Это случилось однажды в полёте. Генерал мог не лететь: сердце пошаливало, не прошёл бесследно фронт, более 700 боевых вылетов. Но он не мог не лететь: собирались однополчане, собиралясь на открытие бюста боевому другу, трижды Герою Советского Союза. В полёте генералу стало плохо. Чуть выручил кислород из системы жизнеобеспечения машины. Но на аэродроме стало ещё хуже. Везли мимо бюста - нет, постойте, попросил. "Похож", - сказал. Машина рванулась с места. Таким стало последнее свидание генерал-полковника авиации в отставке Харламова Семёна Ильича и Маршала авиации Покрышкина Александра Ивановича.
На плацу Запорожского авиационного училища лётчиков имени трижды Героя шёл митинг. Над плацом гнул крутую петлю реактивный Л-29.
Потом был воздушный праздник. Поднимал крылом к крылу девятку Л-29 заслуженный военный лётчик СССР начальник училища Полковник Ф. Акчурин. Ромб "Яков" бросали в синеву мастера спорта А. Антоновский, В. Вареник, Н. Войтенко, А. Коновалов. Ми-2 пилотировал мастер спорта между народного класса В. Дегтярь...
Однополчане А. И. Покрышкина, его вдова Мария Ильинична знали, конечно, какая беда случилась в этот день. Но виду молодым не подавали. Генерал Г. Дольников, полковник А. Фёдоров, Герои Советского Союза, а ведь и за войну не привыкли они внезапно терять друзей...
Так прошёл тот день. В училище его никогда не забудут. В училище, за которым большое будущее. В том, конечно, смысле, если победит новое мышление, и вместо ядерных носителей в лётных училищах перейдут на освоение техники спортивной. Для оборонительной доктрины лучшего способа подготовки профессионального резерва и не придумать.
Председатель ЦК ДОСААФ СССР генерал-полковник Н. Котловцев осмотрел тогда электронное оборудование в учебных классах, тренажеры, спортивную базу и наметил перспективы:
- Конечно, надо ставить вопрос о том, чтобы училище стало Высшим, чтобы более широкие горизонты открывало оно и для службы в военной авиации, и для авиационных видов спорта.
Вот лишь несколько его курсантов. Ирина Куничан - выпускница Коломенского авиаспортклуба и Московского авиационно-технологического института, имеет 1400 прыжков с парашютом, мастер спорта. Олег Долгих - из Новосибирска - счастлив, что сбылась мечта стать лётчиком, а то ведь и не знал, как её осуществить. Курсанты называют себя покрышкинцами.
И вот открыт бюст трижды Героя (авторы - скульптор Ф. Зайцев, архитектор П. Чаговец) сибиряка Покрышкина на украинской земле, где он воевал, - это не просто символ. Нет, не мог не лететь в Запорожье его боевой друг генерал С. И. Харламов, председатель Федерации авиационного спорта СССР, - в свой последний боевой вылет...
***
Семён Ильич Харламов был призван в ряды Красной Армии в августе 1939 года. До 1940 года обучался в Чкаловском пехотном училище (город Оренбург), в 1942 году окончил Сталинградскую военную авиационную школу лётчиков. С 21 мая того же года в действующей армии. До декабря 1942 года служил лётчиком 821-го истребительного авиационного полка, с декабря 1942 года по май 1945 года - старшим лётчиком, командиром звена, заместителем командира - штурманом эскадрильи и командиром эскадрильи 249-го (с апреля 1944 года - 163-го Гвардейского) истребительного авиационного полка. С 29 марта 1945 года исполнял обязанности командира полка. Воевал на Южном, Закавказском, Северо-Кавказском, 4-м Украинском и 2-м Белорусском фронтах.
Свою первую победу над врагом С. И. Харламов одержал 24 мая 1942 года. Прикрывая наземные войска в районе Ростова, молодой лётчик встретил 6 "Юнкерсов", шедших под прикрытием истребителей на бомбардировку переднего края нашей обороны. Смело атаковав противника, Харламов подбил одного "Мессера", а затем вступил в схватку с бомбардировщиками. Несколькими очередями ему удалось повредить "Юнкерс" ведущего группы, который пытался со снижением уйти на свою территорию, но был добит меткой очередью советского истребителя. Объятый пламенем "Юнкерс" упал близ станицы Каневская.
