесь налёта вражеской авиации, — сказал он мне, — то это напрасно. В небе патрулируют наши самолёты.

И он указал на пролетавшую четвёрку наших истребителей.

— Но вражеских самолётов может оказаться больше, и они прорвутся к переправе.

— Не прорвутся, товарищ генерал, — уверенно ответил Дмитриев, — теперь не то время.

И тут же, словно в подтверждение нашей беседы, на горизонте появилась большая группа немецких бомбардировщиков. Мы насчитали 24 самолёта. Наши истребители, имея большую высоту, устремились на врага сверху. Четырёх храбрецов не испугало количественное превосходство неприятеля. Уверенно атаковали они головную группу самолётов, затем, разбив строй, стали выбирать себе определённые цели. Завязался воздушный бой. Бомбардировщики один за другим, не дойдя до цели, сбрасывали бомбы и поворачивали обратно. Один Ю-87 отделился от группы и на большой скорости устремился на переправу. Но тут же за ним последовал наш истребитель, догнал его и расстрелял из пушек. Ю-87 упал недалеко от берега.

Через час я был на аэродроме, с которого уходили самолёты на охрану переправы, и попросил позвать лётчиков, участвовавших в неравном бою.

— Командир эскадрильи капитан Лобанов, — представился один из них.

На гимнастёрке лётчика красовалась «Золотая Звезда» Героя. Лицо его хранило следы только что сошедшей улыбки. «Весёлый парень», — подумал я и вдруг вспомнил, что полгода назад я встречал его в районе Белгорода. Тогда он в кругу друзей играл на баяне. Он казался мне молодым лётчиком, только что начинавшим войну. А теперь… Герой, командир эскадрильи, гроза фашистских лётчиков.

— Героя за Курскую получили?

— Так точно, товарищ генерал!

— А на баяне по-прежнему играете?

Лобанов смутился, словно речь зашла о каких-то его слабостях.

Вечером я побывал на разборе полётов, который проводил капитан Лобанов с лётчиками своей эскадрильи. О воздушных боях он рассказывал просто и обстоятельно. Капитан говорил о тактике врага, о необходимости творчески подходить к решению боевых задач, проявляя смекалку и находчивость.

А когда кончился день боевой работы, лётчики собрались в землянке. При свете гильзового фитиля сверкнули перламутровые ряды басов, раздалась мелодия «Полярного вальса». Она лилась, как волны северного моря, о котором говорилось в песне.

— Любит наш капитан морские песни, — проговорил кто-то рядом со мной.

А я сидел и думал о том, как замечательны наши люди, как красиво умеют они жить, бороться и побеждать».

lobanov5Вот что вспоминает о Александре Васильевиче Лобанове его бывший ведомый, полковник запаса Д. А. Алексеев:

«О Лобанове, как о человеке, лётчике и командире, я очень высокого мнения и, считаю — это настоящий Герой. Он воевал всю войну, от начала и до конца, был контужен. Сбил 26 самолётов и поверьте, все эти 26 «настоящие», без всякой «подделки». Щепетилен в этом вопросе был невероятно. Он помнил обстоятельства сбития каждого и мне часто рассказывал, притом с такими подробностями и деталями, которые придумать невозможно. И мы в его присутствии приврать боялись.

Лобанов был лётчиком невероятной смелости, ничего не боялся. Он был настоящим мастером воздушного боя и выводил меня, ещё «зелёного» пилота, из таких передряг, за что я до сих пор ему благодарен. Прямо скажу, спасал.

Лобанов был очень расчётлив и притом имел «чутьё». Умел предвидеть как бой будет развиваться. Стрелял Лобанов мастерски — пара очередей и всё — пиши сбитого.

Вот как мой командир Лобанов, к примеру, атаковал (я им всегда восхищался!)  — заходит на «Мессер» от солнца, метров 100-120 две коротенькие очереди даёт и тут же отваливает!  (нельзя в атаке зависать!). «Мессер» винтом «закрутил» и вспыхнул! Умел Лобанов с врагом «разбираться», я сам тому свидетель, а то, что сбил только 26, так это не его вина. Просто редко ему воздушный противник попадался.

