Пстыго Иван Иванович

medium_pstygo

Герой Советского Союза Пстыго Иван Иванович

Иван Пстыго родился 10 апреля 1918 года в деревне Сухополы, ныне Архангельского района Республики Башкортостан, в семье крестьянина. Окончил среднюю школу. С 1936 года в рядах Красной Армии. В 1940 году окончил Энгельсскую военную авиационную школу лётчиков.

Участник Великой Отечественной войны с первого дня. Воевать начал в составе 211-го ближнебомбардировочного авиационного полка, который дислоцировался в Молдавии, около города Котовска, недалеко от границы с Румынией. Полк был большой — 5 эскадрилий, в каждой — по 10 самолётов. Летая на Су-2, в первые, самые трудные дни войны, Пстыго совершил 21 боевой вылет, поддерживал с воздуха части Одесского военного округа, вошедшие в состав Южного фронта. В одном из вылетов был сбит, но сумел перейти линию фронта и вернуться в свой полк.

25 июля 1941 года 211-й БАП, в котором служил Иван Пстыго, вошёл в состав ВВС Юго-Западного фронта, имея 20 боеготовых Су-2. Сам И. И. Пстыго вспоминал позднее о тех днях:

«Наш полк стоял на аэродроме под Борисполем. Мы летали бомбить войска противника западнее и юго-западнее Киева.

И вот как-то на нас навалилась большая группа Ме-109. Впереди Киев. Решаю снизиться до предельно малой высоты и с маневрированием уйти от преследования. Несутся крыши старинного города где-то уже выше моей машины, а я всё прижимаю и прижимаю её к земле. Оторвался всё — таки от «Мессеров».

После Молдавии Иван Пстыго воевал на Украине, под Сталинградом и на Курской дуге, освобождал Белоруссию и Прибалтику, Польшу и Чехословакию, брал Берлин. Начав войну лейтенантом и командиром звена, Иван Пстыго прошёл длинный путь: был командиром эскадрильи, начальником воздушно-стрелковой службы штурмовой авиационной дивизии и штурмового авиакорпуса, закончил войну майором — командиром 893-го штурмового авиационного полка.

На штурмовике Ил-2, этом «летающем танке», он совершил около 100 боевых вылетов, награждён двумя орденами Ленина, семью орденами Красного Знамени, другими наградами. И за каждой — серьёзный урон врагу, выигранная схватка, смелость и бесстрашие.

Такому человеку, прошедшему войну «насквозь» и не раз смотревшему смерти в глаза, известен ответ на вопрос о воинской удаче. Безусловно, роль удачи, счастливого случая на войне огромна. И не ему, уцелевшему в жестоких сражениях, это отрицать. Достаточно сказать, что родители Пстыго дважды получали сообщение, что их сын не вернулся с боевого задания. Однажды разорвался вблизи снаряд, осколками разнесло кабину, разбило шлемофон, спинку сиденья. Почувствовал боль в затылке, но довёл самолёт до аэродрома, посадил, продолжал воевать. Только через 20 лет после Победы, когда лежал в госпитале, хирурги извлекли из затылочной части черепа 6 мелких осколков того снаряда. Не считая этого, он прошёл войну без ранений. Это ли не пример везения?

И всё же всякий раз, как слышатся разговоры о счастливом случае, вспоминается известное изречение: копни поглубже случайность — и обнаружишь закономерность. Блестящие победы полководца Суворова недоброжелатели тоже пытались объяснить лишь фортуной. А он резонно возражал: «Раз везение, два везение… Помилуй бог, надобно и умение!».