В последующие годы войны С. И. Харламов показал себя настоящим мастером воздушной разведки. Из общего количества его боевых вылетов 419 совершены им с целью разведки войск, боевой техники и оборонительных сооружений противника, поэтому воздушных побед он одержал всего 6 (разведчикам запрещалось вступать в бой с истребителями противника).
17 сентября 1943 года во время боёв на Таманском полуострове С. И. Харламов обнаружил на дороге Пиленково-Вышестеблиевская автоколонну из 300 автомашин противника, а в порту Темрюк - 9 десантных барж. По обнаруженным целям нанесла удары штурмовая авиация.
В канун нового 1944 года старший лейтенант С. И. Харламов выполнял специальное задание командующего Отдельной Приморской армией генерала И. Е. Петрова по разведке побережья Керченского полуострова. Несмотря на противодействие истребителей и зенитной артиллерии противника, лётчик путём фотографирования и визуального наблюдения вскрыл систему вражеской обороны на участке от мыса Тархан до мыса Хрони. Доставленные им сведения были учтены командованием при определении наиболее выгодных мест высадки морского десанта.
Летом 1944 года, во время операции по освобождению Белоруссии, С. И. Харламов обеспечивал наше командование ценными данными о системе обороны противника на рубежах рек Проня, Бася, Реста, Днепр и Августовском канале, добывал сведения о передвижении войск противника, расположении его резервов, скоплении на железнодорожных узлах вражеских эшелонов. Так, например, 14 августа 1944 года в районе Августова он обнаружил скопление крупных сил противника, а на железнодорожных станциях Райгруд, Ликк и Прошткен по 5 - 6 железнодорожных эшелонов с войсками. Одновременно на аэродроме Ликк было замечено 15 вражеских самолётов. Все эти данные С. И. Харламов сразу же с борта самолёта передал по радио на командный пункт 4-й Воздушной армии. По выявленным целям вскоре были нанесены массированные удары силами штурмовой и бомбардировочной авиации.
Эскадрилья С. И. Харламова считалась лучшей во всей Воздушной армии по ведению ближней разведки. Только за 10 месяцев 1944 года она совершила 1737 самолёто-вылетов на разведку противника, уничтожив в воздушных схватках 15 вражеских самолётов.
К ноябрю 1944 года командир эскадрильи 163-го Гвардейского ИАП Гвардии старший лейтенант С. И. Xарламов совершил 574 боевых вылета на истребителях Як-1, ЛаГГ-3 и Ла-5, в 85 воздушных боях сбил лично 4 и в группе 2 самолёта противника, ещё 5 самолётов подбил.
За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года Гвардии старший лейтенант С. И. Xарламов удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 5407).
К 9 мая 1945 года командир 163-го Гвардейского истребительного авиационного Феодосийского Краснознамённого ордена Суворова 3-й степени полка Гвардии майор С. И. Xарламов совершил 707 (по другим источникам 732) боевых вылета, провёл около 90 воздушных боёв, сбил лично 4 и в составе группы 2 самолёта противника.
После окончания войны Семён Ильич продолжал служить в ВВС, женился на лётчице, Герое Советского Союза Надежде Васильевне Поповой. До 1950 года командовал полком. В 1955 году окончил Военно-воздушную академию в Монино.
В 1955 - 1957 гг. был советником командира истребительной авиадивизии за рубежом. До 1959 года командовал дивизией в Киевском военном округе. В 1961 году окончил Военную академию Генерального штаба. В 1961 - 1964 гг. был заместителем командующего 24-й Воздушной армией по боевой подготовке (Группа советских войск в Германии), в 1964 - 1967 гг. - 1-й заместитель командующего 26-й Воздушной армией (Белорусский военный округ), в январе - ноябре 1967 гг. - 1-й заместитель командующего 24-й Воздушной армией (Группа советских войск в Германии). В 1967 - 1971 гг. командовал 36-й Воздушной армией (Южная группа войск в Венгрии). В мае 1971 - мае 1972 гг. в качестве главного советника по ВВС находился в Египте. В 1972 - 1981 гг. - заместитель председателя ЦК ДОСААФ по авиации, в 1981 - 1988 гг. - заместитель председателя ЦК ДОССАФ. С июля 1988 года генерал-полковник авиации С. И. Харламов - в запасе. Жил в Москве. С 1987 году был председателем Федерации авиационного спорта СССР. Умер 5 мая 1990 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок 11).