В воздушном бою у Лобанова были следующие приоритеты: Первое — это выполнить боевую задачу. Если штурмуем, то отштурмовать так, что бы перед пехотой не было стыдно. Если прикрываем бомбардировщики, то так, что бы ни одного не потерять. Второе — это избежать потерь. Лучше никого не сбить и никого из своих не потерять, чем сбить троих и потерять одного своего. И только третье — сбивать. Лобанов за сбитыми не гонялся, в Дважды Герои не стремился. Потому и лётчиков берёг, и победы себе не приписывал.

Лобанов великолепно ориентировался, находил любую деревушку и мог её отштурмовать. Я честно скажу, провоевав всю войну, я так по нормальному ориентироваться и не научился (эту науку я освоил уже после войны), а вот Лобанов мог. Талант.

Лобанов был спокойным, в компании нормальный, умел поддержать. Не курил, почти не пил. Было у него ещё одно положительное качество. Он умел в пары лётчиков подбирать. Умел составить пары так, что бы лётчики по характеру, по уровню и манере пилотирования друг другу подходили. Вот сидим мы у телефона, байки травим, кто-то спит, вдруг звонок: «Командир, вас!». Трубку берёт Лобанов: «Слушаю: Понял: Понял: Есть!». Поворачивается к нам, а у нас тишина: Лобанов поясняет, что дан приказ отправить шестёрку на прикрытие бомбардировщиков и начинает: «Вы — с ним, вы — с ним и я — с Алексеевым». Очень удачно пары подбирал…

Уже под конец войны, в Польше, был такой интересный случай. Как-то раз полетели мы на задание с моим ведущим Лобановым. Парой, на «свободную охоту». Даже подвесили бомбы «сотки». Выбрал он цель, зашли, бросили. Тут-то по нам замаскированные зенитки и «хлестанули». Я вышел из пике, потом смотрю, командир-то идёт ниже, ниже, ниже. И тянет на нашу сторону. Я спохватился, да что ж это такое, что он делает?!

А по нему с земли эти зенитки «хлещут»! Что там «по мне» бьёт, я и внимания не обращаю, маневрирую «автоматически», всё внимание на командира. Повезло, перетянули линию фронта, вышли из зоны зенитного огня. Я подошёл к нему поближе. Смотрю, позади кабины справа вроде какое — то светлое пятно. Ладно, сели. Подхожу к его самолёту, а у него дыра в фюзеляже, сантиметров 70 в диаметре! Мы, так прикинули и решили, что попал ему в борт 37-мм осколочно-фугасный снаряд.

Оружейники в бронеспинке насчитали около 120 отметин от осколков, некоторые «прорубили» бронеспинку на половину толщины, но ни один не пробил. Трубка тяги на горизонтальные рули, была посечена так, что неповрежденным остался едва ли один сантиметр от диаметра стенки. Как тяга выдержала — непонятно. Радиостанцию разбило. Силовые элементы фюзеляжа посекло осколками так, что смотреть было страшно.

lobanov7Теперь, что интересно. Незадолго до этого, в наш полк приехала группа художников из Киева, рисовали наших ведущих лётчиков. Мой командир позировал прямо возле своего самолёта, на стоянке. Рисовали и других лётчиков. И вот один из них возьми и спроси у художника: «Вы льва мне на борту нарисовать можете?». «Конечно, могу». И нарисовал. Лев получился просто загляденье. Тут другие лётчики с просьбами: «Мне орла. Мне медведя». Мой командир и спрашивает: «А мне чёрта нарисовать можете?». Оказалось, можно и чёрта. Изобразил он ему чёрта коричневым цветом, да такого «настоящего чертяку». С хвостом, рогами, ехиднейшей мордой и бутылью в лапах. Крупный чёрт получился, чуть ли ни с «метр на метр». И такого же на другом борту.

Так вот, тот наш боевой вылет был первый после того, как Лобанову этого чёрта намалевали. И что вы думаете? Снаряд попал именно в этого чёрта! Остались только рога да хвост, а всё остальное — дыра. И пошло у нас в полку поверье, что с чёртом шутить не стоит, и рисунков на самолёте лучше не иметь, они вроде как снаряды притягивают. И лётчики все рисунки, что на бортах были нарисованы, закрасили.

Надо сказать, что через некоторое время мы поняли, что, закрасив рисунки, погорячились. Всё-таки для опознания своих самолётов в воздухе, рисунки весьма полезны. Ну, тогда и решили нарисовать что-нибудь «нейтральное» и общее для всех.

Остановились на «червонном тузе». Рисовали на капотах, красное «сердце» в белой окантовке. С этими «червонными тузами» и пролетали до конца войны…»

В 1953 году бывший командир истребительного авиаполка Герой Советского Союза Гвардии подполковник в отставке А. В. Лобанов вернулся в свой родной город Минск. Здесь когда-то прошла его юность, здесь на заводе имени Кирова он работал токарем и без отрыва от производства закончил в 1937 году аэроклуб.

Ранения и трудности военных лет серьёзно подорвали здоровье отважного воина, не сломили его волю, не остудили пыл его жаркого сердца. Уже через несколько дней после увольнения в отставку Лобанов устраивается инструктором аэроклуба, где когда-то получил путёвку в военное авиационное училище. Более 3-х лет он обучал курсантов любимому лётному делу, передавал свой опыт и навыки. Но болезнь прогрессировала, и врачи категорически запретили ему садиться в кабину самолёта.

Тогда Лобанов идёт в Белорусский институт механизации сельского хозяйства, где его назначают начальником экспериментальных мастерских. Дни и ночи он просиживал со своими сотрудниками и ведущими инженерами над созданием картофелекопалки. Первый опытный образец этой машины был изготовлен в мастерских под руководством Александра Васильевича и успешно прошёл испытания. А через некоторое время Лидский завод сельскохозяйственных машин приступил к серийному их производству. Вскоре эти картофелекопалки можно было видеть не только на полях Белоруссии, но и в других республиках Советского Союза.

Затем коллектив мастерских, руководимый Героем Советского Союза А. В. Лобановым, трудился над новой проблемой — созданием картофелеуборочного комбайна. И тоже успешно…

Зеленов Николай Андрианович

Герой Советского Союза Зеленов Николай Андрианович

Герой Советского Союза Зеленов Николай Андрианович

Родился в 1917 году в деревне Поповка, ныне Красносельского района Костромской области, в семье рабочего. Окончил 7 классов средней школы, Костромской землеустроительный техникум, работал землемером. С 18 августа 1935 года в Красной Армии, призван по спецнабору Ярославским РВК. Окончил Луганское военное лётное училище. Служил в строевых частях ВВС.

Участник Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов. Награждён медалью «За отвагу».

С июня 1941 года младший лейтенант Н. А. Зеленов в действующей армии. По декабрь 1941 года служил в 127-м ИАП; по июль 1943 года — в 154-м ИАП (29-й Гвардейском ИАП); по июль 1944 года — в 14-м Гвардейском ИАП.

К началу июля 1942 года заместитель командира эскадрильи 154-го истребительного авиационного полка (8-я Армия, Ленинградский фронт )  старший лейтенант Н. А. Зеленов совершил 382 боевых вылета. В 47 воздушных боях сбил лично 9 и в составе группы 8 самолётов противника.

10 февраля 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

Всего совершил 606 успешных боевых вылетов. В 117 воздушных боях сбил 30 самолётов лично и 10 — в составе группы.

29 июня 1944 года погиб в авиационной катастрофе в районе города Выборга. Похоронен в Ленинграде (Санкт-Петербург) на Шуваловском кладбище.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й степени (дважды); медалями. Зачислен навечно в списки 14-го Гвардейского истребительного авиационного полка. Его имя носит МиГ-29 и улица в городе Волгореченске Костромской области.

*     *     *

Машины, надрывно урча, набирали скорость и старались уйти от появившихся в воздухе вражеских самолётов. Немецкие пикировщики изготовились к атаке по автоколонне, вывозящей из осаждённого Ленинграда жителей — женщин, детей, больных, стариков.

— Мама, сейчас бомбить будут! Ой, страшно! — маленький мальчик припал к груди матери и закрыл глаза ручонкой.

— Ничего, сынок, не бойся. Сейчас проскочим.

Шофёры гнали машины по Ладоге во весь дух. Но «Юнкерсы», нагнав колонну, уже входили в пике. Где-то сзади рванули взрывы, затрещали пулемёты, взметнулось пламя. А машины, не сбавляя скорости, всё гнали и гнали вперёд.

