Байки из авиационной курилки

sainshand_air_force_base_9«Первый лётчик»

Помню в монголии — Сайншанд, славый тем, что по всей Монголии срок замены был 5 лет, а в Сайншанде (в быту произносили с ударением на последний слог — «в СайншандЕ») — 3 года. Сам я этого события, конечно, не видел, но разговоры ходили упорные.

Связано это с тем, что в начале семидесятых годов туда зачем-то летал А.Н.Косыгин. Помните, наверное, такого Председателя Совета Министров СССР.

Так вот. Его Ил-18 посадили в Сайншанде. А было это где-то в конце весны — начале лета, когда по Монголии гуляют пылевые вихри. Открыли дверь и Алексей Николаевич спустился по трапу. В этот момент через то место, где он стоял прошел пылевой вихрь, который сорвал с него шляпу и растрепал пальто. Ну, конечно, сопровождающие все быстро на нем исправили.

Но в этот момент — второй вихрь. Алексей Николаевич спросил: «И сколько же в этих местах служат?» «Пять лет.» — последовал четкий ответ. Алексей Николаевич сказал: «Три года и ни дня больше». Кадровики поняли так, что в Сайншанде — три года, а в остальной Монголии — так и остается пять.

Вот так приблизительно оно было.

sainshand_air_force_base_11«Второй лётчик»

Оттого верно и базировался там штурмовой батальон… ребятки безбашенные и как ломик упёртые. Их командир не знал никаких скидок на погоду!

Перебросили меня в очередной раз на аэродроме Сайн Шанд — «отсидеть недельку» дежурным по приёму выпуску самолётов. Комната дежурного — на первом этаже КДП. В метре перед окном — зелёный борт радиостанции на базе ЗИЛка.

Раннее утро, открываю глаза и …»когда успели перекрасить машину!» — борт грязно-жёлтого цвета!!! Сознание плавно дополняет картину воем ветра за окном… только тогда понимаю, что это так называемый песок — плотность такова, что на расстоянии в метр невозможно разглядеть борт машины! Поднимаюсь на КДП — указатель скорости ветра «примёрз» к цифре 30 метров в секунду, периодически подпрыгивая к 35! Песочные валы волнами уносятся в пустыню Гоби… Из очередной «волны», против ветра — клином выбегает штурмовой батальон, с командиром впереди и полной выкладкой за плечами… в плане БП — марш бросок… До сих пор не представляю как — но они «ушли против ветра»…

После обеда ветерок притих до 20 метров и поменял направление на 180 … Пустыня Гоби выдохнула Байкалу свой ответ… Ребятки вполне бодренько неслись всё тем же клином к своим родным казармам и … опять против ветра:=))). Нечего было по совковски делить и урывать на «монгольском пляже» — поэтому занимались боевой подготовкой, как оно и должно быть в армии …

sainshand_air_force_base_18«Третий летчик»

Кстати, аэродром Сайшанда — призабавнейшее место для практической работы…

Единственный приводной радиомаяк «прибран» на территорию автопарка в полукилометре от оси ВПП, примерно по её центру, из средств контроля за воздушным движением — одна радиостанция… Полный комплект для нашего командира полка чтобы  «не замёрзнуть» принимая по тревоге перебазирующийся полк в метеоусловиях: низ облаков 600 с «провисаниями», верх — 9000 с колокольнями и боковым ветром по ограничению!!! Кто в курсе и способен сложить картинку воедино сразу поймёт: условия — «хуже боевых»… приплюсуйте, что команду на вывод полка из под удара командующий ВА дал с борта своего Ан-26 стоящего в вираже над Чойром в 5.15 воскресного утра…

С бетона три эскадры снялись за 12 минут (парами с ближайшего «порога» к эскадрильским «зонам»), от взлёта первых до ухода командира с замполитом на спарке … и не сильно «растянулись» на маршруте «рассредоточения» — так что никакого «хорошего» (то есть заранее подготовленного ) экспромта не было и в помине.

Не знаю, существует ли компьютер, способный развести на посадку в слоистом пироге облаков полк истребителей в виде «пришедших толпой цыган» по одному радиообмену …но БАТЯ смог!!!

Из ЧП на этом «выводе из под удара» — сход замполита 2 АЭ в конце пробега с полосы из-за сильного бокового ветра… Вовремя выключенный двигатель и убранные закрылки уберегли машину от повреждений.

Сама ВПП в Сайшанде — как спина двугорбого верблюда… На взлёте отрываешься от бетона на первом горбе, как с борта авианосца сигаешь. Проваливаешься потом на «подушку» и если убрать шасси , то фальшкиль самолёта сотрётся по самое «не могу»…

Скучковались под вечер в Сайшанде всей 246 ИАД, с утречка — работа по контрольным целям.

Первыми на «сцену» выплыла пара «бисов» со 104 ИАП — «рубанули форсажи», подняли нос, подпрыгнули на первом горбыле… и тут же убрали шасси — начав покачиваться на форсажной струе, уперевшейся в бетон … Повезло мужикам — выцарапались… но точно могу сказать — вся дивизия не дышала секунд десять …

Такой вот аэродромчик!

Если перебирать «причуды» всех монгольских ВПП — то… наверно и «три года» — не так уж и мало на этом футбольном поле, где «от ворот до ворот» за месяц не пробежишь!

Прислал Сергей Васеничев

Все просто…

tu-128rt

Ту-128

Плавящийся почти весь день в адовом котелке построений и докладов полк встрепенулся: …

«ДЯДЯ СЛАВА — что можно обсуждать с доктором полка во время  ДОКЛАДА КОМАНДИРА?»

Вопрос с  трибуны ВЗРЕЗАЛ рутинную тянучку  подведения итогов выполнения плана «боевой и политической подготовки полка за год».

…в ДОБРОДУШНОМ взгляде «замкомэски», поднявшегося на грядке рядов актового зала (волею судеб оказавшегося однокашником командира полка), слабой зарницей поблескивала ИСКРЕННОСТЬ «бравого солдата Швейка»…

— Да вот, товарищ командир,  захотелось узнать у «ДоХтура»:

ЧТО ПЕРВИЧНО — ЧТО ВТОРИЧНО…

ПИСЯТЬ ХОЧЕТСЯ ОТ ТОГО, ЧТО МЁРЗНЕШЬ…

ИЛИ МЕРЗНЕШЬ — ОТ ТОГО, ЧТО СС*ТЬ НЕВМОГОТУ…

Волна смеха и признательности нашему «вечному майору», за разрядку гнетущей атмосферы официальности накрыла зал.

ВСЁ ПРОСТО …

«ИРОКЕЗ» лобового стекла дальнего перехватчика Ту-128 был развёрнут в сторону береговой черты. Ловя себя на непроизвольных взглядах сквозь него, Славка только горько улыбался… До берега — более СТА вёрст, под крылом — свинцовое кипение «северного ледовитого», испещрённое оспинами льдин. За спиной — горящий двигатель и отработавшая система пожаротушения, слегка растянувшая «удовольствие»…

ВСЁ ПРОСТО …

Пламя делает своё дело в двигательном отсеке, рвануть может в любую секунду…:

— команда на катапультирование получена,

— контровка колпачка «ВЗРЫВ» на пульте системы опознавания сорвана,

— штурман периодически бросает в эфир запекшимися губами и севшим голосом «азимут и дальность» от «точки»,

— поисково-спасательная «вертушка» уже тянется где-то навстречу.

Осталось только ляпнуть по СПУ (самолётное переговорное устройство) — ПРЫГАЕМ!!!

ВСЁ ПРОСТО …

Только ПССовской «вертушке» ещё хромать и хромать, а в ледянной водичке продержаться удастся минут пять, ну может семь… Славка — усмешкой, срезал свой очередной взгляд через «лобовик» (не мудрствуя лукаво «туполевцы» бросили пару стеклянных плит в переплёт фонаря,  присобачив по центру железную болванку).

Хоть засмотрись — берег не нарисуется… Сейчас надо ловить малейшие подрагивания стрелок приборов, задницей врасти в «ентот агрегат» — что бы почуять ту единственно «правильную» секунду, после которой останешься в самолёте навсегда, а до которой — останешься в океане… и тоже — НАВСЕГДА (радиус действия у вертолёта не резиновый).

Обидно будет ошибиться до такой степени — что «лётная братва будет пить не с тобой, а за тебя…»

ВСЁ ПРОСТО …

Молодец — штурманец!!! По команде «кости — за борт» из «кабинета» вышел сразу, уламывать не пришлось… «ТУШКА» вздрогнула, задрала нос и начала заваливаться на крыло, не обращая ни малейшего внимания на пыхтения над штурвалом — «звиздец» добрался до гидросистемы…

Получив свои 20g (перегрузка при катапультировании) под собственное «Ж» и покорчив из себя несколько секунд «бабу ягу в ступе», пока «маршевик» (ракетный двигатель под сидением кресла) рисовал в небе дымный столбик (уводя кресло на несколько десятков метров от «благородной лошадки помершей на бегу»), остаётся поразмышлять, несколько минут болтаясь на стропах под куполом парашюта и созерцая лениво приближающуюся ртутную поверхность океана, такой же ли холодной была вода в котлах ада, пока черти не изобрели огонь…

ВСЁ ПРОСТО…

Вертолёт летает по принципу молодого бычка на лугу — чем выше хвост, тем больше скорость… «Восьмёрку» (Ми — 8) порядком трясло на максимальной скорости. «Потряхивало» и командира… Всё просчитано в этой партии и не быть ему «проходной пешкой», поскольку нет в правилах «этих игр» — понятия «делать по совести»…

Как бы во всём виноват командир на борту:

— СЖЕГ ТОПЛИВО упираясь на максимальном режиме против ветра (когда под пузырём пилотской кабины размерено вздымается метровой волной ледяная грудь океана — фактор времени каждым ударом сердца выжигает виски,  как будто это ты сам среди тех — кто «остался впереди»);

— «немного» ПРОСКВОЗИЛ за «рубеж возврата» на призывное попискивание аварийного радиомаяка, чтобы добраться до скомканных оранжевых пятнышек МЛАСов болтающихся около двух тел (один на льдине лежит «пластом», второй за льдину уцепился как бы…)

— ДАЛ ДОБРО на высадку «правака» (лётчик — штурман) на лёд, ведь нельзя было бросить капризную бортовую лебёдку без присмотра борттехника (есть ещё на «борту» дородный дежурный фельдшер с медицинской «укладкой», прихваченный на аэродроме по «готовности номер один» — как оказавшийся под рукой «дежурный спасатель» … но… пусть лучше на борту сидит…)

— расход горючки на ШЕСТЬ ЗАХОДОВ — поймать льдину в воронку от винта (иначе будешь гонять её потоками по всему миру) и на время потраченное «праваком», пока он там ножом махал — примороженную руку второго лётчика от льдины откалывая  и его самого из воды вытаскивая…

— лебёдка накрывшаяся на втором подъёме  и состояние близкое к «НЕ МОГУ», пока «вывешивал вертушку» на минимальной высоте что бы забрать окоченевшего и измученного «правака» с подпрыгивающей на волне льдины…

— теперь гонка за секундами, только уже по прямой к берегу — на свою «точку» не вернуться топлива нет… (с «эскадрильи» уже шлёпают пара бортов в предполагаемую точку выхода на берег — лётчиков в госпиталь перебросить и этот агрегат «напоить»).

В общем достаточно всего для невесёлых дум и «горки объяснительных» — с командирского кресла сгонят, хорошо если на лётной работе оставят — система известная: коль «делаешь дело по совести» — уже виноват…»пред восседающими в кабинетах».

ВСЁ ПРОСТО…

…- Славян — ты зачем руку то к льдине приморозил, когда штурмана на неё закинул?

   — да вот сам заползти уже не мог — так чтоб это… тело не утонуло, нет трупа — нет «пенсиона» семейству,

ДЯДЬКА ПЛАВАЛ — ДЯДЬКА ЗНАЕТ!

— ну «ДЯДЯ СЛАВА» — ТЫ ДАЁШЬ!!!! — в очередной раз из-за дверей штаба эскадрильи послышался характерный звон стаканов…

Замполит натянул поглубже шапку-ушанку, тихонько отходя из под двери:

«ДЯДЯ СЛАВА — БЛИН! …. Им то что: убился-выжил… А тут выговор «нависает», НЕ ДАЙ БОГ ещё и С ЗАНЕСЕНИЕМ… Тогда прощай — академия, «НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ РОМБИК», «конспектирование трудеев Ленина с Марксеем на Московских паркетах»…

ВСЁ ПРОСТО…

P.S.