Встреча, ставшая судьбой
Группа советских истребителей вылетела на перехват. Из кабины своего самолёта старшина Семён Харламов увидел плотный строй немецких бомбардировщиков, летящих в сопровождении истребителей бомбить передний край нашей обороны. Их серые фюзеляжи с чёрными крестами чётко выделялись на фоне голубого майского неба. В движении этой армады была надменная уверенность, сознание силы, которую, казалось, ничто не может остановить, и это больше всего возмущало Харламова, приводило в негодование. В те краткие мгновения, пока наши истребители сближались с противником, гнев волной ударил в сердце Семёна. В наушниках раздалась краткая команда ведущего "Атакуем!", и он направил свой самолёт на один из "Юнкерсов".
Разделённый тонкими прицельными линиями на части, бомбардировщик казался огромным. Настоящая туша, а сколько бомб под брюхом! Харламов нажал гашетку и полоснул по правому мотору длинной пулемётной очередью. Мотор сразу же вспыхнул, огонь охватил самолёт. "Юнкерс-88" стал пикировать со скольжением. "Хочет сбить пламя. Нет, не удастся". Семён ввёл свой ЛаГГ-3 в пике; продолжая вести огонь по врагу. Неожиданно бомбардировщик перешёл в горизонтальный полёт. Харламов не дал ему уйти на запад. Ещё одна очередь - и "Юнкерс", беспорядочно вращаясь, стал падать. На земле немецкий самолёт подорвался на своих же бомбах.
А бой в небе разгорался. Товарищи Харламова схватились с "Мессерами", которых было значительно больше. Вскоре и Семёна атаковали 4 Ме-109. Они заходили с двух сторон попарно, намереваясь взять в клещи. Трудное положение! К тому же, на исходе боекомплект. Спасаться бегством - значит наверняка быть сбитым. Нет, старшина Харламов так запросто не отдаст свою жизнь... Надо бороться, бороться до последней возможности, а значит - самому атаковать. И Семён бросил свой истребитель навстречу паре "Мессеров".
Не ожидая атаки, немцы отвернули в сторону. Но в этот момент старшину атаковала другая пара. Он ушёл от огня противника переворотом, с потерей высоты. "Мессершмитты" снова насели. Как ни крутился Семён, ничего не мог сделать с численно превосходящим врагом. На его истребителе снарядами разворотило бензиновый бак, заклинило механизм выпуска и уборки шасси. Управление было повреждено. А тут ещё болью обожгло лицо - осколки впились. Кровь хлынула из ран.
Оставалось только одно - посадить плохоуправляемый самолёт на поле. Когда оно приблизилось, лётчик убрал газ, стал планировать. Истребитель коснулся земли фюзеляжем и со скрежетом продвинулся вперёд. Сразу лопасти винта закрутились, как усы. От удара на миг стало темно в глазах. Очнувшись, Семён открыл фонарь кабины, вылез на землю. Немного кружилась голова.
Ему всё-таки повезло - он был на территории, занятой советскими войсками. Вскоре к подбитому самолёту подъехала санитарная машина из полевого госпиталя, который находился в станице, и лётчика увезли. Хирург быстро сделал ему операцию, заштопал раны. И стал Семён сам на себя не похож. Большая часть лица закутана бинтами. Поверх них смотрят круглые карие глаза, в глубине которых таится боль. Коротко подстриженные тёмные волосы торчат бобриком. Мягкие, чётко очерченные губы кривятся. "Здорово меня замотали, - горько подумал он. - Не человек - таинственная маска"...
Через час лётчика уже везли по пыльной дороге, близко от которой проходила линия фронта. Он посматривал в маленькое окошко, где зеленела донская бескрайняя степь, мелькали утопающие в белой пене цветения черешневые и вишнёвые сады, а в траве возились чёрные, с золотистым накрапом скворцы. И над всём этим синело бездонное южное небо в лёгких облаках. Но и здесь война напоминала о себе - горели сёла и хутора, темнели руины, огромные воронки от авиационных бомб зияли, как глубокие раны.
Вдруг шофёр резко затормозил. Открылась дверца, и в машину вскочила девушка. Гимнастёрка, сапоги. Из-под чёрного лётного шлема выбиваются светлорусые волосы. На Семёна глянули усталые голубые глаза, обветренные губы грустно улыбнулись.
