Кутахов Павел Степанович

Комментариев нетPosted on 22 июня 201422 июня 2014 by Ринат Валеев

Дважды Герой Советского Союза Кутахов Павел Степанович

Родился 16 августа 1914 года в селе Малокирсановка, ныне Матвеево-Курганского района Ростовской области, в семье крестьянина. Окончил 7 классов, школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) в Таганроге и Рабфак при Ленинградском индустриальном институте. Работал слесарем на авиационном заводе. С 1935 года в рядах Красной Армии. По комсомольской путёвке был направлен в Сталинградскую военную авиационную школу лётчиков, которую закончил в 1938 году. Служил в одном из полков Ленинградского военного округа.

Участник похода советских войск в Западную Украину и Западную Белоруссию 1939 года и Советско-Финляндской войны 1939-1940 годов, где совершил 31 боевой вылет.

С началом Великой Отечественной войны лейтенант П. С. Кутахов в действующей армии. По май 1944 года сражался в составе 145-го ИАП (19-го Гвардейского ИАП); по май 1945 года — в 20-м Гвардейском ИАП. Прошёл долгий путь от заместителя командира эскадрильи до командира Гвардейского истребительного авиационного полка.

К февралю 1943 года командир 1-й эскадрильи 19-го Гвардейского истребительного авиационного полка (258-я истребительная авиационная дивизия, 7-я Воздушная армия, Карельский фронт) Гвардии майор П. С. Кутахов совершил 262 боевых вылета, в 40 воздушных боях лично сбил 7 и в составе группы 24 самолёта противника.

1 мая 1943 года за мужество и военскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

К маю 1945 года совершил 367 успешных боевых вылетов, провёл 79 воздушных боёв, в которых уничтожил лично 14 самолётов противника и 28 в составе группы.

После войны Гвардии полковник П. С. Кутахов оставался на службе в ВВС. Был заместителем командира авиационной дивизии. В 1949 году окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы, в 1957 году — Военную академию Генерального штаба. С 1967 года — 1-й заместитель главкома, с 1969 — главком ВВС, заместитель министра обороны СССР. Главный маршал авиации (1972 год). Член ЦК КПСС с 1971 года. Депутат Верховного Совета СССР 8-11 созывов. Заслуженный военный лётчик СССР.

15 августа 1984 года за большой вклад в повышение боевой готовности и оснащение современной техникой ВВС страны и в связи с 70-летием со дня рождения, удостоен второй медали «Золотая Звезда». Умер 3 декабря 1984 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награждён орденами: Ленина (четырежды), Октябрьской революции, Красного Знамени (пять), Кутузова 1-й степени, Александра Невского, Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды (дважды), «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени; медалями, иностранными орденами. Его имя носит судно Рыболовецкого Флота.

* * *

Две встречи… Обе ярко сохранились в памяти корреспондента армейской газеты «Часовой Севера» Андрея Ивановича Бескоровайного. А между ними пролегло более 35 лет.

Первая встреча состоялась в августе 1942 года. Время было тревожное. На юге, в донецких степях, немцы развивали наступление, рвались к Волге. С тревогой и надеждой ждали все каждую сводку Совинформбюро. Но ничего утешительного они не приносили. Под Сталинградом шли ожесточённые бои. Наши войска с трудом сдерживали противника. С каждым днём положение становилось всё опаснее.

В эти августовские дни немецкое командование усилило воздушные налёты на Мурманск. Вражеских бомбардировщиков и истребителей в воздухе, как правило, было больше, чем наших. Но наши «ястребки», хотя и были в меньшинстве, смело атаковали врага, не давали произвести прицельное бомбометание, отгоняли от города. В одном из воздушных боёв тройка наших истребителей схлестнулась в смертельной схватке с десятком «Юнкерсов» и «Мессеров». Советские истребители появились неожиданно, ударили из-за облаков и сумели смешать строй бомбардировщиков противника. Тут же «ястребки» один за другим бросились в атаку на бомбардировщики врага, отделившиеся от общей группы и оказавшиеся в силу этого без защиты «Мессеров». Пока 2 наших истребителя связывали Ме-109 боем, третий зашёл «Юнкерсу» в хвост и ударил из пушки и пулемёта. Враг задымил и рухнул вниз.

Многие жители Мурманска наблюдали этот бой. А из редакции «Часового Севера» сейчас же стали звонить в полк, стоявший неподалеку от Мурманска, чтобы узнать, кто тот лётчик, который так смело атаковал воздушного противника и сбил его. Долго не удавалось найти в полку по телефону нужных людей. Наконец через корреспондента, находившегося в полку, сумели выяснить, что бой вела эскадрилья майора П. С. Кутахова.

Боевые друзья: Кутахов, Лаврушин, Бочков. 145-й ИАП, весна 1942 года

Эскадрилья Кутахова… Многим жителям города было тогда хорошо известно это имя. Кутахов появился в Заполярье в первый же месяц войны — в июле 1941 года. Служил он в 145-м истребительном авиационном полку, который дислоцировался в районе Мурманска. Уже тогда это был умелый лётчик. Великую Отечественную войну он встретил с запасом знаний и боевого опыта, накопленного им в период Советско-Финляндсской войны. Тогда младший лейтенант Павел Кутахов — будущий Главнокомандующий ВВС Советского Союза — принял боевое крещение. 25 декабря 1939 года, вылетев на поддержку наступления наших войск в районе Кейля, на выходе из атаки у Павла Кутахова отказал двигатель — прямое попадание осколка снаряда. С трудом посадил лётчик свой истребитель на нейтральной полосе в районе Рииска. Финны обстреливали севший на вынужденную самолёт, но истребитель, как ни странно, попаданий больше не получил. В сумерках Кутахов оставил самолёт, а потом привёл к нему инженера 3-го ранга Бориса Чернышёва и техника звена Ивана Купцова. Под покровом темноты две ночи техники разбирали самолёт на части, а в третью ночь волоком доставили истребитель на аэродром. Через несколько дней Кутахов снова летал на этом самолёте.

Так что, и с вражескими самолётами ему уже приходилось встречаться, и с тактикой противника он был знаком. В полку смотрели на Кутахова как на ветерана, к слову и совету которого надо прислушаться.

В начале войны полк, в котором служил Павел Кутахов, вёл боевые действия по защите Ленинграда, а затем с июля 1941 года и до последних дней войны сражался в небе Заполярья, отражая налёты врага на Мурманск, Архангельск, Полярный, Беломорск, прикрывая войска и объекты Карельского фронта. Несмотря на неблагоприятные метеорологические условия и сложность аэродромного базирования, наши лётчики сыграли значительную роль в успешном проведении Свирско-Петрозаводской и Петсамо-Киркенесской наступательных операций, позволивших полностью очистить от немецких войск Карелию и Мурманскую область.

Сложность боевой обстановки в те суровые военные дни требовала от авиаторов большого напряжения всех физических и моральных сил. Боевые вылеты зачастую производились по 5-6 раз в день. Высокая боевая слаженность, жажда в каждом полёте уничтожить врага в воздухе и на земле, стремление отлично решить боевую задачу обеспечивали им победу.

Не сразу пришли к нашим лётчикам успехи. На первых порах, когда противник был сильнее, наши лётчики нередко терпели поражения, несли потери. В этих условиях первостепенное значение приобрели не только тактика воздушного боя, маневра, но и уверенность в своей машине, умение использовать все её боевые и лётные качества, а также знание местности. Среди лётчиков нередко возникали споры о том, как лучше действовать. Молодые, задорные парии считали, что особенно размышлять и раздумывать некогда. В бою всё решает натиск, отвага. Кутахов часто не соглашался с ними. По складу своего характера он относился к тем людям, которые всё делают после точного расчёта, предварительного обдумывания. Он был уверен, что нельзя подниматься в воздух, не обдумав нескольких вариантов предстоящего боя.

Кутахов часто вылетал на так называемую «свободную охоту». Он гонялся за вражескими разведчиками, настигал их и сбивал. Встречался он и с немецкими истребителями и выходил из таких встреч победителем. В воздухе он, как правило, был один против врага. Неоткуда было ждать помощи, нельзя было надеяться на выручку товарища. А сколько раз ему приходилось отбиваться от 2-3 истребителей! И он решил для себя: всё же легче действовать в паре, в составе звена, эскадрильи, где существует закон «каждый за всех, все за одного».

Своими выводами о тактике делился он с боевыми товарищами, как бы подсказывал, как надо атаковать противника, как выходить из боя. Его душевная щедрость привлекала лётчиков, и вскоре со многими завязалась у него сердечная дружба. Среди боевых его побратимов был Иван Бочков, — молодой, задорный воздушный боец, который отличался в бою не только дерзостью, но хитростью и сообразительностью.

Близким боевым другом его был и лейтенант Константин Фомченков, смелый, находчивый, осмотрительный в бою. Потом, когда Кутахов стал командиром звена, а затем и эскадрильи, Бочков и Фомченков являлись его надёжной опорой. С ними он чаще всего летал, так как верил в них, как в самого себя.

Среди других лётчиков 19-го Гвардейского истребительного авиаполка командир эскадрильи майор П. С. Кутахов выделялся своим мастерством, творческим, новаторским подходом к каждому воздушному бою. Характерным в его действиях было то, что он стремился, прежде всего, обеспечить общую победу, а не только увеличить свой боевой счёт. Вот лишь некоторые воздушные бои.

23 января 1942 года четвёрка истребителей 145-го истребительного авиаполка под командованием капитана П. С. Кутахова вступила в бой с таким же количеством Ме-110, пытавшихся нанести удар по железнодорожному составу, стоявшему на станции Лоухи. Советские лётчики не только не дали врагу бомбить объект, но и сбили 2 самолёта, не потеряв ни одной своей машины.

26 мая 1942 года 6 истребителей во главе с капитаном П. С. Кутаховым перехватили в районе станции Кица группу из 12 Ме-110 и 8 Ме-109, пытавшихся бомбить наш поезд. Неожиданным маневром, выполненным по команде Кутахова, строй вражеских самолётов был разбит, один Ме-110 запылал. И тут в воздухе завертелась настоящая карусель, продолжавшаяся 45 минут. Советские лётчики — капитаны П. С. Кутахов, В. С. Мироненко, К. Ф. Фомченков, Лейтенант Е. А. Кривошеев и младший лейтенант И. И. Ибрагимов сбили 4 вражеские машины. К железной дороге ни один самолёт не был допущен. Наша группа вернулась без потерь.

22 июня 1942 года эскадрилья под командованием Кутахова отражала налёт на Мурманск 30 самолётов противника. В этом бою советские лётчики сбили 2 Ме-110 и 1 Ме-109F. Группа Кутахова вернулась без потерь.

28 июня 1942 года 9 истребителей, ведомые П. С. Кутаховым, поднялись в воздух, чтобы перехватить немецкие самолёты, идущие бомбить Туломскую ГЭС. Количественное превосходство было на стороне врага: против нашей девятки истребителей дрались 8 Ме-110 и 3 Ме-109F. И вновь победу одержали кутаховцы, сбившие 3 самолёта, и без потерь вернувшиеся на аэродром.

Много раз Кутахов водил лётчиков в бой, и каждый раз возвращался с победой. Командир 19-го Гвардейского истребительного авиаполка А. Е. Новожилов, ныне Гвардии полковник запаса, вспоминает:

«Самой яркой и колоритной фигурой в полку был лётчик Павел Кутахов. Худощавый, высокого роста, с живым выразительным лицом и широкими энергичными жестами… В короткие минуты отдыха он буквально заряжал товарищей бодростью и юмором, а в бою служил примером стойкости, мужества и лётного мастерства. Он отлично владел техникой пилотирования, умел использовать в бою малейшие благоприятные условия и выходил победителем из сложнейших положений».

25 июля 1942 года армейская газета «Часовой Севера» напечатала небольшую заметку о лётчике Кутахове. В ней очень верно схвачено и передано то основное, что отличало лётчика не только как мастера воздушного боя, но и как воспитателя. Заметка называлась «Учитель»:

«Капитан Кутахов — ветеран части, хранитель её славных традиций. Лётчики называют его отцом. Неспроста это. Он терпеливо учит и воспитывает лётную молодёжь, готовит её к новым жестоким воздушным битвам. Для молодого воздушного бойца Кутахов всегда найдёт слово одобрения, искрометную шутку. Как бы ни сложна, ни трудна была обстановка, он не растеряется, умело организует бой. Это и понятно: он уверен в себе, в силе советского оружия, в своих друзьях, многих из которых он сам воспитал».

Памятно и описание боя, в котором шестёрка наших лётчиков, возглавляемая Кутаховым, противостояла 17 истребителям врага. И не только противостояла, а и обратила их в бегство, сбив при этом 2 самолёта. Вместе с Кутаховым летели Ибрагимов, Миусов, Кривошеев, Мироненко и Фомченков. Все — надежные боевые товарищи. Немецкие истребители шли парами. Когда появились наши самолёты, 4 вражеские машины устремились вниз, а остальные — своим курсом. Маневр был уже знаком советским лётчикам. Было ясно, что ушедшая вниз четвёрка намеревалась отвлечь их на себя и подставить под удар оставшихся вверху «Мессеров». Поэтому, когда Кутахов скомандовал ведущей паре наблюдать за верхними самолётами, остальным — за нижними, его поняли все. Ведь не раз на аэродроме отрабатывали различные варианты боя. И теперь, не поддаваясь на уловку врага, наши лётчики поддерживали между собой тактическое и огневое взаимодействие.

В ходе яростной схватки они не только успешно отражали атаки «Мессеров», но и наносили разящие удары по врагу. Был соблазн погони за отдельными машинами противника. Это могло бы принести временный успех. Но тогда боевой порядок распался бы, из обороны выпали бы отдельные звенья, и враг мог одержать верх. Вот почему Кутахов твёрдо наставлял ведомых не увлекаться кажущейся лёгкой добычей, оберегать друг друга, не давать противнику вести прицельный огонь.

Немецкие истребители начали выходить из боя. И тут наши «ястребки» обрушились на них. Дружной атакой они сбили 2 «Мессера», а сами без потерь вернулись на аэродром.

Этим боем эскадрилья Кутахова ещё раз доказала, что можно успешно драться с превосходящим по численности противником. И не только драться, но и побеждать. Надо только быстро и трезво оценивать обстановку и принимать правильные решения, действовать дружно, выручая друг друга.

И вот августовский бой с большой группой вражеских бомбардировщиков и истребителей противника, о котором упоминалось. Четвёрка наших «ястребков» в составе Кутахова, Фомченкова, Миусова и Ибрагимова отсекла шестёрку «Мессеров» от прикрываемых ими бомбардировщиков. Наши лётчики сознательно пропустили вперёд «Юнкерсы», ибо знали, что их встретит другая группа наших истребителей.

У немецких лётчиков было преимущество в высоте и скорости, они стали разворачиваться для атаки. Кутахов дал команду подготовиться к активной обороне. Наши «ястребки» стали в восходящую спираль и, замкнув кольцо, зорко следили за ходом боя другой нашей группы. Немецкие лётчики вели бои упорно и хитро. Когда ведущие шли в атаку, ведомые прикрывали их и пытались oтвлечь на себя наших пилотов. Но советские истребители научились разгадывать маневры врага. Вот один из «Мессеров» атаковал машину Фомченкова. Миусов развернулся и несколькими выстрелами из пушки прошил врага. Тот попытался выйти из зоны огня, сделал горку, но наш лётчик предвидел и этот маневр, настиг врага в верхнем положении и вновь прошил его очередью из пулемётов. Немец задымил и рухнул вниз. В это время 2 «Мессера» набросились на Ибрагимова. Увидев, что товарищу грозит беда, Кутахов пришёл на помощь. Он зашёл одному врагу в хвост и сбил его. Третьего «Мессера» сбил Ибрагимов. Оставшиеся 3 самолёта предпочли не ввязываться больше в бой и удрали.

Вскоре в «Часовом Севера» было рассказано о славных советских соколах Герое Советского Союза старшем лейтенанте Хлобыстове, капитане Бочкове и других. Было помещено и стихотворение, посвящённое майору Кутахову. Стихотворение это написал армейский поэт Бронислав Кежун. Вот несколько строк из него:

«Вновь команда — и вновь без страха,

в синь небес устремляя взгляд,

Истребитель — майор Кутахов

в бой ведёт своих соколят…»

На следующий день корреспондентам пришлось быть в полку, где служил Кутахов. Захотелось вручить номер газеты, посвящённый героям-лётчикам.

— Что ж, дело хорошее, — сказал комиссар полка Бородай. — Только выполнить его вряд ли удастся. Почти все лётчики в полёте.

Бородай посочувствовал и хотел было уже взять у них газеты, обещая передать их по назначению. В это время над аэродромом появился самолёт. Вскоре он приземлился, и над кабиной показалась голова лётчика.

— А вот и Кутахов, — обрадованно сказал Бородай — Повезло вам.

Корреспонденты с комиссаром пошли к самолёту. Из кабины его вылез и спрыгнул на землю лётчик. Он был высок, сухощав, подтянут. С приветливой улыбкой протянул руку:

— Майор Кутахов.

Так они познакомились. Комиссар сказал, что привезли газету, где напечатано стихотворение о лётчике, о его боевых делах.

— Любопытно, — живо отозвался Кутахов. — Где же она?

Бескоровайный подал ему газету, сказав, что редактор просил передать от всего редакционного коллектива сердечный привет и пожелания успехов в боях с врагами.

— Спасибо, — поблагодарил Кутахов.

Он тут же развернул газету, прочитал стихи.

— Что ж, вроде бы правильно написано, добавить нечего. Ещё раз спасибо.

Комиссар передал просьбу редакции: надо рассказать о последних боях.

— Если о себе говорить, то на это я не мастер, — ответил Кутахов. — А о боевых товарищах — с удовольствием. Золотые у нас люди. Вот взять хотя бы Ивана Бочкова. Да вы о нём не раз писали. Смел, отважен, хорошо ведёт бой. Всегда выручит, придёт на помощь. Сегодня отличился Лейтенант Фомченков. Тоже надёжный, испытанный боец. Не отстают от них и новички — младший лейтенант Кривошеев, лейтенант Дмитрюк. У них на счету уже по нескольку сбитых вражеских самолётов.

Рассказывая, майор энергично жестикулировал. Его живое, выразительное лицо освещалось улыбкой.

Лётчикам полка, в котором служил Кутахов, часто приходилось сопровождать наши бомбардировщики при выполнении ими боевой задачи. Много внимания уделялось и охране Кировской железной дороги. Враг предпринимал отчаянные попытки, чтобы прервать движение по ней, бомбил полотно, пытался разрушить мосты. Однажды группа вражеских бомбардировщиков под прикрытием истребителей вылетела на бомбёжку железнодорожного моста. На перехват поднялись наши «ястребки», возглавляемые Кутаховым. Силы были неравны. Врагов более 20, а наших всего 6. Но Кутахову удалось отвлечь вражеские истребители и основной удар нанести по бомбардировщикам. В этом бою наши лётчики сбили 6 самолётов противника, не допустив бомбёжки моста. Сами же они потерь не имели.

Навсегда остался в памяти Павла Степановича воздушный бой в небе Карелии в составе 8 истребителей. В районе Луостари, встретив 18 самолётов противника, они в тяжёлом бою сбили 5 вражеских машин и вернулись без потерь на свой аэродром. Успех этого боя обеспечили не только ненависть к врагу, но и отличное лётное и тактическое мастерство, боевая слаженность и взаимовыручка в бою по принципу: один за всех и все за одного.

В полку Кутахова знали как отличною и терпеливого воспитателя молодых лётчиков. Многие, учась у него, стали асами. Он никогда не стремился к увеличению личного счёта сбитых самолётов, а добивался дружных, слаженных действий в бою, взаимной выручки. Учеников у него было много. Среди них будущие Герои Советского Союза Кривошеев, Дмитрюк. Кутахов гордился своими учениками.

Павел Кутахов провёл на фронте 1418 дней. Каждый из них похож на другой, и каждый по-своему неповторим. Рос счёт сбитых им самолётов противника. Командующий 7-й Воздушной армией генерал И. М. Соколов, подписывая 7 марта 1943 года наградной лист на звание Героя Советского Союза, так охарактеризовал Павла Степановича:

«Майор Кутахов, разумный и беспредельно смелый лётчик-командир, имеет на своём счету 31 сбитый самолёт: 7 сбил лично, остальные в группе. Его эскадрилья среди всех полков лучшая. Достоин высшей правительственной награды — звания Героя Советского Союза».

И вновь новые боевые вылеты, новые воздушные схватки…

27 марта 1943 года Павел Кутахов в напряжённом бою с асами известного 6-го отряда 5-й немецкой истребительной эскадры «Eismeer» (6./JG5) сбил истребитель Ме-109G-2, пилотируемый унтер-офицером Эдмундом Кришовским. На следующий день немецкий лётчик в районе Урд-озера был взят в плен. Ниже приведена докладная записка Павла Кутахова командиру 19-го Гвардейского истребительного авиаполка Гвардии майору Новожилову:

«Докладываю Вам, что сегодня 27.3.1943 года в воздушном бою, который начался на бреющем в районе озера Домашнее и в соотношении сил противника 4 Ме-109G против наших 3 «Аэрокобр». С первой атаки мною был подбит один Ме-109G на развороте, который сразу вышел из боя и ушёл на северо-запад.

В развернувшемся воздушном бою на вертикалях, я, пользуясь особенностью своей машины, по сравнению с машинами Силаева и Лобковича, оторвался от них и начал вести бой выше своих на 600-1000 метров с двумя Ме-109G. Они, сделав переворот после 15 минутного боя, пошли в атаку на Лобковича и Силаева. Я, пойдя следом за ними сзади, отбил у Лобковича из-под хвоста и начал преследовать один Ме-109G, который пытался уйти от меня 4-5 минут на маневрах горизонталях и вертикалях. Атаки я вёл с малых дистанций сзади сверху и сзади снизу, в верхнем положении вертикали Me-109 был подбит, но сделав переворот, я его потерял на камуфляже. Посты наблюдения позже сообщили о его вынужденной посадке, лётчик взят в плен…»

1 мая 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, отважный лётчик был удостоен звания Героя Советского Союза.

…Под вечер 2 июня 1943 года с постов ВНОС поступило сообщение о появлении вражеских самолётов. На их перехват вылетело 7 истребителей во главе с Героем Советского Союза майором П. С. Кутаховым. На высоте 2000 метров наши лётчики сначала встретили 4 Ме-109G. Следом за ними шла такая же группа Ме-109F. Ещё тройка вражеских истребителей, как оказалось позже, находилась в облаках.

Решительной атакой наши лётчики разбили строй первой четвёрки «Мессеров». Немцы поспешили в облака, надеясь заманить туда советских истребителей и затем перебить их поодиночке, когда они будут выходить из облаков. Советские лётчики уже устремились за врагом, окунувшись в туманную пелену, которая становилась всё гуще. Майор Кутахов разгадал замысел противника и по радио скомандовал: «Облачность не пробивать, выйдем все вместе вниз».

И действительно, как только наши истребители появились под кромкой облачности, на них набросились «Мессеры». Но враги просчитались. Перед ними были не одиночные самолёты, а боевой строй во главе с опытным командиром. От меткого огня Кутахова один вражеский истребитель загорелся. Смело действовали остальные Гвардейцы. Ещё один Ме-109 со снижением вышел из боя. Наши лётчики вернулись без потерь.

Ещё более убедительную победу лётчики под командованием П. С. Кутахова одержали 22 июня. Воздушная схватка началась на высоте 3000 метров и закончилась на высоте бреющего полёта. Снова Кутахов первым сбил неприятельский самолёт. Одержали победы также Н. А. Кулигин, П. М. Рябов и С. Н. Компанейченко. Успеху способствовало тесное взаимодействие в группе, взаимная выручка. Прикрывая Кутахова, младший лейтенант Н. П. Сверкунов принимал на себя удары «Мессеров». Машина оказалась повреждённой в нескольких местах. Когда на самолёт капитана Кулигина напал Ме-109F, на помощь командиру пришёл его напарник младший лейтенант А. А. Пузанов и отогнал противника от самолёта ведущего. В этом бою наши лётчики сбили 4 вражеских самолёта, не потеряв ни одного своего.

Но не только удачи сопутствовали эскадрилье. Случалось, что погибали в бою лучшие бойцы, испытанные боевые друзья. В неравной схватке был сбит любимец полка капитан Иван Бочков, очень перспективный, отважный лётчик. В бою против 21 FW-190, когда наша шестёрка сбила 3 самолёта противника, погиб и Константин Фомченков. Тяжело было переживать гибель боевых друзей. Но шла война, каждый бой требовал собранности, быстрого ввода в строй молодых лётчиков. И Павел Кутахов отдавал этому все свои силы. Он всегда показывал пример добросовестного отношения к порученному делу, первым вызывался на трудные задания.

Бывший комиссар 19-го Гвардейского истребительного авиационного полка Гвардии полковник в отставке Бородай привёл несколько примеров, характеризующих Кутахова как умелого командира-воспитателя.

Вспомнил он и о том времени, когда в полк поступили самолёты «Аэрокобра». Вначале некоторые лётчики побаивались на них летать, так как они имели существенный конструктивный недостаток — заднюю центровку и потому «прихварывали» плоским штопором. Попав в эту круговерть, не всякий пилот выходил из неё живым. Но фронту требовались самолёты. Нужно было кому-то летать и на «Аэрокобрах», поступавших к нам по ленд-лизу. А как быстрее, в короткий срок освоить машины? Нужен был пример. Командир полка, построив лётный состав, спросил:

— Кто полетит первым?

— Я, — отозвался Кутахов.

Он блестяще провёл этот первый полёт на незнакомом ещё самолёте и потом обучал других лётчиков. Без единой аварии и поломки переучился на самолётах «Аэрокобра» лётный состав 145-го истребительного авиаполка. За 20 дней в нём было выпущено в самостоятельный полёт 22 лётчика. В совершенстве овладел техникой пилотирования на этой машине не только командир эскадрильи капитан Павел Степанович Кутахов, но и другие лётчики. Приказом командующего ВВС Карельского фронта была объявлена благодарность командиру полка майору Г. А. Рейфшнейдеру, его заместителю по политчасти батальонному комиссару А. А. Бородай, командирам эскадрилий капитану П. С. Кутахову, капитану И. И. Павлову, майору А. Е. Новожилову, руководителям технической службы полка…

На одном из собраний зашёл разговор о совершенствовании тактики воздушного боя. Кутахов и Гайдаенко предложили и обосновали ряд новых тактических приёмов. Речь шла о боях на вертикалях, о наращивании сил, о том, чтобы и при сопровождении штурмовиков их прикрытие состояло из непосредственной и ударной групп, причём ударная располагалась бы на 1-2 километра выше боевого порядка. В её задачу входило наносить внезапные атаки по скованному боем или выходящему из боя противнику. Вскоре, действуя таким образом, наши лётчики блокировали вражеский аэродром в Алакуртти. Дерзкими, согласованными атаками парализовали работу аэродрома, подготовив условия для штурмового удара по нему.

В сентябре 1944 года Гвардии майор П. С. Кутахов был назначен командиром соседнего 20-го Гвардейского истребительного авиационного полка. Забот у него прибавилось. Но и тогда он находил время, чтобы учить молодых лётчиков искусству маневра и точности огня, лично участвовал в боях и показывал на практике, как надо бить врага.

Особенно упорные воздушные бои разгорелись 9 октября 1944 года. В течение дня лётчики 7-й Воздушной армии нанесли массированный удар по вражескому аэродрому в Луостари, где повредили и уничтожили на земле более 30 самолётов. Штурмовыми ударами было подавлено несколько артиллерийских батарей, уничтожено 124 автомашины и 20 повозок. В тот же день истребители провели 32 воздушных боя, в которых сбили 37 неприятельских самолётов. Характерно, что большая часть воздушных боёв происходила над территорией противника, что свидетельствует о наступательной тактике нашей авиации.

Высокое мастерство, мужество и отвагу проявляли лётчики 20-го Гвардейского истребительного авиаполка, которым командовал Герой Советского Союза майор П. С. Кутахов. Он умело руководил лётчиками в бою и личным примером увлекал их на подвиги.

Во главе с П. С. Кутаховым восьмёрка истребителей эскадрильи «Комсомолец Заполярья», сопровождая штурмовиков, в районе цели вступила в бой с 18 немецкими самолётами Ме-109. Пользуясь численным преимуществом, противник группами устремился к «Илам». Кутахов преградил путь врагу. Развернув ударную группу своих истребителей, он сам атаковал четвёрку «Мессеров».

Выходя из атаки, командир полка увидел, что на него наседают 2 Ме-109. На помощь вовремя пришёл ведомый Кутахова майор И. М. Жариков. Он пулемётным огнём отогнал врагов, не позволил им вести прицельный огонь. Но на самолёт Жарикова сзади накинулся немецкий истребитель и открыл огонь. Пришлось маневрировать, уходить из-под удара.

Немецкие лётчики, видно, поняли, кто руководит боем, и сразу 3 «Мессера» набросились на машину командира. Искусно маневрируя, Кутахов увернулся от удара и сам зашёл в хвост одному из Ме-109. Немец попытался скользнуть и сторону. Не удалось. Тогда он сделал горку, потом бросил свою машину в пике. Но не так-то просто уйти от Кутахова. Он настиг врага и, уловив момент, полоснул по самолёту меткой очередью. Тот загорелся и упал.

Умело сражались и остальные лётчики группы, которыми в течение всего боя руководил Кутахов. По одной машине уничтожили старший лейтенант И. И. Разумов и младшие лейтенанты М. П. Делаев и В. И. Савинов.

На старшего лейтенанта Шилкова набросились сразу 3 «Мессера». Зайдя в хвост одному из них, Шилков сразил врага, но в неравной борьбе с двумя другими вражескими истребителями был сбит. Его друзья, связанные в этот момент боем, не смогли прийти на помощь товарищу. Всего группа во главе с Кутаховым сбила 5 самолётов, потеряв одного лётчика.

Всего за время войны Павел Кутахов совершил 367 боевых вылетов, провёл 79 воздушных боев, в которых лично сбил 14 и в группе 28 самолётов противника. Справедливости ради, следует отметить, что по официальным архивным документам боевых потерь Люфтваффе подтверждаются только 5 личных побед.

После войны Гвардии полковник П. С. Кутахов оставался на службе в ВВС. Был заместителем командира авиационной дивизии. Вспоминая о тех временах, известный советский лётчик Арсений Ворожейкин писал:

«У каждого лётчика свой характер и каждый летает по своему… Кутахов начал взлёт умело и спокойно — «на отлично». Набрав высоту начал выполнять пилотаж. На мелких виражах допускается колебание скорости, но стрелка прибора словно застыла на нужной цифре. Я удивился — такого мастерства мне наблюдать ещё не приходилось… Все остальные фигуры высшего пилотажа были выполнены чисто, даже с каким-то артистическим изяществом. Приземление тоже прошло удивительно точно и так же мягко, как и взлёт. Весь полёт был выполнен не просто мастером высокого класса, а мастером-художником, он был выше всех установленных оценочных норм!»

Судьба разбросала ветеранов Карельского фронта по всем уголкам нашей необъятной Родины. И вот вторая встреча. Произошла она в конце 1976 года уже с Главным маршалом авиации, Главнокомандующим Военно-Воздушными Силами. П. С. Кутахов приехал в редакцию газеты «Красная звезда» для выступления на сборах постоянных корреспондентов. По шумному в тот день коридору редакции Павел Степанович прошёл в кабинет главного редактора, и там они разговаривали, вспоминая фронтовые годы.

— Всё же очень сильное чувство — фронтовая дружба, — говорил Маршал. — Никогда не забуду боевых товарищей — Ваню Бочкова, Костю Фомченкова. Вот прикрою глаза, а они стоят передо мною, как живые. Молодые, задорные, полные сил, готовые ринуться в бой, прийти на выручку. Сколько раз мы выручали друг друга!

Вскоре после войны Павел Степанович Кутахов поступил на Высшие офицерские лётно-тактические курсы. Окончил их в 1949 году. Потом командовал авиационными частями и соединениями. Это были годы напряжённого труда. В авиацию поступала новая техника. Реактивная, сверхзвуковая. Приходилось осваивать новые типы самолётов.

И снова Кутахов вспоминал военное время. На фронте не раз переучивался, садился за новые машины. Так и здесь. Много летал, сам учил молодых. В 1957 году окончил Военную академию Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова.

— И всё же, наверное, годы, проведенные на фронте, помогали вам и во время учёбы в академии, и командовать потом соединениями? — спросил Андрей Иванович Бескоровайный.

— Конечно, — ответил Главный маршал. — Ещё как помогали. Всё-таки война — большая школа. Её нельзя не учитывать. Хотя в авиации многое изменилось, но то, чему учит бой, непреходяще. Постоянный поиск способов ведения боя, новых тактических приёмов с учётом технической оснащённости противника, его тактики. Этому всему учит бой. Учит строго, беспощадно. И эта академия незаменима.

Потом они заговорили о прифронтовом Мурманске. Павел Степанович сожалел, что только раз после войны побывал в этом городе.

— А он мне стал родным, — добавил Главный Маршал. — Таким же близким, как места, где родился и вырос. Город, который защищал в боях все 4 года войны, нельзя забыть.

Коснувшись родных мест, Павел Степанович стал вспоминать о селе, в котором родился, о привольных степях вокруг села Малокирсановка Ростовской области. Вырос Кутахов в крестьянской семье, с детства узнал цену труду.

— Многое дал мне отец, — вспоминал Главный маршал. — И к труду приучил, и научил ценить дружбу.

Они условились при случае обменяться фронтовыми фотоснимками. Но когда Бескоровайный через несколько дней позвонил Главному маршалу авиации, ему сказали, что он в отъезде. Оказалось, что в одну из частей поступил на вооружение новый самолёт, и Кутахов решил сам поехать, посмотреть, поговорить с лётчиками перед тем, как они уйдут в полёт…

Кочетов Александр Васильевич

Комментариев нетPosted on 21 июня 201421 июня 2014 by Ринат Валеев

Герой Советского Союза Кочетов Александр Васильевич

Родился 8 Марта 1919 года в городе Алатырь Казанской губернии (ныне Чувашия), в семье рабочего. Окончил 8 классов, школу ФЗУ железнодорожного транспорта. Работал помошником машиниста паровозного депо и учился летать в Алатырском аэроклубе. В Красной Армии с 1938 года. Окончил Энгельсскую военную авиационную школу лётчиков в 1940 году.

С Июня 1941 года сержант А. В. Кочетов в действующей армии. Боевую деятельность начал в составе 629-го ИАП, там же одержал свои первые победы. В Апреле 1943 года был отправлен в 43-й ИАП, где и продолжил свою службу.

К середине Октября 1943 года командир эскадрильи 43-го истребительного авиационного полка (278-я истребительная авиационная дивизия, 8-я Воздушная армия, Южный фронт) Старший лейтенант А. В. Кочетов совершил 262 боевых вылета, провёл 67 воздушных боёв, в которых сбил лично 19 и в составе группы 3 самолёта противника.

13 Апреля 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

Всего совершил 488 успешных боевых вылетов. Проведя более 120 воздушных боёв, сбил 34 самолёта противника лично и 8 — в группе с товарищами.

После окончания войны до 1947 года продолжал службу в ВВС. В 1955 году зачислен на службу во Внутренние войска МВД СССР. С Марта 1960 года Майор А. В. Кочетов — в отставке. В 1961 года окончил Чувашский педагогический институт. Жил в городе Чебоксары. Умер 31 Января 1994 года.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й степени (трижды); медалями.

* * *

Старинный город Алатырь стоит на реке Суре в Чувашии. Заложен он был самим Иваном Грозным по пути в Казань. Воинственные стрельцы стали первыми его жителями, они же дали ему такое красивое название («алатырь» означает «янтарь»). С тех далеких времен родятся здесь смелые, сильные мужчины с решительным характером. Достаточно сказать, что на земле Чувашии — от Порецкого до Алатыря, на расстоянии каких-то 40 километров — родилось и выросло 15 Героев Советского Союза, прославивших Родину в Великую Отечественную войну. Среди них — известный лётчик Александр Васильевич Кочетов.

Большой отвагой отличался командир 3-й эскадрильи 43-го истребительного авиаполка Кочетов Александр Васильевич. Этот человек богатырского сложения, славившийся своими делами и дерзкими налётами на вражеские объекты, был на земле простым, добродушным и скромным человеком.

Он родился 8 Марта 1919 года. Окончив школу, подался в путейцы. И когда много позже друзья-приятели, покряхтывая от его дружеских медвежьих объятий, спрашивали, откуда, мол, у тебя такая силища, Саша Кочетов отвечал: «А ты попробуй покидай лопатой в паровозную топку за одну смену 10 тонн угля — вот и поймёшь».

Помощник машиниста Саша Кочетов не только нажил богатырские мышцы, он был отличным спортсменом, бегал на каток вместе с милой сердцу подругой Алей, с которой, вообще-то говоря, они были тёзками — её тоже нарекли при рождении Александрой. И всё вроде бы определилось в жизни Саши и Али, как вдруг их судьбы захлестнул водоворот событий.

Время-то было какое! Все мальчишки в одночасье заболели авиацией. Да и было отчего: покорение Арктики, перелёт через Северный полюс, вся страна повторяет имена героев-лётчиков Чкалова, Байдукова, Белякова, Водопьянова, Леваневского. Однако незадача: в Общество друзей воздушного флота мальчишек не берут — говорят, нос не дорос. А те не унывают — давай в кружок авиамоделистов! А в 1927 году родился ОСОАВИАХИМ, и наконец-то приняли историческое решение — снизить возрастной ценз членов оборонного общества до 14 лет. Вот это да! Целая армия отроков ринулась заниматься военно-прикладными видами спорта.

В самый пик разросшейся по всему миру славы русских лётчиков подался в Алатырский аэроклуб и Саша Кочетов co своими закадычными товарищами. А когда пришёл его черёд идти в армию, был уже практически готовым пилотом и поликарповский У-2 знал как свои пять пальцев. Вот только влезть в открытую всем ветрам кабину первого в своей жизни самолёта Саше было трудновато — не рассчитана она была на богатырей.

Энгельсское военное авиационное училище лётчиков стало для Александра Кочетова логическим продолжением наметившейся жизненной стези. И пришёл, наконец, тот запомнившийся на всю жизнь тёплый Майский день, когда он с учащённо бьющимся от волнения сердцем прикрепил к голубым петлицам гимнастёрки рубиновые «кубари» Младшего лейтенанта ВВС.

Александр Кочетов с женой

Получив назначение в город Малоярославец Калужской области, Александр Кочетов заехал в Алатырь и женился, естественно, на Але, то есть теперь уже Александре Михайловне, которая закончила педучилище и успела поработать 2 года учительницей в норваш-кошкинской школе Янтиковского района Чувашии.

На границе тем временем становилось всё тревожнее. Семьи лётчиков отправили к родным. Уехала к родителям Саши в тихий город Алатырь в декретный отпуск и Аля. Не знал, не гадал Саша, отправляя жену в Чувашию, что свидеться придётся ох как нескоро и что не удастся ему услышать первый крик своего ребёнка. Но рождение первенца он почувствовал за тысячи километров от него. Был первый час ночи, когда после поездки во Львов Александр Кочетов добрался до своей постели на аэродроме. Проваливаясь в сон, мысленно был рядом со своей Алей, в далеком Алатыре. Придёт время, и он узнает, что именно в этот момент у него родилась дочь.

Поспать же полноценно не удалось — раздался сигнал боевой тревоги. Наступило утро 22 Июня 1941 года…

Он встретил войну в 18 км от западной границы в составе 629-го авиационного полка Юго-Западного фронта. В 4 часа пошли «Юнкерсы» под прикрытием «Мессеров», неся смертоносный груз. С ходу начали штурмовку аэродрома, но им не удалось застать врасплох лётчиков. Навстречу врагам стремительно поднялось своевременно взлетевшее дежурное звено. Немцы растерялись, они не ожидали такого мгновенного отпора. А дерзкое звено «ястребков» ударило точно по строю бомбардировщиков и разметало его. Два Ju-88 врезались в землю в первые же минуты…

Так начиналась война. Тогда Александр впервые увидел, как падали и горели фашистские самолёты.

Он занимался воздушной разведкой войск противника, разыскивал места скоплений военных частей врага, определял род войск и направление их движения. Задача непростая, ответственная. Одно плохо, думалось Младшему лейтенанту, разведчику нельзя ввязываться в бой с противником. А Кочетову с его решительным характером не терпелось схватиться с врагами.

Командир успокаивал рвущегося в бой молодого лётчика: придёт, дескать, и твоё время. Вскоре действительно пришлось и ему вступить в схватку с немецкими лётчиками, имевшими громадный опыт воздушных сражений в небе Западной Европы.

Трудные дороги отступления: Проскуров, Винница, Ростов-на-Дону, Краснодар, бои на Волге под Сталинградом. Десятки раз сопровождал наши самолёты на бомбардировку вражеских войск, летал в разведку. А вскоре он открыл свой боевой счёт. Первый самолёт, бомбардировщик He-111, Кочетов сбил в Августе 1941 года.

Первый свой бой с врагами Кочетов принял над железнодорожной станцией Бахмач. Вспоминая об этом бое, Александр Васильевич рассказывает:

«Мы поднялись по тревоге и шли с набором высоты к Бахмачу. С запада на высоте 3500 метров шла группа «Юнкерсов». Мы были выше. Вот она, минута встречи с врагом лицом к лицу! Делаю боевой разворот и иду на фрица, позабыв о товарищах, бросив звено, не сознавая того, что врага надо бить не одному, а группой и массированным ударом. В безрассудстве я сделал и другую непростительную ошибку — не предупредил ведущего группы о противнике.

Ведущий заметил врага позднее. Но всё же эскадрилья набросилась на «Юнкерсы» и не дала бомбить железнодорожный узел. А вот из-за моей оплошности не смогла нанести урон противнику. А я, «лихой» лётчик, увязался за одним из «Юнкерсов» и «клевал» его так, как меня совсем не учили: открывал огонь с больших дистанций, неправильно делал заходы для атак. И «Юнкерс», конечно же, ушёл».

Когда Кочетов остыл после горячки боя и понял, что натворил, то дал себе слово: такое больше не повторится никогда. Это слово он сдержал. Когда позднее он командовал звеном, а затем эскадрильей, не потерял ни одного своего ведомого. Пока же теряли боевых товарищей, горели самолёты…

Тщательный анализ первого, неудачного для него боя дал свои плоды уже в очередном боевом вылете над той станцией Бахмач, которую авиаполк защищал от бомбёжек врага. Заметив приближающийся самолёт, Кочетов определил, что это разведывательный «Хейнкель». Сделав разворот, Александр бросил И-16 на вражеский самолёт. С «Хейнкеля» заработал турельный пулемёт. И хотя «Хейнкель» был уже в сетке прицела, Кочетов не открывал огня, памятуя о первой неудаче, когда стрелял издалека. Но воздушный стрелок с «Хейнкеля» стрелял не переставая… 200 метров до врага, 100 … Рано! 50 метров — «Хейнкель» весь влез в прицел, и Кочетов нажал на все гашетки — град свинца обрушился на немецкого разведчика.

Это случилось 18 Августа 1941 года. Александр Кочетов был очень рад тому обстоятельству, что сбил первый самолёт противника в День авиации. Хорошая примета! Через 2 дня тем же методом он уничтожил ещё одну такую же машину.

В конце 1941 года и в первой половине 1942 года Кочетов служил в ПВО Москвы, затем сражался под Сталинградом. К тому времени он был уже опытным лётчиком, который исправно сбивал хваленые немецкие «Юнкерсы» и «Мессершмитты». Одно угнетало — уже год не было писем из дома. Как там в Алатыре? Что с родителями, с женой? Он даже не знал, благополучно ли прошли роды. Отступление, частые передислокации авиачасти… Письма его уходили, не принося ответов. И вот наконец долгожданная весточка, заветный фронтовой треугольник! Оказывается, дочурке Кочетова исполнился уже год, а молодой папа всё это время был в неведении. Радость переполняла грудь. Все тяготы кровопролитной войны меркли перед весточкой из дома — ведь совсем рядом (от Сталинграда до Алатыря — для самолёта не расстояние) растёт его продолжение, его кровинушка!

В грозные Сентябрьские дни 1942 года, в одном из сообщений Советского информбюро говорилось: «Наши лётчики самоотверженно ведут борьбу с численно превосходящими силами немецкой авиации. Младший лейтенант Кочетов за один день сбил «Юнкерс-87» и «Мессершмитт-109». Это произошло 30 Сентября 1942 года. Вспоминает сам Александр Васильевич:

«Я тогда был ведомым у Лейтенанта Евсеева. Главная моя обязанность была прикрывать ведущего. Нас было четверо. Над городом завязался жестокий воздушный бой. Прямо по курсу — два «Юнкерса». Евсеев идёт в атаку. Я — за ним. Первый «Юнкерс» успел отвалить в сторону, а второго «Лапотника» я поймал в прицел. Длинная очередь. Ещё одна. И «Юнкерс» пылающим факелом врезался в землю».

Это был не единственный случай, когда Александр Кочетов уничтожил за один день боёв 2 вражеских самолёта. С начала Сентября 1942 года, части 102-й истребительной авиационной дивизии ПВО вели активную борьбу с авиацией противника, поддерживавшей активные действия наземных войск. И ещё 23 Сентября Младший лейтенант А. В. Кочетов в воздушных боях над Сталинградом сбил 2 вражеских самолёта.

В своём выступлении по телевидению, Александр Васильевич Кочетов говорил:

«Отважно сражались в небе наши лётчики и зенитчики, сбившие за день 90 самолётов противника. В отражении ударов с воздуха принимали участие истребители 8-й Воздушной армии 102-й авиационной дивизии ПВО, в том числе и наш 629-й истребительный авиационный полк. Оборонительный период битвы на Волге явился для наших войск крупной вехой на пути к победе. Он подготовил необходимые условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. Победа на Волге была победой всего Советского народа, народа-труженника, народа-героя».

Всего же в небе Сталинграда Александр Кочетов выполнил 105 боевых вылетов, участвовал в 78 воздушных боях, лично сбил 7 самолётов (5 бомбардировщиков и 2 истребителя) и 1 — в составе группы. Здесь он получил первую свою награду — орден Отечественной войны 1-й степени. В 43-й полк Кочетов пришёл уже опытным лётчиком.

Весной 1943 года 43-й истребительный авиационный полк, в котором теперь служил Кочетов, перебазировался на Северный Кавказ. Начались ожесточённые бои за господство в воздухе с отборными частями Люфтваффе, стянутыми сюда отовсюду. Немцы решили вернуть себе утраченное превосходство в воздухе, так что небо Кубани было буквально нашпиговано самолётами.

Смертельная схватка за господство в воздухе шла в толще атмосферы от 100 метров до 7000. Всего 43-й полк сбил в небе Кубани 82 вражеских самолёта, из них 13 — на счету Кочетова. Знаменитые немецкие эскадры потерпели здесь сокрушительное поражение.

Сильными были бои в районе Новороссийска и станице Крымской. Схватки велись на малых и больших высотах — от 100 до 7000 метров. Шла борьба за господство в воздухе.

8 Мая 1943 года звено Кочетова вылетело на прикрытие линии фронта. При подходе увидели, что наши передовые позиции бомбят самолёты противника. На большой скорости звено внезапно атакует противника и в результате падают 3 бомбардировщика, которых сбили Кочетов, Бородин и Костиков. Враг был ошеломлён. А ниже 4 наших «Яка» сражаются с 8 Ме-109. Они сошлись в лобовой атаке. Здесь Спартаком Маковским будет совершён воздушный таран.

Об одном вылете Кочетов рассказывает сам:

«Со своим ведомым идём на высоте 5000 метров. Под нами большой аэродром противника. Мне приказали вести разведку. Ложусь на курс фотографирования. Хоть и прикрывает меня напарник, всё время приходится быть настороже. В районе Анапы воздух словно нашпигован фашистскими истребителями. И вот они тут как тут: 8 «Мессеров». Двое против восьми. Но не вижу напарника. Без боя не уйти. Закружилась смертельная карусель. Выхожу из лобовой атаки: фриц горит. В прицеле другой, но у меня в хвосте висят двое. Срываюсь в штопор. Пот застилает глаза. Твержу себе: надо выбраться, обязательно выбраться. Но я не просто веду бой: обороняюсь, нападаю. Я постепенно отхожу к своей территории. Горючего — совсем ничего. Снижаюсь до бреющего. Помогает солнце, оно слепит немцев. Так они «проводили» меня до Краснодара. Сел на первый наш аэродром. В конце пробега замер винт — горючее кончилось.

Здесь мой самолёт заправили горючим, пополнили боезапас, осмотрели машину. И удивительно: после такой «карусели», когда, казалось, самолёты крыльями задевали один другого, ни одной пробоины, ни одной царапины. Ну что ж, повоюем ещё, лейтенант!»

3 Июня 1943 года Александр Кочетов выполнял задание в районе станицы Киевская. В воздухе встретил 6 Ме-109. Бой был неравным. Кочетов умелым маневром сбил одного «Мессера», сам вернулся на свой аэродром невредимым.

С Октября 1943 года Кочетов воевал на «Яках» в Крыму, где только в ходе штурма Сапун-горы сбил 2 неприятельские машины.

Командование 43-го ИАП ( слева направо ): Н. С. Шустерман, С. А. Лебедев,
А. А. Дорошенков, А. В. Кочетов, С. И. Маковский. 1944 год

10 Октября 1943 года командир 3-й эскадрильи Александр Кочетов повёл группу из 8 самолётов на боевое задание. Ставилась задача: прикрыть наземные войска, не допустить бомбардировки их немецкими бомбардировщиками. Кочетов повёл свою восьмёрку навстречу врагу, когда они были за линией фронта. Встретили 60 Ju-88. Лётчики действовали стремительно. Завязался бой. Строй врагов был разбит и бомбовый груз был сброшен на головы немцев. В этом бою было сбито 4 «Юнкерса». Все 8 наших самолётов вернулись на свой аэродром.

Дальнейший путь отважного лётчика — Белоруссия, Прибалтика, Польша.

11 Апреля 1944 года наши войска освободили город Керчь. 12 Апреля на разгром вражеского аэродрома близ посёлка Ички (ныне Советский) было поднято 24 истребителя с бомбами под плоскостями. Группы по 12 машин вели опытные командиры — капитаны А. В. Кочетов и С. А. Лебедев.

Удар был внезапным, полёт проходил над западной частью Азовского моря. Над целью на высоте 600-700 метров увидели 4 «Фоккера». В мгновенной атаке Кочетов и Лебедев сбили 2 FW-190. Сброшенные на стоянки самолётов бомбы нанесли врагу большой урон.

13 Апреля 1944 года, вроде бы несчастливое, по поверью, число, стало для Кочетова самым знаменательным в жизни. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР первым в Краснознамённом 43-м истребительном авиаполку 8-й Воздушной армии Южного фронта командирам эскадрилий Александру Кочетову и Спартаку Маковскому было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением орденов Ленина и медалей «Золотая Звезда». А на другой день на торжественном построении авиаполка командир дивизии В. Т. Лисин вручил Александру Кочетову заслуженную награду.

Из наградного листа Героя Советского Союза А. В. Кочетова:

«В Отечественной войне против немецких захватчиков участвует с 22 Июня 1941 года на Юго-Западном, Сталинградском, Северо-Кавказском и Южном фронтах. До Июля 1943 года вёл боевую работу в должности командира звена. С Июля 1943 года — в должности командира эскадрильи на передовых действующих аэродромах. За период боевой работы имеет 262 вылета, провёл 67 воздушных боёв, в которых лично сбил 19 самолётов противника и 3 — в составе группы.

Эскадрилья в боевых действиях за время его командования на Северо — Кавказском и Южном фронтах имеет 672 боевых вылета, проведено 293 воздушных боя, в которых уничтожено 50 самолётов противника».

12 Мая 1944 года Крым был полностью очищен от захватчиков. Берег моря был усеян вражескими трупами в мышиных мундирах и техникой. И сразу же жители Крыма стали очищать город от трупов фашистской нечисти.

Крым запомнился Александру Кочетову не только смелыми атаками и сбитыми самолётами врагов. Однажды на окраине Симферополя он увидел разрытые могилы мирных жителей, зверски расстрелянных гитлеровцами. Старики, женщины со скрученными проволокой руками, дети. Увидев это своими глазами, лётчик, не раз смотревший смерти в глаза, не выдержал, ушел. Ненависть кипела, душила горло. Это ещё больше усилило ненависть к врагам и стремление беспощадно уничтожать убийц…

После освобождения Крыма предстояло перебазирование в Белоруссию. Командование полка предоставило 25-летнему Герою Советского Союза Александру Кочетову краткосрочный отпуск. 28 мая 1944 года он приехал в родной Алатырь.

Земляки с восторгом встретили Героя. Его приглашают рабочие депо, где начиналась его трудовая биография, ученики школы, в которой он учился, коллективы других учреждений и предприятий. О нём пишут местные и республиканские газеты. В алатырской газете «Ленинский путь» публикуется его статья «В боях за Родину». В ней он держит своеобразный отчёт перед земляками, рассказывает, что успел сделать для достижения победы над противником, объясняет, как ему удается одолевать коварного врага и что ему помогает в этом, откуда он берёт силы в смертельной схватке с оккупантами.

«Мы бьём немца потому, что закалились сами и многому научились на войне. Бьём его могучей советской техникой и бьём его тем, что писатель А. Толстой назвал «русским характером». Составной частью этого понятия является непримиримая ненависть к врагу. Она горит в сердце русского солдата всегда, а особенно тогда, когда воочию видишь ужасные доказательства немецких зверств».

Когда он писал эти строки, перед его глазами предстала картина освобождённого Симферополя, где в его присутствии вскрыли яму с расстрелянными жителями города.

Затаив дыхание слушали земляки-алатырцы лётчика — Героя Советского Союза. Можно поклясться, что поголовно все мальчишки, кто его слушал, в те волнующие моменты захотели стать лётчиками и отправиться на фронт бить врага.

Обаяние 25-летнего богатыря с Золотой Звездой на груди было так велико, что в родном Алатыре начали собирать средства для покупки самолёта в дар Капитану А. Кочетову. Инициатива пошла от коллектива родного депо, который предложил отчислять двухдневный заработок на приобретение боевого самолёта. Предложение было мгновенно подхвачено всеми алатырцами. За короткий срок деповцы внесли 20.000 рублей, работники паровозоремонтного завода – 50.000 рублей, леспромхоз собрал 70.000 рублей. Республиканские газеты освещали массовый патриотический порыв алатырцев. Но идея подарка Кочетову, оказывается, вызрела не только в головах его земляков. Вскоре он был приглашен в столицу республики — город Чебоксары.

Из газеты «Красная Чувашия» от 30 Мая 1944 года: «28 Мая из родного Алатыря в Чебоксары прибыл Герой Советского Союза Капитан А. Кочетов. Вчера он был на приёме у секретаря обкома партии тов. И. Чарыкова и председателя Президиума Верховного Совета Чувашской АССР тов. 3. Андреевой…»

Был на том приёме и председатель колхоза «Марс» Яльчикского района А. Г. Гаязов. Абдул Гаязович Гаязов был знаменит в республике тем, что в 1943 году внёс 105 тысяч рублей своих личных сбережений и многие пуды хлеба на строительство танковой колонны «Колхозник Чувашии». Но председателю колхоза и этого показалось мало. Он накопил ещё 110 000 рублей и собирался купить боевой истребитель. Вот только условие ставил вполне определенное: чтобы по борту самолёта красовалась надпись «От колхозника А. Гаязова» и чтобы лётчика на этот истребитель выбрал он сам. С чем председатель и приехал в правительство республики. А там ему представили воздушного аса Александра Кочетова с орденами и медалями во всю грудь, да ещё с Золотой Звездой. Годится ли, спрашивают, такой богатырь на твой самолёт? Естественно, что даже придирчивый председатель колхоза не устоял перед обаянием Кочетова. Но сомнения всё — таки не покидали его: а вдруг самолёт отдадут не Кочетову?

Тогда и родилось письмо самому Верховному Главнокомандующему Красной Армией. Так, мол, и так, купил самолёт, хочу, пишет А. Гаязов, вручить его лично сталинскому соколу Герою Советского Союза Капитану А. Кочетову, земляку. Вскоре прибыла телеграмма:

«Ялъчики, Чувашская АССР Председателю колхоза «Марс» Абдулу Гаязову. Примите мой привет и благодарность Красной Армии, тов. Гаязов, за Вашу заботу о Воздушных Силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено. И. Сталин».

Следом пришли в колхоз на имя А. Гаязова ещё два письма — от командующего ВВС и из авиачасти, где служил Кочетов. В письме командующего ВВС, которое подписали его заместитель и член военного совета, сообщалось, что: «В соответствии с указанием Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза тов. Сталина» на средства Гаязова построен самолёт, и согласно его желанию истребитель с надписью «От колхозника Гаязова А. Г.» будет передан Герою Советского Союза капитану А. Кочетову».

Из авиачасти написали: «Грозная советская машина прибыла в часть… Весь личный состав части выражает Вам большую благодарность за Вашу заботу о ВВС Красной Армии и просит указать время, когда Вы прибудете для вручения самолёта тов. Кочетову».

Надо ли говорить, сколько радости принесли эти письма самому Гаязову и колхозникам! Как свидетельствуют газеты того времени, в колхозе «Марс» в честь этого радостного события ставились рекорды. Шла жатва хлебов, и многие колхозники перекрывали установленные нормы. А сам председатель немедленно отправил ответ в авиачасть, где служил А. Кочетов. «Я из личных сбережений, — писал он, — внёс в прошлом году на строительство танковой колонны «Колхозник Чувашии» 105.000 рублей. В этом году подписался на Третий государственный военный заем в сумме 40.000 рублей, деньги внёс наличными… Следуя примеру своего собрата Ферапонта Головатова, отдаю все средства, накопленные мною и моим семейством многолетним честным трудом в колхозе, на помощь фронту. Я внёс 110.000 рублей и купил самолёт… Я уже старик, работаю 14 лет председателем колхоза, здоровье пошатнулось, но вручить самолёт приеду… До скорого свидания, сталинские соколы!»

Остальное было, как говорится, делом техники. 29 декабря 1944 года газета «Красная Чувашия» публикует статью «Вручение самолётов, построенных на средства трудящихся Чувашии» с портретом А. Кочетова. В ней, в частности, говорится: «20 Декабря в части, которой командует Подполковник А. Дорошенков, состоялось вручение 12 боевых самолётов, построенных на средства трудящихся Чувашии…»

Вот как! Значит, почин алатырцев и Гаязова подхватила вся республика! И не 2 самолёта купили, а целую эскадрилью подарили авиачасти. Причём А. Кочетову стали вручать сразу два «Яка» — от алатырцев и от А. Гаязова с надписью на борту: «От колхозника Гаязова». Пришлось Кочетову поделиться с другом, и второй самолёт был вручён Герою Советского Союза Спартаку Маковскому.

Вручение самолётов происходило под Москвой на аэродроме Монино. Туда же приехала жена Кочетова — Александра Михайловна. Через всю жизнь пронёс большую любовь к жене этот человек. Когда летал над городом, Аля выходила во двор следила за полётом мужа, а он бросал ей из самолёта огромные букеты полевых цветов.

Сразу после этого эскадрилья «Алатырская» вылетела на фронт, под Варшаву, чтобы открыть специальный счёт сбитых немецких самолётов. На подаренных самолётах лётчики 3-й эскадрильи летали до конца войны. Летали на Варшаву, Берлин, штурмовали вражеские аэродромы, сбивали в небе самолёты врага. Доверие земляков Кочетова обязывало работать с удвоенной энергией. Лётчики с честью оправдали его, уничтожив за несколько месяцев до Победы около 20 вражеских стервятников. Портрет лётчика-истребителя Кочетова в конце 1944 года был опубликован в газете «Комсомольская правда».

В небе над Берлином А. В. Кочетов водил свою эскадрилью на самые ответственные задания. Лётчики, летавшие с ним, всегда были уверены в том, что он примет в бою правильные решения. Они учились у него мастерству. Он действовал внезапно, и его разгромные атаки всегда были результативными. Выполняя любое задание, Кочетов относился к нему ответственно.

Скромный, честный, весёлый запевала и хороший товарищ. Такие черты привлекали людей, и они тянулись к нему всей душой. Он был внимателен и заботлив в отношении к подчинённым. Его ценили по его делам видные военачальники — Маршалы авиации С. И. Руденко и Е. Я. Савицкий.

Одну из своих побед комэск 43-го истребительного авиационного полка капитан А. В. Кочетов одержал в небе над Кёнигсбергом. А последние боевые вылеты сделаны им уже в Берлинской операции. Эскадрилья под его командованием штурмовыми ударами поддерживала войска, ведущие бои в районе аэропортов. В день, по словам командира авиадивизии генерал-майора К. Орлова, приходилось делать по 5-7 вылетов. Работа была тяжёлая, но радостная, ибо неумолимо приближала миг Победы.

Шли последние дни войны. Наши лётчики стали полновластными хозяевами неба, нигде не давая покой вражеской авиации. Кочетов вылетел на свободный поиск. Ведомым у него был в тот раз командир звена Фёдор Костиков. Собираясь уже возвращаться, услышал голос радиостанции наведения:

— Над переправой Франкфурт-на-Одере група «Фоккеров»! Атакуйте!

Кочетов мгновенно отреагировал и пошёл на цель. Набрали высоту и зашли с запада, что ввело немцев в заблуждение. Мощными снарядами из 45-мм пушки и пулемётными очередями в этом коротком бою Кочетов сбил ведущего немца, а Костиков — ведомого.

Это был последний бой в небе Александра Кочетова. Заканчивался славный ратный путь лётчика, который отмечен многочисленными орденами и медалями. Кстати, по названиям его медалей, а их у него 13, можно составить представление о том каторжном пути длиной в 4 года: «За оборону Сталинграда», «За оборону Кавказа», «За освобождение Варшавы» — всех и не перечислишь. И, наконец, финальная — «За взятие Берлина».

Вступив в схватку с врагом в первый же день войны, Герой Советского Союза лётчик — истребитель Капитан Александр Кочетов закончил её в День Победы. Примечательно, что последний самолёт в небе Берлина эскадрилья Кочетова сбила 1 Мая 1945 года.

За годы войны Кочетов совершил 488 боевых вылетов, провёл более 120 воздушных боёв, сбил лично 34 самолёта противника и 8 — в группе с товарищами. Это был самый результативный лётчик — истребитель полка. Его эскадрилья имела в своём составе 5 Героев Советского Союза из 12 в полку.

Долгожданный мир, оглушительная тишина, пришедшая на смену канонаде, враз поставили перед многими солдатами Великой Отечественной проблемы мирной жизни. Война кончилась, а что дальше-то делать? Куда приложить руки солдата, умеющие мастерски выполнять тяжёлую работу войны?

Александру Васильевичу Кочетову в 1945 исполнилось 26 лет. По нынешним временам — совсем молодой человек. А у нашего героя за спиной уже был громадный опыт жизни, умение работать с людьми, принимать ответственные решения. Поэтому он уверенно вступил в наступившую мирную жизнь.

До увольнения из Красной Армии А. Кочетов проходил службу в различных авиационных подразделениях (в том числе и 54-м ГвИАП), затем, уволившись, вернулся на родину. Сначала работал в школе паровозных машинистов, затем — в родном аэроклубе. Но, уже через несколько лет вновь был мобилизован и зачислен на службу во Внутренние войска МВД СССР.

В 1960 году, после выхода в отставку, Александр Васильевич получил назначение на пост начальника радиоклуба, потом радиотехнической школы. Бывший радиоклубовец обрёл себя в той организации, которой отдал сердце ещё до войны безусым юношей.

О, эти ДОСААФовские клубы! О них хочется сказать особо. В столице Чувашии — Чебоксарах, в красивейшем месте, которое называлось «Березовая роща», было несколько двухэтажных зданий, куда студенты сбегали с лекций, а рабочая молодёжь стекалась после смены, чтобы позаниматься в клубах ДОСААФ: радиотехническом, стрелковом, автомото и аэроклубе. Жизнь там не замирала никогда. Вот в этом молодёжном «водовороте» и обосновался ветеран войны Александр Кочетов.

Из приказа председателя Чувашского ОКДОСААФ И. Матюхина в честь 60-летия Кочетова: «Герой Советского Союза А. Кочетов ведёт большую оборонно-массовую работу и военно-патриотическую пропаганду среди трудящихся и молодёжи республики. За большую плодотворную работу в оборонном обществе неоднократно награждался грамотами ОК и ЦК ДОСААФ, знаком «За активную работу», юбилейным знаком «40 лет ДОСААФ СССР», Почётным знаком ДОСААФ СССР, «Юбилейным почётным знаком ДОСААФ СССР».

Небезынтересно, что подписывал эти награждения бывший соратник А. Кочетова по боям в небе Кубани трижды Герой Советского Союза Маршал авиации А. И. Покрышкин.

Работая в клубах ДОСААФ, Александр Васильевич часто выступал с лекциями и докладами о боевых традициях Советских Вооружённых сил, писал статьи с воспоминаниями о героических сражениях. «Нет у меня личного времени, — говорил он, — оно целиком принадлежит молодёжи». Его портреты, снимки встреч с молодёжью и ветеранами часто публиковали республиканские газеты.

21 Февраля 1978 года Постановлением бюро Чувашского обкома КПСС, Президиумом Верховного Совета и Советом Министров Чувашской АССР А. В. Кочетов занесён в Почётную Книгу Трудовой Славы и Героизма Чувашской АССР.

В одном из интервью корреспонденту газеты «Советская Чувашия» Александр Васильевич сказал: «Для меня сейчас каждый день счастливый. У меня 8 внучат — это ли не счастье? Вот гляжу в 40-летнюю даль и вижу, будто родная земля с тобой, поддерживает тебя, вливает силы, веру в победу в каждом бою… Желаем всем живущим на земле мира, чтобы никто не знал войны, чтобы не опаляла она человеческие души».

Имя Александра Кочетова носит одна из улиц Чебоксар, школа в Алатыре, оно занесено в Книгу трудовой славы и героизма республики, о нём написано в книгах, его портрет — в Аллее героев. Обширные материалы о нём в музеях, в частности, в экспозиции музея республиканского совета РОСТО.

Помнят лучшего лётчика-истребителя и в бывшем 43-м авиационном полку, который ныне называется 43-й отдельной морской штурмовой ордена Кутузова 3-й степени Севастопольской Краснознамённой авиационной эскадрильей. Служит в этой эскадрилье земляк Кочетова — чебоксарец Капитан Владимир Кондин, который, будучи внештатным историографом Музея авиации Черноморского флота, пополняет там экспозицию, посвящённую лётчику-герою. Завязались и побратимские связи городов Севастополя и Чебоксар.

Земляки, все военные лётчики бережно хранят память о Герое Советского Союза Александре Васильевиче Кочетове и передают из поколения в поколение рассказы о его легендарных подвигах.

В 1995 году, после смерти Александра Кочетова, одна из улиц города Чебоксары получила имя своего героя, на которой он прожил много лет.

Из письма друзей-однополчан к супруге Кочетова:

«Такие герои, как Александр Васильевич, и остановили, разгромили фашистов, принесли Великую Победу нашему Отечеству, всем людям. Светлая память об Александре Васильевиче навсегда останется в наших сердцах. Мы его всегда будем помнить и никогда не забудем».

Решетов Алексей Михайлович

Комментариев нетPosted on 19 июня 201419 июня 2014 by Ринат Валеев

Герой Советского Союза Решетов Алексей Михайлович

В первые дни Великой Отечественной войны, которые немногие из участников тех боёв пережили, а ещё меньше тогда было тех, кто надеялся их пережить, Решетов совершил несколько десятков боевых вылетов. Штурмовал бесконечные неприятельские колонны, участвовал в боях с немецкими самолётами. Желание сражаться, бить наглого и жестокого врага постепенно стало всепоглощающим, подавляющим другие чувства — осторожность, усталость, голод. Отважно он поднимает в воздух чужие и незнакомые, а нередко неисправные и повреждённые машины, с уверенностью умудренного опытом лётчика меняет типы истребителей: И-15бис, И-16, И-153.

Алексей 23 марта 1921 года в деревне Мыканино, ныне Истринского района Московской области. В 1936 году окончил 7 классов школы. Работал на обувной фабрике в Москве. В 1938 году окончил аэроклуб Бауманского района. С декабря 1938 года в рядах Красной Армии. В апреле 1940 года окончил Борисоглебскую военную авиационную школу пилотов. Служил младшим лётчиком в 116-м истребительном авиационном полку Среднеазиатского военного округа. С апреля 1941 года — курсант Конотопского военного авиационного училища лётчиков.

С началом войны был пилотом отдельного истребительного авиационного отряда ПВО. На истребителе И-153 нёс боевые дежурства по охране неба от налётов авиации противника. Свою первую победу одержал уже 22 июня 1941 года. Дело происходило над Черновицами. Вылетев для отражения налёта большой группы пикировщиков Ju-87, Алексей уничтожил одну машину. Тогда-то в его лётной книжке и появилась короткая, но выразительная запись: «22 июня сбил фашистский бомбардировщик Ю-87». В июле 1941 года авиаотряд влился в 6-й истребительный авиационный полк.

Но настоящая слава пришла к Алексею позже, летом 1942 года, в составе 273-го истребительного авиационного полка, когда приступил к боевой работе в районе Конотопа. Лётчики в полку подобрались умелые, в большинстве своём закалённые в тяжёлых боях и, как вскоре выяснилось, способные решать ответственнейшие задачи воздушной разведки в масштабах армии и фронта.

Умение пользоваться глазами, аналитический склад ума, врождённая интуиция, инициативность и, наконец, незаурядное лётное мастерство выдвинули лейтенанта Решетова в число тех немногих офицеров, кто мог выполнить самое сложное задание.

…Несколько дней подряд старший лейтенант Решетов разыскивал свой авиационный полк. Он успел уже побывать на двух аэродромах, расположенных в прифронтовых городах, но там полка не оказалось. Теперь на попутных машинах добрался до Калача.

Июльский день был изнурительно жарким. Дожди давно не перепадали. Горячий степной ветер нёс мелкую, перетёртую колёсами пыль. Она пахла горьким дымом войны. Решетов чувствовал непривычную усталость, идти было тяжело. Бинты на лице взмокли от пота, незажившая рана на правой щеке всё время побаливала. Шагая по улице, лётчик заметил военного, который показался ему знакомым. Среднего роста, широкоплечий, слегка прихрамывает. «Да ведь это же батя!» — мелькнула догадка.

Вскоре Решетов догнал «батю», как лётчики называли комиссара полка Трощенко, и, сдерживая волнение, вскинул руку к козырьку фуражки.

— Товарищ старший батальонный комиссар… — начал он глухим срывающимся голосом.

У Трощенко округлились глаза от удивления. Некоторое время он молча смотрел на молодого офицера, на его пропыленные бинты, скрывавшие правую половину лица, на его выгоревшую защитного цвета гимнастёрку, не смея, должно быть, поверить, что не ослышался, потом радостно воскликнул:

— Решетов! Ты? Вернулся живой! А мы-то уж надежду потеряли…

— Рано мне помирать, товарищ старший батальонный комиссар, — криво, одной левой щекой улыбнулся Решетов. — Я ещё не полностью рассчитался с фашистами!

— Это правильно, — подтвердил Трощенко. — Рад за тебя, пойдём в полк, там тоже все обрадуются.

Свернули на тропинку, ведущую к штабу. Припадая на больную ногу, Трощенко продолжал посматривать на молодого лётчика. А Решетов заметно повеселел. Как хорошо, думал он, что первый, с кем он сегодня встретился, был именно этот замечательный человек. Не зря его прозвали батей. Он и по возрасту многим в отцы годится, и опыт у него громадный. Сам отличный лётчик, воевал ещё на Халхин-Голе, там осколок перебил ему ногу. Прекрасный политработник. Что бы ни случилось — к нему первому идут. Знают, разберётся, поможет. Вот и сейчас Решетов был уверен, что Трощенко поймёт его.

…Июньским днём 1942 года старший лейтенант Алексей Решетов вылетел из-под Валуек на разведку войск противника. Когда задание было уже выполнено, самолёт на обратном маршруте попал под сильный зенитный огонь. Вышло из строя управление, самолёт начал падать. Каким-то чудом лётчику всё же удалюсь возле самой земли несколько выправить машину, и это спасло его от гибели. Самолёт сел, вернее упал, на территории, занятой нашими войсками, и подбежавшие пехотинцы вытащили лётчика из кабины. Всё лицо его заливала кровь, он был без сознания.

Только в медсанбате Решетов пришёл в себя. Травма была серьёзной. Врачи решили отправить Решетова в тыловой госпиталь. Так Решетов оказался в санитарном поезде, который медленно, с большими остановками, шёл вглубь страны. Алексей лежал на полке, слушал, как стучат колеса, а из головы не выходили тревожные думы. Неужели отлетался? Скорее всего, именно так. Ведь в тыловом госпитале врачи обязательно отстранят его от лётной службы.

Однажды вечером поезд, остановился на какой-то маленькой станции. Послышались незнакомые голоса, и вскоре в вагон стали вносить новых раненых.

— Откуда, браток? — спросил Решетов одного из них.

— Из-под Воронежа…

— Далеко фашисты зашли.

— Куда уж дальше! Говорят, сейчас уже у Сталинграда…

Решетов заволновался: враг под Сталинградом, а он едет в тыл! Почему же так? Разве он не может воевать? Руки и ноги у него целы, глаза видят, сил тоже хватит. На одной из остановок, воспользовавшись удобным случаем, Решетов сошёл с поезда. Он решил самостоятельно добираться в родной полк, который, как полагал лётчик, несомненно, уже находится в районе Сталинграда.

Много трудностей и невзгод пришлось ему испытать в пути. Он ехал на попутных машинах, шёл пешком, попадал под бомбёжки, иногда голодал и всё же разыскал свой полк.

Выслушав рассказ лётчика, Трощенко проговорил:

— Вроде бы нехорошо, что ты ушёл с санитарного поезда. Не долечился, весь в бинтах… Но ты же спешил биться с врагом, а опытные лётчики нам нужны сейчас позарез… Так что правильно сделал, одобряю!

Поднявшись в воздух, старший лейтенант Решетов увидел широкую панораму Сталинграда. Жилые кварталы протянулись на десятки километров вдоль берега Волги. Всюду были видны дымящие трубы заводов, а кое-где, словно зловещие пятна оспы, краснели очаги пожаров. По реке непрерывно шли пароходы, баржи с грузами, моторные паромы с войсками… Город одновременно и воевал, и трудился.

У фашистов под Сталинградом было больше самолётов, чем у нас. Особенно это неравенство чувствовалось на первых порах обороны города. Нашей авиации было нелегко. Решетов знал это по собственному опыту. Были случаи, когда эскадрилье, которой он командовал, приходилось делать по 5 — 6 боевых вылетов в день. Лягут, бывало, лётчики ча аэродроме, растянутся на земле, давая возможность отдохнуть затекшим ногам, спине, шее, и лежат, пока идёт заправка самолёта горючим, проверяется оборудование, пополняются боекомплекты. А потом опять в воздух…

После возвращения с очередного задания, прямо на аэродроме, Решетов а принимали в члены партии. Трощенко, давший ему одну из рекомендаций, коротко рассказал о его боевых успехах, потом выразил уверенность, что Алексей с честью оправдает высокое звание коммуниста. Поблагодарив боевых товарищей, лётчик заверил, что будет ещё сильнее разить ненавистного врага.

Вот выписка из лётной книжки Алексея Решетова, заполненная в те дни:

«17 августа — 3 раза вылетал на воздушную разведку, вёл бой, уничтожил Ме-109 и подбил другой. 18 августа — сделал 4 боевых вылета. Вёл воздушный бой, сбил Ме-109. 19 августа — провёл 3 боя с истребителями противника. 21 августа — произвёл воздушную разведку. 23 августа — ведя разведку, участвовал в 2-х воздушных боях. 31 августа — участвовал в прикрытии аэродрома. Всего за август 1942 года сделал 52 боевых вылета. Провёл 15 воздушных боёв. Сбил 5 и подбил 1 самолёт противника».

Как-то, в августе 1942 года, Решетова срочно вызвали в штаб. Запыхавшись от быстрого бега, он спустился в землянку. Там увидел генерала Т. Т. Хрюкина — командующего 8-й Воздушной армией. Генерал сам поставил лётчику задачу.

В большой излучине Дана оказалась в окружении группа наших войск. Разработан план прорыва вражеского кольца. Надо во что бы то ни стало доставить план окруженным. Для этого выделяется 4 самолёта Як-1. Причём каждый лётчик будет иметь при себе экземпляр плана. Четвёрку, которую поведёт Решетов, прикроют 18 других самолётов-истребителей.

— Сбросить надо точно, — сказал Решетову генерал.

Вылетели немедленно. На маршруте встретились с «Мессерами», которых связали боем истребители прикрытия. У линии фронта опять преграда — плотная завеса зенитного огня. Вскоре 2 самолёта из состава четвёрки были подбиты.

Теперь по намеченному курсу летели лишь Алексей Решетов да его ведомый. Их продолжали прикрывать несколько истребителей из группы сопровождения. Вдруг самолёт напарника задымил и, развернувшись, пошёл назад. Решетова охватила тревога. Уже только он один нёс вымпел с планом. Если и его собьют, то окружённые части не будут знать, как намечено организовать прорыв вражеского кольца.

Решетов перешёл на бреющий полёт: так зениткам труднее вести прицельный огонь. Неожиданно сверху навалились 2 Ме-109. Он нырнул в овраг, но «Мессеры» не отставали. Неужели всё-таки придется вступить с ними в бой? В этот момент появился Як-1. Советский лётчик смело пошёл в атаку, и вот уже один из «Мессеров», загоревшись, падает на землю, а второй начинает поспешно удирать.

Решетов снова кружит над степью, а неизвестный друг продолжает следовать за ним. Как стало известно потом, это был старший лейтенант Соломатин, один из лётчиков, выделенных для прикрытия четвёрки. И тут Решетову бросилось в глаза: над всеми дорогами клубится пыль, по ним движутся войска, а в одном месте совершенно нет пыли, нет никакого движения. И лётчика осенила догадка: там и находятся наши окружённые части.

Спустившись ниже, он несколько раз прошёл над этим местом. Сердце его забилось чаще, когда он увидел советских воинов. Они радостно бросали вверх пилотки, махали руками. При очередном заходе лётчик сбросил вымпел с планом и, убедившись, что попал точно, взял курс на свой аэродром. А вскоре Решетов узнал, что окружённая группа войск при помощи других советских частей успешно прорвала вражеское кольцо и соединилась с главными силами.

Отдельное место в биографии Решетова занимает прохождение службы в составе группы «лётчиков-штрафников», под командованием И. Е. Фёдорова. В августе 1942 года он громил врага в воздушных боях под Сталинградом. Поэтому у некоторых исследователей возникли сомнения в том, что Решетов входил именно в эту группу «авиаштрафников». Но в беседе с ветераном Л. М. Вяткиным данный факт подтвердился. Известно, что штрафником он стал на основании приговора военного трибунала, который осудил его за расстрел в воздухе самолёта своего ведомого, неоднократно из-за трусости бросавшего Решетова в схватках с противником. Этот поступок квалифицировался военным требуналом как «самосуд»…

Вяткину удалось разыскать некоторые архивные документы о боевых действиях 157-го истребительного авиаполка, включавшего группу лётчиков-штрафников, из которых следовало, что только в период Ржевско-Сычёвской операции лётчиками этого полка было сбито 130 самолётов противника, а лётчиками 256-й авиадивизии, в состав которой входил 157-й авиаполк — 380 самолётов…

Группа штрафников, расположенная недалеко от Великих Лук, за август-сентябрь 1942 года уничтожила достаточно много вражеских самолётов, в том числе 29 известных асов. Однако все эти победы на официальные счета лётчиков записаны не были! Поэтому окончательный итог боевой деятельности Решетова, их командира — Ивана Фёдорова и других пилотов, воевавших в этой группе, больше нежели официально значится на их личных счетах.

…Светало, когда в небо взвились ракеты. Навстречу 20 Ju-87 поднялись 6 «Яков». Небо низкое, мутное, и не поймёшь, то ли на нём тонкие облака, то ли дым от пожаров, которые по-прежнему пылают в городе. Лётчики быстро обнаружили «лапотников», как фронтовики иронически прозвали Ju-87, имевших неубиравшиеся шасси с большими обтекателями. Бомбардировщики обходили город стороной. Стало ясно: немцы собирались бомбить наши артиллерийские позиции, расположенные на левом берегу Волги. Надо упредить врага.

Решетову хорошо известны повадки «Юнкерсов». Впервые он встретился с ними на рассвете того тревожного дня, когда немецкие войска напали на нашу страну. Дело происходило над Черновицами. Тогда он летал на истребителе И-153, более известном под названием «Чайки». Конечно, ему было очень трудно в том воздушном бою, первом в его жизни. Но у него было одно великое преимущество перед фашистскими лётчиками: он знал, что защищает свою Родину, свой народ. И это помогло ему выйти победителем из трудного положения.

Сейчас перед ним снова были те же бомбардировщики Ju-87, но сам он летел теперь на новом скоростном истребителе Як-1, и у него за плечами уже был боевой опыт. Быстро оценив обстановку, Решетов приказал ведущему пары Николаю Выдригану подняться выше облачности, а четвёрка, в составе которой находился он сам, продолжала лететь под самыми облаками. Это помогло скрытно сблизиться с бомбардировщиками и атаковать их одновременно сверху и снизу.

Решетов ринулся на крайнего «Юнкерса». Когда мотор вражеского самолёта оказался в перекрестии прицела, нажал на гашетку. «Юнкерс» вздрогнул, словно наткнулся на невидимую преграду, потом загорелся и, оставляя за собой чёрную полосу дыма, пошёл вниз… Успешно провёл атаку и младший лейтенант Выдриган. Меткой очередью он сбил другой «Юнкерс».

Ошеломлённые неожиданным ударом, немцы стали беспорядочно сбрасывать бомбы, стремясь скорее избавиться от тяжелого груза. Наши лётчики подожгли ещё 2 «Юнкерса».

Израсходовав запас горючего, шестёрка вернулась на свою базу целой и невредимой. Когда заходили на посадку, лётчики, следуя установившейся традиции, сделали 4 «бочки» — по числу сбитых самолётов. Командир полка майор Борис Ерёмин, наблюдая с земли за «художествами» своих подчинённых, выполнявших сложные фигуры на малой высоте, грозил им кулаком, ругался:

— Сейчас сядут, я им задам!..

Но вот лётчики сели, доложили о выполнении задания, о сбитых вражеских самолётах, и командир полка, сам опытный лётчик — истребитель, забыл о своём обещании. Он смотрел на молодые, но до крайности усталые лица и подобревшим голосом говорил: «Ладно, идите отдыхайте».

Но отдыхать приходилось редко. Бывало, только сядут, только начнут делиться впечатлениями от недавнего боя, как опять поступает команда подняться в воздух…

Кончилась осень, наступили зимние холода. Наши войска под Сталинградом вели решительное контрнаступление. Немецкие войска, пытавшиеся сбросить защитников города в Волгу, сами оказались в крепком капкане. По всему было видно, что близится их бесславный конец.

На земле уже лежал снег, и Решетов, пролетая над районом, где были окружены вражеские дивизии, хорошо видел гитлеровских вояк. На белом фоне, в своих тёмно-зелёных шинелях, они казались тараканами, выброшенными на мороз. Они что-то там копошились, но, завидя советские самолёты, поспешно разбежались по узким тёмным щелям…

Декабрьским днём группа наших истребителей вылетела на штурмовку вражеских войск, стремившихся прорваться к окружённой армии Паулюса. В составе группы находился комиссар полка Трощенко. Он и раньше поднимался в воздух, желая лично участвовать в боях. В полку его берегли, поэтому вместе с ним всегда отправлялись на задание лучшие лётчики. Но в тот раз и они не сумели уберечь «батю». В полку тяжело переживали эту потерю. На могиле комиссара лётчики поклялись жестоко отомстить врагу.

Наступил новый, 1943 год. Туманным январским утром 4 «Яка» летели южнее Сталинграда. На пути им встретилась группа пикировщиков Ju-87. Образовав круг, вражеские самолёты бомбили позиции советских войск.

— Идём в атаку — приказал Решетов.

Фашисты не выдержали стремительного напора наших лётчиков. Советские истребители стали преследовать их. Пулемётная очередь, посланная Алексеем Решетовым, зажгла один из «Юнкерсов». Вспыхнула правая плоскость, огонь охватил ненавистный чёрный крест на фюзеляже. «С этим покончено!» — с радостью подумал лётчик, видя, как полыхает вражеский самолёт.

Но тут случилось почти невероятное. Забегая вперёд, хочется сказать, что за время войны ни одному вражескому лётчику-истребителю не удалось сделать ни одной пробоины в его самолёте. Решетов обладал высокой боевой выучкой. А тут перед ним был горящий бомбардировщик. И это усыпило его бдительность. Упоенный успехом, он забыл об одном важном правиле — об осторожности, и это едва не стоило ему жизни. Он сразу отвалил в сторону, подставив на какую-то секунду фюзеляж своего «Яка» под огонь стрелка. И этого оказалось достаточно: горючее хлынуло из перебитого бензопровода, мотор, словно поперхнувшись, затих.

«Только бы дотянуть до своих», — с тревогой подумал лётчик, разворачивая: вмиг отяжелевшую машину. Рядом рвались зенитные снаряды. От каждого взрыва самолёт подбрасывало, но старший лейтенант, не обращая на это внимания, продолжал лететь по прямой. Казалось, цель была уже близка, линия фронта — вот она, совсем рядом. Но высоты всё же не хватило, самолёт сел на территории, занятой фашистами. Лётчик открыл фонарь, морозный воздух обжёг его лицо. Недалеко опустились на парашютах немецкие лётчики со сбитого им «Юнкерса». Вскоре к ним присоединились автоматчики, прибежавшие из деревни.

Дело принимало скверный оборот. Помощи ждать неоткуда, друзья далеко. Решетов залёг в снегу, выхватил пистолет. «Спокойно, — приказал он себе. — Стреляй без промаха, береги патроны…»

Рёв моторов заставил его поднять голову. Он увидел 3 удалявшихся самолёта. Потом они вернулись, и он успел заметить красные звёзды на крыльях. И тут же несколько фашистов, устремившихся к нему, были скошены пулемётными очередями.

Решетов стал ползти в сторону, где находились наши войска, а самолёты, кружась в воздухе, не подпускали врагов близко к нему. Но вот один из «Яков», попав под зенитный огонь, загорелся и пошёл к линии фронта. Как потом выяснилось, это был старший лейтенант Фотий Морозов. Он сел в расположении нашей стрелковой дивизии, успел выбраться из горящего самолёта, который был готов вот-вот взорваться, и, рискуя собственной жизнью, поспешил на выручку друга. План его был крайне дерзок.

— Подъедем, полоснём по гитлеровцам из автомата — и его к себе! — говорил он шофёру, когда они на открытой трофейной машине выехали в степь.

Быстро темнело. Уже стало трудно различать предметы. Решетов, укрывшись в стоге сена, ждал, когда станет совсем темно, чтобы продолжать пробираться к своим. Он видел немецкую машину, которая рыскала по степи, но никак не мог подумать, что в ней Фотий Морозов. Вполне понятно, он предположил, что это немцы продолжают разыскивать его. И только заметив советского солдата, который осторожно осматривал поле, он вышел ему навстречу…

Почти 4 суток добирались лётчики до своего аэродрома. А затем буквально через несколько часов они были уже снова в воздухе, вели бой с врагом.

Не успев прийти в себя после происшествия, едва вернувшись в часть, Алексей Решетов сбил очередной самолёт противника. Это были его 11-я личная победа и более 430 боевых вылетов за плечами. А 2 февраля 1943 года пришло радостное сообщение об окончательной ликвидации немецко-фашистских войск, окружённых в Сталинградском котле.

Нечасто бывает, чтобы человек в совершенстве владел сразу несколькими, пусть близкими, специальностями. Блестящий разведчик, Решетов был и непобедимым воздушным бойцом. Ни один другой лётчик, специализировавшийся на ведении воздушной разведки, не имел на своём счету такого количества побед. Только за время сражения под Сталинградом, Алексей совершил 150 боевых вылетов, провёл около 50 воздушных схваток, лично и в группе сбил более 10 вражеских машин. Это был его вклад в великую победу советского народа на берегах Волги.

Как-то, уже после войны, его спросили, какое же место в его богатой событиями биографии занимает Сталинградская битва.

— Самое главное, — не задумываясь, ответил Алексей Михайлович.

Як-1Б Героя Советского Союза Гвардии майора А.М. Решетова. Осень 1944 года

В лётной манере Решетова превалировали точность и аккуратность, выдержка и осмотрительность никогда не покидали его. В более чем 800 своих боевых вылетов он пережил десятки опаснейших приключений: горел и был ранен, пролетал над неприятельскими войсками на высоте нескольких метров, взлетал под автоматными очередями…

В один из дней, Алексей в паре с молодым лётчиком Николаем Самуйликом вылетел на боевое задание. Недалеко от аэродрома заметил вражеский самолёт, прятавшийся под нижней кромкой облаков. «Ах, вот что! — мысленно крикнул он немецкому лётчику. — В одиночку разбойничаешь на дорогах! Ну, подожди!»

Нажал кнопку передатчика, спросил у ведомого:

— Видишь справа, под облаками, «Мессера»?

После значительной паузы последовал ответ:

— Вижу, товарищ командир.

— Атакуй, я тебя прикрою!

Самуйлик пошёл в атаку, Решетов следовал за ним. Не доходя до «Мессера» примерно 800 метров, молодой лётчик открыл стрельбу. Это были очереди, вызванные неуверенностью, отсутствием опыта определения дальности до цели. Алексей молчал, хотя видел, что трассы прошли мимо вражеского истребителя. Противник, выходя из-под атаки Самуйлика, должно быть, не видел второй советский самолёт. И в этот момент Решетов дал одну — единственную короткую, прицельную, неотразимую очередь, вложив в неё всю свою ненависть к врагу.

— Молодец, ты сбил! — неожиданно для самого себя крикнул он молодому лётчику, увидев, что «Мессер» загорелся. — Так действуй всегда! Только подходи чуть ближе.

Правильно ли он поступил, Решетов не знал, но ему очень хотелось, чтобы новичок поверил в свои силы.

Как же сложилась дальнейшая судьба лётчика? Об этом можно ещё долго рассказывать. После Сталинграда успешно воевал на Южном фронте, участвовал в освобождении Донбасса, где в сентябре сбил истребитель Ме-109. В ноябре 1943 года сражался под Никополем. Весной 1944 года, находясь на 4-м Украинском фронте, принимал участие в освобождении Крыма. В осенью 1944 года полк был перевооружён самолётами Як-3, на одном из которых Решетов на 2-м Украинском фронте летал над территорией Польши, Румынии и Венгрии. Закончил войну в Чехословакии.

За период войны через его руки прошли практически все типы истребителей конструкции А. С. Яковлева — Як-1, Як-7Б, Як-9У и Як-3.

С лета 1944 года Алексей Решетов летал на «именном» истребителе Як-1Б с бортовым номером «16».

Узнав о подаренной ему боевой машине, Решетов, радостно возбуждённый, вылетел на транспортном самолёте в столицу Советской Украины. Прибыв на аэродром Жуляны, он прежде всего попросил, чтобы ему показали новый самолёт. Сразу же пошли к стоянке. По дороге он узнал, каких трудов стоило жителям Шотово купить Як-1. За годы оккупации гитлеровцы разорили село, люди жили бедно, но каждый из них всей душой стремился внести свой вклад в общее дело. Продавали тёлок, овец, поросят, личные вещи — лишь бы собрать нужную сумму денег.

Самолёт стоял на открытой площадке, сверкая свежей краской. Решетов обошёл вокруг него, заглянул в кабину, удовлетворённо похлопал рукой по фюзеляжу, на котором было написано: «Колхозники Шотовского с/совета Ивановского района Запорожской области — Герою Советского Союза Гвардии майору Решетову».

Передача самолёта происходила в торжественной обстановке. Радостью сияли лица людей. Выступавшие на митинге с гордостью говорили о Советской Армии, которая успешно бьёт врага, желали лётчику новых боевых успехов. Решетов в ответном слове поблагодарил колхозников за подаренный самолёт.

— На этом истребителе, — сказал лётчик, — я буду, не жалея сил, бороться за то, чтобы вся советская земля была очищена от немецко-фашистских захватчиков.

После митинга он занял место в кабине нового истребителя и, легко взмыв в небо, отправился прямо на фронт.

Як-9У Героя Советского Союза Гвардии майора А.Решетова, командира 1-й эскадрильи
31-го Гвардейского истребительного авиаполка (268-я ИАД, 8-я Воздушная армия). 1945 год.
Реконструкция облика этого самолёта выполнена по архивным фотографиям

При освобождении Польши лётчик в одном из журналов увидел фотоснимок девочки 3-4-х лет и изобразил детское лицо на обшивке фюзеляжа своего «Яка». На этом машине отважный лётчик выполнил около 300 боевых вылетов и одержал 12 воздушных побед.

Одна из его последних воздушных схваток была блестящей. В марте 1945 года, в период боёв за Дебрецен и Донау, Решетов повёл шестёрку своих Як-3 в дерзкую атаку против 48 FW-190. В районе Эстергома 8 самолётов противника были сбиты, потерь с нашей стороны не имелось. За этот бой Решетов был награждён орденом Суворова 3-й степени…

Всего же за время войны он совершил 821 успешный боевой вылет, в том числе 250 — на разведку. Участвуя в 200 воздушных боях, уничтожил лично 35 и в группе с товарищами 8 самолётов противника, 1 – подбил. Ещё один самолёт, сбитый лично Решетовым, был записан им на счёт молодого лётчика — его ведомого. Он закончил войну известным асом, 24-летним юношей, Героем Советского Союза, тяжело раненным в боях, потерявшим отца и двух братьев…

После окончания войны продолжал служить в ВВС. До октября 1949 года продолжал службу в своей части (в Одесском военном округе) на должности штурмана полка, летал на реактивных истребителях. В 1954 году окончил Военно-Воздушную академию (в Монино). Служил заместителем командира 347-го истребительного авиационного полка по лётной подготовке (в Прибалтийском военном округе), с 1955 года — командиром 298-го истребительного авиационного полка (в Прибалтийском военном округе). В 1958 году переведён в Киевский военный округ на должность командира 111-го Гвардейского истребительного авиационного полка. В апреле 1961 года назначен командиром 701-го учебного авиационного полка Черниговского высшего военного авиационного училища летчиков, много сил и энергии вложил в обучение и воспитание молодых лётных кадров. С марта 1964 года Гвардии полковник А. М. Решетов — в запасе. Жил в Москве, в Дмитровском районе. Работал старшим инженером в одном из учреждений Министерства обороны. Военные знания, фронтовой опыт пригодились ему на новой работе.

26 февраля 2001 года, не дожив 25 дней до своего 80-летия, Алексей Михайлович Решетов ушёл из жизни. Похоронен на Митинском кладбище в Москве.

В канун празднования 65-й годовщины Великой Победы имя Героя Советского Союза А. М. Решетова решено было увековечить на мемориальной доске установленной на доме, в котором он жил последние годы (на улице Софьи Ковалевкой, 2, корпус 2). По инициативе Совета ветеранов совместно с муниципалитетом Дмитровского района, на доме решено было установить мемориальную доску. На митинг были приглашены учащиеся центра образования № 771, ветераны района, сослуживцы Алексея Решетова, сотрудники управы и муниципалитета.

Главными гостями мероприятия стали родственники Героя Советского Союза: его сын, дочь и внук, которым и предоставили право открытия мемориальной доски. Вспомнить о подвигах лётчика — истребителя приехали и его воспитанники, сослуживцы и просто друзья. Люди, для которых Алексей Решетов был примером для подражания.

* * *

Примечание автора – Александра Лукьянова

«Недавно я получил письмо от одного из читателей моего сайта с дополнительной информацией о А. М. Решетове. Привожу его в том виде, в котором получил:

«До сегодняшнего дня мне не предоставлялось выяснить по какой-такой причине боевой лётчик, лично сбивший 35 вражеских самолётов, не был представлен Родиной к присвоению второго звания Героя Советского Союза. Известно, что по принятым тогда канонам второю «Золотую Звезду» Героя давали уже при сбитых 30 самолётах.

Неожиданные обстоятельства пролили свет на вот какую малоизвестную историю. Ко мне обратился ветеран Черниговского высшего военного авиационного училища лётчиков. Лётчик-инструктор майор Михаил Каленикович Шульга просил выяснить о бывшем однополчанине А. М. Решетове, который был командиром полка в ЧВВАУЛ. Сообщение о том, что бывшего командира нет в живых, основательно расстроило ветерана. Как мог, утешил старого человека, сказав, что, судя по имеющимся жизнеописаниям, командир был настоящим орлом. В дальнейшем разговоре вот о чём поведал старый летун.

В период войны в эскадрилье А. М. Решетова было 11 лётчиков — Героев Советского Союза. Записывали сбитые эскадрильей самолёты по бригадному принципу, то есть в определённый день на конкретного лётчика учитывали совместно сбитые самолёты. Это был определённый фронтовой элемент справедливости и лётной сплочённости, объединяющий воздушных бойцов.

После вынужденной посадки Решетова на вражеской территории и спасения его другом Фотием Морозовым, началась проверка в органах НКВД. Офицер-костолом, в лапы которого попал Алексей, вешал на Решетова вербовку немцами и требовал подписания «чистосердечного признания о предательстве Родины». Лётчик вёл себя мужественно и, не взирая на физические истязания, не сломался, не оговорил себя. Закончилось это тем, что Алексей изменил свой профиль. Нет, не профиль своих дальнейших занятий. Изменился профиль его носа. Офицер НКВД при допросах основательно перебил и изуродовал ему нос…

После возвращения в часть Решетов вновь приступил к выполнению своей обычной фронтовой работы истребителя. После 25 лично сбитых самолётов он был представлен к присвоению звания дважды Героя Советского Союза и выехал в Москву для вручения награды.

Ранним утром в вестибюле одного из этажей здания гостиницы «Москва» стояла группа офицеров. По их внешнему виду, все в новом обмундировании, обветренным лицам и радостному приподнятому настроению можно было безошибочно определить прибывших в Кремль за вручением наград офицеров-фронтовиков. Отдельно от основной группы офицеров различных родов войск стоял молчаливый насупленный человек в форме офицера НКВД.

По коридору в вестибюль выходит молодой энергичный подтянутый офицер ВВС с боксёрским носом. Он устремляет свой взгляд на офицера НКВД, приостанавливается, а затем решительным шагом направляется к нему. Приблизившись, молниеносным движением ловко сгребает последнего в охапку, отрывает от пола и на виду изумлённых офицеров выбрасывает под звон разбитого стекла в окно. Присутствующие только и успевают запечатлеть в памяти мелькнувшие начищенные сапоги «энкаведиста» с нетоптаными каблуками, катящуюся по гостиничной лестнице фуражку и звук глухо падающего на асфальт тротуара тяжёлого тела.

Молодым офицером-лётчиком был Решетов. По случайному совпадению Алексей встретился со своим мучителем-изувером. Сработала отработанная профессиональная реакция лётчика-истребителя – враг, как всегда в подобных случаях, рухнул поверженным на землю.

Дальнейшая доля Решетова была предопределена. Лаврентий Берия, любивший говорить: «Я тээбя в пииль саатру» не остановился и в этот раз, наказав смельчака-летуна за расправу над человеком из НКВД. Счастливым образом дело дошло до самого Сталина. Неизвестно по каким причинам, возможно, в связи с тем, что у Иосифа Виссарионовича один из сыновей — Василий — был лётчиком, и он любил авиацию, в телефонной трубке аппарата «ВЧ» Берия услышал такие слова: «Слююшай, Лаврентий. Ми туут паадумали и решили, об этом, как его, Решетове. Под трибунал нэ сдавать. Разжааловать нэ нада. Отправить на фронт. В раадную часть…»

Однако относительно награждения передумали и вторую «Золотую Звезду» Героя давать после этого не стали.

С 1950-х до средины 1960-х годов А. М. Решетов продолжал службу командиром авиационного полка в ЧВВАУЛ. Слыл справедливым честным командиром. Не любил прогибать спину и перед высоким начальством «шапку не ломал». Мог не заискивая перед командующим ВВС, приехавшим во главе инспекционной проверки училища, в неслужебной обстановке запросто сесть на стул, и закинув ногу на ногу, закурить.

В начале 1960-годов в Чернигов приехали Юрий Гагарин и Андриан Николаев. После знакомства между Гагариным и Решетовым установились добрые приятельские отношения.

В 1965 году Решетов переехал в Москву. Но и после переезда Алексей Михайлович приезжал в Чернигов на охоту, так как был не последним охотником-волчатником. Профессия истребителя и здесь нашла себе применение.

Вот это мне и хотелось добавить к жизнеописанию А. М. Решетова».

К сожалению, проверить подлинность описываемых в письме событий я не могу. Возможно у кого-либо появится дополнительная информация по данному факту…»

Луганский Сергей Данилович

Комментариев нетPosted on 18 июня 201418 июня 2014 by Ринат Валеев

Дважды Герой Советского Союза Луганский Сергей Данилович

Родился 1 октября 1918 года в столице Казахстана городе Алма-Ата, в семье крестьянина. Окончив неполную среднюю школу, работал садовником. В 1936 году по путёвке комсомола был направлен в 3-ю военную авиационную школу лётчиков в городе Оренбурге. В 1938 году закончил её, став одним из лучших выпускников. Затем получил назначение в город Псков, где располагалась 14-я авиационная бригада. Был рядовым пилотом, вскоре стал командиром звена.

Зимой 1939-1940 годов участвовал в Советско-Финляндской войне. В составе 49-го ИАП совершил 59 боевых вылетов. Награждён орденом Красной Звезды.

С октября 1941 года лейтенант С. Д. Луганский в действующей армии. По май 1942 года сражался в составе 271-го ИАП; с июня 1942 года по март 1945 года — в 270-м ИАП ( 152-м Гвардейском ИАП ).

К августу 1943 года командир эскадрильи 270-го истребительного авиационного полка (203-я истребительная Знаменская авиационная дивизия, 1-й штурмовой авиационный корпус, 5-я Воздушная армия, Степной фронт) капитан С. Д. Луганский совершил 221 боевой вылет, в воздушных боях сбил 18 самолётов лично и 1 в группе с товарищами.

2 сентября 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

1 июля 1944 года, по личному указанию Командующего 1-м Украинским фронтом маршала И. С. Koнева, награждён второй медалью «Золотая Звезда». К тому времени на его боевом счету числилось 335 боевых вылетов и 33 лично сбитых самолёта противника.

После войны служил в войсках ПВО. В 1949 году окончил Военно-Воздушную академию. С 1964 года генерал-майор авиации С. Д. Луганский — в запасе. Автор книг: «Hа глубоких виражах», «Hебо остается чистым». Умер 16 января 1977 года, похоронен в городе Алма-Ата. На родине установлен бронзовый бюст Героя.

Награждён орденами: Ленина (дважды), Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Красной Звезды (дважды); медалям.

* * *

Мастер боя на виражах, выпускник Оренбургской военной школы лётчиков, Сергей Луганский начал свою боевую карьеру зимой 1939-1940 годов, участвуя в Советско-Финляндской войне, где совершил 59 боевых вылетов.

Эскадрильей 49-го истребительного авиационного полка, в которой служил Луганский, командовал Иван Павлович Попов. Она входила в состав 14-й истребительной авиабригады и действовала с замороженного озера Карху-Лампи. Основной задачей подразделения было нанесение штурмовых ударов по Финским войскам. В одном из вылетов, 28 февраля 1940 года, самолёт Луганского был сильно повреждён зенитным огнём и он, несмотря на малую высоту, был вынужден воспользоваться парашютом. В момент прыжка Сергей потерял свои ботинки, а холода в те дни доходили до 40 градусов. Несмотря на это Луганскому удалось добраться до позиций Советских войск.

Уже на следующий день, поднявшись в воздух, он одержал свою первую воздушную победу. В этом вылете, в паре со старшим лейтенантом Владимиром Пешковым, ему удалось сбить финский биплан «Глостер Гладиатор».

Сам Луганский рассказывает об этом так:

«Денёк стоял серенький, облачный. Мы шли ещё над своей территорией. Совсем близко, прямо перед нами, из облаков вдруг вынырнул вражеский разведчик — тихоходная двукрылая машина. Неприятельский лётчик под покровом облаков незамеченным пробрался на нашу сторону и, время от времени «выглядывая» из облаков, производил съёмку местности.

Неожиданная встреча застала меня врасплох. Слишком уж живо было в памяти всё, что со мной произошло накануне.

— К бою! — подал команду командир эскадрильи.

Вслед за машиной Володи Пешкова всё наше звено легло в боевой разворот. Воздушный разведчик, видимо, не сразу заметил опасность. Надо полагать, он вообще не ожидал встретить в таком месте советские самолёты. Тихонько плывя над землёй, он терпеливо и скрупулёзно занимался своим делом, занося на карту всевозможные военные объекты.

Дать ему уйти на свою сторону с собранными разведывательными данными было бы непростительно. Когда вражеский лётчик увидел нас, было поздно. Наши самолёты уже вышли на атакующий рубеж и приготовились к бою. Финский разведчик круто отвернул в сторону и попытался было снова уйти в облака, но не успел. Командир нашего звена Владимир Пешков, покачав крыльями машины — «Делай, как я!» — устремился вперёд и отсёк разведчика от облаков. У Пешкова и у меня создалось великолепное положение для атаки. С двух сторон мы ударили по неприятельскому самолёту из пулемётов.

Закончив очередь, я привычно положил машину в боевой разворот и вышел из атаки. Занимая новую позицию, глянул вниз и увидел, как сбитый самолёт, пылая словно факел, летел к земле, а в небе покачивался белый купол парашюта. Вражеский лётчик успел выброситься».

Следующая победа Луганского едва не стала концом его лётной карьеры: по ошибке он уничтожил советский лёгкий бомбардировщик-разведчик Р-5. Но всё обошлось и Сергей отделался лишь несколькими днями ареста. По окончании Финской войны младший лейтенант С. Д. Луганский был награждён орденом Красной Звезды. Боевой опыт, полученный им в этих боях оказался очень полезен уже в ближайшем будущем.

Великая Отечественная война застала его осенью 1941 года на посту командира эскадрильи 270-го истребительного авиационного полка. Первые встреченные в небе немецкие самолёты — тройка бомбардировщиков Ju-88 — предпочли убраться восвояси, заметив издалека наши «ЛаГГи».

Пока немцы подтягивали части Люфтваффе ближе к Ростову, советские истребители штурмовали механизированные колонны противника, совершая в день по 4-5 вылетов. А вскоре, когда вспыхнула схватка с Ме-109, Луганский сразу одержал 2 победы. Вначале он поймал в прицел «Мессер», расстрелявший на вертикали машину командира полка И. Попова, а затем атаковал немецкий истребитель, повисший в хвосте у его товарища. Оружие молчало. Быстро перезарядив пушку, Луганский на крутом вираже вновь догнал врага — на этот раз осечки не было. Учтя опыт этого поединка, лётчик впоследствии писал:

«Нам нужно навязывать врагу свою манеру боя на виражах. Правда, лётчик при этом сильно страдает от перегрузок, но это пока единственное средство измотать противника, лишить его маневренности. Общеизвестно, что немцы не выдерживают лобовых атак, уклоняются от боя на виражах, избегают правых разворотов, чаще всего применяют левые фигуры. Значит, врагу надо навязывать такие положения, при которых дают себя знать конструктивные недостатки «Мессершмитта», несколько зависающего на вертикалях. К примеру, немецкий самолёт взмыл вверх. Гнаться бесполезно: «Мессер» быстроходнее. Лучше уйти в сторону и встретить врага на вираже, атакуя в лоб.»

Очень скоро слава о Луганском и его боевых товарищах загремела по всему фронту. Летая под Таганрогом на истребителе ЛаГГ-3, он уничтожил несколько вражеских машин. Вскоре, часть эскадрильи была перевооружена на старые И-16.

Под Батайском и Ростовом-на-Дону С. Д. Луганский сбил 4 вражеских самолёта, был награждён орденом Красного Знамени.

Горечь поражений Луганский испытал, когда новый командир полка поставил ему задачу сопровождать днём 9 тихоходных бомбардировщиков СБ. Пара «ЛаГГов» была просто не в состоянии обеспечить им эффективную защиту — с задания вернулись всего 3 машины.

Горестным для Луганского стало и 8 сентября 1941 года. В этот день он потерял двух лучших своих друзей: В. Козлова и В. Пешкова. Тогда, два звена наших истребителей встретили 18 самолётов противника. В завязавшемся бою один из немецких пилотов сбил машину Владимира Пешкова. Луганский настиг Ме-109 и уничтожил его, но и его самолёт получил повреждения. Пилоту снова пришлось положиться на парашют. После падения Ростова, на юго-западном направлении действовало немало немецких асов…

В разгар Сталинградского сражения капитан Луганский приобрёл уже немалый боевой опыт, и не случайно в штабе фронта именно ему в сентябре 1942 года было приказано прикрыть переправы через Волгу. Прикрыть любой ценой, под угрозой трибунала.

14 сентября в полку оставалось всего 18 самолётов, 8 из них Луганский поднял в воздух. В районе патрулирования советские истребители сразу столкнулись с группой бомбардировщиков Не-111 в сопровождении истребителей Ме-109. Времени для маневра не оставалось, и Луганский бросил машины в лобовую атаку, выбрав себе ведущего «Мессера». В критический момент пилот Люфтваффе попытался уйти вниз, но было уже поздно, и крыло «ЛаГГа» начисто снесло хвостовое оперение Ме-109. Этот случай подтвердил высокую живучесть самолёта Лавочкина — после столкновения Луганский не только не покинул поле боя, но и продолжил боевые действия (на ЛаГГ-3 он провоевал полтора года). Переправы не пострадали…

После Сталинграда он сражался в небе Белгорода и Харькова, Полтавы и Кременчуга, Черкасс и Кировограда. Только в боях под Белгородом Сергей сбил ещё 4 самолёта, за что награждён вторым орденом Красного Знамени.

В начале 1943 года изрядно поредевший 270-й истребительный авиаполк был отведён в тыл на переформирование, а потом, оснащённый истребителями Як-1, принял участие в новых воздушных схватках. В июне 1943 года, лётчики его эскадрильи (12 машин) провели знаменитый бой, в котором они атаковали около 80 немецких бомбардировщиков и сбили 12 из них.

5 июля 1943 года Луганский одержал свою очередную победу, отправив к земле Ме-109. Вскоре он встретился в воздухе и с хвалёными FW-190. Ему быстро удалось сбить на вираже ведомого пары «Фоккеров», а затем он догнал и второй вражеский самолёт. Привычный вертикальный маневр на этот раз не спас пилота Люфтваффе от более лёгкого «Яка». Пушечная очередь сделала своё дело, и «Фокке-Вульф» загорелся.

В ходе контрнаступления советских войск под Курском на фюзеляже самолёта Луганского появилась 20-я звёздочка. В течение двух дней, 4 и 5 августа, он уничтожил 4 вражеских самолёта (по 2 в каждый из дней). В конце августа провёл примечательный воздушный бой с немецким разведывательным Не-111. Начав бриться, Луганский был вынужден срочно взлететь по приказу комдива, с мылом на лице, без гимнастёрки и не пристегнув парашюта. Опытный экипаж противника оказался крепким орешком. Бомбардировщик был подбит только тогда, когда его хвостовой стрелок расстрелял весь боезапас и был убит пулемётной очередью нашего аса.

27 сентября 1943 года войска Степного фронта форсировали Днепр у села Мишурин Рог (ныне Кировоградская область). Во главе эскадрильи Луганский вылетел на самолёте Як-7 для прикрытия штурмовиков. В это время к переправе приблизилась группа бомбардировщиков Ju-88 и He-111 под прикрытием истребителей Me-109. В бой наравне с истребителями пришлось вступить и штурмовикам. Атака «Юнкерсов» была отбита, но к переправе прорвались «Хейнкели». Луганский выбрал для атаки флагмана, подошёл к нему снизу и пропеллером рубанул по рулю высоты. «Хейнкель», потеряв управление, рухнул на землю. Повреждённый при таране истребитель Луганскому удалось благополучно посадить на своём аэродроме. За второй таран Сергей был награждён орденом Александра Невского.

К декабрю 1943 года Луганский в воздушных боях на 2-м Украинском фронте лично сбил ещё 13 вражеских самолётов. В одном из боёв, был ранен и до полного выздоровления вернулся на родину — в город Алма-Ата (конец декабря 1943 года). Там его встретили с большим энтузиазмом. Газета «Казахстанская правда» 29 декабря 1943 года посвятила ему специальный выпуск. В опубликованном тогда же обращении ко всем комсомольцам и молодёжи Алма-Аты городской комсомольский актив призывал: «…Соберём средства на новогодний подарок нашему герою! Подарим ему быстрокрылый самолёт!»

Это патриотическое желание было выполнено: 180 тысяч рублей собрали, а директор авиазавода помог пилоту остановить выбор на облегчённом Як-1Б, специально подготовленном для участия в конкурсе на лучший истребитель. На фронт лётчик вернулся уже на именной машине с надписью на борту: «Герою Советского Союза Сергею Луганскому от комсомола и молодёжи г. Алма-Ата».

В мае 1944 года лётчики полка осуществляли воздушное прикрытие 1-го Гвардейского штурмового авиационного корпуса под командованием В. Г. Рязанова, в составе 1-го Украинского Фронта.

В июне, после гибели командира полка, Сергей Луганский возглавил часть, переименованную вскоре в 152-й Гвардейский ИАП. А через несколько дней после вступления в должность он едва не погиб, атакованный при посадке парой немецких «охотников».

Истребитель Луганского уже выпустил шасси, когда поступило предупреждение с земли. Ведомый, молодой лётчик Виктор Усов, сумел сбить напарника аса Люфтваффе, но и сам попал под огонь противника — в воздухе остались только два самолёта. Луганского спасло лишь то обстоятельство, что при выпуске шасси его истребитель несколько «просел» в воздухе и вражеская очередь прошла выше.

Пока «Як» убирал шасси, немецкий пилот успел выполнить ещё один заход — пули разбили фонарь кабины, приборную доску и зацепили пистолет на боку… Затем наступила очередь Луганского идти в атаку. Почти без горючего, облегчённый до предела Як-1Б послушно лёг в глубокий вираж. Оказавшись в хвосте «Мессершмитта», советский ас нажал на гашетку оружия. Вначале от «Мессера» отлетели куски, а затем снаряд угодил точно в двигатель. Совершивший вынужденную посадку на краю аэродрома пилот (по словам самого Луганского) имел на счету около 70 воздушных побед и был удостоен высших наград Рейха.

По некоторым источникам сбитый им пилот оказался действительно известным немецким асом: Отто Фенклод, из истребительной эскадры JG 52, имел на счету 136 побед, включая 30, одержанных на Восточном Фронте. На следующий день, Командующий 1-м Украинским Фронтом, маршал И. С. Koнев лично посетил аэродром, где находился сбитый Ме-109 и приказал наградить Луганского второй «Золотой Звездой». 1 июля 1944 года Сергей Данилович стал дважды Героем Советского Союза. К тому времени он выполнил 335 боевых вылетов и лично сбил 33 самолёта.

Вообще, Луганскому часто «везло» на встречи с немецкими асами. Ещё в боях над Волгой он сбил нескольких лётчиков с полным набором Железных Крестов. Во время боёв за Львов, Луганский часто летал на «свободную охоту» с Героем Советского Союза Евгением Петровичем Меншутиным.

В одном из вылетов, они встретили пару Ме-109, один из которых имел ярко-красный капот двигателя. В завязавшемся бою Евгений Mеншутин сбил ведомого, а Луганский — ведущего пары. Пилотом «красноносого» Ме-109 оказался известный итальянский ас. По словам самого Луганского, это был некий Джибелли, имевший более 50 воздушных побед и награждённый тремя Железными Крестами.

Довелось Луганскому встретиться в учебном поединке и с американским лётчиком. Весной 1944 года полк посетила делегация США, и один из её членов, Полковник Бонт, выразил сомнение в лётных данных «Яков» с фанерной обшивкой крыла. Луганский тут же предложил ему состязание в небе. Уже со второго захода советский лётчик повис в хвосте у «Кингкобры» американского полковника, и как последний не старался, он ничего не смог поделать.

Наказ трудящихся Казахстана — не щадя сил уничтожать немецких захватчиков, Сергей Данилович выполнил с честью. Это убедительно доказывают многие боевые документы, относящиеся к двум последним годам войны. В одной из фронтовых листовок, посвящённой подвигам лётчика, написано следующее:

«Сотни глаз устремились к небу, где в безоблачной синиве разыгралось жестокое воздушное сражение. Четыре истребителя Як-1, прикрывавшие группу штурмовиков, отражали нападение 10 «Мессершмиттлв». Бой шёл над румынской землёй. Стояло лето 1944 года…

Неравная схватка в воздухе длилась уже несколько минут. Наш «Як» сверкнул плоскостями, ринулся на вражеский истребитель, и тот дымным факелом понёсся к земле. Но в то же мгновение советские воины, не спускавшие взоров с неба, почуяли сердцем беду: к победителю с тыла подбирался другой «Мессер», вот сейчас он ударит по нашему «ястребку».

…Неожиданно для всех, советский лётчик умелым маневром вывел свою машину из-под вражеского огня и сам оказался в хвосте неприятеля. Ещё несколько секунд и вражеский самолёт вспыхнул. Второй!

В это время в небе появился новый вражеский отряд: 18 «Юнкерсов». На земле увидели: тот самый «Як», что уничтожил сейчас два истребителя, ринулся навстречу противнику. Лётчик-герой атаковал головной бомбардировщик. Вот и эта машина беспорядочно завертелась, оставляя в небе дымный след… Три вражеских самолёта обрёк на гибель советский истребитель за считанные минуты! Пилотом этого «Яка» был майор С. Д. Луганский».

Когда в июне 1944 года Сергей Луганский был назначен командиром 157-го Гвардейского авиаполка, его земляки решили собрать средства на покупку новых самолётов для передачи в этот полк. Прошло немного времени, и в республиканской печати появилось сообщение, что часть получила прекрасный подарок — 12 новейших истребителей Як-3 с надписью на борту «Koмсомолец Kaзахстана».

157-й Гвардейский истребительный авиационный полк под командованием Гвардии майора С. Д. Луганского, после успешных боёв за город Сандомир (Польша), получил наименование «Сандомирский». Был награждён орденами Богдана Хмельницкого и Александра Невского.

О своих боевых делах лётчик не раз отчитывался перед земляками. В одном из писем, опубликованном в печати, обращаясь к трудящимся столицы Казахстана, он писал: «Примите привет от лётчиков моей части. Сейчас сокрушаем врага в воздухе и на земле. Ваш самолёт в полной боевой готовности, цел и невредим. На нём каждый день я дерусь с противником. Близок час окончательного разгрома, скоро встретимся».

Так же, как и труженники Казахстана, денежные средства для приобретения самолётов авиационному полку С. Д. Луганского собрали и волжане. На эту цель поступили крупные суммы от членов колхозов «Коминтерн» и «Пробуждение» Терновского района Саратовской области.

…Фронт двигался на запад. Сергей Данилович участвовал в освобождении народов Польши. В боях под Бреслау, гарнизон которого был окружён войсками 1-го Украинского фронта, он сбил ещё один, 37-й по личному счёту, вражеский самолёт. Пистолет, взятый у попавшего в плен немецкого пилота, был передан на вечное хранение в Центральный музей Вооружённых Сил СССР, где был выставлен вместе со шлемофоном нашего отважного лётчика.

В марте 1945 года командующий фронтом маршал Конев своим приказом направил Гвардии майора Луганского на учёбу в Военно-Воздушную академию. Узнав, что всё имущество дважды Героя состоит из пары белья, гимнастёрки и бритвенного набора, он подарил ему трофейный «Мерседес», на котором тот и приехал с фронта в Монино.

Всего же, за период войны, Сергей Луганский совершил 390 успешных боевых вылетов, в воздушных боях одержал по официальным данным 37 побед лично и 5 в группе с товарищами. Его полк уничтожил 245 самолётов противника.

После окончания академии, Сергей Данилович командовал авиационными соединениями ПВО страны. Генерал-майор авиации С. Д. Луганский летал до 1963 года на разных типах реактивных истребителей — от МиГ-15 до МиГ-19. Вышел в запас в 1964 году. Этот беззаветный воздушный боец трогательно любил цветы, в часы досуга заботливо ухаживал за собранной им коллекцией…

Краснов Николай Федорович

Комментариев нетPosted on 16 июня 201416 июня 2014 by Ринат Валеев

Герой Советского Союза Краснов Николай Федорович

Родился 9 декабря 1914 года в деревне Княжиничи, ныне Гороховецкого района Владимирской области. Учился в городе Вязники. Учёбу в школе успешно сочетал с занятиями в Вязниковком аэроклубе. В 1929-1930 годах работал ответственным секретарём райсовета физкультуры. В Красной Армии в 1930-1934 годах и с 1941 года. В 1934 году окончил Тамбовскую авиационную школу лётчиков, в этом же году уволен в запас. Работал пилотом Гражданского Воздушного Флота, а с 1938 года лётчиком-испытателем ОКБ-19 и завода № 19 имени И. В. Сталина.

С июля 1941 года старший лейтенант Н. Ф. Краснов в действующей армии. По сентябрь 1941 года служил в 402-м ИАП; с марта 1942 года по февраль 1944 года — в 116-м ИАП; затем — в 31-м ИАП; по октябрь 1944 года — в 116-м ИАП; по январь 1945 года — 530-м ИАП.

К декабрю 1943 года командир эскадрильи 116-го истребительного авиационного полка (295-я истребительная авиационная дивизия, 9-й смешанный авиационный корпус, 17-я Воздушная армия, 3-й Украинский фронт) майор Н. Ф. Краснов совершил 279 боевых вылетов, провёл 85 воздушных боёв, в которых лично сбил 31 самолёт противника.

4 февраля 1944 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

29 января 1945 года погиб в воздушном бою. Похоронен в Одессе.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени (дважды); медалями. Именем Героя названы улица в городе Гороховец, микрорайон и улица в Перьми, где установлены 2 мемориальные доски (одна на доме, где он жил, по улице Героев Хасана) и в Киеве.

* * *

Имя этого блестящего аса, одного из лучших воздушных бойцов Советских ВВС в Великую Отечественную войну, известно не так широко, как он того заслуживает. Непобедимый в воздушном бою, он замёрз в скапотировавшем при вынужденной посадке истребителе. Дважды Герой Советского Союза Н. М. Скоморохов, считавший себя многим обязанным Краснову, писал о нём:

«В воздухе держится легко, непринуждённо, абсолютно всё видит, его маневр — экономичен, расчётлив, огонь — короток и точен. Почерк настоящего аса. Позже мы убедимся в том, что он воздушный бой не ведёт, а как бы творит его. Он жил только небом… На земле он тоже не отличался многословием. Был строг и беспредельно честен».

Николай Краснов родился в декабре 1914 года в исконно русских местах, в деревеньке Княжиничи, что на правом «высоком» берегу Клязьмы, совсем рядом со старинным уездным городом Гороховцом, на границе Владимирской и Нижегородской губерний. 7-й ребёнок в семье котельщика, он рано узнал нужду и голод. От природы крепкий и отважный, предоставленный самому себе, Николай был вожаком таких же полубеспризорных оборванцев.

Революция открыла таким, как он, веру в будущее, в себя, окрылила грандиозностью задач. Он оканчивает школу и в 15 лет становится ответственным секретарём райсовета физкультуры: сказалась его незаурядная спортивная одарённость. Он хорошо плавал и играл в футбол, крутил солнце на перекладине, а в 1928 году участвовал в Первой всесоюзной спартакиаде. Однако, наверное, не будет преувеличением сказать, что большинство мальчишек того времени влекла авиация. Летающая машина, будто прилетевшая из сказки, стала реальностью: всё чаще её можно было увидеть в небе над родными местами, а порой даже потрогать рукою.

В 1930 году Краснов был призван в ряды Красной Армии и в декабре принят во 2-ю Тамбовскую военную школу лётчиков, которую окончил в 1934 году. Когда срок его службы истек, он демобилизовался и пришёл в Гражданский Воздушный Флот, где почти 4 года проработал пилотом. Должность воздушного извозчика не могла удовлетворить деятельную и творческую натуру Краснова. В 1938 году он был принят на должность заводского лётчика-испытателя.

В предвоенный период мощные авиационные моторы М-62 и М-63 после наземных испытаний проходили сложные испытания в лётных условиях, на самолётах различных типов. Перед войной группа молодых лётчиков-испытателей пришла в ОКБ: Н. Краснов, М. Загуляев, А. Малявин, В. Кондрашков. Здесь же оказались лётчики — испытатели и постарше, имевшие опыт службы и даже боёв с белофиннами, на Дальнем Востоке, в Китае: С. Сенкевич и Б. Хлястич. Николай Краснов считал Сенкевича своим учителем лётного дела на истребителях И-15, И-16, И-153. Они жили в одном доме, дружили семьями. Война нарушила все планы…

Это было на 4 день войны. В Перми состоялся массовый митинг трудящихся. На нём выступил и уезжавший на фронт Николай Краснов. В короткой речи он сказал:

— Моя жизнь принадлежит Родине, и за её честь и свободу я буду бороться с коварным врагом до полной победы, не жалея ни своих сил, ни самой жизни.

Через несколько дней Краснов, Сенкевич, бортмеханик Чухустов и моторист Шилоносов ушли добровольцами на фронт…

В Москве Николай был направлен в состав 402-го истребительного авиаполка особого назначения (57-я смешанная авиационная дивизия, Северо-Западный фронт) под командованием П. М. Стефановского, сформированного на базе НИИ ВВС и Наркомата авиапромышленности исключительно из лётчиков-испытателей. Этот полк будет самым результативным в стране, он уничтожит в боях 810 самолётов противника и в их числе 5 самолётов будет сбито Красновым.

Первые же воздушные бои с противником показали, что у Краснова были хорошие наставники. Защищая небо Москвы, участвуя в боях на Северо-Западном фронте, Николай Фёдорович понимал: работа лётчиком-испытателем в ОКБ-19 дала ему бесценный опыт. Знание тонкостей в эксплуатации двигателя самолёта приносило чувство уверенности в полётах. Молодой лётчик-истребитель не уступал в мастерстве старшим товарищам.

Свою первую победу он одержал уже в первом бою 28 июля, сбив на МиГ-3 в районе Старой Руссы истребитель Ме-109.

В этот день наши истребители сопровождали бомбардировщиков, получивших задание нанести удар по аэродрому, на котором расположилась одна из частей Воздушного корпуса фашистов «Рихтгофен». Ещё на дальних подступах к цели в голубом небе появились фашистские Ме-109. Командир звена капитан Быстров первым заметил их и предупредил Краснова:

— Впереди противник. Прикрой! Атакуем!

Пользуясь численным превосходством, немцы набросились на Быстрова и Краснова. Николай решил атаковать в лоб. Разворотом набрал высоту, но противник не принял атаки. Вражеские самолёты рассыпались веером. Противник дразнил, уходил в сторону. Немецкие лётчики хотели отвлечь наших истребителей от бомбардировщиков, а затем, когда они окажутся без прикрытия, атаковать их.

Но тут произошло неожиданное. Николай Краснов нырнул под строй своих бомбардировщиков, вышел вперёд, мгновенно набрал высоту и пошёл на врага. Действия Краснова были настолько стремительными и неожиданными, что противник в первый момент и не понял, как могло случиться, что их атакует советский лётчик. Его огонь был метким. «Мессер» загорелся и пошёл к земле.

Через 3 дня над Новгородом он сбивает бомбардировщик Ju-88. 10 августа в воздушном бою возле Шимска сбил Mе-109. 19 августа во время налёта вражеской авиации взлетел под бомбами и сбил 1 бомбардировщик.

Уже в первых боях вырабатывается его характерный почерк: он стремительно сближается с самолётом противника до минимального, не предусмотренного никакими инструкциями, расстояния и с дистанции в 20-30 метров, как правило сзади-снизу, открывает огонь.

В конце сентября 1941 года лётчиков-испытателей вернули на заводы для продолжения работы по созданию новой техники. Краснов же на все запросы отвечал: пока идёт война, его место на фронте. 6 октября 1941 года, при посадке на свой аэродром, его неожиданно атаковали 2 вражеских истребителя. Николай получил первое ранение (всего за войну их было 6, из них 2 тяжёлых) и на 5 месяцев выбыл из строя. К тому времени на его счету было 5 сбитых вражеских самолётов. Свой первый орден Красного Знамени в ноябре 1941 года Краснов получал в Кремле. Такой был заведён порядок на первом этапе войны.

Шли дни, недели, месяцы. Через трудности больших воздушных сражений шёл лётчик-истребитель Краснов к вершине своего боевого мастерства.

В марте 1942 года, после излечения, он был направлен в 116-й ИАП штурманом эскадрильи, затем он стал командиром эскадрильи.

После госпиталя он сражался на Брянском и Юго-Западном фронтах, участвовал в боях под Сталинградом. Тяжелейшие бои над Волгой обескровили 116-й истребительный авиаполк. Его отвели с передовой для пополнения живой силой и техникой. Николай получил командировку в Пермь, где жили жена и дочь. Он отказался вернуться на завод и от предложения преподавать в Военно-Воздушной академии. Продолжалась Великая Отечественная…

31 мая 1942 года прикрывал на ЛаГГ-3 группу штурмовиков Ил-2. В завязавшемся воздушном бою сбил Ме-109, но и сам был подбит. Приземлился на территории противника. Свой самолёт уничтожил и скрылся в лесу. Раненый в ногу в течение 9 суток ночами пробирался к своим. Через неделю после возвращения в свой полк вновь приступил к полётам.

Он сражается на Кавказе, затем под Курском, Белгородом, Краматорском. С осени 1943 года воевал в составе 17-й Воздушной армии. В октябре уничтожил 3 корректировщика FW-189. 14 октября над аэродромом Канцеровка на Ла-5 сбил Mе-109.

С особенной силой его воинский талант раскрылся в боях на юге Украины. Николай сражался напористо и умело, иногда сбивал по 3-4 самолёта за вылет.

…По всему 3-му Украинскому фронту наши войска вели успешное наступление. А 195-я стрелковая дивизия полковника Сучкова натолкнулась на сильный немецкий опорный пункт. Немцы предпринимали непрерывные контратаки. Советским бойцам пришлось перейти к обороне.

Солнце уже касалось верхушек деревьев, когда мощное солдатское «Ура» и жаркая рукопашная схватка завершили исход тяжёлого боя. Уже 9-я за день атака, которую сами фашисты назвали «девятым валом», захлебнулась и стихла, как замирает разбившаяся о прибрежные скалы морская волна.

Воздух, раскалённый летним зноем и жаром боя, посеревший от пыли и дыма, постепенно прояснялся. Полоса «ничейной земли» ещё продолжала дымиться, смрадно чадили подбитые танки, тлела сухая трава. И вот в наступившей тишине осторожное солдатское ухо различило новые звуки. Они доносились сверху, оттуда, где всего несколько минут назад выли снаряды и мины: в синеющей лазури вечернего неба завязался воздушный бой.

Никто из солдат не заметил его начала. Лишь теперь, когда ветер отнёс дымы, стала видна в небе большая вращающаяся карусель. Можно было подумать, что маленькие серебристые крестики ради забавы крутятся в хороводе. Но это был бой, такой же напряжённый, стремительный и смертельно опасный, как тот, что недавно происходил на земле. Время от времени то перед одним, то перед другим самолётом вспыхивали мгновенные огоньки, и через несколько секунд до земли долетал звук пулемётной очереди. Опять хоровод, опять огоньки, и снова далекое «та-та-та…»

Растущий накал боя в воздухе постепенно передавался тем, кто был на земле. Измученные сражениями и бессонными ночами бойцы из своих окопов жадно смотрели вверх, словно там решалась их судьба. Немцы не стреляли, вероятно, также увлечённые зрелищем, забыли приказ своих командиров вести предупредительный огонь.

В мутноватом ещё после боя небе было трудно различать самолёты по знакам и силуэтам. Сколько наших? Фашистских? Кто победит? Но вот клубок начал разматываться — одна за другой машины устремлялись вниз. Приглушённый расстоянием гул моторов перерастал в могучий рёв. И вдруг все увидели, что за шестёркой фашистских машин мчится всего лишь один краснозвёздный истребитель. Солнце, скрывшееся за зубчатой стеной дальнего леса, сверкнуло на его крыле золотым отблеском. Один против шести!

Снова послышалась пулемётная очередь. Теперь было видно, что стрелял советский лётчик. Огненная линия трассирующих пуль резанула по чёрным крестам. Один из «Мессеров» задымил и, переваливаясь с крыла на крыло, потянул на «ничейку» к своим. Туда же повернули и остальные.

И сразу по всей линии обороны понёсся свист, улюлюканье, будто люди находились не в перепаханных огнём окопах, а на трибунах футбольного поля. Со стороны вражеских траншей началась стрельба. Наши ответили дружным огнём…

Но на этом не кончилось. Потерпев неудачу в атаке, немецкие пехотинцы вызвали на помощь самолёты. Еще не успела затихнуть перестрелка, вызванная ликованием наших солдат, как из-за тёмной гряды леса показались немецкие бомбардировщики.

— Сейчас он вернётся, даст и им прикурить, — солдаты с надеждой вглядывались в небо.

И не ошиблись. Словно метеор, в высоте промчался краснозвёздный «ястребок» и, блеснув крыльями, устремился навстречу «Юнкерсам». Растаяв в темнеющем небе, он сверху свалился на них. За хвостом одного из «Лапотников» потянулся дымок, затем яркое пламя охватило мотор и кабину. Неуклюже перевернувшись через крыло, «Юнкерс» с грохотом обрушился на опушку леса, взметнув над собой столб пламени.

— Молодец! Ура-а-а! — снова прокатилось над нашим передним краем.

Однако бомбардировщики, не нарушив строй, упрямо шли к намеченной цели. Истребитель сделал второй заход, снова небо прочертилось трассами пуль и снарядов. И ещё один вражеский самолёт охватило пламя. В следующую минуту на помощь отважному ястребку подоспела пара его боевых товарищей. «Юнкерсы», как по команде, сбросили бомбы в лес и развернулись на запад. Тем временем поднялись наши роты, и противник был выбит из опорного пункта. Это было во время боёв на подступах к Запорожью 21 сентября 1943 года.

Поздно ночью в штаб авиаторов позвонил пехотный командир: «Кто тот лётчик, что перед заходом солнца дрался один против шести, кто атаковал вражеских бомбардировщиков?» «Николай Краснов», — ответили из штаба.

Представляя Краснова к званию Героя Советского Союза, командир 116-го истребительного авиаполка подполковник Шатилин писал:

«В боях за освобождение Запорожья с 10 октября по 14 октября 1943 года майор Н. Ф. Краснов показал исключительно высокие боевые результаты, сбив за 7 боевых вылетов 7 самолётов противника: 6 Ме-109 и FW-189».

Всего над Запорожьем он сбил 11 вражеских машин, к середине ноября 1943 года довёл свой личный счёт побед до 31 и по результативности уступал в то время только Покрышкину. О событиях тех лет лучше всего говорят документы. Вот строки из наградного листа:

«Командир эскадрильи 116-го истребительного авиационного полка майор Н. Ф. Краснов представляется к званию Герой Советского Союза за 31 лично сбитый им самолёт противника. Все сбитые самолёты подтверждены. За период работы на фронтах Отечественной войны Н. Ф. Краснов произвёл 279 боевых вылетов с общим налётом 267 часов. Провёл 85 воздушных боёв, в которых сбил 19 самолётов Ме-109, 2 самолёта Ju-88, 4 самолёта Ju-87, 1 самолёт Не-111, 1 самолёт Ме-110, 1 самолёт FW-190, 3 самолёта FW-189. Вверенная ему авиационная эскадрилья под умелым личным его руководством в воздушных боях за Родину сбила 71 самолёт противника при своих 3 боевых потерях. Как командир подразделения, является образцом требовательности к себе и подчинённым. Хороший руководитель как на земле, так и в воздухе».

Этот наградной лист был составлен в конце ноября 1943 года, а до своей гибели Краснов сам сбил ещё 15 самолётов противника, счёт же сбитых им в групповых боях доходил до 20 (по другим источникам на его счету 46 воздушных побед, одержанных лично и в составе группы).

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года командир эскадрильи 116-го истребительного авиационного полка (295-я Ново-Московская Краснознамённая истребительная авиационная дивизия, 9-й смешанный авиационный корпус, 17-я Воздушная армия, 3-й Украинский фронт) майор Краснов Николай Фёдорович удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3353).

Затем он воевал в небе Болгарии, Румынии, Югославии и Венгрии. С группой самых опытных лётчиков вылетал на свободную «охоту». Наводил страх на вражеские войска, выполняя задания на трофейных «Мессершмиттах», захваченных на вражеских аэродромах.

По свидетельствам однополчан, Краснов был не только талантливым, технически подготовленным лётчиком, но и умело учил молодых, за что пользовался большим уважением. Воспитывал в них чувство коллективизма, товарищеской выручки, столь необходимой воздушному бойцу. С ним любили летать все, потому что он не имел потерь, не ограничивал инициативу своих ведомых, часто передавая по рации: «Бейте! Я прикрываю». Часто сбитый им самолёт записывал на личные счета своих ведомых. Это вселяло уверенность, поднимало дух у молодых, веру в свои возможности.

В армейской газете «Защитник Отечества» Краснов вёл для молодых рубрику «Советы молодому лётчику». Щедро делился богатым опытом воздушного бойца, предостерегал от нарушений, расхлябанности, зазнайства. Писал он и о взаимодействии ведущего и ведомого, необходимости изучения района боевых действий, знания техники врага и умелой эксплуатации своей машины.

В самом начале 1944 года из лучших лётчиков 295-й ИАД была создана эскадрилья «охотников», куда собрали признанных мастеров воздушного боя, таких, как Н. Скоморохов и В. Кирилюк, И. Новиков и О. Смирнов. Комэском был назначен Николай Краснов. Прежде чем приступить к боевой работе в составе вновь сформированной эскадрильи, он провёл серию насыщенных теоретических занятий, где был дан анализ собственного опыта, тактики противника, рассмотрены десятки приёмов воздушного боя. Первооткрывателем этих приёмов был сам комэск — творец и новатор, созидатель воздушного боя. Одной из таких находок стал боевой разворот с выходом в обратную сторону, открывавший большие возможности и мастерски продемонстрированный им в учебном воздушном бою вместе со Скомороховым.

…Шёл 1944 год. Наши войска вели тяжёлые бои за освобождение Украины. Жестокие схватки происходили и в воздухе. В один из дней в зоне действия 17-й Воздушной армии разгорелся воздушный бой. Советский истребитель сбил 2 «Мессера», а затем врезался в строй вражеских бомбардировщиков. От меткой очереди загорелся один «Юнкерс», через минуту взорвался в воздухе второй. В это время на помощь отважному лётчику пришли его боевые друзья. Атаки следовали одна за другой. И противник не выдержал. Словно по команде он, сбросив бомбы за первой линией своих траншей, повернул обратно. Воодушевлённые победой авиаторов, в атаку пошли и наши пехотинцы. Вскоре противник был выбит с занимаемых позиций. В этом бою отличился майор Н. Ф. Краснов. 4 февраля 1944 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

В марте 1944 года Краснов был назначен заместителем командира 31-го истребительного авиационного полка, и вскоре прекратила существование сборная эскадрилья «охотников»: возроптали командиры полков — в эскадрилью были отвлечены их лучшие силы. Всё это время он активно участвует в воздушных боях: только 2 февраля 1944 года в 2 боевых вылетах ему удалось сбить 3 транспортных самолёта Ju-52…

В Перми последний раз Николай Фёдорович побывал в апреле-мае 1944 года. Встречался с общественностью города, с заводчанами. Затем снова фронт, напряжённые воздушные схватки…

В июле 1944 года во многих фронтовых газетах был помещён рисунок Героя Советского Союза майора Н. Ф. Краснова «сбившего 33 немецких самолёта».

А в газете «Красная Звезда» (№ 131 от 3 июня 1944 года) была помещена статья «Железный закон лётчиков», в которой писалось: «Четыре советских истребителя во главе с Героем Советского Союза майором Красновым за несколько минут воздушного боя сожгли семь немецких бомбардировщиков. Эта серьёзная победа была выиграла без каких-либо потерь с нашей стороны. