Новиков Александр Александрович

Novikov

Дважды Герой Советского Союза Главный маршал авиации Новиков Александр Александрович

— Товарищ командующий, авиация фронта совместно с авиацией Балтийского и Северного флотов по известному вам распоряжению Ставки нанесла удары по аэродромам противника. На земле и в воздухе уничтожены десятки вражеских самолетов, разрушены склады боеприпасов и горючего. Потери гитлеровцев уточняются.

Командующий Северным фронтом генерал-лейтенант М. М. Попов, всегда отличавшийся выдержкой и даже некоторой сухостью, порывисто поднялся из-за стола и крепко пожал руку докладывающему.

— Спасибо от пехоты-матушки всем вашим авиаторам. А вам, Александр Александрович, особое спасибо.

Стройный, моложавый авиационный генерал как-то неловко переступил с ноги на ногу. Не ожидал он такой реакции. А генерал-лейтенант, как бы не замечая необычного состояния командующего авиацией фронта, все повторял и повторял:

— Молодцы! Ох, какие молодцы!

И вдруг, сразу перейдя на деловой тон, спросил:

— А что, товарищ Новиков, сможете повторить налеты?Читать далее…

Смирнов Борис Александрович

smirn_b2

Герой Советского Союза Смирнов Борис Александрович

Родился 18 октября 1910 года в Самаре, в семье служащего. Окончил 7 классов. Работал грузчиком на пристани, затем с 1927 года рабочим на распиловочных станках лесопильного завода, учился в аэроклубе. С декабря 1929 года в рядах Красной Армии. С 1930 года учился в 7-й Сталинградской военной авиационной школе лётчиков, которую окончил в 1933 году.

Служил в должности младшего и старшего лётчика, командира звена 116-й истребительной авиационной эскадрильи Московского военного округа.

С 14 июня 1937 года по 17 января 1938 года старший лейтенант Б. А. Смирнов участвовал в национально-революционной войне испанского народа. Был командиром звена, а затем эскадрильи. Сражался сначала на И-15, затем пересел на И-16. Имел псевдонимы «Камарада Борес» и «Мануэль Лопес Горей». Совершил более 150 боевых вылетов, сбил 5 самолётов противника лично и 1 — в группе, а лётчики его эскадрильи — 16 самолётов. Награждён орденами Ленина  (2.03.1938) и Красного Знамени  (28.10.1937).

По возвращении в СССР получил звание майора, был заместителем командира полка и старшим инспектором по истребительной авиации штаба ВВС. Принимал участие в воздушных парадах над Тушинским аэродромом и Красной площадью в Москве в составе пятёрки И-16.Читать далее…

Денисов Алексей Александрович

6

Герой Советского Союза Денисов Алексей Александрович

Родился 1 Октября 1907 года в селе Петровка, ныне Дубёнского района Республики Мордовия, в семье крестьянина. Жил в Москве. Образование неполное среднее. Учился на рабфаке при «Трёхгорной мануфактуре», был на сезонных строительных работах. В Красной Армии с 1929 года. Окончил Ленинградскую пехотную школу в 1932 году и 2-ю Краснознамённую военную школу лётчиков им. Осоавиахима в городе Борисоглебске в 1934 году. В звании Лейтенанта командовал звеном 3-й истребительной авиаэскадрильи 31-й истребительной авиабригады ВВС Краснознаменного Балтийского флота.

Участник национально-революционной войны в Испании с 14 Декабря 1937 года по 24 Апреля 1938 года. Летал на И-16. Совершил 45 боевых вылетов. Участвовал в 10 воздушных боях, лично и в группе сбил 7 самолётов противника. 14 Ноября 1938 года награждён орденом Красного Знамени.

Зимой 1939-1940 годов, Майор А. А. Денисов участвовал в Советско-Финляндской войне, в составе 4-й эскадрильи 13-го ИАП КБФ. Затем был назначен командиром 12-й отдельной истребительной эскадрильи (61-я авиационная бригада, ВВС Балтийского флота). Его лётчики совершали боевые вылеты на уничтожение аэродромов, зенитных батарей и других важных объектов. На счету эскадрильи 9 сбитых самолётов противника.

21 Апреля 1940 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза. В 1941 году окончил КУКС.

Участвовал в Великой Отечественной войне. С 8 Августа по 15 Ноября 1941 года командовал 13-й Краснознамённой отдельной истребительной эскадрильей ВВС Балтийского флота. Сражался над Финским заливом, защищая Ленинград. Многократно участвовал в воздушных боях, штурмовках войск противника и в разведках, сбил 1 самолёт. Осенью 1941 года был ранен. После излечения, переведён на Тихоокеанский флот. С весны 1942 года командовал 12-м истребительным авиаполком. Был также на других командных должностях в ВВС и ПВО ВМФ. Участвовал в Советско — Японской войне 1945 года.

До 1946 года служил в морской авиации. С 1946 года майор А. А. Денисов — в запасе. Вернувшись в Москву, занимался общественной работой. Был членом военно-научного общества при Центральном Доме Советской Армии. Умер 14 Апреля 1976 года. Похоронен в Москве на Преображенском кладбище. В селе Петровка   (Мордовия)  открыт Музей Героя, а в райцентре Дубенки улица носит его имя.

Награждён орденами: Ленина, Красной Звезды, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды; 12-ю медалями.

*     *     *

Погожим Августовским днём 1937 года 9 военных с лётной эмблемой на левом рукаве синих кителей вышли из здания Ленинградского вокзала в Москве. Восемь из них направились в гостиницу, а девятый — это был Алексей Денисов — поспешил домой на Красную Пресню. Всегда волнует встреча с городом, где прошла твоя юность. Но этот приезд был особенный: Алексей Денисов приехал не в отпуск и не для продолжения службы. И дома он не мог объяснить свое неожиданное появление. Отделался общими словами: вызвало начальство.

Москвичом Денисов стал в 1929 году, приехав из Мордовии в поисках работы и с надеждой получить образование. С работой было трудно. Довольствовался случайными заработками. С учёбой получилось легче: после 8-летки занимался на рабфаке при «Трёхгорной мануфактуре». Когда наступило время воинской службы, его направили в пехотную школу, а затем в Борисоглебскую лётную школу. Вскоре Денисов стал одним из лучших курсантов, быстро овладел истребителем. А когда после учёбы прибыл для прохождения службы в авиацию Краснознамённого Балтийского флота, сразу же получил назначение на должность командира звена. Товарищами по эскадрилье были опытные лётчики. Некоторые из них прошли испытания на всех типах истребителей, которые выпускались тогда отечественной авиационной промышленностью. Искусно пилотировали самолёты Борис Тахтаров, Василий Багров, Арсен Шубиков, Николай Никитин, Андрей Белов, Аркадий Свиридов, Виктор Трошкин, Вячеслав Преснухин. Именно с этими пилотами и прибыл Денисов с Балтики в Москву.

Как и условились, на другой день встретились в штабе ВВС. Через несколько дней 9 одетых в штатское мужчин с небольшими чемоданчиками отбыли «Красной стрелой» в Ленинград. Это были Денисов и его друзья, балтийские лётчики. Из Ленинграда они отправились на комфортабельном судне «Андрей Жданов» курсом Антверпен — Гавр. А дальше — в Париж и в Испанию, где для них на аэродроме уже были подготовлены истребители.

День приезда отдали проверке самолётов, двигателей, оружия. А на следующий день началось дежурство. В кабинах самолётов ждали сигнала. С нетерпением поглядывали в небо. Ведь ехали сюда добровольцами, чтобы помочь испанскому народу. Ехали драться против фашистов. И приказ не задержался.

…Денисов летел в замыкающем звене — ему было приказано обеспечить безопасность с задней полусферы. Вся группа прекрасно видна в безоблачном небе. Командир эскадрильи Иван Девотченко, лётчики Василий Багров и Борис Тахтаров, далее Арсен Шубиков, Андрей Белов, Аркадий Свиридов, Виктор Трошкин, Вячеслав Преснухин, Николай Никитин. Денисов испытывал настоящее счастье — идти в бой крыло к крылу с надёжными старыми товарищами !   С ними Денисов облетал всю Балтику — от Ленинграда до границы. Кажется, будто и сейчас летел он над родной землей. Но это был полёт не учебный и не над Балтикой. Внизу — испанские города, и навстречу летели фашистские самолёты. Балтийцы пo описаниям определили: приближаются Ме-109. Позднее, с 1941 года, встречи с этими истребителями станут привычными. Но сейчас шёл 1937-й. И Денисову, как и его товарищам, предстояло впервые помериться силами с асами немецкого Воздушного Флота.

Против 10 советских лётчиков — 40 «Мессеров» и «Фиатов». Враги имели преимущество и в высоте. Они сразу всей массой навалились на «ястребков», стремясь разбить их строй, лишить возможности организованно обороняться. Немцам, видимо, даже в голову не приходило, что при их 4-кратном численном превосходстве советские лётчики применят иную, не оборонительную тактику. Но «ястребки» истребители резко сманеврировали и, разбивая строй противника, сами пошли в атаку. Два Ме-109 сразу же рухнули на землю. Казавшийся нерушимым вражеский строй стал распадаться, а наши лётчики метким огнём наносили противнику всё новые потери. И произошло неожиданное: «непобедимые» асы Геринга прекратили атаки и ретировались. А на земле, близ окопов республиканских войск, догорали обломки 7 вражеских самолётов. Это была первая крупная победа наших лётчиков.

Через несколько дней после того боя 3-м балтийцам — Борису Тахтарову, Алексею Денисову и Николаю Никитину довелось снова вести бой против «Мессеров». 15 минут длилась тактическая дуэль. И снова победили советские лётчики, сбившие 2 фашистских истребителя.

Всего Алексей Денисов провёл в Испании десяток боёв. Не все они были бескровными. 21 Февраля 1938 года в тяжёлом воздушном бою погиб Биктор Трошкин, вместе с которым Денисов летал и на Балтике, и в небе Испании. Не раз балтийцам приходилось бывать и в довольно трудном положении. Особенно тяжёлыми были бои в конце Февраля 1938 года. На балтийцев, сопровождавших бомбардировщики, чаще — всего группа за группой наваливались «Мессеры». Однако сосредоточиться на воздушном бое наша группа не могла: перед нею, как правило, ставилась другая задача — довести скоростные бомбардировщики до цели, обеспечить их безопасность при сбрасывании фугасов и возвращении домой.

Тяжёлый воздушный бой провёл Алексей Денисов 21 Февраля 1938 года в районе Теруэля. Согласно «Дневнику боевых действий эскадрильи» в тот день группа в составе 10 бипланов И-15 и 11 монопланов И-16 прикрывая республиканские войска, встретила до 20 бомбардировщиков противника прикрытыми сверху 7 истребителями Ме-109 и снизу 8 «Фиатами». Эскадрилья И-16 Вихрова вступила в бой с Ме-109, в котором участвовали также и И-15 с «Фиатами». Бой длился 55 минут, подошедший второй эшелон республиканских истребителей в составе 13 И-15 и 23 И-16 продолжил бой. Со стороны противника действовало до 50 истребителей. С подходом республиканского второго эшелона бой стал проходить с перевесом в сторону республиканцев.

По заявлению республиканцев, в том бою было сбито 6 Ме-109 и 4 «Фиата». На свой аэродром не вернулось 4 истребителя И-16. Пропал без вести Лейтенант Виктор Трошин  (позднее он всё же был найден, но погибшим), Алексей Денисов был тяжело ранен в живот, у Андрея Белова была сломана нога и рука, Борис Тахтаров, легко раненый в ногу, сумел спастись на парашюте.

Участник того боя Андрей Белов в своих мемуарах пишет, что в начале боя он с близкой дистанции обстрелял Ме-109, который медленно перевернулся на спину, затем на крыло и стал падать. Что произошло с ним потом, он не видел, так как сам при этом оторвался от группы, подвергся атаке, в результате которой у него сначала остановился двигатель, а затем было перебито управление. Белова спасло то, что самолёт перед столкновением с землёй стал парашютировать. Очнулся он уже в госпитале.

Алексей Денисов, по его собственным воспоминаниям, с пикирования открыл огонь и зажёг одну из вражеских машин. Он уже потянул на себя ручку управления, чтобы вернуть потерянную высоту, как вдруг почувствовал сильный толчок в спину и правый бок. С тревогой увидел, как отвалился огромный кусок бортовой обшивки.

Он почувствовал резкую боль в руке и спине. А тут ещё пламя и ядовитый дым заполнили кабину. Но мотор работал. Уже плохо видя, истекая кровью, лётчик дал по Ме-109 длинную очередь из всех пулемётов.

Затем, едва перетянув линию фронта, воспользовался парашютом. Борис Тахтаров, прежде чем сам оказался сбитым, успел «завалить» Ме-109. Кроме этого, ещё 2 испанских пилота на И-15 столкнулись с Ме-109 и «Фиатом», но оба смогли вернуться на аэродром…

Потом Денисова много раз спрашивали, как он смог на повреждённом самолёте и в таком состоянии совершить посадку. Он пожимал плечами, не зная, что ответить. Оказалось, что лётчик в том бою получил сразу 3 ранения. Испанский врач, осмотрев раны, заключил: «Лётчиком больше не будете. Это финал».

Проведя в госпитале 35 дней, Денисов вскоре отправился на родину. За «испанскую» войну был награждён орденом Красного знамени.

Через некоторое время 8 балтийцев вернулись на родную землю. С ними не было лишь Виктора Трошкина — его прах остался в испанской земле. Вскоре после возвращения на родину скончался Вячеслав Преснухин. Остальные же, Тахтаров, Багров, Никитин, Шубиков, Белов и Свиридов, возобновили полёты на родной базе, близ государственной границы. И лишь Денисов долгое время оставался на земле, лечился, усиленно занимался физкультурой. Гимнастика оказалась настоящим эликсиром жизни. Осенью 1938 года медицинская комиссия пришла к радостному для Алексея заключению: годен к лётной службе без ограничений.

После возвращения в Советский Союз, Алексей Денисов был назначен командиром эскадрильи. Шло время. Менялись задания, менялись типы самолётов, аппаратура, вооружение. Всё это требовало постоянной учёбы. Алексей Александрович учился сам и учил молодёжь. Под его руководством освоили искусство воздушных боёв 32 лётчика. Он воспитывал в них преданность своей Родине, без которой немыслима воля к победе.

Когда началась война с Финляндией, майор А. А. Денисов уже командовал 12-й отдельной истребительной эскадрильей ВВС Балтийского флота и приданной ей 4-й эскадрильей 13-го истребительного авиационного полка. Истребители под его командованием сражались геройски. Денисов бил врага на земле и в воздухе.

Был, например, такой случай. Мела пурга. И если уж говорить о видимости, то от плоскостей самолёта не было видно хвостового оперения. В такую погоду самолёты были закреплены тросами и кольями, а дорогу к ангарам среди бела дня — хоть по компасу отыскивай! И вот, прикрываясь пургой, белофинны начали подтягивать к фронту пополнение. Как донесла наша разведка, из тыла противника сплошной лентой тянулись вездеходы с боеприпасами, орудия, моторизованная пехота, обозы с продовольствием и горючим. Надо было немедленно разгромить подходившее к врагам подкрепление. Выполнение этой задачи поручили майору А. А. Денисову.

Взлёта истребителей почти никто не видел. Но через несколько минут в воздухе послышался нарастающий гул моторов. Звено истребителей Денисова шло бреющим полётом над замерзшим заливом, шло так низко, что крылья едва не задевали за торосы. И внезапно из белой мути вьюги показался серый вражеский берег. Истребители поднялись выше — в сплошные снеговые тучи; перелетели линию фронта. Наконец шоссе было найдено: по нему тянулся вражеский обоз. Денисов командует: всем следовать за командиром. Мчась вдоль шоссе, истребители поливали свинцом орудия и танки, автомашины и прицепы. Налёт был настолько ошеломляющим, что белофинны не успели открыть даже ответного огня.

На рассвете 7 Января 1940 года лётчики 12-й эскадрильи Майора А. А. Денисова получили задание: тремя отрядами произвести ночной налёт на вражеский аэродром Утти. Расположен он был далеко, и найти его оказалось не так — то легко. Уходили последние драгоценные минуты ночи, уже пора ложиться на обратный курс, а задание всё ещё не выполнено. И вдруг — удача!   Внизу пестреют вражеские самолёты. Денисов дал сигнал — истребители ринулись в атаку. На 3-й атаке весь аэродром бушевал сплошным морем огня… Орденом Красного Знамени был отмечен тот полёт.

Так же удачно и тактически грамотно штурмовала эскадрилья и береговые батареи на острове Бьёркё, которые долгое время не могли обнаружить. На этот раз план был прост. Лётчик С. М. Шувалов вышел в район целей и отвлёк зенитный огонь на себя, основной же состав эскадрильи, находясь в стороне, по вспышкам засекал цели, а потом нанёс по ним удар.

Исключительную отвагу и мастерство проявлял Денисов и во многих других полётах. Как отмечало командование:

«Майор А. А. Денисов за период боевых действий показал себя отличным организатором, опытным командиром эскадрильи. Он подготовил эскадрилью к полётам в любых метеоусловиях. 12-я АЭ под его руководством в любое время дня и ночи показывала образцы боевой работы».

В 1940 году не было такой газеты, которая не сообщала бы о беспримерных подвигах, совершенных советскими лётчиками в боях с белофиннами. Тогда страна узнала и имя бывшего крестьянского паренька Алексея Денисова.

— Свою эскадрилью, — рассказывает Алексей Александрович, — я знал как 5 своих пальцев. Я верил в лётчиков. Это были мужественные и смелые ребята.

Как — то один из них сказал:

— Сильные машины у белофиннов, скорость у них выше наших.

— Самолёты самолётами, — возразил я тогда, — но не надо забывать о людях, которые ими управляют. А мы с вами — советские лётчики.

Вскоре Денисову представилась возможность на деле показать, как надо громить белофиннов и их самолёты.

Он всегда был верен такому правилу воздушного боя: «Высота — половина победы, осмотрительность — вторая. Вместе — это уже победа».

— Когда мы возвратились на свой аэродром после уничтожения самолётов белофиннов на лётном поле, — вспоминает Алексей Александрович, — нас окружило командование полка, боевые товарищи.

— Поздравляю вас, товарищ майор, — пожимая мне руку, сказал командир полка. — Здорово противника «обработали».

— Дело не во мне, — ответил я Полковнику. — Скажите, — обратился я к лётчикам, — можно на наших истребителях бить врага?

— Можно, — дружно ответили лётчики.

Общительный, весёлый, доброжелательный Алексей Денисов сумел создать в эскадрилье обстановку оптимизма, настоящего войскового товарищества. Был случай, когда экипаж бомбардировщика в составе Григория Пинчука, штурмана Василия Харламова и стрелка — радиста Александра Белогурова в тяжёлом бою с истребителями противника был подбит и вынужденно сел на лед Финского залива. Видимость была минимальной. И всё же командир отряда из денисовской эскадрильи Анатолий Нефедов, возвращавшийся после боевого задания, обнаружил самолёт и трёх авиаторов. Немедленно в воздух ушёл разведчик МБР-2 Капитана Алексея Губрия, который и доставил экипаж подбитого самолёта на нашу базу.

В одном из полётов осколок снаряда порвал у Денисова меховой комбинезон. Стояли жестокие холода, и лётчик сильно обморозился. Снова появилась угроза отчисления с лётной работы. Спасло направление на учёбу — на курсы начальствующего состава авиации.

22 Апреля 1940 года вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР «О присвоении звания Героя Советского Союза начальствующему составу и краснофлотцам Военно-Морского Флота». Среди тех, кто удостоен высокого звания, была и фамилия Майора Алексея Александровича Денисова, уроженца села Петровка Дубенского района Мордовской АССР. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с белофиннами и проявленные при этом отвагу и геройство, а его 12-я эскадрилья стала Краснознамённой.

Уже шла Великая Отечественная война, когда Алексей Денисов завершил на курсах учёбу. В начале Августа 1941 года он возглавил 13-ю отдельную истребительную Краснознамённую эскадрилью ВВС КБФ. Во время войны с Финляндией Денисов тесно взаимодействовал с этой эскадрильей. Здесь служили такие отважные лётчики, как комэск Александр Лучихин, комиссар Иван Лукьянов, Валентин Шарай. В первые же месяцы Великой Отечественной эскадрилья понесла в воздушных боях тяжёлые потери. Выбыли из строя командиры звеньев, а командир эскадрильи Александр Лучихин, защищая наши бомбардировщики от «Мессеров», получил сразу несколько ранений — в руку, грудь и голову. «Ястребок» ему удалось спасти, но эскадрилья осталась без командира. Именно в этот трудный период и возглавил Денисов поредевшие ряды краснознамёнцев.

Новый командир прилетел без предупреждения: телефонная связь со штабом бригады была прервана. Приземлился точно к штабной землянке, будто жил в ней. Нового командира немедленно окружили лётчики. И вот уже начался непринуждённый разговор, прерываемый всплесками смеха. Новый комэск внимательно стал слушать рассказы о боевых действиях, об успехах и неудачах эскадрильи.

Счёт сбитых вражеских самолётов открыли в эскадрилье не лётчики. Это сделали младшие авиационные специалисты — они расстреляли Ju-88, который пытался бомбить аэродром. Из лётчиков первую победу над воздушным врагом, тоже Ju-88, одержал комиссар эскадрильи Иван Лукьянов. Накануне того боя, на митинге, состоявшемся в эскадрилье, комиссар сказал: «Мы ответим сокрушительными ударами по бомбардировщикам врага». И вот эта победа, важная не только сама по себе, но и вселяющая уверенность в действия других лётчиков. По этому случаю поэт написал в газете «Победа»:

«Лукьянов — человек слова: обещал — и готово!»

Денисов знал Лукьянова давно, ценил его за боевой опыт, умение вести политическую работу. И ещё за прямоту. Очевидно, потому, что сам всегда отличался прямым, честным характером. Очень жалел Денисов, когда узнал, что Лукьянова переводят на новую должность — комиссаром истребительного полка. Но пока впереди было 20 дней совместной работы, и Денисов с Лукьяновым, чередуясь, водили в бой группы истребителей.

Десятки вражеских самолётов сбили его подопечные в те труднейшие дни начального периода войны. Для того чтобы одержать эти победы над опытными немецкими асами, мало было только храбрости и выдержки, находчивости и хладнокровия. Нужно было превосходное знание техники, тактики, умение использовать эти знания.

Серьёзным испытанием бдительности и боеготовности эскадрильи явился бой 8 истребителей во главе с Денисовым против 33 «Мессеров». Немецкие пилоты, маскируясь облачностью, стремились скрытно подойти к объекту. Но своевременно сработала служба наблюдения, и наши лётчики встретили вражеских штурмовиков стремительными атаками. Противнику не удалось вывести из строя ни одного объекта на базе. Несколько «Мессеров» были повреждены, другие же поспешили скрыться.

Десятки воздушных боёв провёл Денисов в Августе 1941 года. Однако самыми опасными в то время были не эти воздушные бои, а штурмовка вражеских позиций. Вот лишь один из тех полётов. 22 Августа Денисов повёл группу на передний край. С комэском летели Никитин, М. Денисов, Шумов, Мясников, Залеев, Терёхин, Сабгайда и Волошин. За нашим передним краем краснознамёнцы были встречены сильным огнём. Небо посерело от разрывов снарядов. С высоты 1500 метров начали крутое пикирование. Стремительно приближалась дорога, на которой стояли сотни автомашин, орудий с тягачами. По «ястребкам» открыли огонь расчёты зенитных батарей и скорострельных крупнокалиберных установок противника. В упор били из автоматов. На таком расстоянии опасна и пуля, выпущенная из пистолета. Однако и действия истребителей были наиболее эффективными на близком расстоянии.

Множество врагов было уничтожено в том полёте Денисовым и его лётчиками. А когда сопротивление ослабло, краснознамёнцы проштурмовали ещё раз транспорт и боевую технику врага. И на дороге снова вспыхнули яркими факелами подожжённые машины с боеприпасами и бензином.

Развертываясь над линией фронта, чтобы пойти курсом на свой аэродром, Денисов вдруг заметил вспышки выстрелов тяжёлых орудий. Это было что-то новое. Комэск отметил на карте их расположение и немедленно доложил об этом командованию. А через 2 часа по обнаруженным орудиям тяжёлой артиллерии был нанесён мощный бомбовый удар.

Справедливости ради, следует отметить что не всё было так уж гладко в тот период. Вспоминает Генерал — лейтенант авиации В. Ф. Голубев, служивший под началом А. А. Денисова в 13-й авиационной эскадрилье:

«Командир, комиссар и начальник штаба встретили меня без особой радости. Возможно, они уже знали то, что не было ещё известно мне: о переводе в 4-й авиаполк. А кому охота терять опытных лётчиков? Не вставая из-за стола, выслушали мой доклад о выполнении задания.

— Ну, ладно, сегодня отдыхай, а завтра начнёшь летать. Ты 2 недели отсиживался в мастерских, а мы здесь по 3-4 вылета в день делаем, — как бы с упрёком произнес комэск майор А. А. Денисов.

Я спросил его:

— Вы делаете 3 — 4 вылета в день или вся эскадрилья?

Строптивого командира будто волной подбросило. Он вскочил, выругался.

— Ты полетай, сколько я полетал в Испании и в Финскую, тогда будешь задавать мне такие вопросы, понял?!

— Понял, товарищ майор, а оскорблять меня не надо, ведь за 6 месяцев войны я научился не только обороняться, но и бить. Разрешите быть свободным, — с внешним спокойствием, но с глубоким внутренним возмущением закончил я разговор, чётко повернулся и, выйдя на морозный ладожский воздух, направился в землянку лётного состава.

Из старых знакомых был командир звена Александр Чурбанов с двумя нашивками Старшего лейтенанта на рукаве. Вначале в полумраке он не сразу узнал меня, но услышав голос, бросился меня обнимать и тискать.

Я не удержался, походя сообщил Чурбанову о встрече с майором А.А. Денисовым. Он замялся, но всё же объяснил:

— Понимаешь, беда у него какая-то, дома что-то не ладится. Ну и пристрастился к зелёному змию, стал реже летать. С земли командует. Так что ты в точку попал…»

Вскоре Денисову пришлось оставить своих боевых товарищей. В сентябре 1941 года, после тяжёлого ранения, ему предложили стать начальником штаба полка. Но он не собирался покидать лётную работу. И всё же с Балтикой пришлось расстаться. Денисов был назначен командиром авиаполка ВВС Тихоокеанского флота. Командующий авиацией ВМФ С. Ф. Жаворонков так напутствовал тогда Денисова:

— Три войны за вашими плечами. Передавайте опыт тем, кто ещё не успел познать, что такое настоящая война.

Майор А. А. Денисов блестяще справился с новым боевым заданием. Будучи командиром полка, он не раз водил в бои своих питомцев, внесших немалый вклад в достижение нашей общей победы. Общим итогом его боевой деятельности стали 8 воздушных побед, одержанные в 3-х войнах.

За боевые отличия был награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды  (1944), медалями «За боевые заслуги»  (3.11.1944)  и «За победу над Германией»  (9.05.1945).

Уйдя в 1946 году в запас, Алексей Александрович Денисов не сидел без дела. До последних дней жизни он вёл большую общественную работу. Был членом военно-научного общества при Центральном Доме Советской Армии. Часто выступал в учебных заведениях и на предприятиях Тимирязевского района города Москвы, встречался с воинами, работал в секции общества «Знание», комитете содействия при военном комиссариате.

Черных Сергей Александрович

chernyh1

Герой Советского Союза Черных Сергей Александрович

Родился 23 Января 1912 года в Нижнем Тагиле, ныне Свердловской области, в семье рабочего. Окончил 7 классов и школу ФЗУ по специальности слесаря. Работал в службе пути железной дороги, затем слесарем в вагонном участке депо станции Нижний Тагил. 18 Декабря 1930 года был зачислен курсантом в 7-ю Сталинградскую военную авиационную школу пилотов. Окончив её в 1933 году, с Декабря служил в 61-й отдельной истребительной авиационной эскадрилье младшим лётчиком. В 1934 году ему присвоили звание старшего лётчика, а в следующем году, в звании лейтенанта, он стал командиром звена 107-й ИАЭ 83-й ИАБ Белорусского военного округа. 25 Мая 1936 года за успехи в боевой, политической и технической подготовке награждён орденом Красной Звезды.

С Ноября 1936 года по 6 Февраля 1937 года в качестве лётчика-добровольца участвовал в народно-революционной войне испанского народа. Был командиром звена, а затем командиром отряда истребителей И-16. Имел псевдоним «Гарсия». Совершил около 90 боевых вылетов  (имел 115 часов боевого налёта), в воздушных боях сбил 5 самолётов противника лично и 2 в составе звена.

Постановлением Верховного Совета Союза ССР от 31 Декабря 1936 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

После возвращения из Испании получил звание майора и был назначен командиром эскадрильи.

В начале 1938 года ему было присвоено звание полковника, и он стал командиром авиационной бригады. С Октября 1938 года — заместителель командующего ВВС Забайкальского военного округа.

Во время боёв в районе реки Халхин-Гол был заместителем командующего ВВС 2-й Особой Краснознамённой Дальневосточной воздушной армии. В 1939 году ему было присвоено звание Полковника. С конца 1939 года учился на особых курсах усовершенствования высшего командного состава при Военной академии Генштаба. Участвовал в Советско-Финляндской войне.

После окончания курсов получил звание комбрига, и был назначен заместителем командующего ВВС Одесского военного округа. 4 Июня 1940 года ему было присвоено звание Генерал-майора авиации. В том же году стал командиром 9-й САД, а в 1941 году окончил Военную академию Генштаба.

Участник Великой Отечественной войны с 22 Июня 1941 года. Командовал 9-й смешанной авиационной дивизией на Западном фронте, которая по результатам предвоенных инспекций считалась одной из лучших в округе. К сожалению, в первый день войны его дивизия была почти полностью уничтожена (из 409 самолётов было потеряно 347). Виновником этого был признан командир дивизии. 8 Июля 1941 года арестован и 28 Июля осуждён трибуналом. Расстрелян 16 Октября 1941 года в Москве. Место вероятного захоронения — посёлок Бутово, либо совхоз «Коммунарка» ближнего Подмосковья.

За годы службы награждён орденами Ленина и Красной Звезды. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва. Его именем названы улица в Нижнем Тагиле, на здании школы № 38, где он учился, установлена мемориальная доска. Реабилитирован посмертно 5 Августа 1958 года.

*     *     *

Командир звена истребителей И-16, отдельной (107-й) истребительной авиационной эскадрильи 83-й истребительной авиационной бригады Белорусского военного округа Лейтенант С. А. Черных был отважным бойцом. В небе Республиканской Испании он сбил 5 самолётов лично и 2 в группе с товарищами. Одна из побед одержана им 13 Ноября 1936 года над Мадридом в схватке с группой вражеских истребителей. Настигнув покидавший поле боя немецкий Не-51, Сергей Черных короткой очередью вогнал его в землю.

chernyh2В тот день, 13 Ноября 1936 года, произошли самые ожесточённые бои в истории воздушной войны в Испании. Утром прокладывать дорогу своим войскам, ведущим бои в Мадриде, отправились 5 Junkers Ju-53 и 3 Romeo Ro-37bis под прикрытием 14 Fiat CR-32. На перехват поднялись 16 И-15 во главе с Павлом Рычаговым. Подробности произошедшего боя в советских документах не описываются. Данные противоборствующей стороны также мало помогают в установлении реальной картины. Известен только итог: советские лётчики заявили о 6 сбитых истребителях, 3 из которых упали на республиканскую территорию. Из 3-х других — командир эскадрильи капитан Моска (Mosca)  и пилот Мариотти (Mariotti) потерпели аварии при посадке на аэродром Талавера на своих подбитых «Фиатах». Имена остальных, кому не повезло в этом бою, не установлены.

Противник заявил о победах над 6 И-15. В действительности было сбито 2 И-15. Погибли Пётр Пуртов и Карп Ковтун.

В то же утро 13 И-16 во главе с С. Тарховым штурмовали противника. 2 истребителя получили пробоины, один потерпел аварию на посадке.

В 15:00 на Мадрид пошла очередная группа франкистских самолётов: 5 «Юнкерсов» и 3 Не-46 под прикрытием эскадрильи 12 Не-51 и 6 Fiat CR-32. На перехват поднялись 12 И-15 во главе с Рычаговым и 12 И-16 во главе с Тарховым. Об этом бое в основном известны только итоги и интересное наблюдение: «В этом воздушном бою установлен новый тип самолёта мятежников. Вид его сигарообразный, моноплан, с небольшим горбиком, скорость до 400 км, но слабая маневренность. Лётчики на этих машинах дерутся хорошо. Умело используют облака и солнце, нападают по одному и стреляют внезапно».

Без сомнений, это был Heinkel Не-112. На этот счёт на Западе бытует мнение, что первый самолёт этого типа в Испании появился только в Декабре 1936 года, причём в единственном экземпляре, и, разумеется, про участие его в боях 1936 года вообще ничего не говорится.

Константин Колесников, ставший после этого боя командиром эскадрильи, вспоминая события тех дней, отметил:

«Первый воздушный бой, в котором участвовала эскадрилья И-16, был не в нашу пользу. В этом бою молодой истребительной части пришлось встретиться впервые с «Юнкерсами» и «Хейнкелями», которые уже имели опыт боёв с республиканской авиацией на мадридском фронте. В этом бою мы потеряли 2 самолёта, которые погибли лишь потому, что переоценили себя и, связавшись сразу с несколькими «Хейнкелями», оторвались от нас».

Скупой отчёт К. Колесникова дополняет информация противоположной стороны. Звено командира эскадрильи Крафта Эберхардта  (Kraft Eberhardt), имевшего на счету 6 побед и в котором видели нового Рихтгофена, осталось прикрывать бомбардировщики, другая же часть немецкой эскадрильи, рассредоточившись, заняла позицию выше, прикрываясь облаками. Советские лётчики смело пошли в атаку. Часть истребителей противника, не скрытых облаками, получив повреждения от меткого огня республиканских истребителей, стала покидать поле боя. Намереваясь повторить удар, И-16 после первой атаки пошли на вертикаль. В этот момент немецкие лётчики из группы прикрытия, остававшиеся незамеченными, атаковали советские истребители. Победы были записаны командиру звена лейтенанту Оскару Хенрици (Oskar Henrici)  и унтер-офицеру Мратцеку  (Mratzek).

Иван Кравченко, левый ведомый Владимира Бочарова, вспоминал:

«В последний миг, заметив опасность, Бочаров резко бросает свою машину в крутое пикирование с левым разворотом и, едва не задев крыло моего самолёта, уходит вниз, под облака. Мы с Костей Дубковым — оба его ведомые — одновременно, с удивительной синхронностью, также устремляемся в пикирование и, пробив облака, начинаем искать своего командира».

Так и не обнаружив Бочарова ни в воздухе, ни на земле, ведомые в мрачном настроении отправились на аэродром. Как стало известно позднее, очереди вражеских истребителей всё — таки попали в истребитель Бочарова, а сам он, раненый, нашёл в себе силы вне аэродрома, мастерски, на шасси, посадить самолёт. Всё было сделано правильно за исключением одной роковой ошибки — он сел на вражескую территорию. На следующий день его обезглавленное, изрубленное на куски тело было сброшено над Мадридом.

Очевидцев действий в бою Сергея Тархова с республиканской стороны не было. Изучая иностранные источники, можно прийти к выводу, что его самолёт столкнулся с самолётом Эберхардта, после чего наш лётчик смог покинуть свою машину, а немец — погиб. Причем отмечается, что столкновение носило случайный характер, ибо в самолёт Эберхардта врезался сбитый им республиканский истребитель. Удивительным в этой истории является то, что по результатам боя на счёт Эберхардта была записана неподтверждённая победа.

Не намного лучше относились и республиканцы к мятежникам. Тархов, опускавшийся на парашюте, был принят за неприятеля и обстрелян республиканцами. Крепкий организм выдержал 6 пулевых ранений, но на земле он был избит местным населением, после чего его, ещё живого, притащили в здание военного министерства. В это время там находился советский журналист Михаил Кольцов, он-то и исправил ошибку. Тархова доставили в госпиталь, но было уже слишком поздно — через несколько дней лётчик умер от ран.

Кроме указанных выше, других потерь, в отличие от противника, в этом бою не было. Часть вражеских истребителей пыталась прикрыть бомбардировщики, часть — пыталась связать боем истребители. В результате бомбардировщики потерь не понесли, но истребителям досталось крепко.

Несмотря на то что среди лётчиков — националистов было достаточно обстрелянных бойцов, их Heinkel Не-51 серьёзного боя с И-16 вести не могли и достаточно быстро попадали в число жертв. Не выдержав натиска республиканских истребителей, немцы стали выходить из боя. Надо полагать, для «воздушных рыцарей Германии» это было откровение — до сих пор в Испании они одерживали только победы: на 26 заявленных сбитыми самолётов в воздушных боях они потеряли только 1 свой — Траутлофт засмотрелся на сбитого противника и через несколько секунд из лётчика превратился в парашютиста. Теперь всё было по-другому, и от полного разгрома их спасли лётное мастерство, надёжность истребителя, слабость вооружения «ишачка» да облачная погода. Почти все машины противника получили повреждения, причём такие, что и через день, несмотря на усилия технического состава, в боеготовом состоянии находилось только 3 истребителя.

Командир звена Оскар Хенрици пытался в паре с другим лётчиком своей эскадрильи уйти от преследовавшего их одиночного И-16. На их беду, в кабине И-16 был Сергей Черных, отмеченный в документах по возвращении на Родину как командир «снайперского звена». Тот бой сам Черных описал следующим образом:

«Часов в 11.00 — 11.30 вижу ракету. Сел быстро в самолёт и начал ждать очереди для вылета. Первым взлетел командир эскадрильи. За ним с звеном взлетел и я. Место моего звена было правее звена командира эскадрильи: мы шли девяткой.

Появилась небольшая облачность, а при подходе к Мадриду на высоте 1500 — 1800 метров была уже трёхслойная облачность. Она была вытянута с северо — запада на юго-восток и закрывала весь Мадрид. Выше и ниже нас в направлении к Мадриду я увидел несколько точек, которые быстро приближались. По силуэтам самолётов можно было определить, что это «Фиаты». Увидев нас, они развернулись от нас с набором высоты. Командир эскадрильи подает сигнал «внимание» и бросается вниз к облачности. Я не видел, кого он атакует, и решил рассмотреть цель. Вижу, что командир эскадрильи звеном атакует звено «Фиатов». Я пошёл вслед за ними. После атаки командира один «Фиат» упал, а 2 оставшихся быстро направились к облакам, чтобы в них скрыться. Я прибавил газа и начал их преследовать, ведя с дистанции 200 — 100 метров прицельный огонь короткими очередями. Один «Фиат» свалился на крыло, подняв нос. Я успел выпустить ещё одну очередь, и он упал около Мадрида. Вернувшись домой, я с радостью доложил о своём успехе командиру, который меня с ним и поздравил».

Хенрици получил тяжёлое ранение и сел вынужденно на своей территории, сумел вылезти из обломков самолёта, и только тут силы покинули его и он скончался.

Лётчики на И-15 тем временем атаковали «Юнкерсы» и 2 из них подбили, после чего атаковали оставшиеся в районе поля боя самолёты. В частности, Евгений Ерлыкин со своим звеном встретил тройку «старых» «Фоккеров»   ( скорее всего это были Не-46 ). В коротком бою одна из машин была сбита, 2 другие ушли.

Итог получасового боя: в советских документах сделана запись о 4 сбитых самолётах; немцы претендуют на 7 побед, причем 5 из них засчитали подтверждёнными.

Хотя К. Колесников и говорит о том, что бой был не в нашу пользу, для немецкой стороны он оказался вообще самым наихудшим за весь период боевых действий. По данным иностранных исследователей, только ещё один раз, в Январе 1937 года, в одном бою погибли сразу 2 лётчика. Немцы в боях потеряли немногих: кроме потерь, о которых сказано выше, один пилот погиб летом 1937-го, один — весной 1938-го и последний — в Феврале 1939 года.

15 Ноября боевые действия начались с того, что 14 «Юнкерсов» под прикрытием 3 Не-51, избежав встречи с республиканскими истребителями, смогли отбомбиться по жилым кварталам Мадрида.

Во второй половине дня к Мадриду подошли 5 «Юнкерсов», 6 «Хейнкелей», 7 «Ромео» и 12 «Фиатов». Бомбардировщики националистов смогли отбомбиться по городу, так как пытавшиеся сорвать бомбардировку 9 республиканских истребителей вынуждены были вступить в бой с «Фиатами». При этом, 2 вражеских истребителя были сбиты С. Денисовым и С. Черных. Труп одного из франкистских лётчиков был найден на окраине Мадрида. Республиканцы потерь не понесли, один самолёт получил пробоины.

Утром 5 Декабря 1936 года 5 «Юнкерсов» под прикрытием 15 истребителей совершили налёт на Мадрид. В 13:00 националисты повторили налёт 6 бомбардировщиками под прикрытием 14 «Хейнкелей». 13 И-15 и 17 И-16 смогли их перехватить. В произошедшем воздушном бою было отмечено «исключительное уменье и храбрость С. Черных, который сбивает уже 3-й самолёт мятежников». Всего в этом бою были сбиты 2 истребителя противника, которые «упали и загорелись». Один из них уничтожило звено Сергея Черных, другой — звенья Сергея Денисова и Александра Негореева. Наши лётчики потерь не имели.

По иностранным данным, сбитым оказался «Фиат» командира 19-й эскадрильи капитана Антонио Ларсимонта Пергамени (Antonio Larsimont Pergameni), имевшего 4 победы.

13 Декабря над Алкалой появился разведчик противника. На его перехват «по зрячему» вылетели 4 И-16. Об этом бое сохранились стенограммы бесед между руководством ВВС РККА, конструкторами и лётчиками, вернувшимися из Испании, а также письменный отчёт Сергея Черных. Наиболее полный рассказ получается, если соединить эти документы, поэтому первая и последняя части цитаты взяты из стенограмм, а средняя — из отчёта.