Ну вот и «ДЯДЯ СЛАВА»  уже не отбросит тень — комки кладбищенской заледенелой глины стучат по крышке…

… он на поляне жизни не «следил» — а след в сердцах оставил!

Прислал Сергей Васеничев

Зависимость головы от РУДа

img_shlem_0091974 год, Черниговское ВВАУЛ, курсанты летают уже самостоятельно на Л-29.
Очередной самолёт вырулил на ВПП:
Курсант: — 46-й, разрешите взлёт?
РП: — 46-й, зона вторая, взлёт разрешаю!
Двигатель набирает обороты, но самолёт стоит, обороты уменьшаются до малого газа, затем снова увеличиваются и снова уменьшаются…
Что за чертовщина?
РП: — 46-й, почему не взлетаешь?
Курсант: — 46-й, при даче РУД вперёд, голова поворачивается направо!
РП: — 46, заруливай на стоянку!
Самолёт зарулил на ЦЗ, открывают фонарь, подходит инструктор:
— Показывай!
Курсант двигает РУД вперёд – голова курсанта поворачивается вправо, убирает РУД назад – голова становится на место.
Причину нашли быстро: шнур шлемофона зацепился за РУД, и поскольку РУД расположен с левой стороны кабины, а шнур крепится к шлемофону сзади точно посередине, то при движении РУД вперёд шнур натягивался и тянет шлемофон, а заодно и голову бестолкового курсанта!

Штурман

shturmanАэродром на Северном Кавказе, времена советские (еще гремит Ирано-Иракская война), полк бомбардировочный Ту-22М2. Рутинный полет по коробочке, ночь. Машина взлетела, штурман дал курс, задача — пройти по замкнутому маршруту и вернутся на аэродром базирования. Все нормально, звездное небо, экипаж опытный, никаких неожиданностей быть не должно. Наступает рассвет. Штурман :
— Гы, командир, солнце не с той стороны встало…
— Как не с той стороны ?!
— Ну должно с востока, а оно с запада…
— С какого запада, ты что !? %@^%@^% ! Ты как гирокомпас выставлял ?
— Ну как обычно — по полосе.
Надо сказать, что опытный штурман хорошо изучил азимут, по которому построена ВПП и не утруждая себя расчетами и возней юстировал гирокомпас по осевой ВПП перед самым взлетом. Все бы хорошо, но…
— Ты :%№?%№&^$%&*!!!! Ветер был в другую сторону ! Определяйся где мы !
Я думаю, что все поняли, самолет взлетал в противоположную обычной сторону и компас был развернут на 180 градусов. 
Штурман определился и похолодел — они прошли в аккурат над Ираном, Ираком и никто их не заметил… Вобщем на базу они вернулись, но скрыть факт блуждания не удалось. О дальнейшей судьбе хитрого штурмана история умалчивает.

Боди Арт

56Как только у некоторых язык поворачивается назвать армию консервативной, солдафонской структурой. Ведь многое, чем так любит гордиться гламурное общество, имеет армейские корни. И если бывалый военный остаётся равнодушным к какой-нибудь новомодной феньке, то лишь потому, что это он уже видел.
Действительно, чем можно удивить служивого… Подиумами? Мода не для всех, творческий полёт фантазии автора. Тоже мне. Да если устроить показ того, что делают из парадной формы наши дембеля, то все ведущие модельеры мира будут нервно курить в сторонке! Вот где фантазия, вот где её полёт! Что ни китель, то произведение искусства. И всё это — ручная работа! А хэбэ? Это уже загадка для знатоков человеческой анатомии. Как может детина, которому и пятидесятый размер мал, влезать в это самое хэбэ им же собственноручно ушитым до сорок восьмого? И при этом нормально функционировать, а не коротко, как манекенщица, продефилировать по сцене, после чего переодеться в нормальную одежду. Что ещё вспомнить? Секс по телефону? Не смешите мои тапочки! Эту услугу вооружённые силы практикуют с момента появления этих самых телефонов в армии. И, заметьте, совершенно бесплатно. Едва стрелка часов перевалит за полночь, и силы внутреннего наряда предадутся сладостной полудрёме, как обязательно найдётся страдающий бессонницей полковник или генерал. Противный сигнал зуммера полёвки в помещении дежурного по части и…
А далее: расслабьтесь, товарищ капитан, и получайте удовольствие. И едва большой начальник, получив удовлетворение положит трубку, как взбодрённый дежурный так же по телефону устроит аналогичный сеанс всем, кто находится в его ведении.
Такое вот, письмо счастья…
Стриптиз? Даже говорить не о чем. Подумаешь, девица раздевается под медленную музыку. А пусть она попробует сделать это за сорок пять секунд! И одежду не разбрасывать при этом, а аккуратно сложить на табуретку. Этот вид эротического искусства очень любят старшины рот, взводные, ротные. Они часами готовы наблюдать это действие, заставляя подчинённых повторять его на «бис».
Нет, ну решительно нельзя найти что-то, чего бы не было в армии. Может быть модный нынче Боди арт? Тоже не проходит. Хотите верьте, хотите нет, а это в армии тоже было. Вот вам, один из примеров.

*   *   *

55— Уроды! Сволочи! — ругался курсант Н. Повод для гнева у него был самый пресерьёзный. Кто-то спёр единственную пару носок, тщательно выстиранную и вывешенную сушится на ночь. Конечно, не бог весть какая потеря, если бы сейчас было не пять часов утра, а через пару часов — государственный экзамен по лётной подготовке! Исправить ситуацию покупкой новой пары в военторге не представлялось возможным. Вздохнув, курсант Н. натянул лётные ботинки на босу ногу. При ходьбе, конечно, отсутствие данного предмета одежды заметно не было, брючины комбинезона скрывали, но стоило только сесть, как тайное становилось явным. В том-то и дело, что вертолёт пилотируют сидя, а предстать перед глазами проверяющего в виде Остапа Бендера курсанту Н. не хотелось. Курсант Н. попытался натянуть штанины пониже, но это у него не получилось. После нескольких стирок комбинезон изрядно сел.
— Что делать, что делать? — лихорадочно думал курсант Н.. Вдруг его взгляду попалась коробка с фломастерами, — а что если нарисовать носки? — мелькнула мысль.
— И то правда, кто там будет к моим ногам присматриваться, — решил курсант Н. и принялся воплощать идею в жизнь.
Но, как говорится, лучшее — враг хорошего. Беда в том, что курсант Н. умел рисовать. Будь он таким как все, он бы затушевал нижние части своих конечностей черным, или синим цветом и всё бы прошло незамечено. Но нет, его душа художника потребовала творчества и минут через десять на ногах курсанта Н. красовались великолепные, но увы, запрещённые уставом цветные носки.