И когда позади стал нарастать гул приближающегося пикировщика, все поняли, что это конец. И взрослые, и дети низко склонили головы, тесно прижались друг к другу и замерли в тягостном ожидании.

Но бомбёжки не последовало. Лишь сзади раздались короткие пулемётные очереди, послышался треск, и через мгновение дорогу потряс взрыв большой силы. Кто-то в машине осмелился приподнять голову и тут же радостно закричал:

— Сбили! Так тебе, гитлеровский выродок!

Действительно, сзади у дороги дымились обломки сбитого вражеского пикировщика, а остудившая пыл его тройка советских истребителей шла уже в новую атаку на врагов, разворачивавшихся для нового захода по цели.

Мальчик, который ещё минуту назад говорил, что ему страшно, теперь упоённо следил за полётом краснозвёздных «ястребков» и радостно приговаривал, заглядывая матери в глаза:

— Мам, это наш папа дал фашисту? Да?

— Может быть, сынок… Может, наш папа, а может, чей другой. — Екатерина Семёновна смахнула кончиком платка скатившуюся по лицу слезинку.

— Наш, наш!

*     *     *

Е. С. Зеленова оторвалась от только что полученного письма и задумалась. Перед глазами встал осаждённый Ленинград, последние сообщения в газетах, облик мужа. Да, её Николай сейчас там, под Ленинградом, каждый день в опасности, накоротке со смертью. А они вот с сыном эвакуировались. Жизнь здесь, в Богатовском районе Куйбышевской области, тоже не сладкая, но разве сравнишь её с той, какой живёт сейчас блокированный Ленинград.

Екатерина Семёновна предалась воспоминаниям.

zelenov6…Встретились они с Николаем за несколько лет до войны в селе Яковлевском, под Костромой. Курсант Луганского авиационного училища Николай Зеленов приехал в отпуск в родную Поповку. Здесь на берегу Волги и Шачи он родился, вырос, отсюда на протяжении нескольких лет ежедневно бегал за 7 километров в районный центр: село Красное в школу. Не в этом ли мальчишечьем подвижничестве закладывались основы не только отличных физических качеств будущего воина, но и стойкость характера?

Окончив школу-семилетку, Николай поступил в Костромской землеустроительный техникум и после 2-х лет учёбы уехал работать землемером на Украину. А затем — увлечение авиацией, лётное училище.

Катюше нравился весёлый, подтянутый и никогда не унывающий курсант с голубыми петлицами. И он, кажется, в ней души не чаял. Ежедневно, чтобы встретиться, Николай проделывал путь в 12 километров от Поповки до Яковлевского. После провожанья, ночью, а то и поутру возвращался домой. И Катюша была уверена, что вечером он снова будет в Яковлевском.

Вскоре они поженились. И с этого дня жена военного лётчика Николая Зеленова потеряла покой. Она знала, что муж её влюблён в свою лётную профессию, отважен и храбр, старается во всём подражать прославленным истребителям, чьи имена гремели в те годы по всей стране — Валерию Чкалову, Анатолию Серову, Степану Супруну. Его короткая, но славная жизнь, словно зеркало, отразила величие и трагизм эпохи…

Что Николай напорист и не из трусливого десятка, Катюша знала хорошо. Видно, в мать, Елизавету Алексеевну, пошёл. Отца своего Николай не помнил — тот умер вскоре после его рождения в 1917 году, от ран, полученных на «германской» войне. Мать Николая — женщина волевая, самостоятельная. Рано овдовев, она одной из первых подала заявление в колхоз, стала первой в деревне женщиной-коммунисткой, председателем колхоза.

Упорным, отчаянным рос и Николай. Однажды в глухом месте кулацкие выкормыши подстерегли молодого землемера-активиста и думали легко разделаться с ним. Зеленов не растерялся и смело вступил с ними в схватку. Домой он вернулся с ножевой раной, но с победой — бандиты позорно бежали.

В 1935 году Николая Зеленова призвали в ряды Красной Армии и направили в Луганское лётное училище, которое он закончил в 1937 году. Потом была служба в 154-м истребительном авиационном полку Ленинградского военного округа. Зимой 1939-1940 года, находясь в 26-м ИАП на должности командира звена, участвовал в Советско-Финляндской войне, совершив более 10 вылетов на штурмовку войск противника.