«День был ясный с высокослоистой облачностью. В 2 часа 30 минут дня, после обеда, который происходил тут же около самолётов, мы увидели над своим аэрдромом на высоте 4000-4500 метров разведчика и по его силуэту определили, что это «Хейнкель-70»  (разведчик, он же двухместный истребитель).

В течение 8 минут в воздух по своей инициативе поднялись 2 наших истребителя. Взлетевшие самолёты потеряли разведчика из виду и уже не нашли его. После этого он появлялся ещё 6 раз, но ни разу истребители не могли его поймать. Разведчик очень умело уходил в сторону солнца или в облачность.

По расспросам техников и летчиков я тщательно изучил маневр его ухода. Однажды, когда мы обедали, он  (разведчик)  снова появился. Была трёхслойная облачность. Он появился без мотора — планировал. Вошёл в облака, вышел и опять в облака. Нас вылетело сразу 4 самолёта   (С. Денисов, П. Путивко, П. Акуленко и С. Черных, время вылета 13:10). Взлетели — нет его. Я хотел развернуться влево. В это время с земли мне машет техник шапкой и показывает вправо. Я посмотрел и увидел его, он шёл мне навстречу. Я под ним развернулся. Он пошёл в облака на Гвадалахару, я за ним.

Не спуская с него глаз, я развернулся за ним и начал набирать под ним высоту. Когда я набрал 3500 метров, он ушёл в облачность, имея небольшой крен вправо. Я решил идти за ним тоже с небольшим креном. Когда я пробил облачность, его не оказалось. Выше был ещё один слой, который я пробил, но и здесь противника не оказалось. Пробив 3-й слой облачности и не обнаружив разведчика, я решил немедленно идти обратно.

Когда я пробил первый сверху слой облачности, я увидел слева от себя полосу разрежённого воздуха от прохода самолёта. Решив, что это мог быть только разведчик, я сделал боевой разворот, чтобы его нагнать. Сейчас же после разворота увидел его метрах в 200 впереди себя.

Перешёл в атаку сверху и сзади. По мне был открыт огонь, но я, прикрывшись своим мотором, выпустил по противнику несколько очередей. После этого я перешёл под разведчика, откуда с близкой дистанции и вёл огонь.

После 4 атак огонь летнаба прекратился. Решив, что летнаб убит, я подошёл сзади почти вплотную. Окончательно убедившись, что летнаб убит, я начал вести огонь и видел, как мои пули горели на плоскостях и фюзеляже разведчика, но он не падал, так как, очевидно, не был убит лётчик.

После 5-й атаки самолёт начал пикировать, но я не отставал от него. Пробив все слои облачности, он стал делать горки и перевороты. Таким путём он снизился до 800 метров.

Только он пробил облачность, взлетел И-15, погнался за ним, но отстал  (в 13:50 на помощь была поднята дежурная пара И-15: И. Копец и А. Лакалье). Я выскочил из облаков за ним метров на 600, он снизился и уходил разными фигурами. После этого с нашего аэродрома ещё взлетели самолёты. Когда он вышел из облаков и начал делать петлю, его догнал И-15, мы его прижимали к И-15. Тогда он пошёл на пикирование и скрылся. Потом его нашли разбитым».

По дневнику боевых действий, этот «Хейнкель-70» упал и сгорел на республиканской территории. Лётчики И-15 полностью отдают победу пилоту И-16 (в журнале боевых действий группы эта победа была ошибочно записана С. Денисову).

16 Декабря в 13:30 у Мадрида начался воздушный бой. Все республиканские истребители, которым удалось подняться в воздух  ( 22 И-16 и 14 И-15 ), смогли перехватить 2 группы бомбардировщиков по 10 и 20 машин, прикрытых 25 истребителями. В результате противник недосчитался 4 Не-51 и 1 Fiat CR-32. 2 «Хейнкеля» упали в нейтральной зоне около Мадрида, остальные, как сказано в документах, «возле Мадрида». Был подбит и 1 «Юнкерс». Загоревшись, он совершил посадку на своей территории. Из сброшенных бомбардировщиками бомб только 3 упали на республиканской территории, остальные весьма точно накрыли свои войска, причинив им, по показаниям перебежчиков, существенные потери.

Республиканцы потерь не понесли, хотя командир 1.J/88 капитан Вернер Пальм (Werner Palm)  претендует на победу над И-16. А пилоты И-16 заявили о сбитии звеном Денисова (в составе Путивко и Черных) 1 «Юнкерса» и 4 «Хейнкелей» (2 — Колесников и по 1 — Денисов и Дубков). Пилоты И-15 считают, что сбили 2 самолёта.

За эти 3 первые победы в последний день 1936 года Старший лейтенант С. А. Черных был удостоен звания Героя Советского Союза. После учреждения медали «Золотая Звезда», как знака особого отличия для Героев Советского Союза, ему вручили медаль № 21. В то время всех, кто получил «Золотую Звезду», можно было пересчитать по пальцам.

3 Января 1937 года лётчики И-16 сделали 3 вылета на перехват. В первом из них встречи не было, но 2-й и 3-й вылеты сопровождались воздушными боями.

Второй бой произошёл с 15:40 до 16:25, когда на перехват поднялись 12 И-16. Однако в бою участвовало только задержавшееся на взлёте звено Сергея Черных. На пути к району прикрытия И-16 встретили 14 истребителей противника, имевших преимущество по высоте, Черных решил отвлечь их от Мадрида. Уведя противника на 15 — 20 км в сторону, он развернул звено и пошёл обратно. В этот момент он увидел бомбардировщики — 2 «Савойи-81». В последовавшей атаке один бомбардировщик «накренился влево и слева кабины вырвался чёрный дым и пламя, вслед за этим самолёт перешёл в пике, весь объятый пламенем».

Второй бомбардировщик, по отчёту Черных, почему-то стал штопорить, хотя они его и не атаковали. Проконтролировать результаты атаки не удалось — в этот момент подоспели 14 гнавшихся за И-16 истребителей противника, от которых советские лётчики смогли благополучно оторваться. Сбитый бомбардировщик был найден на республиканской территории и через 2 дня детально осмотрен. По иностранным данным, в этот день из боевого вылета не вернулся SM.81 (бортовой номер «21 М 15»)  капитана Хоакина Тассо Искиердо   (Joaquin Tasso Izquierdo)  из националистской группы 1-Е-21.

По журналу группы И-16, в этом бою было сбито 2 «Савойи-81», один звеном Черных и второй — звеном Акуленко, хотя запись о последней победе, вероятно, ошибочная.

7 Января 1937 года Сергей Черных сбил очередной Heinkel He-70. По журналу группы И-16, с 14:10 до 14:30 четверо лётчиков  (С. Денисов, И. Кравченко, П. Путивко и С. Черных)  вылетали на перехват появившегося в районе аэродрома разведчика. В итоге Сергей Черных сбил «Хейнкель-70», производивший разведку. Хорошо известны воспоминания Георгия Захарова, оказавшегося по каким-то причинам на аэродроме Алкала и ставшего свидетелем боя, — они почти полностью совпадают с упоминанием самого Черных об этом бое на встрече с Я. Алкснисом:

«Черных: Второй «Хейнкель» появился не очень давно. Два раза он приходил безнаказанно. На третий раз я его подбил. Он шёл с Гвадалахары на высоте 2500 метров. Потом начал планировать. Я быстро сел в машину и пошёл за ним. Он пошёл на солнце. Взлетели ещё 4 истребителя. Я поймал его и пошёл за ним. Когда он заметил меня, он стал набирать высоту. Я делаю разгон горкой. Он делает доворот, я под него, он обратно, я опять под него. Над самым Мадридом я подошёл метров на 800. Я заходил по прямой, делал горку и таким образом подобрался к нему метров на 200. Он не стрелял. Он начинает пикировать и планировать к себе. Дистанция 150 метров. Я дал две очереди, он весь загорелся. Не успел я прилететь домой, мне говорят — машина сбита.

Алкснис: Это двухместная машина?

Черных: Да.

Алкснис: А цвет?

Черных: Снизу серый, сверху белый, мотор чёрный и полоски чёрные на плоскостях. У (в смысле «W» или «обратная чайка») образуется крыльями. Крылья низко расположены, моноплан».

Захаров в своих воспоминаниях называет по ошибке сбитый самолёт «Мессершмиттом», что не соответствует ни отечественным документам, ни зарубежным источникам. Согласно дневнику боевых действий, победа была одержана при следующих обстоятельствах: «Правительственные истребители двумя звеньями вели разведку войск мятежников и аэродрома Торрихос (25 км с.- з. Толедо), во время которой лётчик Черных сбил «Хейнкель», производивший разведку», а журнал группы И-16 результатом вылета на перехват одного разведчика подводит итог: «Сбиты 2 истребителя «Хейнкель» Черныхом». Возможно, таким образом исправлялась ошибка, допущенная в записи от 13 Декабря 1936 года.

Всего в небе Испании С. А. Черных совершил около 90 боевых вылетов, сбил 7 самолётов противника: 5 лично и 2 в составе звена.

Вернувшись в Советский Союз, С. А. Черных быстро выдвинулся: ему сразу было присвоено внеочередное воинское звание Майор.

С 1937 года был командиром эскадрильи, а затем 83-й истребительной авиабригады Белорусского военного округа, с 1938 года — заместителем командующего ВВС ОКДВА, заместителем командующего ВВС Дальневосточного Краснознамённого фронта, а затем заместителем командующего ВВС 2-й Отдельной Краснознамённой армии, с 1939 года — заместителем командующего ВВС Одесского военного округа. Избирался депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва. Его именем была названа улица в Нижнем Тагиле. На здании школы № 38, где он учился, установлена мемориальная доска.

В 1940 году он окончил курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии Генерального штаба. 4 Июня 1940 года ему было присвоено звание Генерал — майор авиации.

В Июне 1940 года Черных был назначен командиром 9-й смешанной авиационной дивизии Западного особого военного округа. В её состав входило 5 авиаполков: 41-й, 124-й, 126-й и 129-й истребительные и 13-й скоростной бомбардировочный. Генерал-майор авиации Г. Н. Захаров вспоминает:

«Весной 1940 года правительство приняло решение создать несколько сильных авиационных дивизий, которые намечалось дислоцировать в западных и юго-западных районах страны. Уже тогда эти районы выделялись как наиболее важные в стратегическом отношении, и переход в авиации к дивизионной структуре отражал качественно новый этап в развитии ВВС.

В 1930 годы структура авиационных соединений была очень пёстрой. Существовали бригады, в которые входили и полки, и эскадрильи. Эскадрильи, в свою очередь, подразделялись на отряды. Все соединения на уровне бригад представляли собой большое количество самолётов самых разных типов как по своим тактико — техническим данным, так и по целевому назначению. Словом, система управления была громоздкой и в достаточной мере затруднительной.

Переход к полковой и дивизионной структуре в первую очередь позволил упорядочить управление внутри соединения. Несмотря на то, что поначалу было создано немало смешанных дивизий — в состав таких дивизий входили и бомбардировочные, и истребительные полки, — тенденция к более чёткому «разделению труда» всё же обозначилась: создавались отдельно истребительные дивизии, бомбардировочные, немного позже — штурмовые.

Дивизионная структура позволила более эффективно использовать и лётные кадры, поскольку была дифференцирована и система обучения личного состава. Важным было и то, что новая организационная структура в полной мере отвечала качественному изменению оружия. Это было заметно в переходный период, когда одновременно с новыми, только что сформированными дивизиями существовали и старые соединения типа бригад.

Остро чувствуя себя оторванным от лётной работы, от истребительной авиации, без которой не мыслил своего существования, будучи в Москве на Высших академических курсах, я встретился со многими боевыми друзьями и, что называется, отвёл душу. И вот в начале 1940 года меня вызвали в Главное управление ВВС.

Павел Васильевич Рычагов, тогда уже 1-й заместитель начальника ВВС РККА, был рад меня видеть. После нескольких минут разговора он вдруг усмехнулся.

— Слышал, твоя должность тебя тяготит? — спросил с иронией.

Я молчал. Я понимал, что мои откровения в кругу друзей дошли до Рычагова. Когда Рычагов иронизировал по поводу моего рапорта, я понял, что для писанины выбрал не самое удачное время. Приготовился, конечно, выслушать официальный отказ с не очень приятными замечаниями. Но совершенно неожиданно услышал вопрос:

— На истребительную дивизию пойдёшь?..

Небо над аэродромом дрожало от гула моторов. Казалось, гул этот не успевал стихать с вечера. Кроме трёх полков И-16 и полка «Чаек» в дивизии, которой мне доверили командовать, было немало учебных самолётов, самолётов связи — всего свыше 300 машин. И всё это гудело, взлетало, стреляло, садилось с утра до вечера каждый день…

В конце 1940 года я снова был вызван в Москву на совещание. Совещание проходило в кабинете Сталина. В приемной я встретил Сергея Черных, Ивана Лакеева, Григория Кравченко и некоторых других боевых друзей, которые в ту пору командовали крупными авиасоединениями, занимали высокие командные должности в аппарате Наркомата обороны и штаба ВВС. Сергей Черных, как и я, командовал дивизией, которая тоже входила в состав авиации ЗапОВО.

В списке выступающих я был не первым. И хотя тщательно продумал всё, о чём должен был сказать, конечно, волновался и надеялся на то, что успею привыкнуть к обстановке в ходе выступлений других товарищей. Но вышло не совсем так, как я предполагал.

Я говорил о том, что, хотя дивизия и прошла все инспекторские проверки, её боеготовность оставляет желать лучшего в связи с крайне затруднительным бытовым положением личного состава. В авиагородке, расположенном неподалеку от аэродрома, в то время жили многочисленные семьи военнослужащих, которые в 1940 году не имели никакого отношения к дивизии. В то же время лётчики вынуждены были селиться в окрестных деревнях, разбросанных вокруг аэродрома в радиусе 5 — 6 километров. Надёжной связи с ними нет. В нормативы, отведённые для приведения дивизии в боеготовность, уложиться невозможно. Лётчики прибывают на аэродром с большим опозданием, а зимой бегут через лес на лыжах, в машины садятся потные, разгорячённые, многие, конечно, простуживаются. Часто возникает ситуация, при которой машины готовы к полёту, а лётчиков нет. Изменить это положение своими силами командование дивизии не может, поэтому я как командир обращаюсь с просьбой о содействии…

Я запомнил так подробно ход этого совещания потому, что вскоре, после того как мы разъехались по своим частям, был издан специальный приказ, номер которого я помню по сей день. В нём, в частности, говорилось о необходимости перевода личного состава лётных частей на казарменное положение…

В начале 1941 года или, может быть, даже в конце 1940 на вооружение авиационных частей стал поступать истребитель МиГ-1, а к лету 1941 — МиГ-3. Когда пошли «МиГи», я, признаться, пожалел, что моя дивизия полностью укомплектована.

О «МиГах» среди лётчиков ходили самые различные разговоры, но, по существу, в начале 1941 года мало кто мог дать этому истребителю обоснованную, объективную характеристику. Во-первых, потому, что слишком мало лётчиков успело на нём полетать. Во-вторых, потому, что «МиГ» имел некоторые свойства, существенно отличавшие его от тех машин, к которым мы привыкли. Однако же несомненным было одно: по тактико-техническим данным он превосходил не только имевшиеся тогда отечественные машины, но и многие зарубежные…

Между тем этот самолёт имел ряд свойств, которые, в конце концов, были определены как недостатки конструкции. Определены самим ходом боевых действий. «МиГ» был тяжеловат для истребителя. Ошибок при пилотировании он не прощал, был рассчитан только на хорошего лётчика. Средний пилот на «МиГе» автоматически переходил в разряд слабых, а уж слабый просто не мог бы на нём летать…

Не менее важным, а может быть, определяющим фактором в дальнейшей судьбе «МиГа» оказалось другое — он был высотным истребителем. От 4000 метров и выше он действительно не имел себе равных. Его мощный мотор на высотах 4000-7000 метров работал безукоризненно. Но практика боевых действий показала, что большинство-то воздушных боев происходило на высотах 1500-3000 метров. А в таких условиях «МиГ» во многом терял свои превосходные качества высотного истребителя…

Я всё — таки очень хотел заполучить этот истребитель, хотя бы для одного, из своих полков. Понимая, что шансы почти нулевые — дивизия только что освоила новые И-16 — в начале 1941 года я, однако, обратился к руководству ВВС с такой просьбой…

Добиться своего мне не удалось. У того же Черных всё ещё были старые И-16 с изношенной материальной частью, которые никак ни шли и сравнение с нашими модернизированными И-16, полученными прямо с заводов.

«МиГи» были отданы другим дивизиям. Одной из первых их стала получать дивизия Черных. К лету 1941 года много старых И-16 было законсервировано. Новые машины накапливались на аэродроме в районе Белостока, и Черных с нетерпением ждал конца Апреля — начала Мая, когда можно будет развернуться для работы на грунтовых площадках. К началу войны в его полках было уже около 200 «МиГов», но, кроме командиров полков и некоторых командиров эскадрилий, на них ещё никто не летал.

Машина осваивалась медленно и в других соединениях. Это беспокоило Сталина. На совещании, состоявшемся в начале 1941 года, он много говорил об этом истребителе, о необходимости как можно быстрее освоить его:

— Я не могу учить лётчиков летать на этих машинах. Вы мои помощники. Вы должны учить лётчиков. — И неожиданно закончил так: — Полюбите эту машину!

Прозвучало это как личная просьба. Но времени уже не было…»

По результатам предвоенных инспекций 9-я смешанная авиадивизия считалась одной из лучших в округе. Однако в реальности дело обстояло хуже. В дивизии было сосредоточено 237 новейших истребителей МиГ-3 — пятая часть всех поступивших к этому времени на вооружение. Но освоение новой техники шло медленно. К Июню 1941 года лишь 64 пилота 9-й САД освоили «МиГи».

Новые МиГ-3 имели множество производственных и конструктивных дефектов (разрушение винта пулемётами из — за плохой работы синхронизаторов, отказ мотора, шасси и так далее). Наиболее скученным было базирование на аэродроме в Тарново (более 100 самолётов), расположенном ближе всего к границе. На других аэродромах скученность самолетов была немногим меньше: 50-70 самолетов.

По состоянию на 22 Июня 1941 года в дивизии насчитывалось 429 самолётов, в том числе 74 неисправных. Из 256 боеготовых экипажей 55 были готовы к выполнению боевых заданий ночью в простых и лишь 45 — днём в сложных метеоусловиях. 110 экипажей прибыли из училищ или переучивались на новые машины.

41-й ИАП базировался в Белостоке и Себурчине. В полку имелось 56 истребителей МиГ-3, в том числе 14 неисправных, а также 22 И-16 и И-15, в том числе 4 неисправных. 27 лётчиков освоили МиГ-3, а 16 переучивались. Ночью в простых и днём в сложных метеоусловиях могли летать лишь 25 пилотов И-16.

124-й ИАП базировался в Белостоке (МиГ-3) и Малом Мезовецке (И-16). В полку имелось 70 МиГ-3, в том числе 8 неисправных, а также 29 И-16, в том числе 2 неисправных. 16 лётчиков освоили МиГ-3, а 29 переучивались. Пилотов обученных летать ночью в простых и днём в сложных метеоусловиях в полку не было.

126-й ИАП базировался в Бельске и Долубово. В полку имелось 50 МиГ-3, в том числе 12 неисправных, а также 23 И-16, в том числе 10 неисправных. 21 лётчиков освоили МиГ-3, а 31 переучивались. Ночью в простых и днём в сложных метеоусловиях могли летать лишь 4 пилота МиГ-3.

129-й ИАП базировался в Заблудово и Тарново. В полку имелось 61 МиГ-3, в том числе 5 неисправных, а также 57 И-153, в том числе 8 неисправных. Лётчиков, освоивших МиГ-3 не было, 34 переучивались. Из 40 пилотов И-153 летать ночью в простых и днём в сложных метеоусловиях могли лишь 11.

13-й СБАП базировался в Роси и Борисовщизне. В полку имелся 51 СБ, в том числе 8 неисправных, а также 8 Пе-2. Обученных экипажей для Пе-2 в полку не имелось. Из 45 боеготовых экипажей СБ, 15 могли летать ночью в простых и 5 — днём в сложных метеоусловиях.

22 Июня 1941 года в 3:15 утра, одновременно с первыми залпами артиллерии, 637 немецких бомбардировщиков и 231 истребитель пересекли советско — германскую границу. С рассветом в воздух поднялась следующая волна — 400 бомбардировщиков под прикрытием большого количества истребителей.

При налётах на аэродромы ЗапОВО немецкая авиация направила основной удар на уничтожение баз 9-й САД, где находились самолёты новейших типов. Удачным ударам немецкой бомбардировочной авиации способствовали карты, составленные на основе аэрофотосъемки, на которых были точно нанесены все советские приграничные аэродромы.

Несмотря на это, после первых ударов всё же уцелело немало самолётов. Однако командование дивизии растерялось и не приняло никаких мер для рассредоточения оставшихся самолётов. Они были вскоре уничтожены в последующих налётах. Лишь некоторые из полков 9-й САД оказали сопротивление — советские лётчики заявили о 85 сбитых немецких самолётах, причём 2 из них были уничтожены таранными ударами.

Командир 129-го ИАП Капитан Ю. М. Беркаль, при первых залпах артиллерийской канонады, поднял в воздух в 4:05 утра свои эскадрильи. В завязавшихся воздушных боях было уничтожено 3 бомбардировщика Не-111. Однако во второй половине дня немецкая авиация уничтожила большую часть самолётов и 129-го ИАП.