Вспоминает сам Иван Иванович Пстыго:

«Я не набожный и не фаталист. Я убеждённый атеист. И всё-таки жизнь, её перипетии заставили меня посмотреть на некоторые события с позиций судьбы.

pstygoВ самом деле, 21 июля 1941 года в одном строю шли на боевое задание 2 девятки Су-2. Я вёл левое звено. В схватке над переправой, по которой мы наносили удар, от зенитной артиллерии и истребителей противника мы потеряли 16 самолётов! Можно сказать, лишь 1,5 самолёта — мой, невредимый, да Алексея Мальцева (сам он был ранен, а штурман убит) — вернулись домой. Что это? Случай, судьба?.. Спустя годы , когда появилась песня, в которой есть слова «нас оставалось только трое из восемнадцати ребят», я часто говорю в шутку, что это — про нас. Правда, мы вернулись втроём из тридцати шести…

Или вот такое. Южнее Уразова мы произвели посадку на один полевой аэродром — летели для участия в Харьковской операции. На аэродроме паника. Откуда-то стало известно, что ожидается налёт противника на этот аэродром. Какой-то начальник ездит по аэродрому в кузове полуторки и с бранью пытается разогнать нас, заставить улететь. А у нас горючего нет. Мы только прилетели, и моторы перегрелись на рулении по высокой и густой траве.

Естественно, мы никуда не улетели. Но в предвидении налёта отошли от самолётов, оставленных в рассредоточенном порядке, и укрылись в ближайшую щель. Где-то далеко раздались взрывы бомб. Затихло. Мы всей эскадрильей вышли из этой щели и, закуривая, удалились от неё метров на 20-30. И вдруг в это время из-за кучевых облаков на нас свалились «Юнкерсы». Вместо того чтобы укрыться в ту же щель, кто-то бросился бежать к другой, находящейся значительно дальше, но обозначенной шестами с соломой наверху. А бомбы уже свистят…

Мы бежали быстро. Начали прыгать в щель, буквально друг на друга. Бомбы рвутся вовсю! Наконец, когда всё закончилось, лётчики выбрались из щели и стали выяснять, какой же чудак бросился бежать бог весть куда. Ведь рядом была щель, в которой мы сидели при первой бомбёжке. Каково же было наше удивление, когда мы подошли к самолётам и увидели, что именно та, первая, щель начисто разнесена и разбита прямым попаданием двух или трёх бомб. Что это — случай или судьба?..

Можно было бы привести много примеров и из послевоенной моей лётной жизни, когда я попадал, как теперь говорят, в экстремальные ситуации: обледенения, грозы, отказы техники… Дидактические наставления в таких случаях отсылают в сторону познаний специалиста, его опыта. Всё это так. Но ведь есть что-то и от везения, от судьбы. Согласен заменить слово «судьба» другим, равнозначным по смыслу. Лишь бы сам смысл не менялся по существу».

В первые месяцы войны 211-й бомбардировочный авиаполк понёс большие потери: осталось всего 11 самолётов. Полк был отослан в среднюю полосу России, в Балашов, на переформирование. Оттуда часть лётчиков направили в другие части, а остальных, в том числе и Пстыго, посадили изучать новый самолёт — штурмовик Ил-2.

В декабре 1941 года Иван Пстыго попал в Саратовский госпиталь: у него опухли суставы — рецедив ревматизма, которым он болел в детстве. Там ему и проишлось встретить новый 1942 год.

После излечения, Пстыго отправился в Куйбышев, где формировались штурмовые авиаполки. Он попал в состав 504-го ШАП, впоследствии ставшего 74-м Гвардейским.

В мае 1942 года войска Юго — Западного фронта перешли в наступление — дело было под Харьковом. 504-й штурмовой авиаполк включили в состав только что созданной 226-й штурмовой авиадивизии, полк перелетел на полевой аэродром Лачиново, а вскоре на полевую площадку южнее Уразова. Началась напряжённая боевая работа.

pstygo3Ранним утром 14 июня звено самолётов, возглавляемое старшим лейтенантом И.И. Пстыго, вылетело на штурмовку автоколонны и эшелонов противника на железнодорожной станции Приколотное. Несмотря на дождь, плохую видимость и отчаянный огонь с земли, штурмовики с различных направлений дважды заходили на цель и подвергали её тщательной обработке. Всё окуталось густыми клубами дыма. Это горели 3 подожжённые цистерны с горючим и около 20 автомашин. На свой аэродром звено возвратилось в полном составе.