- Садитесь, - предложил ей Харламов. - Никак тоже лётчик?
- Да, из легкобомбардировочного полка. Слышали про такой?
- Как же! Кто не знает храбрых и отчаянных лётчиц Бершанской? У вас тоже неудача, как у меня?
- Да, "Мессеры" сожгли самолёт. Жаль машину, другую не скоро дадут...
- Что поделаешь? Такова война! Зовут-то вас как?
- Надежда Попова. А вас?
Он тоже назвал себя. Пожатие узкой девичьей руки было крепким, энергичным.
- Здорово вас отделали, - пожалела его она. - Одни глаза и видны.
- А в общем пустячные осколочные раны, - ответил он.
- Расскажите, как вы стали лётчиком, - неожиданно попросила она. - Где и когда?
- Вроде недавно это было, - начал он, - а теперь кажется давным-давно. Жил я под Саратовом, в райцентре Красный Кут. Окончил девять классов. В каком это году? Да... В тридцать восьмом. Уже тогда у меня была думка об авиации. Ну, знаете, многие парни мечтали перед войной стать лётчиками.
- Не только парни, - перебила его Надя, блеснув голубыми глазами. - Девчат тоже немало стремилось в авиацию!
- Возможно. В общем, после окончания Краснокутской школы я поехал в Саратов и поступил в аэроклуб, потом учился в Энгельсе. Какое было счастливое время! Работал на заводе и одновременно учился летать. До чего же всё было просто, доступно. Сперва закончил теоретический курс. Потом - полёты. Ранним утром приезжали мы на аэродром и летали под руководством инструкторов. Начали, конечно, с вывозных, а потом сами пилотировали У-2.
- И всё у вас шло гладко? - спросила с иронией Надя.
- Нет, зачем же. Были и ошибки, у кого их нет? Случалось, инструктор ругал. Раскипятится, как самовар, растопленный еловыми шишками, отчитывает: и расчёт на посадку неточный, и боевой разворот выполнен вяло, затянут, и всякое другое. Слушаешь, мотаешь на ус. Для тех, кто любил авиацию и по-настоящему хотел стать лётчиком, отповедь учителя была сама собой разумеющейся. На это не обижались. Потом мы даже благодарили инструкторов... Это были люди, горячо любившие своё дело. Как началась война, все они тоже пошли в Военно-Воздушные Силы. Теперь воюют, как и мы.
- Да, инструкторы - в основном славные ребята, - заметила Попова. - Я им многим обязана. Ну, продолжайте!
- Так вот об учёбе. В тридцать девятом году поступил в военную авиационную школу. А потом война...
- Хорошо вам, мужчинам, - сказала после некоторой паузы девушка. - Всё зависит от собственного желания. Захотел - поступил в авиационное училище, стал пилотом. У нас, девушек, всё гораздо труднее. Детство моё прошло в Донбассе, в городе Сталино. Отец у меня был паровозным машинистом и хотел, чтобы я стала врачом. А я мечтала о полётах. Ещё в пятом классе написала в сочинении: хочу летать. Когда выросла, поступила в, аэроклуб, как и вы. Но на этом не остановилась. Решила стать военным лётчиком, никак не меньше. Подала заявление в военную авиационную школу - отказ, девушек в армию не берут. Ну скажите, Сеня, где тут справедливость?
- Так берегли же вас, милые создания, - засмеялся Харламов. - Нелёгкая эта служба. Сами теперь знаете.
- Знаю! - с вызовом согласилась она. - Так слушайте, что было дальше. Собралась я и поехала в Москву, к Марине Расковой, знаменитой лётчице. Буквально прорвалась к ней да приём. Познакомилась и с Полиной Осипенко. Они помогли мне устроиться в Херсонскую авиационную школу. А началась война - я сразу же попала в полк, который формировала Раскова...
- Значит, вы были в наших местах? - обрадовался Семён. - Я тоже, учился там, понимаете? Вот какие дела! Выходит, мы с вами земляки, Надя.
В это время из шофёрской кабины постучали.
- Лётчица, пора сходить. Вон дорога в станицу, где твоя часть.
Она поднялась, протянула pyкy.
- До свидания, Семён! Поправляйтесь.