К полудню 22 Июня 1941 года 347 самолётов из 429, имевшихся в наличии в 9-й САД к началу войны, были уничтожены.

8 Июля 1941 года Генерал — майор авиации С. А. Черных был арестован в Брянске по обвинению в преступном бездействии и предан суду.

28 Июля 1941 года он был осуждён приговором Военной коллегии Верховного суда СССР на основании статьи 193-21, пункт «б» УК РСФСР к расстрелу, с лишением воинского звания и с конфискацией имущества. 16 Октября 1941 года приговор был приведён в исполнение в Москве.

В Определении № 4н3218/58 Военной коллегии Верховного суда СССР от 5 Августа 1958 года указывается:

«Черных признан виновным и осуждён за то, что, будучи командиром 9-й авиадивизии, в период начала военных действий немецко — фашистских войск против СССР, он проявил преступное бездействие в выполнении возложенных на него обязанностей, в результате чего авиации противника уничтожила около 70% материальной части дивизии, а в ночь на 27 Июня 1941 года, находясь на Сещенском аэродроме и приняв прилетевшие на этот аэродром 3 советских самолёта за фашистские, проявил трусость, объявил бесцельную тревогу, после чего, бросив руководство частями дивизии, бежал с фронта в город Брянск, где распространял провокационные измышления о том, что противник высадил на Сещенском аэродроме десант…

Черных на суде признал себя виновным в том, что он ошибочно принял приземлившиеся на Сещенском аэродроме советские самолёты за фашистские и предпринял действия, чтобы захватить эти самолёты; в остальной части предъявленного ему обвинения Черных виновным себя не признал, и объяснил, что уничтожение противником материальной части дивизии было обусловлено небоеспособностью дивизии, о чём вышестоящее командование было осведомлено полностью. Проверкой установлены обстоятельства, свидетельствующие о том, что объяснение Черных на суде было правильным и соответствует тому, что имело место в действительности.

Допрошенные в ходе проверки свидетели Валуев и Широков дали показания, из которых следует, что при сложившейся обстановке, Черных мог принять советские самолёты за фашистские, тем более, что самолёты приземлились без предупреждения и беспорядочно по всему полю. Свидетель Широков, бывший начальник политотдела 51-й танковой дивизии, в частности показал, что Черных просил у командира дивизии отряд бойцов для освобождения Сещенского аэродрома

Проверив материалы дела, Военная коллегия Верховного суда СССР находит, что приговор подлежит отмене, а дело прекращению».

5 Августа 1958 года Генерал-майор авиации Черных Сергей Александрович был полностью реабилитирован. По сообщению из архива ФСБ от 20 Марта 1996 года № 10/а-400, место вероятного захоронения Героя — посёлок Бутово, либо совхоз «Коммунарка» ближнего Подмосковья.

Зайцев Александр Андреевич

zaitcev

Герой Советского Союза Зайцев Александр Андреевич

Родился 12 Декабря 1911 года в Москве в семье рабочего. В 1929 году окончил школу ФЗУ при фабрике «Трёхгорыая мануфактура». Работал помощником мастера ткацкого цеха на той же фабрике. После окончания курсов механизации, работал инструктором-механиком в Александровском зерносовхозе Оренбургской области. С Марта 1931 года — бригадир слесарей завода «Реммаштрест» в Москве. В Апреле 1933 года по комсомольской путёвке поступил в Военную школу морских лётчиков им. И. В. Сталина в городе Ейске.

С Февраля 1934 года в звании лейтенанта служил младшим лётчиком в составе 12-й истребительной авиационной эскадрилье ВВС Ленинградского военного округа.

С 3 Января по 14 Августа 1937 года участвовал в национально-революционной войне испанского народа 1936-1939 гг. Был пилотом, а затем командиром звена истребителей И-15 и 1-й эскадрильи И-16. Имел псевдоним «Дон Диего». Сбил лично 5 и в группе 3 самолёта противника. Награждён двумя орденами Красного Знамени  (27.06.1937 и 3.11.1937).

По возвращении из Испании получил звание Капитана и был назначен командиром эскадрильи в своём округе. С Марта 1938 года по Май 1939 год был командиром 19-го истребительного авиационного полка Ленинградского военного округа, затем с Мая по Октябрь 1939 года командовал 70-м истребительным авиационным полком.

С 11 Мая по 16 Сентября 1939 года участвовал в боях с японскими милитаристами на реке Халхин-Гол. Командуя 70-м истребительным авиационным полком  (1-я Армейская группа), капитан А. А. Зайцев умело руководил действиями эскадрилий, пилотами которых было уничтожено 25 вражеских самолётов.

Всего совершил 118 боевых вылетов, провёл 29 воздушных боёв и сбил 6 японских самолётов. 17 Ноября 1939 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Во время Советско-Финляндской войны 1939 — 1940 гг. командовал авиагруппой 8-й армии. Награждён орденом Красной Звезды. Затем продолжал службу инспектором по технике пилотирования дивизии и корпуса в Закавказском военном округе. С Июля 1941 года по Январь 1942 года учился в Военной академии командного и штурманского состава ВВС, затем работал лётчиком-испытателем НИИ ВВС.

С Августа 1942 года в действующей армии. Сражался на Северо-Западном, Волховском, Брянском, 2-м Прибалтийском и Ленинградском фронтах в должности командира эскадрильи и полка. В составе 832-го и 431-го истребительных авиационных полков совершил 194 боевых вылета, провёл 29 воздушных боёв, в которых лично сбил 1 самолёт противника. Всего совершил более 500 успешных боевых вылетов.

После войны продолжал служить в ВВС, командовал авиационным полком. В 1952 году подполковник А. А. Зайцев был уволен в запас по состоянию здоровья. Жил в Москве. Умер 25 Декабря 1965 года.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени  (дважды), Суворова 3-й степени, Александра Невского, Красной Звезды  (дважды); медалями.

*     *     *

Александр Зайцев возвращался домой в приподнятом настроении. Как это, оказывается, важно почувствовать себя сразу и взрослым и сильным. Перед тобой неожиданно открываются новые горизонты. У тебя будто вырастают могучие крылья. Ты, словно бегун на длинные дистанции, обретаешь второе дыхание. И, кажется, солнце светит ярче, и песни из репродуктора льются шире и звучат громче. И ты идёшь по улице гордый и независимый, с мечтой, устремлённой в будущее.

У Александра была двойная радость, двойное торжество. Ему исполнилось 18 лет. Он окончил фабрично-заводское училище при «Трёхгорке». Стал помощником мастера ткацкого цеха. Того самого цеха, где работала уже много лет его мать Елена Матвеевна.

Была и у Александра Зайцева своя высокая потаённая цель. Но он о ней пока никому не говорил, даже мать не посвящал в свои планы. А та, ничего не ведая, радовалась за сына. По её стопам пошёл. Есть кому передать трудовую вахту. Правда, Саше многого ещё не хватало, чтобы стать настоящим ткачом, помощником мастера. Учила, как основу разобрать, как станки регулировать, как с дефицитными деталями обращаться. Благо опыта у других Елене Матвеевне не надо было занимать. Слушался сын матери во всем. Быстрее хотел стать самостоятельным.

Однако ткацкое дело не увлекало Александра. Елена Матвеевна, к своему огорчению, всё чаще и чаще видела его на спортивных дворовых площадках. Вечерами же он пропадал на дежурствах и патрулировании в рабочих молодёжных дружинах. Александр одинаково хорошо играл в футбол и волейбол. Занимался изобретательством: мастерил охотничьи ружья, строил подводные лодки и самолёты. Вся Красная Пресня знала Александра Зайцева: был он компанейским, отзывчивым, умел постоять и за себя, и за друзей. Во дворе, где он жил, всегда было весело и шумно. Дворовая футбольная команда считалась одной из лучших на Красной Пресне. И всё это благодаря неутомимому Зайцеву. Четырьмя стадионами располагали тогда рабочие «Трёхгорки» в районе, и на каждом из них «красногвардейцы», как называли футболистов с Красногвардейской улицы, оставляли о себе добрую славу.

И вдруг Александр перестал появляться во дворе и на стадионах. Не встречали его сверстники и на «Трёхгорке».

— Уехал в Илекский зерносовхоз, — отвечала Елена Матвеевна друзьям сына. — Убирает хлеб. Работает комбайнёром.

По комсомольской мобилизации Александра Зайцева направили на уборку урожая. Учли, что он хорошо знал моторы, окончил курсы механизаторов, состоял членом цехового кружка рационализаторов. Кому, как не ударнику труда, одному из активистов краснопресненской комсомолии, поручить такое ответственное дело — управлять первыми комбайнами на селе. Конечно, комсомольцу Александру Зайцеву. Да он и не отказывался. Охотно согласился и, не афишируя этого, тихо, без суеты уехал в зерносовхоз.

Полюбились Александру степные корабли. Гудят от зари до зари. Плывут над золотым морем пшеницы. Только знай успевай бункер от зерна освобождать. Самозабвенно трудился московский комсомолец в Илекском зерносовхозе. Не подвёл «Трёхгорку», добрую память оставил по себе у хлеборобов. А вернувшись в Москву, неожиданно для всех поступил работать в ремстройтрест, где и трудился слесарем — бригадиром до Апреля 1933 года. Потом ему снова вручили комсомольскую путёвку, но теперь уже не на уборку урожая, а в Ейское военно — морское авиационное училище. Страна Советов укрепляла свою оборону и нуждалась в кадрах для Военно-Воздушных Сил, шефство над которым осуществлял Ленинский комсомол.

В школе лётчиков всё для Александра было новым и непривычным. Выручало то, что он был хорошо натренированным, закалённым спортсменом. Сказывалось и то, что парень имел некоторый производственный стаж работы на одном из известных и крупных предприятий Москвы. Чувство коллективизма, рабочей спайки пригодилось и на военной службе. И очень большое значение в формировании характера Александра Зайцева, его высоких морально-боевых качеств имело само слово, само звание «лётчик». Атмосфера дружбы, подтянутости, дисциплинированности, творческого соревнования рождала и честные отношения в курсантском коллективе, основанные на товариществе, взаимовыручке, взаимопомощи, авторитете командира, на его личном примере и опыте. Курсанты учебного звена, где учился Зайцев, жили словно бы одной семьей. Интересовались, гордились успехами друг друга, переживали за каждый полёт, вместе радовались успехам и огорчались неудачам.

После окончания военного училища в Феврале 1934 года Александр Зайцев служил в Ленинградском военном округе. За время службы возмужал, ещё больше окреп физически. Стал одним из лучших лётчиков авиационной эскадрильи.

Известие о фашистском мятеже в Испании сильно взволновало Александра Зайцева. Как и многие другие советские лётчики он подал заявление с просьбой отправить его в качестве добровольца на защиту Испанской республики. Ответа не было долго. Тем временем эскадрилья, в которой он служил, занималась обычной боевой учёбой. И только осенью, когда от затяжных дождей раскис аэродром, полёты прекратились и лётчикам дали возможность отдохнуть. Зайцев получил путёвку в дом отдыха «Тарховка» под Ленинградом.

Уютные холлы, светлые комнаты, чёткий распорядок, живописная природа — всё располагало к хорошему отдыху. Но с каждым днём газеты и радио приносили всё более тревожные вести о событиях в Испании. Мятежники при помощи итало-германскких интервентов занимали один город за другим. Бои шли на окраинах Мадрида. Мысль об Испании, о судьбе её народа не покидала лётчиков ни на минуту. Им хотелось как можно скорее оказать поддержку испанскому народу, истекавшему кровью в борьбе за свою свободу и независимость.

Наконец в Декабре 1936 года Зайцева и некоторых его товарищей по эскадрилье вызвали в Москву. А ещё через несколько дней Александр и его друзья Владимир Пузейкин, Константин Беляков и Николай Виноградов оказались в Испании.

Сначала Зайцев летал на И-15 в эскадрилье Александра Осадчего, а несколько позже — на И-16 в части Константина Колесникова. Сбивал фашистские истребители и бомбардировщики под Малагой и Мадридом, на Хараме и под Гвадалахарой, над Сантапдером и Бильбао. Штурмовал аэродромы противника в Талавера де ла Рейне, Севилье, Касаресе, Гранаде и Саламанке.

С утра до вечера в испанском небе не затихали ожесточённые воздушные схватки. Моторы не успевали остывать: приходилось делать по 6-8 боевых вылетов в день. Командир авиационного звена Зайцев в первых же боях с фашистами проявил исключительную выдержку, отвагу и командирский талант. Пример было брать с кого: по соседству базировалась эскадрилья Анатолия Серова, который бросил клич, облетевший все республиканские Военно-Воздушные Силы: «Смело идти в лобовые атаки и расстреливать врага только в упор, только наверняка!»

И Александр Зайцев не уступал врагу в испанском небе. Воевал расчётливо и смело. И всё чаще и чаще от его кинжальных очередей вспыхивали пламенем вражеские бомбардировщики, не долетев до назначенного объекта. Он дрался на виражах с итальянскими «Фиатами» один против одного, один против двух, против трёх и всегда возвращался на свой аэродром целым и невредимым. Заправлялся горючим, пополнял боеприпасы и снова садился в кабину самолёта. Он учил воевать испанских друзей не числом, а умением.

Иногда Александру приходилось на истребителе выполнять роль разведчика или штурмовика. Особенно результативным оказался налёт лётчиков-добровольцев на аэродром Гарапинильос, на котором базировались самолёты франкистов. Нельзя было допустить, чтобы это осиное гнездо продолжало существовать, и по нему нанесли массированный удар. А ведь в то время ещё нигде в мире истребители не применялись для штурмовки аэродромов без взаимодействия с бомбардировщиками.

Осуществлена была дерзкая боевая воздушная операция, в которой участвовал и Александр Зайцев. Вражеские самолёты стояли на аэродроме двумя рядами под прямым углом. Техники и механики заправляли машины горючим, производили профилактический осмотр моторов. Тут же, неподалеку, отдыхали лётчики. Через несколько минут Гарапинильос превратился в горящий костер; начали взрываться самолёты, бензозаправщики, патронные и бомбовые склады, бочки и цистерны с горючим. Задание республиканского командования было выполнено: ещё одной вражеской авиационной базой на испанской земле стало меньше.

В небе Испании он сбил 8 вражеских самолётов. Отвагу и доблесть Александра Зайцева Родина отметила в 1937 году двумя орденами Красного Знамени.

После возвращения из республиканской Испании Зайцев получил назначение на должность командира эскадрильи в авиационный полк, а в Марте 1938 года стал его командиром. Шёл ему в ту пору 27-й год. По-прежнему любил он спорт, который давал ему не только физическое, но и моральное, нравственное здоровье, помогал быть всегда в боевой готовности.

В Мае 1939 года, когда начались бои на Халхин-Голе, 70-й истребительный авиаполк имел всего 38 машин И-15бис и И-16, половина из которых были неисправными. Однако и на этих устаревших самолётах лётчики смело вступали в бой с японскими пилотами. Не имея боевого опыта, они до последней возможности бились с самураями, уже набившими руку в кровавых схватках в небе Китая.

Первые бои были неудачными, полк понёс ощутимые потери. В воздушных боях погибли замечательные лётчики-комиссар полка Капитан Николай Мишин, военком эскадрильи старший политрук Борис Полевов, командир звена Старший лейтенант Александр Юненко, Лейтенанты Юрий Мальцев, Иван Черныш и Алексей Шматко, Младшие лейтенанты Рачик Григорян и Николай Герасименко.

— Так, товарищи, воевать нельзя. Надо переучиваться, менять тактику, — заявил на партийном собрании Александр Зайцев, прибывший в полк в качестве инспектора по технике пилотирования.

Энергичный, трудолюбивый, решительный и смелый, Капитан А. А. Зайцев отдал все свои знания и опыт подготовке молодых лётчиков. За короткий срок — всего 3 недели — он научил их тактически грамотно вести воздушный бой. В этом ему неоценимую помощь оказали лётчики, имевшие богатый опыт боёв в Испании и Китае, Майоры Сергей Грицевец и Борис Смирнов, Капитаны Николай Жердёв и Борис Бородай, Старший лейтенант Леонид Орлов.

Вскоре в полк прибыло пополнение — десятки молодых лётчиков, прилетевших на новых И-153 «Чайка» и модернизированных И-16. Старые марки самолётов были сведены в одну эскадрилью и использовались для выполнения вспомогательных задач. Численность полка возросла в 2 раза. Теперь полк представлял собой хорошо организованную боевую единицу, способную выполнять любые задания командования.

Вскоре Зайцев был назначен командиром 70-го полка и командовал им до октября 1939 года. Новые обязанности он выполнял с присущими ему энергией, ответственностью и старанием. Рассредоточил полк по эскадрильям — каждая из них получила свою посадочную площадку. Повысил требовательность к подчинённым. Сам водил в бой своих питомцев, внимательно наблюдал за их действиями. После каждого боевого вылета делал обстоятельный разбор, отмечал не только недостатки, но и положительные моменты. Под его искусным и умелым руководством молодые лётчики научились грамотно вести воздушный бой и побеждать врага.

Особенно высокие результаты были достигнуты полком в ходе Халхингольской наступательной операции. Именно 70-му полку командование армейской группы доверило первым подняться в воздух ранним туманным утром 20 августа. Полк Зайцева в этот день сделал 4 боевых вылета на прикрытие нашей бомбардировочной аииации и надёжно обеспечил её боевую работу. Вечером и полку была принята телеграмма:

«За отличные боевые действия всему личному составу полка объявляю благодарность. Комкор Г. Жуков».

За время боёв на Халхин-Голе Александр Зайцев совершил 118 боевых вылетов, провёл 29 воздушных боёв, в ходе которых сбил 6 японских самолётов.

В наградном листе на командира 70-го авиационного полка Капитана Александра Зайцева командующий 1-й армейской группой комкор Г. К. Жуков писал:

«Исключительно храбрый, волевой командир. Своим личным примером вдохновляет вверенных ему бойцов на полный разгром врага. Всем полком совершал налёты на аэродромы противника, где уничтожил до 25 самолётов. Полк занимал одно из первых мест в авиагруппе. Ранее за боевые подвиги А. А. Зайцев награждён двумя орденами Красного Знамени».

17 Ноября 1939 года Александр Андреевич Зайцев был удостоен звания Герой Советского Союза. Ему была вручена медаль «Золотая Звезда» № 170.

zaycev2В грамоте, которую ему вручили в Кремле, говорилось:

«За ваш геройский подвиг, проявленный при выполнении боевых заданий правительства, Президиум Верховного Совета СССР своим указом от 17 Ноября 1939 года присвоил Вам звание Героя Советского Союза…»

Едва умолкли пушки и стих рокот авиационных моторов на монгольской земле, как началась новая война — с Финляндией. И снова на переднем крае борьбы оказался Александр Зайцев. В звании майора он командовал истребительной группой 8-й армии. Лётчики группы участвовали в 40 воздушных боях и сбили 24 финских самолёта. За эту военную компанию А. А. Зайцев был награждён орденом Красной Звезды.

Нападение немецких войск на СССР застало Александра Зайцева в Закавказье, где он был инспектором по технике пилотирования. В Сентябре 1941 года он стал слушателем курсов усовершенствования при Военно-Воздушной академии, после чего работал лётчиком-испытателем в НИИ ВВС.

Нелёгкая воинская жизнь лётчика в жарком небе Испании, знойных степях Монголии, в снегах и лесах Карелии сказалась на здоровье Александра Зайцева. Командование это учитывало и в начале Великой Отечественной войны держало его в тылу. Но Зайцев рвался на фронт и подавал рапорт за рапортом с просьбой отправить в действующую армию. Просьба его была удовлетворена. В Августе 1942 года ему удалось получить назначение в действующую армию, на Северо-Западный фронт. Воевал в должности командира авиационной эскадрильи в составе 832-го авиаполка.

Однажды Зайцев, возглавляя звено истребителей, вылетел на перехват бомбардировщиков противника. Но до места встречи с ними долететь не довелось. Путь к цели преградили 9 «Мессеров», часть которых набросилась на командира нашей четвёрки. Друзья поспешили Зайцеву на помощь, сбили одного немца. Но мгновением раньше вражеский снаряд разорвался в моторе его «Яка». Осколки прошили приборную доску, обожгли плечо. В кабину повалил дым.

Выбравшись с большим трудом из горящей кабины истребителя, Александр раскрывать парашют сразу не стал: знал, что немецкие лётчики стреляют по подвешенному в небе человеку, который не может защищаться, ответить выстрелом на выстрел, атакой на атаку, ударом на удар. Зайцев тянул свободное падение до последней секунды и лишь тогда, когда резерв времени был полностью израсходован, дернул за кольцо. Парашют раскрылся буквально за 2 минуты до приземления. Зайцев упал в густые заросли на каком-то болоте. Это, пожалуй, его и спасло. Освободившись от парашюта, отбежал в сторону и спрятался в густом березняке. И только тут заметил сочившуюся из плеча кровь. В довершение ко всем бедам он, оказывается, был ещё и ранен. Вот где пригодились Александру спортивная закалка и выдержка! Перевязав плечо, дождался темноты и двинулся на восток, к своим. На 5-е сутки едва живой добрался до родного полка, где его уже считали погибшим.