Вот и сейчас Екатерина Семёновна знала, что Николай, не щадя себя, дерётся где-нибудь в воздухе с численно превосходящим противником, защищая город на Неве, наземные войска, Ладогу — дорогу жизни.

С первого же дня Великой Отечественной войны, Николай Зеленов принимает участие в воздушных схватках с противником. О своей боевой мощи он заявил сразу же после перевооружения полка с И-16 на более совершенный истребитель P-40Е — «Киттихаук». В течение 1, 6, 30 апреля и 1 мая 1942 года он одерживает беспрецедентную серию исключительно двойных побед, сбив 5 Ju-88, Ju-87, Ме-109F и Hs-126.

В боевой характеристике, подписанной командиром полка, отмечалось: «Молодой, быстрорастущий, волевой командир. Является хорошим организатором боевых действий эскадрильи. Показал себя отважным лётчиком-истребителем…»

*     *     *

Краснозвёздый истребитель, пробежавшись по хорошо выровненному полю, несколько раз фыркнул мотором и подрулил к капониру. На землю соскочил заместитель командира эскадрильи, старший лейтенант Николай Зеленов. Техник тотчас же приступил к осмотру самолёта.

— Как только долетели, товарищ командир! Живого места на самолёте нет.

— Да, бой нынче был горячий: 7 «Юнкерсов» фрицы не досчитаются, и 2 из них на счету вот этого израненного «ястребка», — Зеленов ласково похлопал рукой по фюзеляжу самолёта и неторопливо пошёл к штабу. Нужно было сдать официальный рапорт о проведённом только что бое командиру полка, подполковнику Матвееву.

— Значит рисовать ещё две звёздочки? — не скрывая радости, крикнул вдогонку лётчику авиамеханик и, получив утвердительный кивок, заверил: — А насчёт самолёта не беспокойтесь: к утру привёдем в полный порядок! К вылету будет готов.

zelenov4Николай только тут, на земле, почувствовал усталость. Возглавляемая им шестёрка истребителей утром получила задание прикрыть от вражеской бомбёжки наземные войска 54-й армии. В районе Макарьевская Пустынь истребители встретили 9 бомбардировщиков Ju-87, шедших на задание под прикрытием 2 Ме-109.

Зеленов сразу же принял решение. Он первым ринулся на головной бомбардировщик, поднырнул под него и, как только позволило расстояние, нажал на гашетки пулемётов. Его примеру последовали другие истребители, выбравшие свои цели. Завязался ожесточённый бой.

Озлобленные потерей ведущего, сбитого Зеленовым, прикрывавшие группу «Мессеры» взяли его машину в клещи. Но недаром Зеленов числился в полку одним из лучших пилотов, прекрасно владевшим техникой пилотирования, и лучшим воздушным стрелком. Получив вражеский «гостинец» в плоскости, он мастерски ушёл из-под удара и, оторвавшись от «Мессеров», сам атаковал оказавшийся рядом «Юнкерс».

Тем временем товарищи расстроили всю вражескую группу: 4 «Юнкерса» были сбиты, а 5-й с густым, чёрным шлейфом дыма уходил на бреющем к своей базе.

Задание было выполнено — группа не допустила бомбёжки наземных войск и возвратилась на свой аэродром с победой.

Но день ещё не кончился. И истребителям группы Зеленова вскоре пришлось вновь вступить в бой с немецкими бомбардировщиками — на этот раз с девяткой Ju-88. И снова немцы не досчитались несколько машин! Двумя кострами из обломков вражеских самолётов — у деревень Смердыня и Доброе — отметил старший лейтенант Зеленов день 1 апреля 1942 года. Да ещё помог сбить 2 «Юнкерса» своим товарищам.

Первая звёздочка на борту самолёта Николая Зеленова появилась 12 октября 1941 года после боя у Новой Ладоги. Тогда её с особой тщательностью и любовью нарисовал на фюзеляже по выпиленному трафарету его авиамеханик. Теперь на самолёте Зеленова было уже несколько таких звёздочек. Но та, первая, для лётчика осталась самой дорогой. И вот почему.