- До свидания, Надя! Может, когда-нибудь и увидимся ещё...
- Возможно. Гора с горой не сходится, а человек с человеком...
Она соскочила на землю, лёгкая, смеющаяся и сразу же исчезла в облаке пыли. А Семёну стало грустно. Может быть это счастье его мелькнуло в облике голубоглазой девушки? Мелькнуло и безвозвратно растаяло вдали.
...Оправившись от ран, он прибыл в полк и снова стал воевать. В основном это были разведывательные полёты. Проникая в тыл врага, Харламов "засекал" на дорогах колонны вражеских войск, в портах - десантные баржи и суда, разведывал систему вражеской обороны. Не раз ещё на его долю доставались осколки зенитных снарядов и пули.
Летом 1943 года в Армавире он нежданно-негаданно столкнулся с Надей Поповой, приехавшей на полевую авиаремонтную базу за самолётом.
- Надя, это вы? Узнаёте меня? - взволнованно произнёс Семён.
Она пригляделась и узнала. В основном по голосу да, пожалуй, ещё по круглым карим глазам.
- Вы тот самый лётчик, с которым год назад я ехала в санитарной машине! Ну как ваши раны?
- Зажили. Да вот ещё получил в бою, - сказал он, поднимая перевязанную руку. - Ну, ничего, в госпитале быстро подлечат. Главное - кость цела.
Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться, взволнованные, счастливые... Ах, какими короткими были эти минуты случайной встречи!
- Надя, возьмите вот это на память.
Он протянул ей шёлковый шарф и свою фотокарточку. Она смущённо зарделась, но подарок приняла.
- Вы будете мне писать, Надя?
- Обязательно, - пообещала она!
Семён и Надежда расстались. Но теперь он нёотступно думал о голубоглазой лётчице из легкобомбардировочного полка. А когда выписался из госпиталя, сделал большой крюк, чтобы заехать на аэродром, где базировался Надин полк. Она готовилась к полёту, поэтому встреча была ещё короче предыдущих. Он смотрел на её лёгкий, хрупкий У-2, к которому вооруженцы подвешивали бомбы, и не мог скрыть тревоги. Когда Надин самолёт взлетел, он провожал его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в белесой глубине неба...
Долго плутали по земле наскоро сложенные в треугольники письма, пока находили адресатов. Эти короткие послания, таившие в себе невысказанные чувства, воодушевляли Семёна и Надежду, связывали незримыми нитями. Лётчики мужественно шли в бой, чтобы приблизить час победы, желанный час встречи.
Очередное письмо от неё он получил к 26-й годовщине Октябрьской революции и бесконечное количество раз перечитывал. Девушка сообщала о том, что жива-здорова, воюет, спрашивала о его делах, желала ему удачи. Как же нужно было ему это послание, как оно ободрило его накануне серьёзного испытания!
...Ноябрь 1944 года. Наши войска вели бои по освобождению Кубани и Крыма. Готовился десант в Керчи. Перед такой ответственной операцией необходимо было провести воздушную разведку. Командующий Отдельной Приморской армией генерал-полковник И. Е. Петров вызвал двух лётчиков из 163-го Гвардейского истребительного авиаполка - капитанов Семёна Харламова и Петра Батырева.
- Вот смотрите: карта Керченского полуострова, - сказал он. - Меня интересует этот участок немецкой обороны. - Кончик его карандаша прошёлся по береговой черте. - Берег изрезан бухтами, оврагами. Bpаг сильно здесь укрепился, замаскировался. Ваша задача - хорошенько разведать вражескую оборону, чтобы стало ясно, чем располагают фашисты, каковы их укрепления. Помните, от вас зависит успех десантной операции. Чувствуйте постоянно эту ответственность! Ну, желаю успеха.
Почти всю дорогу, пока ехали на "Виллисе" к своему аэродрому, капитан Харламов молчал, погружённый в свои мысли. Конечно, у него уже накопился солидный опыт разведывательных полётов, но, пожалуй, впервые придется решать столь сложную задачу. Главное здесь - предельная точность. А чтобы быть точным, надо буквально висеть над немецкой оборонительной линией и определить всё, что на ней есть. Семён снял фуражку, провёл ладонью по ежику тёмных волос.
- Есть над чем подумать, Семён? - повернулся к нему Батырев. - Я тоже вот прикидываю, что и как...