22 июля 1942 года пятёрка штурмовиков 8-й Воздушной армии в составе капитана П. И. Лыткина, старшего лейтенанта И. И. Пстыго, лейтенанта Ю. В. Орлова, сержанта А. В. Рыбина и В. М. Коряжкина под прикрытием истребителей 269-й истребительной авиационной дивизии совершила налёт на вражеский аэродром Морозовский Ростовской области и уничтожила на нём 27 транспортных самолётов. Ещё 3 «Мессершмитта» были сбиты над аэродромом истребителями прикрытия. С боевого задания не вернулись 2 штурмовика и истребитель. Этому дерзкому налёту советских лётчиков тогда была посвящена специальная статья в газете «Красная Звезда». В статье особо подчеркивалось, что немецкий аэродром Морозовский являлся важнейшей перевалочной базой для транспортных самолётов противника, доставлявших к фронту из глубокого тыла боеприпасы и горючее. Он имел сильное зенитное прикрытие, а над ним постоянно барражировали истребители прикрытия. Но отважные лётчики, проявив высокое боевое мастерство, всё же сумели прорваться к цели и успешно выполнить поставленную боевую задачу.

В конце июля 1942 года полки дивизии действовали с аэродромов Пичуга и Конный. Последний был в своё время полевым аэродромом военного училища лётчиков и располагался на правом берегу Волги, в 40 километрах северо — западнее Сталинграда. Но враг наступал, и дивизия, чтобы не подвергать себя опасности, перелетела на базовый аэродром 8-й Воздушной армии. Здесь полки пополнились самолётами и лётчиками, а с начала Сентября стали действовать с аэродромного узла.

Штурмовики не давали покоя врагу. Они уничтожали танки и артиллерию, помогали наземным войскам, атаковали неприятельские аэродромы. Все дни были заполнены интенсивными боевыми действиями. Тогда своей отвагой и мастерством вновь блеснул старший лейтенант И. И. Пстыго.

9 июля, вылетая с увеличенной бомбовой нагрузкой в 600 кг, всей своей группой в составе 8 экипажей, Пстыго сделал 2 очень эффективных захода на цель, сбросив бомбы и выпустив по ней 57 реактивных снарядов. В результате слаженной штурмовки в районе хуторов Кустовский и Кумпинский группа уничтожила и повредила до 20 вражеских танков и 45 автомашин.

В середине сентября 1942 года, когда шли упорные бои на улицах Сталинграда, старший лейтенант И. Пстыго получил задачу: уничтожить группу немецких танков, которые прорвались на улицы Саратовскую и Коммунистическую и разрезали нашу группировку. Задание было выполнено блестяще и без потерь своих самолётов. Ивану Пстыго, который возглавлял группу «Илов», прямо в воздухе было присвоено очередное воинское звание «Капитан». Получил он за это и орден Красного Знамени.

С самой лучшей стороны И. И. Пстыго проявил себя и впоследствии. Только в боях за Сталинград он кроме 2-х самолётов уничтожил 22 танка и до 70 автомашин.

В октябре 1942 года в судьбе Пстыго произошёл крутой поворот: его назначили начальником воздушно — стрелковой службы 226-й штурмовой авиационной дивизии. Забот прибавилось, но летать на боевые задание он продолжал, как правило, ведущим групп.

В конце ноября 1942 года майор И. И. Пстыго был назначен командиром 893-го штурмового авиационного полка. Было ему тогда 25 лет.

В годы Великой Отечественной войны был востребован вековой опыт борьбы народа с завоевателями. Заблистали в первозданной славе имена Суворова и Кутузова, Дмитрия Донского и Александра Невского. От доблестных предков одна из нитей протянулась к их потомку.

il2_9В марте 1943 года было решено нанести массированный удар по вражескому аэродрому Идрица силами всего штурмового авиакорпуса. Вести армаду штурмовиков поручили майору И. И. Пстыго. Налёт был произведён успешно. За эту операцию Пстыго был награждён орденом Александра Невского. Вручал награду заместитель командующего ВВС Григорий Алексеевич Ворожейкин, впоследствии Маршал авиации. Он сказал примерно следующее: «Смотрите, на ордене изображён наш великий предок и секира — оружие того времени, которым были разбиты тевтонские псы — рыцари. Разите, громите немецких фашистов, но уже не секирой, а грозным оружием нашего времени — самолётом».