Рассекая лопастями прохладный утренний воздух, «восьмёрка», послушно воле пилота, выполняла полетное задание. Вираж, разворот, ещё вираж. Проверяющий, майор У., сидя на правом сидении откровенно скучал.
— Ну что тут говорить, этот выпуск хорошо подготовлен, шутка ли, лишний год лётной практики! — думал он. И вправду, восьмерым из десяти курсантов, смело можно ставить отличные оценки.
— Вот только наверху эту «объективность» не поймут! — завершил свою мысль майор У. и принялся искать, как говорят в народе, до чего докопаться. Дело в том, что в то время было два вертолётных училища, одно в городе С., второе в другом городе С.. И, для объективности выставляемых оценок, училища на момент сдачи государственных экзаменов обменивались проверяющими. А так как между училищами шло негласное соперничество, то в этих условиях оно воплощалось в принцип: «вали чужих». Поскольку своим оказать помощь проверяющие не могли.
Собственно, и докопаться не было до чего — курсант Н. выдерживал все параметры полёта на оценку «отлично». Майор У. вздохнул и перевёл взгляд с приборной доски на курсанта.
— И в кабине чувствует себя уверенно, — подумал было майор У., как вдруг досадливо поморщился, — какой наглец, пришёл в цветных носках!
После очередной эволюции вертолёт оказался носом к восходящему солнцу. Его лучи проникли в стеклянную кабину вертолёта. В их свете, волосы, которые изрядно росли на ногах курсанта Н., засеребрились.
— Почудилось? — подумал майор У.; ему показалось, что волосы у курсанта Н. были и на носках. Что явно противоречило здравому смыслу. Он сморгнул, но всё осталось по-прежнему. Озадаченный этой проблемой, майор У., жестом привлёк внимание бортового техника капитана Р., до этого времени сохранявшего полную безучастность к происходящему. Капитан Р. посмотрел на ноги курсанта, а затем на майора. По его взгляду майор У. понял, что тот видел то же самое. Это было уже лучше, значит дело не в глюке, а в феномене носок курсанта, с которым майор У. решил разобраться тут же. Расстегнул привязные ремни и подвесную систему парашюта. Перегнувшись через пульт управления автопилотом, он вблизи рассмотрел это чудо чулочно-носочной промышленности. Поняв в чём дело, он занял своё место и, призвав всю свою волю чтобы не рассмеяться, спросил:» Товарищ курсант, а что у вас за носки?» Курсант Н., который до этого, забыв о тех самых носках, всецело отдавался полётному заданию, опешив от неожиданного вопроса, выложил всё как на духу.
Едва дослушав объяснения курсанта, майор У. и капитан Р. разразились громким хохотом. После посадки инструктор курсанта Н., лейтенант А., был немало удивлён, когда из вертолёта вышли продолжавшие хохотать майор У. и капитан Р., а за ними смущённый и покрасневший курсант Н. Но, едва выслушав объяснения, лейтенант А принялся хохотать сам. Через минут десять хохотала вся эскадрилия. Что-что, а подобные новости разносятся в среде курсантов быстро.

Тем не менее, курсант Н. получил оценку «отлично». А это значит, что его художества были не зря. Шла осень 1984 года.
А ещё говорят, Боди Арт!

Противостояние

1318870925_150481Космическая гонка. Годы, полные триумфа и трагизма, горечи поражений и радости побед. Об этом знают все, это давно стало историей. Автор этой истории поведал о событиях, имевших место в середине восьмидесятых, которые, несмотря на то, что происходили в несопоставимо более короткие сроки и с меньшим размахом, по накалу страстей среди участников, пожалуй, сопоставимы с упомянутой уже космической гонкой. Это было ни много, ни мало, а ракетное противостояние между двумя классными отделениями моего славного училища. Училища, которое, увы, уже тоже стало историей.

Подготовка к сдаче очередного государственного экзамена была в самом разгаре. Некоторые курсанты лениво перелистывали конспекты или учебники, большинство же, справедливо полагая, что госы, по сути, простая формальность, попросту убивало время. Кто писал письмо, кто праздно беседовал, а кто попросту, перегнувшись через подоконник, наслаждался теплом уходящего сентября. Казалось, ничто не может нарушить благодушную и немного ленивую атмосферу в аудитории, пропитанную осознанием того, что до выпуска осталось около месяца, что на склад уже завезена новенькая, сшитая по индивидуальным меркам, офицерская форма.

— А десятое отделение что-то затевает, — это меланхоличное замечание, произнесённое одним из торчавших в окне курсантов, подействовало как команда.
Все побросали свои занятия и бросились к окнам. Действительно, на улице было соседнее отделение в полном составе. Занято оно было тем, что выстроившись полукругом наблюдало, как трое курсантов возились, устанавливая на земле какие-то предметы. Внезапно троица вскочила и бросилась в стороны. Послышалось шипение, свист и вверх взметнулась струя дыма. Сомнений быть не могло: десятое осуществило запуск ракеты. Как и не было сомнений в том, что это был вызов! И выбор места запуска — под окнами помещения, где занималось восьмое отделение, не случаен. Пока возмутители спокойствия, оживлённо переговариваясь, уходили в свою аудиторию, восьмое продолжало молча торчать в окнах. Никто не проронил ни слова, переживая «национальный позор». Как только улица опустела, все так же молча расселись по своим местам.

— Ну чё, мужики?

Уже невозможно установить, кто произнёс эти исторические слова, но после них стало ясно — восьмое отделение принимает вызов и вступает в «космическую» гонку. После этого решения в глазах курсантов вновь появился блеск, и отделение принялось обсуждать сложившеюся ситуацию. Несколько человек, добровольно вызвавшись быть промышленными шпионами, оперативно раздобыли информацию. Выяснилось, что ракета десятого отделения была весьма скромных размеров, в качестве двигателя был использован колпачок от авторучки, топливом служил обыкновенный целлулоид. Но неприятным моментом было то, что ракета успешно летала, а в данный момент проходил подготовку к повторному запуску новый девайс подобной конструкции. Без всяких лишних слов было понятно, что срочно необходим достойный ответ. Оперативное совещание закончилось принятием двух резолюций:

— сегодня же произвести запуск собственного носителя

— Носитель непременно должен превосходить по взлётному весу конкурентов.
Для ускорения работ было назначено четыре группы. В первую вошли добровольцы, вызвавшиеся осуществлять технический шпионаж. Второй группе была поручена задача поиска стратегических материалов. Третья, должна была осуществлять компоновку и окончательную сборку ракеты. И четвёртая группа, элита, занималась двигателем.

Единогласным решением двигательного КБ было одобрено создание двигателя на базе тюбика из-под зубной пасты. Это обеспечивало как минимум десятикратное преимущество во взлётном весе над действующим носителем десятого отделения. И, как только снабженцы доставили необходимые материалы, оба КБ приступили к работе. Менее чем за час ракета была построена, осталось назначить время запуска. Идеальным было на несколько минут опередить конкурентов. Едва лишь от разведчиков поступила необходимая информация о готовности ракеты десятого отделения к запуску, ракетостроители восьмого бросились на улицу, тем самым быстро, но торжественно доставив свой носитель к месту запуска.

Ничего не подозревающее десятое отделение было встречено удачным запуском! Удачным и более мощным стартом ракеты! После чего восьмое отделение удалилось, не удостоив вниманием жалкий прыжок крохотного носителя конкурентов. Достигнув аудитории, триумфаторы некоторое время оживлённо обсуждали успешный запуск. Явно не хватало шампанского, настроение было — как после запуска первого спутника. Но как только спала первая волна восторгов, было высказано дельное предложение, что не стоит расслабляться. Было принято решение закрепить успех рядом успешных запусков. Вновь в обеих КБ закипела работа, и, спустя некоторое время, была готова целая серия носителей, запуск которых по причине позднего времени перенесли на следующий день.
Едва окончился завтрак и развод на занятия, как ракетостроители восьмого заторопились на импровизированный космодром. Там они нос к носу столкнулись с конкурентами из десятого. С удовлетворением было отмечено, что враги ограничились простым копированием. Но, к сожалению, тоже была создана целая серия ракет. В течение часа, практически в безмолвии, производились запуски.. Обе стороны ревностно следили за каждым шагом оппонентов. И, хотя, восьмое отделение было по-прежнему на шаг впереди, вчерашней радости уже не было -конкуренты дышали в затылок. Тем не менее, оба отделения несколько дней соревновались в количестве запусков. Из казармы напрочь исчезла зубная паста, крем для бритья, стали дефицитом офицерские линейки, планшеты.

Противостояние явно заходило в тупик. Требовались новые решения.

На одном из рабочих совещаний была высказана мысль о бесперспективности стратегии соревнования по количеству запусков. Это породило жаркие дебаты, но в итоге было принято беспрецедентное решение, сродни королёвскому, отказаться от дальнейшей эксплуатации хорошо зарекомендовавшего себя носителя и приступить к проектированию новой, более мощной ракеты. Неоценимую помощь оказали в этом снабженцы, они первыми предложили обратить внимание на новинку того времени, алюминиевые баллончики из-под парфюмерии. Это обеспечивало как минимум пятикратный рост взлётного веса. Окрылённые новой идеей, оба КБ справились с задачей раньше графика. Не было даже нужды оповещать конкурентов, те сами к тому времени наладили технический шпионаж. Старт новой ракеты прошёл успешно. Прекрасным фоном для этого послужили позеленевшие от зависти лица курсантов десятого отделения, наблюдавших за запуском из окон своей аудитории.
Второй раз подряд, за краткую историю противостояния, восьмое отделение праздновало победу. Опережение конкурентов стало насколько бесспорным, что было решено на некоторое время отказаться от разработки новых носителей. Как оказалось впоследствии, это явилось стратегическим просчётом. Пару дней восьмое отделение проводило запуски новой ракеты в одиночестве. Кто-то даже высказал предположение, которое всем показалось логичным, что десятое отделение попросту выбыло из борьбы.

На третий день, неожиданно поступила информация, что десятое отделение в скором времени осуществит запуск новой ракеты небывалой мощности. На экстренном совещании, оба КБ высказали мнение, что это дезинформация. Всё специалисты были единодушны во мнении, что доступный уровень материалов попросту не позволяет осуществить эту идею. Но со стороны разведки поступило новое сообщение — запуск состоится спустя несколько минут. Восьмому не оставалось ничего другого, как прилипнуть к окнам. Действительность превзошла самые худшие ожидания. Оказалось, что десятое отделение построило ракету на основе солдатской фляги, а это, более чем в десять раз превосходило новый носитель восьмого. Но на этом удары судьбы не закончились, вдобавок ко всему, ракета конкурентов была многоразовой. Что было тут же продемонстрировано, после десятиминутной перезарядки состоялся повторный запуск. После такого удара судьбы, восьмое отделение впало в депрессию. Было отчего — одним запуском их обошли на два пункта! Все их прежние достижения были перечёркнуты.
Несколько дней КБ бездействовали, начали высказываться мысли, что неплохо послать гонцов в соседний гастроном (и, кажется, это было реализовано). Никто не представлял себе, как превзойти конкурентов. Идея с копированием была сразу категорично отвергнута — восьмое отделение не опускается до плагиата!
Выход пришёл с неожиданной стороны. Один из курсантов, наводя генеральный порядок в ротной каптёрке (напоминаю, дело шло к выпуску), случайно нашёл кислородный баллончик с вертолета Ми-2. В другое время эту штуку равнодушно бы выбросили, но, по счастливой случайности, этот курсант, которого ротный выбрал для уборки наугад, оказался снабженцем из восьмого отделения. И через минут десять, в обстановке строжайшей секретности, то есть завёрнутый в газету, этот баллон был доставлен в аудиторию, где занималось восьмое отделение.

— Вот она, возможность достойного ответа! — выстроившись полукругом отделение, затаив дыхание, смотрело на лежащий на столе баллон. Никогда ещё эта тонкостенная, с рабочим давлением тридцать килограмм, трёхлитровая ёмкость, изготовленная из нержавеющей стали, не казалась им столь совершенной.
Глава двигательного КБ, бережно, словно хрупкий хрусталь, взял будущий двигатель в руки. Взвесив на ладони, подумал и произнёс: — Такое дело, пацаны, взлётный вес уже в килограммах будет, здесь без теории уже не обойтись.
В такие минуты, дважды повторять не надо. Трое добровольцев тут же отправились в техническую библиотеку и на глазах изумлённых библиотекарш, смели всю литературу по заданной тематике. Несколько дней отделение занималось расчётами. Даже в повседневных разговорах преобладали такие слова, как: «критическое сечение», «давление в рабочей камере», «скорость истечения газов», «степень повышения давления», «стартовый импульс». Ротный, проходя мимо кубрика, часто останавливался и прислушивался к разговору. Весь его многолетний опыт работы с курсантами говорил — подобные разговоры добром не оканчиваются! Но никакого криминала в дебатах курсантов не было, и командир, весь в сомнениях, шёл дальше, пытаясь по пути убедить свою интуицию, что это в период государственных экзаменов нормально.
А споры в восьмом отделении развернулись нешуточные. В ходе теоретических изысканий, двигательное КБ разделилось на две фракции. Одна фракция считала, что на первом запуске не следует доводить давление в рабочей камере до критического, дабы уменьшить вероятность взрыва, другая часть настаивала на обратном. По их мнению, баллон способен выдержать значительно большее давление, чем обозначенное на нём, а неудачный старт подорвёт престиж. Окончательную точку в споре поставила ревизия наличествующего запаса топлива, его хватало как раз на один запуск. Делать было нечего, и первая фракция, скрепя сердце, согласилась на уменьшение критического сечения сопла. В ходе работы была выявлена ещё одна проблема — прежний стартовый стол из двух кирпичей не мог обеспечить запуск столь крупной ракеты. В срочном порядке была сформирована ещё одна группа, которая занялась строительством стартового сооружения. Кроме того, для безопасности космодром перенесли на новое место, как раз под окна упомянутой библиотеки. Десятое отделение, конечно, догадывалось, что восьмое готовит ответ, но режим секретности был на высоте. Кроме того, конкуренты были уверены в невозможности превзойти их результат.
Наконец всё было готово к запуску и, около пяти часов вечера, ракета была доставлена на место запуска. Режим секретности уже был снят и нескольким представителям десятого великодушно позволили присутствовать при запуске.
Исторический момент! Команда — «Зажигание»! Вначале из сопла появилась робкая струйка дыма и знакомое шипение. Но мощность нарастала быстро и шипение перешло в свист, затем уж в совсем непривычный, незнакомый рёв. Дело принимало серьёзный оборот…

— Ходу мужики! — прозвучала команда. И едва стартовая команда и наблюдатели сделали несколько шагов наутёк, как за спиной раздался взрыв, послышался звон разбитых стёкол. Но и к такому развитию событий была готовность. Быстро убедившись в отсутствии пострадавших, отделение чёрным ходом удалилось в аудиторию.
Вновь организовали экстренное совещание, на котором постановили — до выяснения всех обстоятельств вновь ввести режим секретности.
Было понятно, что благодаря крайнему запуску, восьмое отделение вошло в историю! Осталось только выяснить, в какую… Остаток дня прошёл в тревожном ожидании.

Утром, на построении, командир батальона демонстрировал перед строем фрагменты двигателя ракеты. Но по его речи было понятно, что никакие суровые санкции виновников не ждут, и восьмое отделение вновь упивалось триумфом. Несмотря на взрыв, они установили новый рекорд высоты, чему было фактическое подтверждение в виде выбитых стёкол в технической библиотеке, которая располагалась на пятом этаже учебного корпуса. Десятое бросало на них завистливые взгляды.

Сдача государственных экзаменов к тому времени уже была завершена, и у командования училища возникло опасение, что двух недель, в ходе которых подписывается приказ о присвоении офицерских званий, будет достаточно для более серьёзных последствий. Чего доброго, эти деятели доберутся и до Луны.
Потому командование пошло на необычные меры — приказало в течение дня всех курсантов переодеть в офицерскую форму. Расчет был на то, что новая и чистая форма избавит от желания возиться с пиротехникой. Вдобавок комбат сам подсказал, чем следует заняться: «Вы ещё не офицеры!» — объявил перед строем, сверкающим новыми лейтенантскими погонами, — «Поэтому всем сидеть в казарме и никаких самоходов по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям! А сейчас все по казармам, получать первую офицерскую получку.»

А через полтора часа, хитро прищурившись, комбат стоял на пороге казармы и делал вид, будто не замечает как его подчинённые, чуть ли не строем через кэпэпэ, валят в город шляться по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям.

Вот так завершилась эта космическая гонка. Говорят, её ещё долго вспоминали в училище.

Дело было в начале 90-х…

53В нашем авиационном полку служил техник самолета М. и механик К.. Как ранее было уже рассказано в связи с недоверием к солдатам по вопросам охраны самолетов офицеры и прапорщики выполняли эти функции, заступая на сутки дежурными по стоянке подразделения (ДСП). В наряд ходили по двое, вооружение — пистолеты, хотя вначале давали АКМ, но в связи с тем, что на аэродром зачастую добирались на своем транспорте, этот вид вооружения запретили (представьте — едет такой прапор по близлежащему селу, через которое вела дорога на аэродром, на мопеде, а за спиной у него автомат).

 Итак, наши авиаторы в один из вечеров заступили охранять стоянку эскадрильи. Так как, естественно, на стоянке был спирт, а М. и К. никогда не были замечены в обществе трезвенников, то начало дежурства явно удалось. Дело было зимой, топящаяся буржуйка согревала наших дежурных довольно таки неплохо. Разомлев от тепла и принятого на грудь химического соединения М. заснул, а К. пошел проверить самолеты (служба есть служба). Пока К. осматривал матчасть и любовался зимним ночным небом, М. проснулся от кошмарного сновидения. Ему приснилось, что на стоянку напали враги (террористов тогда еще не было). Очнувшись от сна, М. понял, что в домике отсутствует его напарник. Он выбежал на улицу и попытался отыскать К.. Освещение было не очень, да и состояние у М. было отнюдь не трезвое.