Когда началась война, лётчики 154-го истребительного полка, как и все наши авиаторы, надеялись, что в первых же боях покажут немцам почем фунт лиха. Они были уверены в своем воздушном мастерстве, мужестве, надеялись на свои машины. Эти-то боевые машины их и подвели. Старые наши самолёты значительно уступали немецким в скорости, маневренности, в мощности двигателя, не имели бортовой радиосвязи. А перевооружение на новую технику только что начиналось.

Сколько злости, горечи и досады во время боёв было у лётчиков, храбрых и отважных людей, готовых в любую минуту пойти на риск, когда они чувствовали, что машины их подводят. Они жали до отказа на сектора, самолёт трясся мелкой дрожью, двигатель захлебывался, но немецкие самолёты были недосягаемы — они спокойно уходили от советских И-16. Много горечи испытал тогда старший лейтенант Зеленов. Он, участник боёв с белофиннами, награждённый медалью «За отвагу!», всегда на учебных состязаниях и проверках бывший в числе передовых, сейчас, в сражениях с немцами, часто чувствовал себя совершенно беспомощным. Немецкие самолёты не давались ему, они уходили, как быстроходный автомобиль от колченогой лошади, трясущейся по неровной дороге с дребезжащей телегой.

Но нужно было учиться воевать и на тех машинах, какие были. И лётчики стали думать. «Не хватает скорости — значит, при перехвате надо получить преимущество в высоте, дождаться противника и затем сверху вниз камнем, как сокол, превращая высоту в так не хватающую машинам скорость. Тогда уж фрицам никуда не уйти!»

С каждым днём совершенствовалось боевое мастерство лётчиков, рос счёт сбитых вражеских самолётов. В районе болота Малуксинский мох Николай Зеленов сбил быстроходный немецкий истребитель Ме-109F, у Виняголово подстерёг и вогнал в землю разведчик Hs-126. А сколько вражеских стервятников было сбито в групповых боях!

1 апреля 1942 года, прикрывая наземные войска 54-й армии в районе посёлка Макарьевская Пустынь, Зеленов, возглавляя шестёрку истребителей, вступил в бой с 9 бомбардировщиками противника Ju-87 и 2 истребителями Ме-109F. В том воздушном бою наши лётчики сбили 4 вражеских самолёта и один подбили. Зеленов сбил один самолёт. В тот же день наша группа из 6 самолётов, также возглавляемая Зеленовым, провела ещё один воздушный бой с 9 самолётами противника. И вновь Зеленов сбил ещё один вражеский самолёт.

Всего в тот день старший лейтенант Н. А. Зеленов сбил 4 вражеских самолёта: 2 лично и 2 — в составе группы.

30 апреля 1942 года, в канун Первомайского праздника, немецкой авиации был дан приказ разрушить железнодорожный мост через Волхов и Волховскую ГЭС, снабжавшую электроэнергией Ленинград. Вражеские бомбардировщики шли к Волховстрою несколькими группами — эшелон за эшелоном.

Все истребители были подняты в воздух для прикрытия жизненно важных для Ленинграда и Ленинградского фронта военных объектов.

— Ну, ребята, день сегодня предстоит жаркий, — сказал Зеленов перед вылетом своим товарищам по звену лейтенантам Горбачевскому и Солодкову. — Боекомплект расходуйте экономней. Особенно это касается тебя, Горбачевский. А то одна-две атаки, и у тебя стрелять нечем, хоть пропеллером отбивайся.

— Уж очень он, товарищ командир, этих фашистов ненавидит, — не удержался богатырь Солодков, — как увидит фрица, в каждого готов весь боезапас выпустить.

zelenov2В небо взвилась сигнальная ракета. Истребители один за другим выруливали на взлётную полосу и отрывались от земли. Посты ВНОС уже оповестили, что немецкие бомбардировщики в воздухе.

Зеленов собрал своё звено и повёл в заданную зону. Нужно было успеть не только вовремя встретить вражеские самолёты, но и суметь набрать максимальную высоту, выгодную для маневра и нанесения внезапного удара.

Когда истребители вышли в зону, впереди на встречном курсе показался первый эшелон вражеских бомбардировщиков. В ведущей группе шли 6 Ju-88.

— Лобовая атака всем звеном!

Зеленов первый ринулся на врагов. Сзади плотно шли Солодков и Горбачевский.