Добавим, что отец летчика — Иван Григорьевич сражался в Гражданскую войну в армии Блюхера, а в биографию сына вплетены героические боевые традиции многих советских народов. Белорус по национальности, он учился и рос на родине Салавата Юлаева, в Башкирии, куда семья переехала во время Первой Мировой войны. Путёвку в небо ему вручила Россия — он с отличием окончил в 1940 году Энгельсское военное авиационное училище. Как уже говорилось, защищал Молдавию и Украину, освобождал и родную Белоруссию.

Летая на самолёте Ил-2, вначале одноместном, а затем и двухместном варианте, Иван Пстыго воевал на Юго — Западном, Сталинградском, Брянском, 1-м и 2-м Прибалтийских, 3-м Белорусском и 1-м Украинском фронтах. За период войны совершил 96 (по другим источникам 164) успешных боевых вылетов. В воздушных боях лично сбил не менее 2-х истребителей противника (один из них — в лобовой атаке).

Вспоминает сам Иван Иванович Пстыго:

«4 августа 1943 года меня отправляли на поиски головных частей противника. Искать его предполагалось в квадрате Верхне — Курмоярский, Котельниково, Аксай.

— Начать, видимо, следует с Котельникова: он и близко расположен к Сталинграду, и через город проходит железная дорога, — заметил командир полка. — Высоту, маневры выбирай сам, сообразно с обстановкой.

И я взлетел. Со мной вместе на разведку пошли ещё 4 лётчика: из них — 3 опытнейших, в том числе Батраков, и один новичок — Семёнов. Для прикрытия нам дали 10 истребителей.

На подходе к Котельникову покаэалась большая группа Ме-109. Она связала боем наших «Яков». Таким образом, мы почти сраэу лишились прикрытия и пятёркой продолжали следовать на задание.

Танки, если они хитро маскировались, разглядеть с воэдуха довольно сложно. Они могут спрятаться где-нибудь в овраге или в садах станиц, или прямо в хатах — пробьют стену и стоят под крышей. Но вот на пути штурмовиков всё чаще начали разрываться чёрно — белые шары. Вскоре уже казалось, что наши «Илы» летят среди сплошных разрывов. «Значит, район охраняется, — подумал я, — наверное, неспроста…»   И повёл группу прямо навстречу заградительному огню…

А танки на этот раз не маскировались. Они колоннами двигались в направлении на Аксай, Абганерово, Плодовитое. Кроме танков мы обнаружили и большое скопление автомашин, пехоты. Я карандашом сделал пометки на карте и облегчённо вздохнул: «Ну, вот и всё. Задание выполнено. Теперь пора и штурмануть!..»

Выбрали мы самую масштабную колонну. Сбросили бомбы, израсходовали реактивные снаряды, проутюжили дорогу огнём из пушек и пулемётов — на земле появились чадящие костры, густой чёрный дым пополз по степи.

Конечно, долго «без присмотра» мы оставаться не могли. Через некоторое время, когда группа уже повернула домой, на нас навалилось 20 истребителей противника. Пришлось занять круг.

Круг — это наш тактический приём. Штурмовикам частенько доводилось действовать без прикрытия истребителями, поэтому мы вынуждены были искать тактические приёмы, которые обеспечивали бы нам относительную безопасность, особенно после окончания атак. Так в нашем арсенале появились маневры: вмейка, круг, ножницы. Суть круга состояла в том, что каждый защищал хвост впереди идущего. Восьмёркой самолётов круг замыкался запросто, и мы обычно уходили от противника таким образом. Но нас-то на этот раз было пятеро. Круг в таком составе держать тяжело: крен очень велик. И всё же мы решили держаться.

Крутанулись дважды. Я так делал круги, чтобы постепенно оттягивать группу на свою территорию, то есть продолжал движение вперёд эллипсом. Сложность пилотирования при этом предельная. И вот молодой лётчик Семёнов на каком-то этапе не выдержал. Стоило ему уменьшить крен на 2-3 градуса, вывалиться из круга, как Ме-109 тут же, у нас на глазах, расстреляли его.

Нас осталось четверо. Держимся в кругу. Понятно, надёжность не та. Чью-то машину покалечило. Остаёмся втроём. Не успели поменять тактику, перейти к другой форме защиты, ведомый объявляет:

— Ухожу на вынужденную!..

Переключились на ножницы. Но недолго продержались — не помогло. Я оказался совсем один. Один против двух десятков «Мессеров»…

post-16-1216471230И тут случилось нечто для меня, непонятное. Вдруг, гляжу, какой-то шальной «Мессер» заходит мне прямо в лоб. Кто управлял тем самолётом — действительно мастер боя, ас? Или просто пьяный? С разными же приходилось встречаться… В общем, идёт немец в лобовую атаку. А ведь Ил-2 минутный залп имел в 3 с лишним раза мощнее, чем у любого другого самолёта воюющих сторон.

Но в первой встрече я промахнулся. Мы разошлись. Затем немец снова атаковал меня в лоб. Остальные «Мессеры» тоже стреляют, но как-то лениво. Возможно, наслаждаются «игрой». А меня опять постигла неудача — второй раз промазал.

Смотрю, немец третью попытку делает. Я набираю высоту, а он на меня идёт со снижением.

— Не балуй! — кричу, точно он услышит… И взял его снова в прицел да на все гашетки как надавлю! Попал. Да так, что «Мессер» до земли не долетел — в воздухе разнесло его взрывом в клочья!

Тогда остальные истребители насели на меня скопом. И мало того что машину изрешетили, так ещё и лопасти винта отсекли целиком — сантиметров 30 от комля осталось. Машину трясло, как больного лихорадкой. Штурмовик едва слушался рулей управления. Из одной пробоины текло масло, и струя воздуха гнала его мелкими барашками по плоскости к фюзеляжу.

Я прилагал все усилия, чтобы удержать самолёт в горизонтальном положении. Видя, что машина моя почти неуправляема, но сам я ещё жив, какой-то «Мессер» решил меня добить. Самолёт же мой неудержимо тянуло вниз, он с каждой секундой терял высоту. Перед тем как приземлиться, а точнее, удариться о землю, мой «Ил» ещё зацепился о телеграфные провода. А «Мессер» так увлёкся погоней, что правым крылом треснул по столбу и отбил около метра консоли. С отбитым крылом он смог протянуть километра 3-4 (это выяснилось позже) и сел на нашей стороне.

Ну, а я при посадке ткнулся головой в приборную доску, рассёк лоб и потерял сознание…»

День Победы лётчики 893-го Витебского Краснознамённого штурмового авиационного полка, которым командовал иайор И. И. Пстыго, встретили в небе Берлина.

После войны Иван Иванович продолжал служить в ВВС. В 1947 году окончил Высшие лётно — тактические курсы, в 1957 году — Военную академию Генерального штаба. Командовал дивизией, корпусом, армией. В 1960 — 1967 годах был командующим ВВС Группы советских войск в Германии, в 1967 — 1977 годах — заместитель главкома ВВС по боевой подготовке. С 1977 года служил в Центральной инспекции безопасности полётов авиации Вооружённых Сил СССР, с 1983 года — в Группе генеральных инспекторов Министерства Обороны СССР. За годы службы освоил 52 типа самолётов, налетал 7000 часов.

7 апреля 1978 года за личное мужество и отвагу проявленные в годы Великой Отечественной войны, большие успехи в подготовке и повышении боевой готовности войск в послевоенный период, освоение сложной боевой техники, Маршалу авиации   ( с 1975 года )  И. И. Пстыго было присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждён орденами: Ленина (дважды), Октябрьской Революции, Красного Знамени (семь), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени (дважды), Красной Звезды; медалями и иностранным орденом.

Жил в городе-герое Москве. Скончался 23 февраля 2009 года, на 91-м году жизни. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.