 Оглядевшись, он увидел какую-то фигуру под одним из самолетов (это был К., который проверял печати на лючках доступа к спирто-водяной смеси). В связи с невозможностью навести резкость М. не узнал своего напарника и заподозрил, что это кто-то из посторонних хочет полакомиться масандрой. Тогда он крикнул «Стой! Кто идет». На этот крик К., ответил «Чего кричишь, это я», но М. этого не услышал и, решив, что произошло несанкционированное проникновение на пост, закричал «Стой! Стрелять буду!». На это К. ответил «Пошел ты на ….!». Но М. на это уже не обращал внимания. Достав из кобуры пистолет, он выстрелил в сторону К.. Тот, поняв, что его жизнь беспричинно может внезапно оборваться из-за какого-то мудака, залег в сугробе под самолетом и тоже выстрелил в сторону М.. Почуяв, что дело пахнет керосином, и, решив, что на стоянку напала банда, М. расстрелял всю обойму в сторону предполагаемого противника. К. не отставал и тоже стал стрелять в сторону М., объяснив нам это потом очень просто «А чего этот дурак в меня стрелял?».

 Когда патроны закончились, он отбросил пистолет в сторону и с криками «МАМА!» побежал к домику дежурных сил, благо он располагался недалеко. Ворвавшись в домик, М. поднял всех на ноги (дело было ночью), объяснив, что на стоянку напали, К. убили, а сам М. долго отстреливался и чудом уцелел. Схватив автоматы из караула, технари и летчики на АПА поехали на стоянку, где их встретил живой и невредимый К.. Когда все выяснилось, долго ржали, а приехавшая утром на БД смена долго не могла поверить этому, но М. и К. все это подтвердили. Закончилось все хорошо, только пришлось латать плоскость на одном из самолетов, т.к. ее продырявили пулей при перестрелке.

Историю рассказал Виктор Батон

Нарочно не придумаешь…

554850Старлей Л., ещё в курсантскую бытность полагал, что обладает уникальным талантом попадать в истории. Но вот, волею судьбы и командования, старлей Л., а в то время новоиспечённый лейтенант, оказался в одном из полков Забайкальского округа. О чем, кстати, старлей Л. ничуть не жалеет, поскольку такое обилие столь ярких и колоритных личностей может быть только в отдалённых гарнизонах. Правда, на таком фоне, талант старлея Л. смотрелся жалким умением.
Впервые услышав несколько историй о ходячей легенде, капитане П., лейтенант просто не поверил: «Ну не может человек попадать в столь невероятные истории!».
Но вскоре произошёл случай, после которого лейтенанту все истории, которые ему рассказали о капитане П., показались сильно преуменьшенными.
После получения лейтенантами первой получки, на вечернем построении, командир эскадрильи торжественным голосом объявил: — Товарищи офицеры, в эту субботу у нас «камни». Молодые лейтенанты вливаются в коллектив!
«Камнями», в эскадрилье называлось коллективное распитие спиртных напитков по любому поводу, в данном случае, проставлялась молодёжь. Традиция! Проводилось это мероприятие, на свежем воздухе. На краю аэродрома природа, или неведомые силы расположили крупные валуны кольцом, создав некое подобие Стоунхенджа. Внутри располагались валуны поменьше, на них было удобно присесть, и главный подарок природы — глыба с ровной, как стол, поверхностью. Собственно, эта глыба и служила столом. Это было любимое место эскадрильи, здесь всегда было тихо, а потому, тут собирались всегда. Даже сейчас, когда в Забайкалье воцарилась зима.
Мероприятие «камни» прошли на редкость успешно, несмотря на то, что водки было много, а вся закуска была представлена хлебом да рыбными консервами, которые к тому же через двадцать минут пребывания на морозе замёрзли в костяшки.
Командир эскадрилии с удовольствием отметил, что всего человек пятнадцать утеряли способность к самостоятельному передвижению. И даже удивился, что в их числе не оказалось капитана П., мало того, тот и внешне выглядел вполне адекватно. Как оказалось позже, поспешил командир удивляться…
Всё же великое дело — военный коллектив. «Пострадавших» оперативно погрузили в дежурную машину, каждому назначили личных «разводящих», вернее разносящих по квартирам. А поскольку эта «почётная» обязанность досталась в большинстве случаев молодым лейтенантам, командир подробно проинструктировал каждый «экипаж». Кого занести просто в квартиру, кого помочь домашним уложить в постель и при случае утихомирить, а где просто прислонить тело к дверям, и, нажав на кнопку звонка, бежать со всех ног, дабы не подвернуться под горячую руку супруги.
Часть эскадрильи отправилась в путь домой пешком. Благо это было недалеко, городок находился в двух километрах от аэродрома. Правда, некоторое затруднение вызывало то, что дорога вела через сопку, и на длинном, затяжном подъёме офицеры невольно разбились на группы — кто шёл медленней, кто быстрее. В одной из таких групп, случайно ли, нет, оказались лейтенант Л. и капитан П.. Водка уже начала понемногу действовать на капитана и он с трудом «выдерживал горизонт». Волей-неволей попутчикам пришлось взять капитана под руки, дабы оказать «помощь в пилотировании».
Вот и вершина сопки, как на ладони внизу лежал городок. Свет в окнах манил домашним уютом. Только до него ещё топать и топать по некоему подобию серпантина.
— Стоять! — неожиданно скомандовал капитан П., он в группе был самым старшим по званию. Группа послушно остановилась, пытаясь сообразить, какая блажь пришла в голову капитану. А тот смотрел на довольно крутой склон сопки, прямиком ведущий к его дому. Здесь, даже самые отчаянные из ребятишек не рисковали кататься на санках.
— За мной, ребята! — и с этими словами капитан П. оседлал свой лётчицкий портфель заскользил по склону вниз. Склон вдобавок был ещё и обледенелым, и с каждым мгновением капитан П. набирал скорость. Офицеры с обалделым видом наблюдали за этим бешеным заездом — на их глазах рождался новый рекорд в санном спорте. Жаль, никто не догадался засечь время. Как и рассчитывал капитан П., он финишировал у своего подъезда. Вернее о сам подъезд…
— А, бля! — известил он о своём финише, — я ногу сломал!
Это прозвучало как команда для остальных, правда, не для скоростного спуска, а для спринтерского забега метров, эдак, на 500. Аккуратно подхватив уже точно пострадавшего под руки, группа двинулась в обратный путь. Дело в том, что с обратной стороны этой сопки, совсем рядом, находилась больница железнодорожников. Дежурный хирург определил закрытый перелом голени и с помощью медсестры наложил гипс. Минут через пятнадцать, капитана П., всё также на руках несли домой. Бережно, аккуратно, дабы не причинить неловким движением боль товарищу. Вот эта аккуратность сыграла злую шутку. Когда капитана П. проносили мимо злополучного склона, тот неожиданно вырвался из рук и вновь оседлал свой портфель, который за всё время своих злоключений так ни разу не выпустил из рук. Всё произошло насколько стремительно, что никто не успел ничего предпринять.
— Двум смертям не бывать! — крикнул капитан П. и вновь заскользил по склону.
Из состояния ступора обалдевших пилотов вывел крик:

— А, бля! Я вторую ногу сломал!
Когда капитана П. повторно занесли в хирургическое отделение, хирург даже не успел отмыть от гипса руки.
Надо было просто видеть выражение лица хирурга!!!

После этого случая история, за которую капитана П. перевели из подмосковного гарнизона в Забайкалье, перестала казаться невероятной лейтенанту Л..

А перевели капитана, или вернее сослали за… «беспилотный полёт».

Дело было так. Как опытному лётчику, капитану П. было поручено важное дело — участвовать в съёмках фильма. Не художественного конечно, а учебного фильма для служебного пользования. И роль «главного героя», безусловно, не у пилота, а у вертолёта Ми-24. Тем не менее, капитан П. с энтузиазмом взялся за это дело.
Но, оказалось, что съёмка в кино — это довольно нудное и утомительное дело: бесконечные дубли, монотонные полёты, непонятное ожидание правильной освещенности. И самое большое разочарование – из-за тех редких кадров, когда нужно было снимать действия экипажа с оборудованием кабины, а это делалось на земле, место пилота занимал дублёр. Вдобавок ко всему, даже не лётчик, зато с такой правильной, плакатной физиономией.
Вскоре энтузиазм капитана П. угас совсем, и он откровенно тяготился полётами. Пробовал даже брать с собой книгу и, передав управление оператору, почитать, но от вибрации быстро уставали глаза. Проще было во время ожидания на земле: бортовой техник был, как и он, заядлым картёжником. Расположившись в грузовой кабине, они таким образом убивали время.
Как-то интересная партия была прервана вылетом, и игроки пытались закончить её в полёте. Это было крайне неудобно для капитана П.. Он сидел спиной к бортачу, приходилось постоянно оборачиваться, кроме того, в его карты было легко заглянуть. Капитан П., был раздосадован — он проиграл несколько раз.
— Оператор, держи управление! — скомандовал он по внутренней связи, ему в голову пришла идея, — бортовой, откинь моё кресло назад!
Борттехник был сообразительным и без лишних вопросов выполнил команду. Капитан П. из положения сидя оказался в положении лёжа, но почти в грузовой кабине. Небольшой кульбит — и он полностью там. Теперь можно отыграться!
Перед посадкой, с помощью борттехника, обратным порядком капитан П. занял своё место.
Теперь, оставшиеся до конца съёмок дни потекли веселей. Вскоре, отсняв нужное им количество дублей, киношники укатили монтировать фильм. Прошло несколько месяцев, капитан П. начал уже забывать свою киношную эпопею…
Но вот, в один прекрасный день из Москвы прикатила «Волга» с одним «большим» авиационным начальником в чине генерала. Он без лишних объяснений проследовал в кабинет командира части.
— Срочно капитана П. ко мне! — получил приказ от командира дежурный по штабу.
— Это наверное, по поводу моих киношных мучений, — догадался капитан П., — а то укатили, даже спасибо не сказали. Может ценный подарок дадут.
— Разрешите? — вошёл он в кабинет.
— А подарок я точно получу, только вот в какой форме? — мелькнула у капитана П. мысль, — взгляд двух начальников не предвещал ничего хорошего, — где-то я прокололся…
— Вроде обычный человек, или у него шлемофон с шапки невидимки пошит… — задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнёс генерал.
— Какой невидимка? — не понял, в чём его обвиняют капитан П..
— Ладно, герой, сейчас поймёшь, — не стал ничего объяснять генерал, — Пошли.
В клубе части их уже ждали, едва троица заняла места, погас свет и началась демонстрация отрывка фильма.
Вот на экране полёт его вертолёта, идёт красиво, ровно. Удачно выбран ракурс, съёмку производили с транспортного Ми-8. Капитан П. даже залюбовался своим вертолётом, до того эффектно тот смотрелся. Но вот вертолёт начал увеличиваться в размерах, оператор решил дать крупный план.
Стало отчётливо видно, что в кабине командира экипажа никого нет…

P.S. Во времена службы в ЦГВ, экипаж, в состав которого входил и старлей Л., перегонял вертолёт на ремонт в Союз. Путь лежал через Польшу и для дозаправки была выполнена посадка на аэродром, где базировались истребители. Этот аэродром был знаменит тем, что именно с него взлетал один печально известный политработник, чей самолёт ещё долго потом летел без него… Было время обеда и экипаж проследовал в столовую.
Вертолётчики в столовой истребителей — это, конечно, событие. Местные остряки, рискнули поупражняется в острословии.
Глупцы, не ведающие что творят! С кем потягаться решили! Старлей Л. снисходительно выслушал избитые остроты по поводу мельниц, бетономешалок, аэродинамических недоразумений. Затем, покончив с обедом, сказал просто:

— Ну и что, зато мы летаем!
— А мы что? — не учуяв подвоха, спросил какой-то остряк.
Старлей Л., не спеша, с достоинством поднялся со своего места и также просто ответил:

— Не знаю, но по докладам пилотов ПВО НАТО, МиГ-23 — беспилотный аппарат.
Покидая обеденный зал, старлей Л., слышал за спиной только стук столовых приборов».