Владимир Юринов
(из книги «На картах не значится»)
Однажды летним вечером в нашей холостяцкой обители появился Василий Крупин. Василий покинул стены нашей квартиры совсем недавно, женившись на дочке командира одной из частей гарнизона. Наш бывший приятель-холостяк, находившийся на тот момент в законном отпуске, заглянул в комнату, где мы играли в преферанс, и задал присутствующим вполне безобидный вопрос: кто, мол, соображает в починке телевизоров?
– Сдох, сволочь! – посетовал Василий на свой телевизионный аппарат. – Полосы всё время по изображению идут. Смотреть невозможно!.. Ну, что? Кто отличает конденсатор от сопротивления?
Никто из присутствующих особого энтузиазма по поводу сложившейся ситуации не высказал – выходило, что конденсатор от сопротивления в нашей квартире если и отличали, то с большим трудом.
– А я тут пива вчера из Благовещенска привёз. «Рижского». Целый ящик, – задумчиво произнёс Василий. – Вот, думал, взлохматить его под починку телевизора… Ну, на нет и суда нет. Пойду в «тридцать пятую» схожу – там точно не откажутся…
– Подожди, подожди!.. – наперебой заголосили мы, бросая карты. – То есть как это: «суда нет»?! Ещё как есть! Какая ещё нафиг «тридцать пятая»?!..
Ситуация резко поменялась. Теперь все присутствующие с трудом сдерживали рвущиеся наружу радиотехнические знания и жажду починки телевизионных приёмников любого вида и любой степени неисправности. Пришлось даже кидать жребий, дабы выбрать двоих, самых достойных этой почётной миссии. Жребий пал на меня и на Саньку Дамрина. Остальные желчно завидовали.
– Погубят они тебе телевизор, горе-мастера! – недобро щурясь, заявил Василию Лёха Суханов. – Как есть погубят!
– Развалят до основания, – вторил ему Серёга Гасан. – По винтикам разберут, лиходеи, а потом соберут… в мешок. Меня надо было брать, уж я б тебе… Давайте перетянем жребий.
Но мы с Дамриным были непреклонны. Жребий есть жребий и нечего тут… после драки кулаками!..
Ситуация для починки телевизора складывалась благоприятная: на ближайшие два дня полётов запланировано не было – у нас шла наземная подготовка, и мы с Василием условились, что придём к нему завтра домой пораньше, часиков в девять утра, чтобы, во-первых, не откладывать дело в долгий ящик, а во-вторых, иметь для починки телевизора побольше времени.
Утром мы с Дамриным отловили в лётной столовой своего комэску и, сообщив ему, что у нас прорвало водопроводную трубу, отпросились со службы до обеда.
В девять ноль-ноль мы, вооружённые до зубов паяльниками и отвёртками всех размеров, уже стояли на пороге Васькиной квартиры. Нам не терпелось приступить к ремонту.
Установив неисправный телевизор на стол и сняв заднюю крышку, мы посчитали первый этап починки выполненным и решили слегка отвлечься на «Рижское». Тем более что приятным и уместным дополнением к «Рижскому» была наловленная и навяленная Василием в отпуске рыбка.
Когда половина бутылок опустела, мы вспомнили о телевизоре.
– А ну-ка, дай-ка мне отвёртку, – приближаясь по замысловатой траектории к неисправному телевизионному приёмнику, решительно произнёс Санька. – Да не эту! Вон ту – побольше!.. Так… Что у нас тут?..
Он склонился к оголённым телевизионным тылам и уверенно заработал инструментом.
Его усилия не пропали даром – изображение исчезло совсем.
Тогда мы выпили ещё и я, отодвинув горе-мастера в сторону, взял руководство починкой в свои руки. Дело сразу пошло веселее – в телевизоре пропал и звук.
Пришлось ещё выпить «Рижского».
– Эх вы! – подвёл черту под нашими стараниями хозяин квартиры. – Слабаки! Смотрите, как надо! – он вооружился отвёрткой и плоскогубцами и, бормоча: «Всё сам!.. Всё сам!..», по плечи погрузился в телевизионные внутренности.
Сначала появилось изображение.
Мы выпили за изображение.
Потом Василий восстановил звук.
Мы обмыли звук.
– Развёрточку ещё надо подправить, – озабоченно размышлял Василий, глядя на экран и задумчиво обсасывая рыбий хвостик. – Развёрточка гуляет…
Мы принялись в два голоса его убеждать, что, мол, и так сойдёт, что от добра добра не ищут, и что изображение, в общем-то, вполне приличное.
– Нет-нет, надо подправить… – покачал головой Крупин. – А то потом руки ещё нескоро дойдут… Там, я знаю, гетеродинчик такой есть, его покрутить надо…
Обсосав хвостик, он вновь вооружился инструментами и склонился над развороченными телевизионными кишками. Мы, потягивая пиво, любовались нашим одарённым во всех отношениях товарищем…
Вспышка была мощной. Василий отлетел от телевизора и приземлился аккурат на свой стул. Отвёртка, просвистев над моей головой, ударилась в стену, выбив из оной изрядный кусок штукатурки. Телевизор заткнулся и погас. Комнату заволокло едким сизым дымом.
Последовавшая за этим пауза насчитывала не менее ста пятидесяти тактов. Василий, хлопая глазами, всё пытался пригладить вставшие торчком на голове волосы; мы с Санькой просто потерянно молчали, переводя взгляд с погибшего телевизора на его хозяина и обратно.
– Сволочь! – наконец справился со своей причёской Василий. – Чтоб тебя!..
Он поднялся со своего места и пнул стол, на котором стоял телевизор. В телевизоре опять что-то затрещало, и дым пошёл ещё гуще и ещё ядовитей. Санька пошире распахнул балконную дверь.
Остатки пива допили в похоронной тишине.
– Ну, и что? Куда мне его теперь? – задал, скорее, риторический вопрос Крупин. – Скоро жена с работы придёт, а тут…
– В окно выкинуть, да и вся недолга, – ляпнул без задней мысли Дамрин.
Мы уставились друг на друга. Идея была что надо!
– Саня, ты – гений! – констатировал Василий. – Представляешь, как бабахнет!
Наше настроение резко пошло на поправку. Наступая друг другу на ноги, толкаясь и хихикая, мы выволокли несчастный телевизор на балкон и, поставив на перила, по счёту: «…Три!» столкнули его вниз.
Этаж был пятый. Телевизор, кувыркаясь в воздухе и мотая, как хвостом, белым электрическим шнуром, преодолел пятнадцать метров по вертикали и грянулся на асфальт. С оглушительным хлопком взорвался кинескоп. Со звоном и стуком разлетелись осколки корпуса и разнообразные радиодетали. Где-то взвизгнула женщина. Снизу послышались одобрительные аплодисменты. Мы оторвались от завораживающего зрелища и огляделись. Как раз напротив нас, на противоположной стороне улицы, на входе в столовую стоял весь лётный состав полка во главе с первым заместителем командира. Тут же стоял и наш комэска.
Закончив аплодировать, комэска поднял руку и, недобро прищурившись, поманил нас пальцем. И мы почему-то сразу поняли, что праздник для нас закончился, и начались очень серые и очень печальные будни…
© Copyright: Владимир Юринов, 2013
Свидетельство о публикации №213062101867