2 февраля 1944 года он принял под командование 431-й авиаполк. В одной из боевых характеристик, хранящихся в его личном деле, сказано:

«431-й истребительный авиационный полк под командованием подполковника А. А. Зайцева со 2 Февраля 1944 года но 9 Мая 1945 года принимал активное участие во всех боевых операциях 2-го Прибалтийского и Ленинградского фронтов по очищению Калининской области и Советской Прибалтики от немецко-фашистских захватчиков, участвовал в боях Венгрию и Австрию. За это время лётчиками полка произведено 2508 боевых вылетов, проведено 38 воздушных боёв, сбито 23 самолёта противника. Штурмовыми действиями на земле уничтожено: паровозов — 4, вагонов — 4, повозок — 82, орудий полевых и зенитных — 12, автомашин — 69, самолётов — 26 и более 300 гитлеровцев.

За образцовое выполнение боевых заданий командования полк награждён орденом Красного Знамени. Сам А. А. Зайцев отлично летает, произвёл 76 боевых вылетов на Ла-5, сбил 1 вражеский самолёт, а во время штурмовок уничтожил большое количество живой силы и боевой техники противника. Общий налёт у Зайцева составляет 3030 часов».

Закончил войну в звании Подполковника.

За боевые отличия был награждён орденами Суворова 3-й степени, Александра Невского, Красной Звезды (1.03.1943), медалями, в том числе «За боевые заслуги» (3.11.1944), «За победу над Германией» (9.05.1945).

После войны продолжал службу в Военно-Воздушных Силах. За безупречную службу был награждён медалью «30 лет Советской Армии и Флота» (22.02.1948). В 1952 году уволился в запас.

Александр Зайцев — герой 3-х народов. Навсегда остались в его памяти оливковые рощи Испании, влажный, терпкий аромат приморских равнин Валенсии, пальмы Аликанте, желтая земля Уэски, яблочные сады у Харамы. Он помнил мужественный и гордый народ Испании, с оружием в руках защищавший свою свободу и независимость.

Александр Андреевич часто вспоминал солнечную Монголию, её чистый, пропахший степными травами воздух, розовые зори на прифронтовых аэродромах и трудолюбивый монгольский народ, кровью выстрадавший право на счастливую жизнь.

Но где бы он ни был, в какой бы стране ни находился, он никогда не забывал свою великую Родину, всегда оставался её преданным сыном.

Теперь, через годы, через расстояния, возвращаясь памятью в минувшее лихолетье, с гордостью можно сказать о поколении Александра Зайцева: «Они были первыми». Первыми в труде. Первыми в бою при защите нашей Родины. И она по заслугам отмечала своих верных сыновей. За образцовое выполнение боевых заданий командования Александр Андреевич Зайцев был награждён многими орденами и медалями.

Денисов Сергей Прокофьевич

denisov_sp

Дважды Герой советского Союза Денисов Сергей Прокофьевич

Он родился 25 Февраля 1909 года на хуторе Постоялый (ныне село Постояловка) Ольховского района Воронежской области, в семье рабочего (по другим данным — крестьянина). Воспитывался в детском доме. Окончил неполную среднюю школу. Работал слесарем ремонтно-транспортных мастерских в Россоши. С Октября 1929 года в рядах Красной Армии. Был мотористом авиаотряда. По решению командования для обучения лётному делу был направлен в тренировочный лётный отряд в Бобруйск.

Здесь первыми курсантами и новыми друзьями Денисова стали такие же, как и он, влюблённые в небо парни, уже знакомые с авиацией. Степан Супрун (впоследствии знаменитый лётчик-испытатель), оказалось, тоже служил мотористом. Они крепко подружились. Вместе штудировали теорию, а затем учились летать у одного инструктора — Алексея Макарова.

Сперва поднимались в воздух на У-1, или «Аврушке», как называли этот неказистый самолёт… Уже с первых полётов Макаров заметил способности Сергея Денисова. В воздухе тот был спокоен, внимателен, ориентировался хорошо, пилотаж усваивал быстро и прочно. Потому-то первому в своей группе инструктор разрешил ему самостоятельный полёт. По его же, Алексея Макарова, ходатайству, когда весной 1931 года программа лётного обучения была закончена, молодые пилоты Сергей Денисов и Степан Супрун получили путёвки в истребительную авиацию.

В 1931 году Денисов был назначен младшим лётчиком в 11-ю эскадрилью 111-й истребительной авиабригады Ленинградского военного округа. Затем служил в 41-й эскадрилье 83-й истребительной авиабригады Белорусского военного округа. Был командиром звена.

Однажды в полёте строем он шёл левым ведомым, крыло в крыло с командирской машиной. Стоял погожий зимний день, горизонт таял в синей дымке. Полёт протекал нормально, и ничто не предвещало беды. Внезапно машину резко подбросило. В тот же миг раздался оглушительный скрежет, и самолёт, кувыркаясь, ринулся вниз. Инстинктивно повернув голову назад, Сергей онемел: почти по самую кабину обрублен хвост его машины. Понял сразу: правый ведомый врезался на догоне…

«Прыгать немедленно!» — мелькнула мысль. Но выбраться из кувыркающегося самолёта в меховом комбинезоне и унтах не так просто. А земля надвигалась неотвратимо. Малейшая заминка, растерянность — и всё кончено. Денисов не спасовал, он нашёл в себе волю и силы выбраться из кабины. А затем, когда мимо пронёсся падающий самолёт, рванул вытяжную скобу парашюта.

То был первый прыжок в жизни Сергея Денисова. Приземлился удачно, на заснеженный берег реки в нескольких десятках километров от своего аэродрома. Оттуда за лётчиком приехала санитарная машина. Денисов стал докладывать о случившемся командиру.

— Видел всё, знаю, — прервал тот. — В полёте и в аварийной ситуации действовали правильно. Объявляю благодарность! — Подумав немного, добавил: — А за то, что в воздухе не смотрели назад, 15 суток ареста.

*     *     *

denisovК осени 1936 года в звании старшего лейтенанта С. П. Денисов командовал отрядом 41-й истребительной авиаэскадрильи 83-й истребительной авиабригады Белорусского военного округа.

С Ноября 1936 года по 7 Апреля 1937 года участвовал в национально-революционной войне в Испании. Был командиром отряда и 1-й эскадрильи истребителей И-16. Имел псевдоним «Рамон».

«…Уверенный в том, что он не обнаружен навстречу летящими самолётами, Сергей Прокофьевич пошёл за облачность, чтобы выбрать момент атаки. Силы были неравные. Нужно было нанести меткий и неожиданный удар. Он подал команду — «Внимание!». Самолёты приняли боевой порядок, следя за движениями машины командира. Выйдя в просвет, Сергей Прокофьевич направил свой самолёт от солнца и повёл в атаку свое подразделение. Маневр был хорошо продуманный и безошибочный.

Машина, наклонив нос, скользнула вниз на самолёты противника. В прицеле появился маленький силуэт самолёта, и с каждой секундой пикирования он увеличивался.

Сергей Прокофьевич направлял свой удар в лоб. Когда головной самолёт противника появился в центре прицела, он открыл огонь.

От такой неожиданности самолёты противника приняли беспорядочный строй и стали отходить в стороны одиночками и парами.

Первый удар был нанесён. Воспользовавшись замешательством, Сергей Прокофьевич взял инициативу боя в свои руки. Выйдя из атаки, он набрал высоту и снова повёл в пике. Завязалась неравная борьба, но маленькая группа действовала чётко и согласованно, нанося меткие удары. Противник не мог собрать разрозненные силы. Через несколько минут, после безуспешных попыток, самолёты взяли обратный курс. Противник не прошёл…»

(Из газеты «Красная Звезда», 29 Ноября 1937 года.)

Под его командованием отряд сбил 49 самолётов. Сам С. П. Денисов совершил 200 боевых вылетов. Количество сбитых им самолётов в различных источниках трактуется по разному: от 7 (3 лично + 4 в группе)  до 19 (13 лично + 6 в группе).

15 Ноября 1936 года боевые действия начались с того, что 14 «Юнкерсов» под прикрытием 3 Не-51, избежав встречи с республиканскими истребителями, смогли отбомбиться по жилым кварталам Мадрида.

Во второй половине дня к Мадриду подошли 5 «Юнкерсов», 6 «Хейнкелей», 7 «Ромео» и 12 «Фиатов». Бомбардировщики националистов смогли отбомбиться по городу, так как пытавшиеся сорвать бомбардировку 9 республиканских истребителей вынуждены были вступить в бой с «Фиатами». При этом, 2 вражеских истребителя были сбиты С. Денисовым и С. Черных. Труп одного из франкистских лётчиков был найден на окраине Мадрида. Республиканцы потерь не понесли, один самолёт получил пробоины.

Утром 5 Декабря 1936 года 5 «Юнкерсов» под прикрытием 15 истребителей совершили налёт на Мадрид. В 13:00 националисты повторили налёт 6 «Юнкерсами» под прикрытием 14 «Хейнкелей». Группа из 13 И-15 и 17 И-16 смогла их перехватить. В произошедшем воздушном бою было сбито 2 истребителя противника, которые «упали и загорелись». Один из них уничтожило звено Сергея Черных, другой — звенья Сергея Денисова и Александра Негореева. Наши лётчики потерь не имели. По иностранным данным, сбитым оказался «Фиат» командира 19-й эскадрильи капитана Антонио Ларсимонта Пергамени (Antonio Larsimont Pergameni), имевшего 4 победы.

16 Декабря в 13:30 у Мадрида начался воздушный бой. Все республиканские истребители, которым удалось подняться в воздух (22 И-16 и 14 И-15), смогли перехватить 2 группы бомбардировщиков по 10 и 20 машин, прикрытых 25 истребителями. В результате противник недосчитался 4 Не-51 и 1 Fiat CR-32. 2 «Хейнкеля» упали в нейтральной зоне около Мадрида, остальные, как сказано в документах, «возле Мадрида». Был подбит и 1 «Юнкерс». Загоревшись, он совершил посадку на своей территории. Из сброшенных бомбардировщиками бомб только 3 упали на республиканской территории, остальные весьма точно накрыли свои войска, причинив им, по показаниям перебежчиков, существенные потери.

Республиканцы потерь не понесли, хотя командир 1.J/88 капитан Вернер Пальм (Werner Palm) претендует на победу над И-16. А пилоты И-16 заявили о сбитии звеном Денисова 1 «Юнкерса» (в составе Путивко и Черных)  и 4 «Хейнкелей» (2 — Колесников и по 1 — Денисов и Дубков). Пилоты И-15 считают, что сбили 2 самолёта.

11 Февраля 1937 года 3 самолёта И-16 вылетели на перехват разведчика. В районе горы Анхелес Сергей Денисов догнал и 2 раза атаковал вражеский самолёт, который со следом пара пошёл на снижение, после чего Денисов прекратил преследование.

16 Февраля 1937 года группы республиканских СБ совершили 9 боевых вылетов. Звено И-16 летало на разведку, 2 раза поднимались на перехват истребители. Во 2-м вылете произошёл бой с группой в 10-11 «Юнкерсов», прикрытых 32 истребителями. Без потерь со стороны республиканцев были сбиты 2 «Юнкерса» и 2 «Фиата».

Сначала истребители обрушились на бомбардировщики, но строй «Юнкерсов» не разрушился. Только после второй атаки, проведённой 9 И-16 из отряда Сергея Денисова, 1 «Юнкерс» загорелся и ещё 1 подбитый пошёл со снижением и вскоре упал. Этот самолёт пилотировал франкистский капитан Хосе Кальдерой Катселу (Jose Calderon Catzelu), который погиб, а 2 члена его экипажа выпрыгнули с парашютами и попали в плен. Другой «Юнкерс» упал на территории националистов. Победы над истребителями одержали звено Хара и звено Морозова.

За время действия в Испании, согласно письму Алксниса на имя начальника РУ РККА, написанному в Апреле 1937 года: «…эскадрилья (состоявшая из 3-х отрядов) сбила 61 самолёт; отряд под руководством Денисова — 49 самолётов, в том числе сам Денисов лично сбил 12 самолётов».

2 Января 1937 года он был награждён орденом Красного Знамени.

В Январе-Апреле 1937 года состоялись беседы между лётчиками, вернувшимися из Испании, и руководством РККА:

«АЛКСНИС: Скажите, товарищ Денисов, сколько самолётов вы сбили?

ДЕНИСОВ: 12 лично, а мой отряд 49, считая Черных.

Мало огня. Огонь-то большой, но на близких дистанциях стрелять плохо: пулемёты стоят широко на плоскостях. Надо добавить ещё 2 пулемёта через винт, тогда никто не уйдёт. А так бьёшь только по плоскостям.

Второй недостаток — И-16 высоту хорошо набирает, но сам радиус восходящей спирали плохой. Противник от нас уходит таким образом. Если их атакуешь и начинаешь завязывать бой, так они лезут винтом вверх.

О взаимодействии с И-15. В особенности, когда был Рычагов, мы очень много сбивали их самолётов и своих очень мало теряли. И-15 ходят частью наверху, частью внизу, преобладающая масса наверху. От И-15 они уходят, а если начинают удирать от нас, мы за ними. Но как только они начнут пикировать, их принимают И-16, и уже они не уйдут. С И-15 было очень хорошо взаимодействовать. Сейчас стало хуже, почему-то изменили тактику. И-15 стали ходить внизу, а И-16 наверху.

Лучше всего, когда атаковать «Юнкерса», не дойдя до них, с переворотом свалиться в отвесное пикирование. Во время атаки «Юнкерсов» нельзя ни в коем случае проходить под ними, они осыпают градом пуль. Они стреляют под углом 45°.

За последнее время сожгли только одного «Юнкерса»: загорелся в воздухе, лётчики начали прыгать с самолёта, но, видимо, включили автопилот. Самолёт начал спиралить, пока не врезался в скалу, не сразу упал, возможно, что на нём был раненый лётчик. На нашу территорию они не падают.

Их группа дерётся, а 2-3 самолёта — «асы» — ходят на 3000 метров. Если наш одиночка отошёл, они камнем на него сыпятся. Сбили или нет, идут камнем к земле и бреющим уходят. Когда мы 2-х сняли, они перестали это делать».

4 Июля 1937 года старшему лейтенанту С.П. Денисову было присвоено звание Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина. После учреждения медали «Золотая Звезда», как особого знака отличия для Героев Советского Союза, ему была вручена медаль № 51.

Вернувшись из Испании, очень быстро рос в звании и должности. В течение 1937 года трижды досрочно получал воинские звания (капитана, майора, полковника). В 1937 году имел налёт более 1000 часов в воздухе. В апреле 1937 года был назначен командиром полка. Затем, получив звание комбрига, в Августе назначен командиром 142-й истребительной авиационной бригады в Бобруйске, а с 1938 года — командующим 2-й армией особого назначения в Воронеже. За 4 месяца прошёл путь от командира отряда до командира бригады. При этом капитаном был 2,5 месяца, а майором всего лишь месяц. Избирался депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва. 23 Февраля 1938 года награждён медалью «XX лет РККА».

Вскоре он был назначен командующим 2-й авиационной армией особого назначения, дислоцированной под Воронежем. 2-я АОН с Мая 1938 года состояла из 4 авиаполков с общей численностью авиационного парка армии — 307 самолётов. Командующий АОН пользовался правами командующего войсками округа и подчинялся непосредственно наркому обороны.

В 1939 году окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии Генерального штаба.

В Мае 1939 года, в составе группы лётчиков имеющих боевой опыт, был направлен в Монголию для укрепления авиачастей, участвующих в боях у реки Халхин-Гол. Командовал 56-й истребительной авиационной бригадой. За эту военную компанию награждён вторым орденом Красного Знамени (29.08.1939)  и монгольским орденом Боевого Красного Знамени 1-й степени (10.08.1939).

С мнением Денисова по авиационным вопросам считался сам Сталин. Вспоминает Генерал-полковник авиации А. С. Яковлев:

«Летом, в конце Июля 1939 года, позвонил Сталин:

— У меня сейчас лётчик Денисов, воевал в Испании и в Монголии, может дать полезные советы по вашей машине. Повидайтесь с ним.

Через полчаса в мой кабинет уже входил высокий стройный брюнет в кителе с петлицами комбрига…

denisov-2Встреча с командиром группы истребителей И-16 в Испании Сергеем Прокофьевичем Денисовым оказалась действительно весьма интересной и полезной для меня, конструктора, не только потому, что он рассказал много интересного как очевидец и участник воздушных боёв с немецкими и японскими лётчиками, но также и потому, что он с исключительным знанием дела посвятил меня в сущность современной воздушной войны.

Мы долго с ним беседовали. Обсуждали сравнительные преимущества и недостатки немецких, японских и советских самолётов. Денисов высказал свой взгляд на роль авиации бомбардировочной и истребительной не только сегодня, но и завтра, если придется воевать. Говоря о тактике истребительной авиации, он отметил, что на И-16 мало сбивали истребителей противника из-за малого калибра и разноса установленных в крыльях пулемётов.

Денисов ещё в 1937 году, учитывая опыт первого периода гражданской войны в Испании, написал докладную записку руководителям ВВС и авиапромышленности, но записку оставили без внимания, никаких мер принято не было, и спустя 2 года в боях на Халхин-Голе недостатки наших И-16 и «Чаек» оставались прежними, в чем ещё раз убедился Денисов. Тогда-то, вернувшись из Монголии, Сергей Прокофьевич обратился к Сталину, который сразу же вызвал его к себе. Сталин очень рассердился, узнав от Денисова, что по его первой записке не было принято никаких мер. Он с большим вниманием выслушал Денисова и предложил все замечания изложить письменно и материал прислать ему.

Такую записку Денисов написал и вновь был принят Сталиным. На этот раз Сталин вызвал также наркома авиапромышленности М. М. Кагановича и дал нагоняй за равнодушное отношение к первым, двухгодичной давности, сигналам Денисова.

Каганович оправдывался, но спорить по специальным вопросам с таким знатоком, как Денисов, ему было не под силу.

Сущность критических замечаний Денисова заключалась в следующем:

— концепция деления истребителей на скоростные и маневренные порочна;

— у наших истребителей должна быть радиосвязь;

— стрелковое вооружение, как по калибру, так и по размещению на самолёте, неудовлетворительно;

— немецкие истребители превосходят советские как по скорости полёта, так и по стрелково-пушечному вооружению.

В максимальной степени я постарался учесть замечания Денисова при работе над нашим первым истребителем».

*     *     *

Зимой 1939-1940 годов С. П. Денисов участвовал в Советско-Финляндской войне. Был командующим ВВС 7-й армии.

7-я армия была сформирована в Сентябре 1939 года в Калининском военном округе и в середине Ноября переброшена в Ленинградский военный округ на Карельский перешеек. Боевая задача 7-й армии в соответствии с оперативной директивой № 0205/оп состояла в том, чтобы: «мощной атакой, во взаимодействии с авиацией, разгромить войска противника, овладеть его укрепленным районом на Карельском перешейке, выйти на фронт Кякисалми, Антреа, Виипури».

В составе ВВС 7-й армии было 4 авиационных бригады (11 авиационных полков): 59-я истребительная (7-й, 23-й, 25-й и 38-й ИАП); 1-я легкобомбардировочная (7-й пикировочно-бомбардировочный, 5-й скоростной бомбардировочный и 43-й легкобомбардировочный авиаполки); 18-я (48-й и 50-й СБАП) и 55-я скоростные бомбардировочные (44-й и 58-й СБАП).

30 лётчиков, штурманов и воздушных стрелков армии за мужество и героизм были удостоены звания Герой Советского Союза.

21 Марта 1940 года за умелое руководство боевыми действиями ВВС 7-й армии при прорыве линии Маннергейма комдиву С. П. Денисову было присвоено звание дважды Героя Советского Союза. Ему была вручена вторая медаль «Золотая Звезда» № 4.

denisov_doc_t_398_deВ Апреле 1940 года он был назначен командующим ВВС Закавказского военного округа. А 4 Июня 1940 года комкору Денисову было присвоено воинское звание Генерал — лейтенант авиации. Вспоминает С.Н. Гречко:

«В полк прибыл командующий ВВC Закавказского военного округа С. П. Денисов… Генеральские звания в Красной Армии тогда только что были введены, поэтому слово «Генерал» звучало ещё непривычно. Однако факт оставался фактом: в лице С. П. Денисова я видел советского Генерала, да ещё какого! Дважды Героя Советского Союза: моего ровесника… Мне, тогда Капитану, такое казалось почти недостижимым».

К сожалению, столь молниеносный служебный рост отрицательно сказался на поведении Денисова. 30-летний генерал перестал критически относиться к личным промахам и ошибкам. Он сильно пристрастился к выпивке в ущерб служебным обязанностям, постепенно теряя свой багаж лётчика и авторитет командира.

В Августе 1941 года С. П. Денисов был назначен начальником Качинской Краснознамённой военной авиационной школы имени Мясникова.

Вспоминает лётчик-истребитель Г. В. Кривошеев:

«В Августе 1941 года наше училище из Качи эвакуируют, переводят его в Красный путь, это — между Сталинградом и Ростовом — на — Дону, там был какой — то гарнизон, но это — в степи, казарм не хватало. Нас, 7 учебных эскадрилий, разбросали по всей округе. Я был в 5-й эскадрилье, командир эскадрильи — Воротников. Сразу же организовали полк инструкторов, и он в их числе улетел на фронт. Нам дали командиром эскадрильи Победоносцева.