Атака была настолько энергичной и неожиданной, что весь строй вражеских самолётов сразу же рассыпался. Зеленову с первого захода удалось зажечь ведущий самолёт, и тот, объятый пламенем, рухнул на землю возле деревни Гороховец. Второй «Юнкерс» зажёг лейтенант Горбачевский. Бомбардировщик отвалил в сторону, но тотчас же попал под трассирующую очередь, пущенную разворачивающимся после атаки Солодковым. Второй стервятник штопором пошёл к земле. Быстро освободившись от бомб, другие «Юнкерсы» повернули вспять.

Но бой за Волховстрой не был ещё окончен. В прозрачной дали появилась вторая группа немецких бомбардировщиков.

Сходу звено Зеленова атаковало и эту группу. И второй эшелон был рассеян и не прорвался к Волховстрою.

Задание по прикрытию наземных целей было выполнено, и Зеленов повёл звено на аэродром. Но тут истребители заметили третью группу «Юнкерсов», идущих с другого направления.

Боезапас был почти полностью израсходован, на исходе было и горючее. И всё же истребители решили атаковать немецкие самолёты.

Правда, приходилось экономить: нажимать на пулемётные гашетки только тогда, когда удар был неотвратим, и не форсировать работу моторов при выполнении фигур высшего пилотажа. Но, очевидно, участь первых эшелонов «Юнкерсов» немецким лётчикам третьей группы была уже известна. Поэтому, как только ястребки начали свою атаку, вражеские бомбардировщики сразу же рассыпали строй и поодиночке стали ложиться на обратный курс. Одному всё же не удалось уйти — его сбил в районе Веретье лётчик старший лейтенант Зеленов. Советские истребители без потерь вернулись на свой аэродром.

— Отлично поработали! — поздравил лётчиков командир полка подполковник Матвеев, выслушав рапорт Зеленова. — В канун Первомая — замечательный подарок Родине.

А назавтра звено Зеленова по сигналу тревоги снова поднялось в воздух. Истребителей вновь бросили на перехват вражеских бомбардировщиков. В районе Оломна — Шум лётчики встретили 6 Ju-88. Но на этот раз они шли под прикрытием 4 Ме-109.

«Твёрдый орешек, — подумал Николай. — Видно, фрицы учли вчерашний горький урок и выделили истребителей прикрытия. Нелегко сегодня будет». Но недаром его аттестовали в полку волевым и инициативным командиром, прекрасным воздушным бойцом. Зеленов и на этот раз первым ринулся в стремительную атаку на вражеские бомбардировщики и ударил по ближайшему «Юнкерсу». Но уже через мгновение он увидел, что навстречу в лобовую атаку идёт на него «Мессер». Николай стиснул зубы. «На испуг берёшь? Не выйдет! Нервы у меня крепкие».

Первому выдержки не хватило немцу. Боясь врезаться в идущий на него «ястребок», он сделал «горку» и отвалил в сторону.

Набор высоты, и вот Зеленов вновь устремляется в атаку на «Юнкерсы». Горбачевский и Солодков рядом ведут упорный бой с «Мессерами», с трудом отражают их яростные атаки. Отогнав пристроившегося в хвост Солодкову «Мессера», командир звена сам оказался на хвосте у замыкающего «Юнкерса» и меткой очередью зажёг его.

— Готов, вражина! Туда тебе и дорога! — Проводив взглядом падающий бомбардировщик, Зеленов вновь бросился на выручку товарищам.

Потеряв 2 самолёта и получив значительные повреждения других машин, немцы освободились от бомб и повернули назад. Ещё долго их преследовали советские истребители.

В этот день, 1 мая 1942 года, на истребителе старшего лейтенанта Зеленова техник нарисовал 8-ю и 9-ю звёздочки. И отметил в своей записной книжке: «Плюс 8 вражеских самолётов, сбитых в групповых боях».

К 25-летию Великого Октября на фюзеляже зеленовской машины красовались уже 12 красных звёзд.

9 июня 1942 года командир полка Матвеев и военком Сясин направили командованию ВВС 8-й армии Ленинградского фронта наградной лист о присвоении Николаю Андриановичу Зеленову звания Героя Советского Союза.

В ноябре 1942 года 154-й истребительный полк был переименован в 29-й Гвардейский. А ещё через 3 месяца: 10 февраля 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, Николаю Андриановичу Зеленову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 802).