- Тут задумаешься, брат, - отозвался Харламов. Работа предстоит ювелирная.
На следующий день с утра Харламов и Батырев вылетели на разведку под прикрытием восьмёрки истребителей. Защита надёжная, под её охраной можно свободно заняться нужным делом. Семён вёл самолёт, внимательно осматривая землю. Сверху она казалась ровной, однообразной, ничем не примечательной. А ведь в её складках, в траншеях и рвах находились хорошо замаскированные танки, орудия, миномёты. Их надо найти, засечь. Зоркость и ещё раз зоркость! Разведчик всё должен видеть. Его помощник - фотоаппарат с документальной точностью зафиксировал данные об обороне врага.
Вначале лётчики пролетели над Керченским полуостровом в пеленге, фотографируя широкую полосу земной поверхности. Потом разошлись и продолжали разведку самостоятельно, визуально. Харламов шёл на бреющем, всматриваясь в оборону врага. Он читал её, как читают книгу, У берега стоят катера. Из-под пятнистых сеток высовываются стволы орудий танков. На высотах расположились замаскированные артиллерийские батареи. Имеются ходы сообщения между отдельными очагами обороны. Завидев советские самолёты, спешат прятаться в укрытия фашисты.
Когда в воздухе поязились разрывы зенитных снарядов, Семён ушёл в облака, а там, изменив курс, - в сторону Тамани. Через некоторое время разведчики снова пошли на цель, но уже с другого направления. Опять снизились, "прочесали" оборону на бреющем. Потом, набрав высоту, капитан Харламов включил фотоаппарат и одновременно продолжал изучать немецкие укрепления визуально. Засёк огневые точки, определил оборонительные сооружения.
Внезапно со стороны суши появилось 6 Ме-109. Они сразу же бросились в атаку на самолёты Харламова и Батырева. Тогда на помощь пришли наши истребители. Завязался короткий, яростный воздушный бой. Наши "Яки" надёжным щитом прикрыли разведчиков. Один "Мессер", охваченный огнем, закувыркалея в небе и нырнул в морскую пучину. Другие убрались восвояси.
Дозаправка на своём аэродроме - и снова капитаны идут на выполнение задания. Семён пролетает над малоизученными участками вражеской обороны - по самолёту бьют зенитные пулемёты, "эрликоны". Однако лётчик пробивается сквозь завесу огня и продолжает разведку. Вот неизвестные ранее батареи, долговременные огневые точки, танки... Разведчикам стараются помешать немецкие истребители, которых вызывают и наводят по радио, с земли. К Керченскому проливу стремительно мчатся вражеские Ме-109. Но им преграждают путь советские истребители прикрытия. Мелькают в воздухе атакующие самолёты, всё круче и круче становится спираль воздушного боя. А Харламов и Батырёв продолжают выполнять ответственное задание.
Так 3 дня продолжались вылеты на разведку. Семён и его напарнику удалось подробно разведать характер вражеской обороны от мыса Тархан до мыса Хрони, о чём они доложили лично командующему. Петров внимательно выслушал лётчиков, просмотрел фотоснимки, карты с нанесёнными на них объектами. И вскоре на Керченском полуострове был высажё десант советских войск. Наши части прорвали вражескую оборону, нанесли противнику большой урон. Taк началось освобождение Крыма...
А в это время на других участках фронта действовал женский легкобомбардировочный полк. В Новороссийске батальон морской пехоты отбил у противника квартал. Но у наших воинов кончились боеприпасы, не было ни куска хлеба. На помощь пришли лётчицы. Ночью Надежда Попова и её подруги повели свои У-2 на пятачок, занятый советскими моряками, сбросили им на парашютах мешки с патронами и продуктами. Выполнив задание, Попова в ту же ночь полетела бомбить фашистскую переправу. Она совершила и удачный налёт на железнодорожные эшелоны.
Даже названия частей, в которых сражались Харламов и, Попова, свидетельствуют о том, что они шли в бой, можно сказать, плечо к плечу. 163-й Гвардейский полк Семёна стал называться Феодосийским, а 46-й Гвардейский полк Надежды - Таманским. Звание Героя Советского Союза оба получили одним Указом от 25 февраля 1945 года. Но хоть и были где-то по соседству, а встретиться им удалось только после войны.