Когда приехали в Красный путь, назначили начальником училища дважды Героя С. П. Денисова… Зима — не за горами, и каждое звено вырыло себе землянку — прямо в земле большая яма, перекрытая брёвнами и засыпанная сверху землёй. В ней кроватей не было, а были земляные выступы, как нары. Началась зима, а у нас на 120 человек — 4 пары сапог было. Дров нет, угля нет, ничего нет, даже обед не на чем приготовить. Так отрядили курсантов, сделали сани с полозьями из лыж и за 15 километров от расположения части мы ездили и перевозили траву. Она у основания была в палец толщиной. Так на этой траве готовили, согревались. А для поддержания хорошей физической формы перед входом в столовую поставили коня и брусья, не перепрыгнешь, — в столовую не попадаешь, а есть-то, хочется.

Немцы уже подходят к Москве, Ленинград — в кольце блокады, общее настроение — ужасное. И вдруг, в ночь на 6 Декабря — боевая тревога. Мы поднимаемся, и командир эскадрильи Победоносцев говорит: «Под Москвой произошёл прорыв!» Столько-то танков уничтожено, столько-то солдат взято в плен. Гарнизон просто воскрес! Мы воспряли, стали совсем другие люди! Весь Союз за Москву дрался! Денисов что сделал? Хоть казарм и не хватало, он взял из-под Москвы человек 20 пленных немцев, и когда мы на занятия уходили, их проводили перед нашими глазами, и он говорил: «Вот видите пленных немцев? Это под Москвой взяли». В каком учебнике можно написать, как воспитывать в людях уверенность в себе?  А у нас после победы под Москвой было очень хорошее моральное состояние, такие были у нас мудрые командиры.

К нам в землянку приходили преподаватели, проводили занятия, приносили харч, зимой мы мало летали, — не было топлива. Из самолётов были только И-16, те, что мы привезли. Ещё на Каче я успел самостоятельно на нём вылететь. Ранней весной начали летать. На самолёт дают мизер бензина, полётов мало. Готовили не весь отряд, а 1-2 человека с эскадрильи, когда они программу заканчивали, то их одевали, как следует, и отправляли на фронт. Нас закончило 5 человек, с каждой эскадрильи — по одному человеку».

Непосредственный начальник Денисова, заместитель командующего ВВС Приволжского военного округа Генерал-майор авиации Игнатов, аттестуя его в 1942 году, в числе крупных служебных недостатков отметил невыполнение авиашколой плана подготовки пилотов и наличие в ней большого количества лётных происшествий. В числе причин назывались: плохая организация полётов и предполётной подготовки, слабое знание соответствующих инструкций и наставлений по эксплуатации техники постоянным и переменным составом, отсутствие постоянной жесткой требовательности начальников к подчинённым, формальное проведение методических занятий.

Летом и осенью 1942 года 2 специальные комиссии провели комплексное обследование авиашколы, отметив, что «за период командования школой тов. Денисов показал себя недостаточно твёрдым и волевым командиром. В отдельных случаях проявлял малодушие и неумение решительно устранять недочёты в работе. Авторитетом как начальник школы пользовался мало. Лично летал редко и преимущественно на учебных самолётах старого типа. Злоупотребляет спиртными напитками, в силу чего 2-3 дня не бывает на службе».

По материалам названных комиссий командующий ВВС Красной Армии Генерал-полковник авиации Новиков 20 Ноября 1942 года подписал приказ об освобождении Денисова от занимаемой должности, как не справившегося.

До Февраля 1943 года С.П. Денисов находился в распоряжении Управления кадров ВВС. Затем, до 14 Декабря 1943 года, был командиром 283-й истребительной авиационной дивизии 16-й Воздушной армии. Дивизия обеспечивала боевые действия 2-х штурмовых авиадивизий смешанного авиакорпуса, в состав которого и входила.

Во время боёв на Курской дуге под руководством С.П. Денисова части дивизии произвели 1400 боевых вылетов, провели 67 воздушных боёв, сбили 73 самолёта противника, потеряв только 16 своих.

Истребители дивизии привлекались также и для уничтожения самолётов противника на аэродромах. Так, 24 Июня 1943 года 11 самолётов Як-7Б из состава 283-й ИАД (16-я Воздушная армия) после тщательной подготовки и опытного бомбометания на полигоне нанесли удар по аэродрому Никольское. В результате они уничтожили 4 самолёта FW-190 и взорвали 2 автомобильные цистерны.

За высокую боевую выучку и достигнутые боевые результаты один из полков дивизии получил звание Гвардейского, а второй был награждён орденом Красного Знамени.

Трудно было в те напряжённые дни застать С.П. Денисова в штабе. Он вылетал на полковые аэродромы. На месте, в частях и подразделениях, контролировал организацию боевой работы. Помогал командирам быстрее вводить в строй пополнение лётного состава. А когда требовалось лично убедиться в боевой выучке авиаторов или же проверить, насколько результативен тот или иной способ тактики действий, добивался разрешения и в составе групп истребителей поднимался во фронтовое небо.

Командующий 16-й Воздушной армией Генерал-лейтенант авиации С.И. Руденко, констатируя соответствие С.П. Денисова занимаемой должности, отметил в то же время в числе его недостатков отсутствие желания осваивать современные истребители и чрезмерное увлечение спиртными напитками — за что получил строгий выговор от партийной комиссии 16-й Воздушной армии. В Декабре 1943 года Денисов сдал дивизию  (впоследствии она стала именоваться так: 283-я истребительная авиационная Камышинская Краснознамённая ордена Суворова дивизия)  новому командиру и убыл в распоряжение командующего ВВС.

За участие в Великой Отечественной войне был награждён орденом Александра Невского  (1943); медалями: «За оборону Сталинграда»   (22.12.1942), «За победу над Германией»  (9.05.1945).

С Февраля 1944 года служил в Главном штабе ВВС. Был старшим помощником начальника 4-го отдела по тактической подготовке, что являлось значительным понижением.

В конце Апреля 1945 года начальник Управления формирования и боевой подготовки ВВС РККА Генерал-майор авиации Волков в аттестации отметил:

«Генерал-лейтенант авиации С. П. Денисов в Управлении работал мало и без желания, самостоятельно разрабатывать документы не умеет и желания учиться этому делу не проявил. Периодически в среднем раз в месяц запивал на срок от 3 до 5 дней. Работой в Управлении тяготится. Авторитетом среди офицеров Управления не пользуется. Партсобрания старается не посещать».

В 1946 году С. П. Денисов был направлен на авиационное отделение Военной академии Генштаба, однако проучился в ней лишь полгода и в Ноябре 1947 года в возрасте 38 лет был уволен в запас по болезни. Умер 16 Июня 1971 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

*     *     *

Подводя краткий итог деятельности С. П. Денисова после Испании, О. С. Смыслов пишет в своей книге «Асы против асов»:

«Судьба известного лётчика, генерала С. П. Денисова, чьи неоднократные записки о недостатках наших истребителей 2 года не доходили до Сталина, сложилась несколько иначе, чем многих его коллег «испанцев», уничтоженных в начале Великой Отечественной войны. Но и он себя не нашёл в военачальниках. Ведь не всегда отличный лётчик может быть отличным командиром. К сожалению, такое противоречие действует и теперь.

Сергей Прокофьевич авиашколу окончил в 1931 году. Прошёл должности младшего, старшего летчика и командира звена. Потом Испания и звание Героя Советского Союза. С 1937 года за 4 месяца Денисов вырос в званиях от Старшего лейтенанта до Полковника  (Капитаном — 2,5 месяца, Майором — 1 месяц), а в должностях — от командира отряда до командира авиабригады  (через эскадрилью и полк).

В 1938-м комбригом он командовал 2-й авиационной армией особого назначения на Халхин-Голе, а потом в звании комдива ВВС — 7-й армией в Советско-Финляндской войне, где стал дважды Героем Советского Союза.

С Апреля 1940 года — командующий ВВС Закавказского военного округа, но в Августе его назначают начальником Качинской авиационной школы. Кто знает, если бы он не написал тогда свои записки по качественному улучшению истребителей, где бы он был вместо Качи?.. Сталин не забыл этого поступка, потому и прощал ему многое. А прощать было что. Ведь именно там этот 33-летний Генерал в 1942 году «показал себя недостаточно твёрдым и волевым командиром». По мнению проверяющих, он «в отдельных случаях проявлял малодушие и неумение решительно устранять недочёты в работе… Авторитетом как начальник школы пользовался мало. Лично летал редко и преимущественно на учебных самолётах старого типа. Злоупотребляет спиртными напитками, в силу чего по 2-3 дня не бывает на службе…»   И это в суровые годы войны!

В Ноябре 1942 года Денисова освобождают от должности и держат в распоряжении Управления кадров ВВС, а в Феврале 1943 года назначают командиром истребительной авиадивизии. Ею он командует год, но продолжает пить и не проявляет желания осваивать современные истребители. Значит, снова не справился…

Теперь его назначают с понижением — старшим помощником начальника 4-го отдела по тактической подготовке в Управление формирования и боевой подготовки ВВС. Но и там ничего не вышло. Его начальник писал: «При отсутствии у Денисова достаточной силы воли и при его слабохарактерности, столь большое возвышение вскружило ему голову, он начал пьянствовать, несерьёзно относиться к своим служебным обязанностям и личному усовершенствованию». Даже в тылу, в тепле и уюте молодой Генерал — лейтенант и дважды Герой Советского Союза не хотел работать, не умея и не желая разрабатывать текущие документы. Периодически и в среднем раз в месяц он и там уходил в запои, продолжавшиеся от 3 до 5 дней.

В 1946 году ему дали ещё одну попытку покомандовать дивизией уже в мирном небе, но назначение не состоялось. Как итог — авиационное отделение Академии Генерального штаба, а через полгода  (в Ноябре 1947 года, в возрасте 38 лет)  — увольнение из армии по болезни в запас. В общем, с командира звена так ничего и не вышло, как и не вышло из некоторых его коллег, отличных и бесстрашных лётчиков в Монголии, в Испании, и в Китае…

А всё потому, что они не смогли подняться выше своего уровня — уровня командира звена и эскадрильи. В современной войне такие «военачальники», как и те, кто отличился в Гражданской, оказались ненужными. Но при этом никто из них не отказался от высоких должностей».

Ерёменко Иван Трофимович

eremen1

Герой Советского Союза Еременко Иван Трофимович

Родился 7 июля 1910 года в селе Дубинка на окраине Екатеринодара   (Краснодар)  в семье трамвайного рабочего. С июня 1920 по август 1923 года работал батраком в станице Васюринская, затем до декабря 1925 года занимался хозяйством отца. Окончил Кубанские автотракторные курсы в мае 1926 года, работал шофёром пригородного хозяйства «Кова» в Краснодаре до ноября 1926 года. Затем до декабря 1927 года работал в хозяйстве отца и одновременно учился на курсах по общеобразовательной подготовке. С 1927 года в рядах Красной Армии.

С декабря 1927 по декабрь 1928 года был курсантом Ленинградской военно-теоретической авиашколы. Сдал экстерном за неполную среднюю школу при 95-й ИАБ в 1936 году, а с декабря 1928 по декабрь 1929 года учился в 1-й военной школе лётчиков им. Мясникова в Севастополе.

Служил в качестве младшего и старшего лётчика в 70-й ИАЭ, командовал звеном во 2-й ИАЭ, отрядом в 119-й ИАЭ 95-й ИАБ Закавказского военного округа.

4 марта 1936 года ему присвоили звание капитан.

С мая 1937 года по февраль 1938 года участвовал в национально-революционной войне испанского народа 1936-1939 годов. Командир авиационной эскадрильи, затем группы истребителей.

Капитан И. Т. Ерёменко быстро освоил ночные полёты, успешно боролся с бомбардировщиками фашистов над провинцией Сарагоса. Имел боевой налёт 260 часов. Лично сбил около 10 самолётов, в том числе 1 бомбардировщик ночью.

28 октября 1937 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

После возвращения из Испании продолжал служить в ВВС, в 1939 году окончил курсы при Военной академии Генерального штаба. С 1940 года генерал-майор авиации.

В годы Великой Отечественной войны был командующим ВВС армий, командовал истребительной авиационной дивизией, смешанным авиационным корпусом, ВВС ряда военных округов.

Он родился в 1910 году на Кубани. В автобиографии он писал:

«В 1917 году был отдан в сельское классное училище, где учился полтора года. Бросил зимой в 1918 году, так как ходить в школу было далеко и холодно, а одеваться было не во что… В 1920 году из — за тяжёлого материального положения семьи  (семья голодала)  был отдан к казаку — кулаку Плешаню в станицу Васюринскую, где батрачил до 1923 года. Летом 1923 года заболел малярией. После моих просьб отправить в город на лечение, которые ни к чему не привели, бежал к отцу. В 1924 году поступил работать в пригородные хозяйства Комитета взаимопомощи бедноты. Зимой этого же года оттуда был командирован на курсы трактористов — рулевых, которые окончил весной 1925 года. Там же работал трактористом до зимы 1925 — 1926 годов. Зимой послан на курсы автотранспортного дела в Краснодар, которые окончил в мае 1926 года. После окончания работал шофёром в пригородном хозяйстве и Сельмашсоюзе. Осенью работу бросил, и начал учиться в школе повышенного возраста».

Ерёменко ушёл с весьма престижной по тем временам работы, чтобы осуществить свою мечту стать лётчиком. Первая попытка поступить в лётную школу ему не удалась из-за низкого образовательного уровня. Лишь после упорной дополнительной учёбы он смог сдать вступительные экзамены, и был зачислен курсантом в Ленинградскую военно-теоретическую школу, которую окончил в 1928 году. Год спустя окончил и 1-ю военную школу лётчиков в Каче. Служил младшим лётчиком в 70-м отдельном авиационном отряде Кавказской Краснознамённой армии  (в Баку), где освоил самолёт И-4. С ноября 1930 года командир авиационного звена 2-й отдельный авиаэскадрильи Закавказского военного округа.

В 1935 году начался переход на И-16 с моторами М-22 и М-25. Как известно, это были отличные, но очень строгие в пилотировании истребители. Случались аварии, а то и катастрофы. По свидетельству Леонида Рыбкина в эскадрилье Ерёменко этот процесс прошёл без единого лётного происшествия, хотя его существенно осложняло отсутствие учебно-тренировочной машины.

Сам Ерёменко владел И-16 мастерски. Генерал-лейтенант авиации Л. Г. Рыбкин вспоминает:

«Он был лётчик-истребитель, умевший выжать всё из самолёта, на что тот был способен. На всех высотах и скоростях он общался с истребителем на «ты». В совершенстве владел пилотажем, воздушным боем и стрельбой. Всё проводил на максимальных скоростях и максимальных нагрузках».

В январе 1934 года капитан Еременко назначен командиром 119-й авиаэскадрильи 95-й истребительной авиабригады Закавказского военного округа.

С мая 1937 по февраль 1938 года участвовал в национально-революционной войне испанского народа под псевдонимом «Антонио Арагон», где принял командование 1-й истребительной эскадрильей, затем истребительной авиагруппой. Имел псевдонимы «Рамон», «Камарада Александрио» и «Антонио Арагон».

В группу советских лётчиков-добровольцев, прибывшую в Испанию под командованием И. Ерёменко, кроме него входили Иван Матвеевич Карпов, Леонид Григорьевич Рыбкин, Михаил Сидорович Петров, Сергей Васильевич Шалыганов и Михаил Нестерович Якушин. Добирались они через Францию с поддельными голландскими паспортами, причем ни один человек из группы не знал ни одного иностранного языка.

Ерёменко был назначен командиром 1-й истребительной эскадрильи, вооружённой самолётами И-16. Около месяца эта часть несла боевое дежурство в небе над Картахеной, Эльче и Аликанте, прикрывая республиканские боевые корабли и транспорты. Однако к тому времени франкисты установили морскую блокаду средиземноморских портов. Поставки советской помощи через них прекратились, и практически исчезла необходимость в воздушном прикрытии этого района.

В середине июня эскадрилья И. Ерёменко пересела на истребители И-15 и приняла участие в воздушных боях над Брунете.

30 июня 1937 года, вместе с Виктором Кузнецовым, одержал первую групповую победу над истребителем Fiat CR-32, а 6 июля — вторую, над бомбардировщиком Dornier Do-17. На этот раз его партнёром был югославский доброволец Бошко Петрович.

12 июля крупный воздушный бой произошёл в районе Эль Эскориал — Сан-Мартин — Навалькарнеро — Аравака. Эскадрильи И. Лакеева, Н. Виноградова, П. Шевцова  (29 И-16)  и эскадрилья И. Еремёнко  (8 И-15)  неожиданно атаковали авиагруппу противника, состоявшую приблизительно из 40 истребителей. В результате боя эскадрилья Лакеева записала себе на счёт 2 «Фиата», эскадрилья Виноградова — 1 «Фиат», а эскадрильи Шевцова и Еремёнко — по 2 «Фиата» и 1 «Хейнкелю». Столько же побед было заявлено и итальянцами: 5 И-15 и 4 И-16. Ещё об одном сбитом И-15 заявили лётчики-националисты. С республиканской стороны был потерян 1 И-15, пилот-американец Гарольд Даль выпрыгнул с парашютом и попал в плен. О потерях противника известно, что в этот день погиб испанец Капитан Нарсисо Бермудес де Кастро  ( Narciso Bermudez de Castro )  из группы 2-G-3, имевший 4 победы.

22 августа Иван Ерёменко уничтожил сразу 2 итальянских самолёта Romeo Ro-37.

В конце августа его эскадрилья перебазировалась в Баяралос.

eremenko_doc_t_409_erАктивная деятельность республиканской авиации и большие потери в самолётах побудили мятежников начать ночные налёты, для которых они использовали трёхмоторные бомбардировщики Junkers Ju-52. Hа Мадрид, Сариньену и другие города по несколько раз за ночь стали сыпаться бомбы.

Днём лётчики сильно уставали от вылетов и воздушных боёв, а ночью им не давали нормально отдохнуть ночные бомбардировщики противника. Нужно было проучить ночных разбойников.

Генеральный штаб Испанской республики принял решение привлечь истребители к ночным дежурствам и заставить противника прекратить регулярные бомбёжки. С этой целью Е. С. Птухин примерно в 20-х числах сентября прислал 2 самолёта И-15. Одним из них управлял И. Т. Еремёнко, другим — Н. Г. Соболев. Эти лётчики владели тактикой ночного боя.

Капитан И. Т. Ерёменко быстро освоил ночные полёты и успешно боролся с вражескими бомбардировщиками. В ночь с 14 на 15 сентября 1937 года, взлетев на И-16 с повреждённым шасси, он прямо над аэродромом уничтожил Ju-52. «Не успели мы выпить по стакану чая в столовой, как наблюдающий за воздухом доложил, что слышит шум моторов. Через 2-3 минуты наши лётчики-ночники взмыли в воздух. Через 20-25 минут со стороны Сарагосы раздался шум моторов, затем послышались короткие пулемётные очереди, и через мгновение появился огромный факел с чёрным шлейфом дыма. Медленно вращаясь вокруг оси, падал фашистский стервятник «Юнкерс-52», который много ночей не давал нам покоя. Он упал в 5 километрах западнее нашего аэродрома.  (Экипаж самолёта состоял из франкистских лётчиков: капитана Хосе Мунтадаса Примы, бывшего белогвардейца капитана Всеволода Марченко-Ларинова, сержантов Каразо Каллейи, Ромеро, Априкио Веласо и Хосе Рамона Бласко Лафна. Марченко спасся на парашюте и попал в плен, один член экипажа так и не был найден, остальные – погибли.)

Через 7-10 минут наши самолёты благополучно сели на территорию аэродрома. Ерёменко рассказал, что он сбил вражеский самолёт со 2-й очереди. В эту ночь мы дежурили до утра, но противник больше не появлялся. Утром я поблагодарил Ерёменко и Соболева за их успешную работу, и они улетели на аэродром Бахаралос. Фашисты получили хороший урок…»

После этого на Сариньену и Мадрид в течение 2-х месяцев франкисты не совершили ни одного ночного налёта.

В октябре эскадрилья Ерёменко была перебазирована в Сарагосу. В одном из боёв, на бреющем полёте, он сбил сразу 2 истребителя Fiat CR-32.

К середине октября на аэродроме Гарапинильос близ Сарагосы франкисты сосредоточили много авиационной техники  ( в том числе истребители Bf-109B ), а также огромное количество ГСМ и запасных частей. Это могло привести к провалу намечавшегося через полтора — два месяца наступления на Теруэль.