Впереди были новые бои: при прорыве блокады Ленинграда, освобождении Эстонии, Карельского перешейка. И в этих боях не меркла воинская слава командира эскадрильи Гвардии капитана Н. А. Зеленова.

Боевой счёт отважного лётчика продолжал расти. 23 марта 1943 года вдвоём со своим ведомым он дрался против 8 «Юнкерсов». Два из них были подожжены. 3 апреля, бросившись на помощь молодому пилоту, Зеленов один вражеский самолёт сбил, а второй повредил. На следующий день Николай снова спас лётчика, атакованного двумя вражескими истребителями…

19 июля 1943 года четвёрка «Яков», ведомая Гвардии капитаном Н. Зеленовым, сопровождала группу бомбардировщиков Пе-2. На обратном маршруте в районе станции Владимирская наша группа встретилась с 4 FW-190. Зеленов сам сбил один самолёт противника и умелыми действиями звена не допустил поражения наших бомбардировщиков. При разборе боевого вылета командование отметило умелые действия Зеленова: «…всякое увлечение боем истребителей прикрытия влечёт за собой отрыв от прикрываемого объекта, тем самым ставит объект под угрозу нападения противника».   В данном случае «увлечения боем» не произошло, тем не менее, одного самолёта противник лишился.

Наступление советских войск под Ленинградом и Новгородом в январе — феврале 1944 года проходило при безраздельном господстве в воздухе нашей авиации, что в значительной степени способствовало успеху соединений Ленинградского и Волховского фронтов. Но противник прилагал все усилия, чтобы изменить соотношение сил в свою пользу. В ходе боёв немецкое командование неоднократно перебрасывало на Ленинградское направление новые авиационные части и соединения, доведя к началу марта самолётный парк до 400 единиц. Резко возросла и активность вражеской авиации. Всё чаще немецкие истребители стали нападать на наши самолёты. В марте 1944 года неожиданно разгорелись ожесточённые воздушные бои.

7 марта личный состав 14-го Гвардейского ИАП, в котором теперь служил Николай, отмечал вторую годовщину присвоения полку Гвардейского звания. В этот день шестёрка истребителей под командованием Гвардии капитана Н. А. Зеленова вылетела на сопровождение эскадрильи пикирующих бомбардировщиков. Ещё при подходе к Тарту на отставший Пе-2 напал истребитель FW-190, но был отогнан. При отходе от цели младший лейтенант М. Глазунов заметил, как снизу сзади заходит в атаку пара «Фоккеров». Он успешно отразил их атаку, сбив один из FW-190.

Вскоре пришлось отражать нападение врага и самому командиру группы прикрытия. При атаке 2 Ме-109 Николай Зеленов зашёл в хвост ведущему пары и с дистанции 50-100 метров сбил его. Ведомому удалось скрыться. Неожиданно на наши истребители напала группа FW-190. В завязавшемся бою, спасая своего ведущего В. Д. Деревянкина, только что сбившего одного «Фоккера», младший лейтенант В. П. Гусев таранил вражеский истребитель. При ударе оба самолёта разрушились… Товарищи отомстили за его смерть, сбив ещё 4 «Фоккера».

zelenov1Николай Зеленов продолжал героически сражаться с врагом и дальше, но, к сожалению, дожить до Великой Победы советского народа ему не пришлось.

29 июня 1944 года Гвардии капитан Н. А. Зеленов возвращаясь с боевого задания и проводя учебный воздушный бой, сорвался в штопор на малой высоте и погиб в районе Выборга. Боевые друзья похоронили его со всеми воинскими почестями на Шуваловском кладбище в Ленинграде (ныне Санкт-Петрбург).

Приказом Министра обороны СССР от 4 мая 1967 года навечно зачислен в списки 14-го Гвардейского ИАП. В городе Волгореченске Костромской области есть улица Н. А. Зеленова, его имя увековечено на мемориале погибшим землякам.

За годы войны отважный лётчик совершил более 600 боевых вылетов, участвовал в 117 воздушных боях, в ходе которых лично сбил 30 самолётов противника и 10 — в группе с товарищами. Среди лично сбитых им самолётов 10 бомбардировщиков Ju-88. В результате штурмовок уничтожил 10 автомашин с грузом, около 70 человек живой силы противника, подавил огонь 5 батарей зенитной артиллерии.