15 октября И. Ерёменко возглавил авиагруппу И-16 и И-15, нанесшую удар по авиабазе Гарапинильос. Основную задачу выполняли 2 эскадрильи И-15  (Серова и Чиндосвиндо), которые несли по 4 х 10-кг бомбы. Сбросив бомбы, они сделали 6 заходов на цель, уничтожая технику и строения пулемётным огнём. Четыре эскадрильи И-16 под командованием Сарауза барражировали на случай появления противника в воздухе, а потом тоже атаковали наземные цели. 16 «СБ» под командованием Сенаторова нанесли отвлекающий удар по Сарагосе. В результате атак, 40 самолётов было уничтожено, около 20 повреждено; зенитные батареи были застигнуты врасплох и подавлены; 2 истребителя, пытавшихся взлететь, сбиты; взорваны склады боеприпасов и запасы топлива. Также был нанесён удар по другим постройкам и по только что прибывшим автобусам с пилотами. Республиканцы потерь не имели. Это было первое в истории авиации применение истребителей для уничтожения самолётов на земле. Кроме того, после окончания штурмовки группа обнаружила и расстреляла вражескую автоколонну.

Генерал-майор авиации Б. А. Смирнов вспоминает:

«По всему аэродрому в виде буквы «П» расставлено, как по ниточке, не менее 60 самолётов. Строго держась за своим ведущим, «Чатос» выскакивают к аэродрому с бреющего полёта, молниеносно набрав горкой метров 200 высоты. Первым бросается в атаку Анатолий Серов, и почти тотчас же на земле вспыхивает один из «Фиатов». Вслед за Анатолием открывает огонь вся группа. Через минуту один за другим над аэродромом встают 8 дымных, огненных факелов. С оглушительным грохотом взрываются бомбы, подвешенные на фашистских самолётах, и в щепки разносят рядом стоящие машины. Сильный ветер разносит огонь по всему аэродрому… Лётчики вошли в азарт и пикируют буквально до 20 метров, в упор расстреливая вражеские самолёты. В клубах дыма ясно различимы две полосы горящих самолётов, окаймляющие аэродром двумя жаркими высокими стенами огня.

Через несколько дней пленные лётчики показали: «На аэродроме Гарапинильос уничтожено 40 самолётов. Большая часть оставшихся выведена из строя и требует длительного ремонта. В бессильной ярости фашистское командование обрушилось на охрану и зенитчиков, которые разбежались во время штурмовых действий республиканских самолётов. На следующий день после налёта 20 солдат были выстроены вдоль линии сгоревших самолётов и расстреляны на месте».

28 октября 1937 года капитану И. Т. Ерёменко было присвоено звание Героя Советского Союза. После учреждения медали «Золотая Звезда», как знака особого отличия для Героев Советского Союза, ему была вручена медаль № 60.

15 и 22 декабря он уничтожил по одному немецкому истребителю Ме-109B около Теруеля, к тому времени его авиагруппа летала уже на И-16.

К концу 1937 года Иван Ерёменко совершил 348 боевых вылетов, провёл несколько десятков воздушных боёв, одержал 12 побед.

7 января 1938 года он последний раз поднялся в испанское небо и вскоре возвратился в Советский Союз.

За бои в Испании награждён двумя орденами Красного Знамени   (2.09.1937 и 2.03.1938), медалью «XX лет РККА»  (22.02.1938).

После возвращения из Испании, 19 февраля 1938 года, ему присвоено внеочередное воинское звание «Полковник». В марте назначен помощником командира 60-й истребительной авиабригады Закавказского военного округа, базировавшейся в Баку.

С июля 1938 по декабрь 1940 года был командующим ВВС Московского военного округа.

5 февраля 1939 года ему было присвоено звание комбрига, а 5 апреля 1940 года звание комдива.

В 1939 году комбриг И. Т. Ерёменко окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии Генерального штаба. Несмотря на прямой запрет, и на высоких должностях Ерёменко продолжал летать, не считаясь с существующими наставлениями по боевому применению. Однако высшее командование этого не одобряло. В Приказе наркома обороны СССР от 4.06.1939 года № 70 «О мерах по предотвращению аварийности в частях ВВС РККА» указывалось:

«Число лётных происшествий в 1939 году, особенно в апреле и мае месяцах, достигло чрезвычайных размеров. Только за конец 1938 и впервые месяцы 1939 годов мы потеряли 5 выдающихся лётчиков — Героев Советского Союза, 5 лучших людей нашей страны — тт. Бряндинского, Чкалова, Губенко, Серова и Полину Осипенко.

Однако недисциплинированность и распущенность настолько вкоренились среди лётчиков, так велика эта болезнь, что, невзирая на частые и тяжкие катастрофы, результатом которых является гибель лучших наших людей, невзирая на это, всего лишь месяц примерно тому назад два Героя Советского Союза — командующий ВВС МВО комбриг Ерёменко и его заместитель полковник Осипенко в неурочное время вздумали произвести «показательный» воздушный бой над Люберецким аэродромом и произвели его на такой недопустимо низкой высоте, позволили себе такое нарушение всех установленных правил и приказов, что только благодаря счастливой случайности этот, с позволения сказать, «показательный» бой закончился благополучно. Однако такие «показательные» полёты показывают лишь, что источником недисциплинированности, расхлябанности, воздушного лихачества и даже хулиганства являются не всегда худшие лётчики и рядовые работники авиации.

Вдохновителями и образцом недисциплинированности, как это видно из приведенных фактов, бывают и большие начальники, на обязанности которых лежит вся ответственность за воспитание лётчиков и руководство их работой, которые сами обязаны быть и непременно образцом и примером для подчинённых.

У нашего лётного состава не хватает постоянной, не показной, а подлинной внутренней подтянутости и внимания к своему делу, особенно в воздухе, где необходима высокая дисциплина…

Эти азбучные истины, к сожалению, забываются нашими лётчиками, и за это многие из них платятся своей жизнью. И что самое тяжёлое, старые, испытанные мастера лётного дела не борются с отрицательными явлениями среди своих молодых сотоварищей и тем самым поощряют молодняк на поступки, совершенно нетерпимые в рядах бойцов нашей авиации.

Всё ещё среди лётчиков наблюдаются чванство и зазнайство. Не воспитано у них уважение к инструкциям, наставлениям и приказам, точно регулирующим лётную жизнь и боевую подготовку лётно-технического состава. Нередко большие, а за ними и малые начальники считают, что инструкции, уставы, наставления и положения и написаны не для них, что они уже переросли эти наставления и приказы, что для них закон не писан».

4 июня 1940 года И. Ерёменко было присвоено воинское звание «Генерал-майор авиации». С декабря 1940 года служил на Дальнем Востоке, по май 1941 года был заместителем командующего ВВС 1-й Отдельной Краснознамённой армии Дальневосточного фронта, затем до пвгуста 1941 года был командующим ВВС 25-й Армии.

После начала Великой Отечественной войны Ерёменко неоднократно подавал рапорты с просьбой направить его в действующую армию.

eremen17С августа 1941 года командует ВВС 9-й армии Южного фронта. Стремясь достигнуть максимальной эффективности вверенных сил, постоянно выезжал на машине с радиостанцией на передний край. Регулярно совершал боевые вылеты в паре с майором Л. Л. Шестаковым.

В октябре 1941 года на долю Ерёменко выпали тяжёлые испытания. 5 Октября частям 9-й армии был отдан приказ отойти и занять новый рубеж обороны. В условиях «дырявого» фронта, при плохой связи, Ерёменко посчитал, что, находясь в штабе армии, он не сможет полноценно обеспечить перегруппировку авиации.

6 октября он вместе со своим начштаба майором Гужовым вылетел на У-2 из Каларовки в 20-ю САД с целью «интенсивной разведкой установить группировку противника, самому лично поставить задачу на штурмовые действия и, если возникнет необходимость, вывести части ВВС из — под удара».

В штабе 20-й САД И. Ерёменко задержался до вечера: ожидал результатов штурмовок и ставил подчинённым задачи на следующий день. Уже в сумерках он в одиночку отправился в обратный полёт, но с воздуха заметил на дороге штабную колонну и приземлился в поле рядом с шоссе. Тут же узнал — в Каларовку вошли немецкие танки, штаб армии уцелел, но «разбежался кто куда».

К тому времени совсем стемнело, взлетать стало слишком рискованно, а уходить с колонной и бросать самолёт не хотелось. Ерёменко решил остаться, взяв себе в подмогу красноармейца, который должен был помочь запустить мотор У-2 в случае появления немцев. И действительно, ждать их долго не пришлось. Около 11 вечера в свете разгоравшихся неподалеку пожаров были замечены несколько вражеских танков и кавалерия. Выбора не оставалось, и при очень плохой видимости, уже под огнём противника, Ерёменко взлетел. Взошедшая луна и просветы в облачности позволили благополучно посадить самолёт на хлебное поле.

7 октября утром Ерёменко перегнал У-2 на аэродром Лебеди под Мариуполем, где базировался 131-й ИАП. Связавшись с Буденовкой, он выяснил, что там находятся штаб 20-й САД, а так же 170-й и 55-й ИАП той же дивизии.

Весь этот день Ерёменко провёл в Лебедях, управляя действиями авиации. Под вечер он выехал в Мариуполь, где обосновался штаб 9-й армии. Однако буквально за полчаса до его прибытия штаб перебазировался в Чермалык. Он вернулся в Буденовку, чтобы утром вылететь в штаб армии.

8 октября выяснилось, что ночью противник вышел к морю, перерезав коммуникации. Это потребовало дополнительного уточнения наземной обстановки и корректировки ранее поставленных лётному составу боевых задач. В Чермалык Ерёменко удалось прибыть только днём. Но и там штаба армии уже не было — он переместился на станцию Караль. Добравшись туда, Ерёменко немало удивил командование, ведь его считали погибшим в Каларовке. Доложив о данных воздушной разведки и работе авиации, Ерёменко узнал неприятные новости.

Противник уже занял Мариуполь, отступление войск становилось всё более дезорганизованным, и было не ясно, остались ли силы для защиты аэродромов в Буденовке и Лебедях. Полкам 20-й САД был отдан приказ о перебазировании в Бешево. Однако связи у штаба армии с Буденовкой не было, и Ерёменко добился разрешения вылететь немедленно туда.

Прибыв на место, он взялся за организацию обороны авиабазы и вывоза имущества. Благодаря его усилиям удалось вывезти 60 тонн бензина, 10 тонн масла, 12 исправных авиамоторов, более 3000 бомб разного калибра, огромное количество патронов для авиационных пулемётов, по одному И-16, УТИ-4 и УТ-1. Из отходивших мимо наземных частей Ерёменко стал «сколачивать» заслон. К полуночи, когда поток отступавших иссяк, набралось около 2000 бойцов  ( в том числе работники HКВД и милиции ), 6 танков и 12 орудий. Однако моральный дух большинства бойцов оставлял желать лучшего. Попытки наладить разведку ничего не дали — группа, ушедшая в северном направлении, исчезла; ушедшая в южном — дошла до ближайшей деревни, и вернулась «в полном опьянении, доложив, что дальше не пошли, так как у них устали ноги». Пользуясь темнотой, чекисты и милиционеры скрылись в неизвестном направлении. И не они одни — к утру в обороне оставался лишь батальон аэродромного обслуживания, около 300 бойцов, собранных из отступавших, и один танк.

9 октября около полудня противник подошёл к Буденовке. К тому времени большая часть имущества и ГСМ была вывезена, а остальное — подожжено или взорвано. Был уничтожен и мост, по которому шла дорога к авиабазе. Остаток этого дня Ерёменко провёл, командуя 218-й стрелковой дивизией.

10 октября утром он прибыл к командующему ВВС Южного фронта генерал — майору авиации К. А. Вершинину и доложил о состоянии частей, их дислокации и боевой работе. Вскоре выяснилось, что особый отдел не в курсе, где находился и чем занимался Ерёменко в период с 6 по 9 октября. Он был отстранён от должности. Начались унизительные проверки.

В рапорте, написанном на имя Вершинина, Ерёменко изложил свои действия в эти дни, и в заключении указал: «Мою работу, а также пребывание в частях и непрерывное руководство ими может подтвердить множество людей, с которыми я работал и которыми руководил. На основании этого считаю предъявленное мне обвинение необоснованным, и прошу расследовать путем вызова людей и проверки моей работы».

Многочисленные свидетели подтвердили показания Ерёменко, и следствие по его делу было прекращено, а приказ об отстранении от должности отменён.

В ноябре 1941 года генерал — майор авиации И. Т. Ерёменко был назначен командующим ВВС и членом Военного совета 18-й армии на том же фронте. На истребителе ЛаГГ-3 совершил 1 боевой вылет.

После упразднения ВВС армий, с мая 1942 года командовал 237-й истребительной авиационной дивизией 5-й Воздушной армии  (Северо-Кавказский фронт), а 17 августа 1942 года назначен командиром смешанной авиационной группы Новороссийского оборонительного района Приморской группы войск Закавказского фронта. В сводках боевых действий указывается:

«За период с 26 августа по 8 октября 1942 года САГ HОР произвела 3179 самолёто — вылетов, из них 929 ночных, с общим налётом 2446 часов… В результате внезапных и смелых штурмовых и бомбардировочных налётов при максимальном напряжении всех сил и средств  (до 6-7 вылетов в сутки), самоотверженности лётного и технического состава уничтожено: 269 автомашин, 134 повозки с войсками и грузами, до 2000 солдат и офицеров, рассеяно до двух рот пехоты, 141 лошадь, 52 ЗПТ, 8 орудий ЗА, 8 орудий МЗА, одно орудие ПА, 4 мотоцикла, 2 цистерны, 2 прицепа, 1 миномётная батарея, 3 бронемашины, 3 танка, 4 понтона, 4 баржи, 7 катеров и одна лайба. Подавлен огонь 1 полевой батареи, 6 батарей ЗА. Взорвано 2 склада боеприпасов и склад ГСМ. Погашено до 20 прожекторов… В проведённых 56 воздушных боях сбито 8 Ме-109 и Ме-110, 5 ФВ-189 и подбито 6 Ме-109, 5 Ме-110 и один ФВ-189».

В ноябре 1942 года И. Т. Ерёменко был назначен командиром 2-го смешанного авиакорпуса 8-й Воздушной армии  (214-я ШАД, 201-я и 235-я ИАД)  на Сталинградском фронте, участвовал в воздушном сражении на Кубани.

С 18 ноября по 2 декабря 1942 года, во время прорыва вражеской обороны под Сталинградом, части 2-го САК действовали в интересах 3-го Гвардейского мехкорпуса и произвели 857 самолёто-вылетов, из них: на штурмовку — 225, на прикрытие — 405, на разведку — 227.

Дивизии корпуса успешно вели борьбу с немецкими транспортными самолётами, выделенными для полётов в район окружённой армии Паулюса. Только за 2 недели декабря 1942 года лётчики корпуса уничтожили и повредили в воздушных боях и на аэродромах 195 вражеских самолётов, из которых 37 были сбиты истребителями и штурмовиками, вылетавшими на «свободную охоту».

В январе 1943 года корпус сыграл основную роль в уничтожении аэродромов, с которых Люфтваффе пытались снабжать окруженную в Сталинграде 6-ю армию.

А всего с 19 ноября 1942 по 2 февраля 1943 года дивизии корпуса совершили 8114 самолёто-вылетов, провели 537 групповых воздушных боёв и сбили 353 вражеских самолёта. Кроме того, бомбоштурмовыми ударами уничтожили 1923 автомашины с войсками, 448 танков, 204 самолёта и много другой боевой техники противника.

2 февраля 1943 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество 2-му смешанному авиакорпусу было присвоено почётное наименование «Сталинградский».

20 апреля 1943 года командующий 4-й Воздушной армией генерал-лейтенант авиации К. А. Вершинин дал корпусу следующую характеристику:

«2-й смешанный авиакорпус РВГК в составе 201-й истребительной и 214-й штурмовой авиационных дивизий совместно с остальными соединениями 4-й Воздушной армии нанёс ряд метких штурмовых и бомбовых ударов по боевым порядкам войск противника в районе Мысхако, в результате которых полностью была сорвана генеральная атака противника на участке десантной группы 18-й армии. Все атаки противника нашими десантными частями, воодушевлёнными примером боевых товарищей с воздуха, в этот день были отбиты. Противник потерял 1700 человек убитыми и ранеными. Было сбито 38 самолётов противника».

В течение 1943 года 2-й САК постоянно перебрасывался на наиболее ответственные участки Сталинградского, Закавказского, Северо-Кавказского, Степного фронтов. Участвовал в освобождении Батайска, Ростова, других кубанских и причерноморских городов, причем действовал с неизменным успехом. 13 июля 1943 года корпус был преобразован в 10-й ИАК.

С августа по ноябрь 1943 года И. Т. Ерёменко был командующим ВВС Сталинградского военного округа, а с декабря 1943 года по конец войны был командующим ВВС Киевского военного округа. Летал на И-16, И-153, ЛаГГ-3 и Як-1.

eremen2Как отмечалось в боевой характеристике на всех этих должностях «Ерёменко проявил большие организаторские способности и талант военачальника. Эффективность действий вверенных ему авиационных соединений достигалась их массированным применением, широким использованием наземных радиостанций для управления истребителей и бомбардировщиков в воздухе, наращиванием сил в ходе воздушных сражений, успешным применением в воздушных боях вертикального маневра и новых боевых порядков. Под командованием генерал — майора Еременко авиация наносила успешные бомбово — штурмовые удары по вражеским укреплённым районам, вела упорные воздушные бои с превосходящими силами противника, участвовала в блокаде окружённых его группировок».

За высокое боевое мастерство, умелое командование вверенными ему авиационными соединениями И. Т. Еременко был награждён орденами Кутузова 2-й степени  (8.02.1943), Отечественной войны 1-й степени  (1945), Красной Звезды  (1944), медалями «За оборону Одессы»  (22.12.1942), «За оборону Сталинграда»  (17.11.1943), «За оборону Кавказа»  (1.05.1944), «За победу над Германией»  (9.05.1945).

После окончания войны И. Т. Еременко оставался в той же должности. 1 марта 1946 года ему было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации. С апреля 1946 года — в распоряжении главкома ВВС. С марта 1947 года был слушателем авиационного факультета Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, по окончании которой с апреля 1949 года находился в распоряжении Главнокомандующего ВВС, затем в августе того же года назначен командующим ВВС Уральского военного округа.

С декабря 1952 года начальник Управления боевой подготовки, он же помощник командующего ВВС ДВВО по боевой подготовке, с декабря 1953 года — помощник командующего ВВС Дальневосточного военного округа по боевой подготовке и воздушной обороне. Имел общий налёт 1050 часов в воздухе.

За безупречную службу награждён орденом Красного Знамени   (1948)  и медалью «30 лет Советской Армии и Флота»  (22.02.1948).

21 апреля 1956 года уволился в запас. С 1957 года работал на общественных началах в различных организациях. Жил в Киеве. Умер 1 декабря 1986 года и был похоронен на Берковецком кладбище.

Степанов Евгений Николаевич

stepan7

Герой Советского Союза Степанов Евгений Николаевич

Он родился 22  (по другим данным — 9)  мая 1911 года в Москве в семье рабочего-мраморщика. В 1928 году окончил 7 классов, а в 1930 году окончил школу ФЗУ им. Дзержинского при Московско-Курской железной дороге, учился в железнодорожном училище. Работал кузнецом. В 1931 году поступил в Московскую школу лётчиков Осовиахима, которую окончил в следующем году. В этом же году стал служить в Красной Армии и, был направлен во 2-ю Борисоглебскую военную школу лётчиков, которую окончил в 1933 году. Служил в Ленинградском военном округе. Сначала был младшим лётчиком в авиабригаде особого назначения  (воздушно-десантной бригаде). Летал сначала на бомбардировщиках, но после многочисленных рапортов его перевели в истребительную авиацию. В звании лейтенанта командовал звеном в 12-й ИАЭ 111-й ИАБ того же округа.

Сразу же после того как в июле 1936 года в Испании вспыхнул фашистский мятеж, Евгений Степанов подал заявление с просьбой отправить его в качестве лётчика — добровольца на защиту Испанской Республики. Ответа не было долго. И лишь через год неожиданно пришёл вызов: «Прибыть в Москву».

В управлении Военно-Воздушных Сил он встретил знакомых лётчиков-ленинградцев: Ивана Девотченко, Константина Доброницкого, Николая Журавлёва, Алексея Лоскутова, Виктора Кустова, Георгия Попова, Никиту Сюсюкалова… Кадровики предложили Степанову написать биографию. Она уместилась на одной страничке.

Вспоминает полковник Е. Н. Степанов: «Мы изображали из себя советских туристов, собирающихся на международную выставку в Париже. Мы сели на пароход от Ленинграда до Гавра и, с помощью испанской группы поддержки, прилетели оттуда в Валенсию. Другие советские добровольцы добирались в испанские порты на борту советских грузовых судов».

20 Августа 1937 года, вместе с другими советскими пилотами, лейтенант Е. Н. Степанов прибыл в Испанию. В качестве рядового бойца сражался в составе знаменитой 1-й эскадрильи «Чатос». Летом 1937 года сбил несколько самолётов, совершая боевые вылеты с аэродрома в Альказаресе. Спустя всего 2 месяца, в середине Октября, стал её командиром  (к тому времени эскадрилья базировалась на аэродромах в Сагунто и Сабаделл). К концу года  (после отъезда в СССР Анатолия Серова), возглавил вся 26-ю истребительную авиагруппу, которая базировалась в Байаралос во время Теруэльского наступления, а в 1938 году вела боевые действия в Валенсии.

Сражаясь под Арагоном и Теруэльей совершил около 80 боевых вылетов (имел 205 часов налёта), участвовал в 16 воздушных боях, сбил 10 самолётов (6 лично и 4 в составе группы). По другим данным сбил 12 самолётов  (8 лично и 4 в группе).

Из многих воздушных операций, в которых участвовал Евгений, наиболее значительной, как по замыслу, так и по способам её осуществления, была штурмовка аэродрома в местечке Гарапенильос под Сарагосой 15 Октября 1937 года. В истории авиации эта операция считается классической, поэтому о ней следует хотя бы коротко рассказать.

Дело было так. В одном из воздушных боёв сбили и взяли в плен итальянского лётчика. Он сообщил, что на аэродроме Гарапенильос сосредоточено 80 итальянских бомбардировщиков и истребителей. Это подтверждалось и агентурными данными. Попытки уничтожить самолёты на этом аэродроме, предпринятые ранее, успеха не имели. Аэродром прикрывался истребителями и многослойным огнём зенитной артиллерии. Прорваться к аэродрому нашим бомбардировщикам не удалось.

Командование республиканских ВВС приняло решение атаковать аэродром Гарапенильос силами истребителей. В штурмовом налёте участвовало 6 эскадрилий. Основную задачу по разгрому аэродрома выполняли две эскадрильи «Чатос» (так в Испании называли истребители И-15) под командованием Анатолия Серова. Лейтенант Степанов был у него заместителем.

— Вылетели в предрассветных сумерках, — вспоминает Евгений Николаевич. — Чтобы ввести противника в заблуждение, мы шли вдоль реки Эбро на северо — запад, затем резко повернули на юг. К аэродрому Гарапенильос подошли незамеченными. Здесь стояли крылом к крылу итальянские самолёты. Две наши эскадрильи обрушили огонь на врага, остальные прикрывали действия ударной группы. С первого же захода мне удалось поджечь один «Фиат». Он вспыхнул ярким пламенем. Выйдя из пикирования с набором высоты, я увидел, как метко били мои товарищи по самолётам врага. Один за другим вспыхивали и взрывались фашистские истребители и бомбардировщики. После второго захода аэродром превратился в море огня и дыма. Только после этого открыли стрельбу вражеские зенитные батареи. Однако она была неприцельна и беспорядочна и, очевидно, для того, чтобы не ругало начальство. На зенитные батареи тут же обрушились эскадрильи Бориса Смирнова и Ивана Девотченко…

stepan3Операция прошла успешно. Все наши самолёты благополучно вернулись на свои аэродромы. Позднее стало известно, что в результате внезапного удара республиканской авиации было уничтожено 6 Fiat CR-32, 3 Ju-52 / 3m и 3 He-45, повреждено около 20 других итальянских и немецких самолётов, склады горючего и боеприпасов. Всему личному составу, участвовавшему в разгроме аэродрома Гарапеиильос, командованием ВВС республики была объявлена благодарность.

Е. Н. Степанов — один из 4-х советских лётчиков, которым удалось одержать ночные победы в небе Испании: в ночь с 24 на 25 Октября 1937 года в районе Барселоны уничтожил итальянский бомбардировщик SM-81 лейтенанта Эцио Маккани  ( весь экипаж погиб ). Во время этой атаки ему пришлось таранить вражескую машину левой стойкой шасси своей «Чайки».

Согласно официальной версии, взлетевший на своём И-15 командир 1-й эскадрильи «Чатос» Старший лейтенант Е. Н. Степанов  ( его напарником был в этом вылете Илья Финн ), увидел вражеский бомбардировщик, освещённый луной, и пошёл в атаку.

В ходе боя сначала был убит стрелок верхней турели. Тем временем, «Савойя» развернулась в сторону Барселоны, огни которой были уже хорошо видны, после чего Степанов пошёл на таран. Стараясь по возможности сохранить пропеллер и двигатель, он нанёс удар колёсами, который пришёлся по хвостовому оперению «Савойи». Потерявший стабилизатор бомбардировщик тут же рухнул вниз всего в нескольких километрах от города.

Хотя И-15 получил повреждения, Степанов проверив управление и работу мотора, решил продолжать патрулирование и вскоре обнаружил ещё одну «Савойю». Несколько раз обстреляв бомбардировщик, он заставил его экипаж повернуть в сторону открытого моря, над волнами которого и окончательно добил бомбовоз, который взорвался. Только после этого наш пилот вернулся на аэродром Сабаделл, где благополучно посадил свой повреждённый истребитель.

По отечественным документам Евгению Степанову была записана победа над протараненным бомбардировщиком, а Илье Финну — над вторым, который, загоревшись, упал в воду. Однако по зарубежным источникам второй бомбардировщик сумел вернуться на свой аэродром, хотя и получил повреждения.

Последний бой в небе Испании Евгений Степанов провёл 17 Января 1938 года. Этот бой оставил в его биографии заметный след. Тогда он повёл своих лётчиков к горам Универсалес на перехват «Юнкерсов», летевших на бомбардировку республиканских войск в сопровождении большой группы «Фиатов». Над городом Охос — Негрос завязался бой. Противник превосходил группу Степанова почти в 3 раза. Евгений удачно атаковал и сбил «Фиат» и тем самым спас от явной гибели австрийского лётчика — добровольца Тома Добиаша. После этого Степанов погнался за вторым вражеским истребителем, зашёл ему в хвост, поймал в прицел и с силой нажал на гашетки. Но пулемёты молчали. Патроны кончились. Решил: «Таранить!»

В эту секунду перед носом И-15 разорвалось несколько зенитных снарядов. Фашисты дали отсечный огонь. Вторая серия взрывов накрыла машину Степанова. Осколками рядом разорвавшегося снаряда были перебиты тросы управления, повреждён двигатель. Не подчиняясь воле лётчика, самолёт круто пошёл к земле. Степанов выбросился из кабины и раскрыл парашют. Он приземлился недалеко от передовых позиций и был взят в плен марокканцами. Этого наверняка не случилось бы, если бы при приземлении Степанов не ударился о скалу и не потерял сознание.

Вражеские солдаты содрали с советского лётчика обмундирование, раздели до нижнего белья, скрутили проволокой руки. Последовали допросы, побои, пытки и издевательства. Месяц его держали в одиночной камере, по нескольку дней не давали пищи. Мужественный воин — интернационалист держался стойко и не проронил ни слова. После этого Степанов прошёл тюрьмы Сарагосы, Саламанки и Сан-Себастьяна. Трижды выводили его на расстрел…

Через полгода правительство Испанской Республики обменяло Степанова на пленного фашистского лётчика. (Обер-фельдфебеля Отто Поленца, сбитого А. И. Гусевым.) За подвиги в боях, мужество и стойкость Лейтенант Евгений Степанов был награждён орденом Красного Знамени  (10.11.1937). В Июле 1938 года он уехал из Испании на судне, шедшем через Францию и Бельгию в Ленинград.

После возвращения из Испании получил звание Капитана и был назначен инспектором по технике пилотирования 19-го ИАП Ленинградского военного округа.

В конце Мая 1939 года, вместе с другими Советскими асами воевавшими в Испании и Китае, его срочно вызвали в Москву и включили в группу комкора Я. В. Смушкевича, улетавшую на транспортных самолётах в Монголию. По прибытии на фронтовой аэродром лётчиков, инженеров и техников распределили по частям. Степанова назначили командиром эскадрильи в 22-й истребительный авиационный полк. Около 3-х недель занимался он подготовкой молодых лётчиков, проводил с ними тренировочные полёты, знакомил с местностью, учил грамотно вести воздушный бой. А 22 Июня повёл свою эскадрилью навстречу врагу…

Шли на высоте 4000 метров. Погода стояла солнечная, но над районом озера Буир — Нур плавали кучевые облака. Степанов знал, что японские лётчики любят прятаться за облака и из — за них внезапно нападать на противника. Значит, надо быть начеку. К тому же командир полка Майор Николай Георгиевич Глазыкин перед вылетом предупредил, что в районе Шутэы-Сумэ и Асыр-Сумэ японцы имеют аэродромы, на которых базируются истребители.

Противника ждать долго не пришлось. Когда эскадрилья Степанова шла над дельтой реки Халхин-Гол, впадавшей здесь в озеро Буир-Нур, в разрывах облаков замелькали японские истребители. Степанов подал сигнал: «Внимание!» — и откинул предохранители пулемётов. Огляделся. Вверху увидел два звена, которые прикрывали его ударную группу. Вёл их его заместитель Лейтенант Роман Волков.

Степанов стал набирать высоту. Когда стрелка высотомера дошла до отметки 4500 метров, комэск перевёл машину в горизонтальный полёт. Японские самолёты, видимо, не заметили группу Степанова и, сознавая своё численное преимущество, уверенно шли на шестёрку Романа Волкова. У них было 20 машин типа И-96.

gss1939Степанов зашёл со стороны солнца, форсировал мотор и перевёл истребитель в пикирование. Приник к тобусу прицела и, когда серебристая машина японца с оранжевыми кругами на крыльях и фюзеляже попалась в перекрестие, нажал на гашетку. Огненные трассы прошили фюзеляж И-96, он дёрнулся, задымил и стал падать. Кто — то из лётчиков эскадрильи подбил ещё одну японскую машину, и она камнем рухнула в озеро. Но строй японцев не дрогнул. Семёрка И-96 развернулась и пошла навстречу группе Степанова. Расстояние быстро сокращалось. Сошлись над серединой озера. Раздались пулемётные очереди. Закрутилась воздушная карусель. В это время из — за облаков внезапно вывалилась пятёрка И-96. Она стремительно приближалась. Уйти от неё было невозможно. Но что предпринять?   Решали доли секунды.

Степанов резко убрал газ, задрал нос своего истребителя, погасил скорость. Японцы на бешеной скорости проскочили вперёд…

В следующий момент на ведомого Фёдора Голуба навалились 4 японских истребителя. Степанов заметил опасность, грозящую товарищу, и не раздумывая поспешил ему на помощь. Меткой очередью он сразил японский истребитель, сидевший на хвосте у Голуба. Когда вражеская машина падала, Степанов заметил на фюзеляже радиоантенну и 3 ярко — красных вымпела на киле. Это был ведущий группы.

Через несколько минут с фронтовых аэродромов по приказу командующего ВВС комкора Смушкевича были подняты в воздух новые эскадрильи из полков Николая Глазыкина и Вячеслава Забалуева. Они сразу же вступили в бой, начатый эскадрильей Степанова. Одновременно с аэродромов Хайлара, Ганьчжура и Шутэн-Сумэ подходили новые группы японских истребителей. Воздушные бои теперь вспыхнули и в других местах: над горой Баин — Цаган, высотой Окина Такаса. Степанов взглянул на часы. Шла 42-я минута с момента вылета. Кончался бензин. Надо было выходить из боя и возвращаться на свой аэродром. Но как?   Японцы наседают, словно осы, идёт смертельный бой…

Неожиданно в гущу схватки ворвалась эскадрилья Полковника Ивана Лакеева. Наши лётчики с первой же атаки сбили несколько японских самолётов. А вскоре сюда подошла группа И-16 во главе с Виктором Раховым. Бой достиг кульминационной точки. Воздух во всех направлениях чертили пулемётные трассы, ревели моторы, падали в озеро, горели на земле самолёты. У машины Степанова были разбиты стёкла приборов, повреждена тяга управления мотором.

Степанов вышел из боя и на небольшой высоте повёл израненный истребитель в сторону своего аэродрома. Вскоре заметил, что степь горит. Огромный огненный вал катился в сторону посадочной площадки. Степанов включил зажигание и спланировал в стороне от аэродрома. Все, кто был здесь, были брошены на борьбу с огнём. Только к вечеру удалось потушить пожар.

В тот день эскадрилья Степанова сделала ещё один боевой вылет. Японцы, потерпев поражение, впервые покидали зону боя побеждёнными: менее чем за 3 часа они потеряли более 30 самолётов.

Несмотря на поражение и большие потери в бою 22 Июня, японская авиация не прекратила активных действий. Бомбардировщики врага наносили удары по узлам коммуникаций, госпиталям, складам, аэродромам, огневым позициям артиллерии, переправам через Халхин-Гол. Интенсивно велась разведка. В тылу советско-монгольских войск стали действовать диверсионные группы. Наше командование сделало вывод о подготовке противником наступательной операции широкого масштаба. И в своих прогнозах не ошиблось.

2 Июля японцы атаковали наши части, оборонявшие позиции на восточном берегу реки. К утру следующего дня главные силы противника переправились через Халхин-Гол и захватили гору Баин-Цаган, господствующую над окружающей местностью. Советско — монгольских войск в этом районе не было, действовали лишь дозоры монгольской конницы.

Частью сил из состава своей более чем 12-тысячной группировки, переправившейся на западный берег реки, противник стал продвигаться в южном направлении с целью захвата единственной переправы через реку, разгрома командного пункта 57-го особого корпуса и окружения наших частей, оборонявшихся на восточном берегу Халхин-Гола.

В этой критической обстановке командир корпуса комдив Г. К. Жуков приказал резервным частям и соединениям контрударом уничтожить противника на горе Баин-Цаган. По его приказу в воздух была поднята вся авиация — 82 самолёта. Лётчики получили задачу воспрепятствовать переправе противника на западный берег реки и задержать его наступление в южном направлении.

Степанову позвонил командир полка Майор Г. П. Кравченко, вступивший в эту должность после гибели Майора Н. Г. Глазыкина. Он сообщил местоположение противника и приказал нанести удар по нему.

Эскадрилья на бреющем полёте устремилась к горе Баин-Цаган. Ударную группу, как обычно, вёл Степанов; выше, прикрывая её, шло звено Романа Волкова.

Увиденное поразило Степанова. С высоты гора Баин-Цаган была похожа на растревоженный муравейник. Тысячи японских солдат рыли окопы, устанавливали пулемёты и пушки. Десятки автомашин, сотни повозок двигались в разных направлениях. Кое — где рвались снаряды нашей артиллерии. На южных склонах горы кипел жаркий бой. Здесь, как стало известно позднее, нанёс удар по противнику и задержал его продвижение на юг 2-й батальон 11-й танковой бригады под командованием Майора К. Н. Абрамова в тесном взаимодействии с бронедивизионом 8-й монгольской кавалерийской дивизии.

Степанов заметил артиллерийскую батарею противника на конной тяге, занимавшую огневую позицию на вершине горы. Покачав крыльями, ринулся в пике, нажал на гашетки. Пулемётные трассы точно накрыли одно из орудий. Остальные лётчики атаковали другие расчёты. Японские артиллеристы стали разбегаться в разные стороны. Лошади ошалело помчались к реке и вскоре вместе с передками и орудиями влетели в болото…

Степанов набрал высоту и заметил вверху группу И-16. С удовлетворением отметил, что Витт Скобарихин прикрывает надёжно и беспокоиться за «тылы» нет необходимости.

А вот и переправа противника. По ней беспрерывным потоком двигались японские части: повозки, пехота, кавалерия, тягачи с орудиями на прицепе. Степанов бросил истребитель вниз, поймал в прицел тонкую нить понтонного моста. За ним шла вся эскадрилья. Рёв моторов и треск пулемётных очередей слились в единое целое. Два тягача загорелись. Движение по переправе застопорилось.

Степанов сделал ещё один заход. На этот раз штурмовке подвергли колонну японской кавалерии. Среди японцев возникла паника, всё перемешалось: кони, повозки, люди.

Сопровождаемая злобным лаем японских зениток, эскадрилья Степанова вышла из боя и направилась на свой аэродром. Вернулись все.

Двое суток на горе Баин-Цаган непрерывно кипел бой. За это время Степанов и лётчики его эскадрильи сделали 12 боевых вылетов. Все задания были выполнены отлично. В воздушных боях советские лётчики сбили 45 японских самолётов. Успех сопутствовал и наземным войскам: 5 Июля японские части на горе Баин-Цаган были разгромлены. Оставив на поле боя 10 000 трупов и десятки артиллерийских орудий, остатки японских войск в панике отступили на восточный берег реки Халхин-Гол.

Получив предметный урок в Баин-Цаганском сражении, японцы больше не предпринимали попыток переправиться на западный берег реки, но не оставили намерения ликвидировать наш плацдарм на восточном берегу Халхин-Гола. Однако атаки, предпринятые японцами в Июле, были отбиты советско-монгольскими частями с большими для врага потерями.

Командование Квантунской армии не смирилось с поражением в Июльских боях и приступило к подготовке новой наступательной операции. В район Халхин-Гола подтягивались свежие резервы. Начиная со второй декады Августа заметно усилилась воздушная разведка. Самолёты Р-97 часто появлялись над нашими аэродромами, районами расположения резервов и тыловых объектов. Борьбу с разведчиками вели истребители. Советские лётчики неоднократно пытались перехватить дерзких лазутчиков, но безуспешно. Наш И-16 хотя и превосходил японский Р-97 по своим лётно-тактическим качествам, однако противник имел преимущество: он уже находился в воздухе. За те минуты, которые требовались нашим И-16 для набора высоты, вражеский разведчик, заметив опасность, уходил на свою территорию.

Вызвав к себе Степанова, Смушкевич сказал: — Издеваются над нами самураи. Надо прекратить это безобразие. Ты, Степанов, имеешь большой опыт борьбы с самолётами — разведчиками. Поэтому устрой засаду вот здесь, — Смушкевич поставил карандашом на карте точку в 20 километрах от Хамар-Дабы. — Назовём её точкой «91»…

В качестве ведомых Степанов взял лучших лётчиков эскадрильи — Романа Волкова и Фёдора Голуба. К вечеру того же дни они перелетели на точку «91». Тщательно замаскировались. Утром следующего дня позвонил Полковник Лакеев: «Принимай «муху». Прошла высоту Ремизова. Высота — 3000. Курс — на запад».

В целях маскировки своих намерений звено Степанова после взлёта пошло не встречным курсом, а строго на юг. Шли вначале бреющим полётом, затем набрали высоту 4000 метров, обогнули гору Эрис-Улыйн-Обо, сделали крутой вираж над монастырем Джин-Джин-Сумэ и со стороны солнца устремились на запад. Японский разведчик, не подозревая опасности с востока, кружился над Хамар-Дабой и районом западнее её, где располагались танковые части 1-й армейской группы. Атака была стремительной. Японец метнулся в сторону границы, но было уже поздно. Развалившись на части от меткой очереди Степанова, Р-97 упал вблизи командного пункта 1-й армейской группы.

На другой день такая же участь постигла ещё одного вражеского лазутчика, проникшего в район горы Тамсаг-Булак. Несколько разведчиков было сбито в последующие дни. Через неделю полёты их прекратились. В то время это было очень важно, поскольку войска советско — монгольской группы проводили широкий комплекс мероприятий по подготовке к генеральному наступлению, назначенному на 20 Августа.

В небе Монголии Е. Н. Степанов совершил более 100 боевых вылетов, участвовал в 5 воздушных боях, лично сбил 4 японских самолёта.

За умелое командование эскадрильей, мужество и отвагу, проявленные в воздушных боях, Евгению Николаевичу Степанову 29 Августа 1939 года присвоили звание Героя Советского Союза  («Золотая Звезда» № 152)  с вручением ордена Ленина. Он был также награждён монгольскими орденами Красного Знамени 1-й степени  (18.08.1939)  и «За боевые заслуги».

К тому времени, согласно архивным записям, он сбил 13 самолётов противника лично и, кроме того, в групповых боях, а также при штурмовках вражеских аэродромов, уничтожил ещё около 60 самолётов. Принял участие в 36 воздушных боях и имел 326 часов боевого налёта.

После боёв на Халхин-Голе Капитан Е. Н. Степанов был назначен сначала заместителем командира эскадрильи в 7-м ИАП. В качестве советника частей ВВС, участвовал в походе войск Красной Армии в Западную Белоруссию  (и оккупации восточной Польши)  в Сентябре 1939 года. Затем вернулся в 19-й ИАП, на прежнюю должность инспектора по технике пилотирования. В составе своего полка участвовал в Советско-Финляндской войне 1939-1940 годов.

С 1940 года по 1944 год был инспектором по технике пилотирования и начальником отдела военных учебных заведений ВВС Московского военного округа, затем до конца войны был заместителем начальника Центрального аэроклуба им. Чкалова.

В апреле 1948 года уволился в запас в звании полковника. Работал инспектором, инструктором и начальником отдела в ЦК ДОСААФ.

Советской авиации, укреплению её могущества и мирового престижа Евгений Николаевич Степанов отдал треть века. Как начальник авиационно — спортивного отдела он неоднократно возглавлял спортивные делегации советских парашютистов на международных соревнованиях, проходивших в Праге и Париже, и советские делегации на совещаниях и конференциях Международной Авиационной Федерации  ( FAI )  в Париже и Стамбуле. В течение ряда лет Степанов был вице — президентом FAI и председателем авиационно — спортивной комиссии Центрального аэроклуба им. В. П. Чкалова. 12 Апреля 1961 года именно Е. Н. Степанов подписал акт о первом в мире полёте в космос Юрия Гагарина.

В 1965-1977 годах он был начальником лётно-испытательной станции Московского вертолётного завода. Затем, полковник в отставке Е. Н. Степанов, работал в Центральном Доме Авиации и Космонавтики в Москве.

Умер 4 сентября 1996 года. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени  (дважды), Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды  (дважды); медалями, а также монгольскими орденами Боевого Красного Знамени и «За боевые заслуги».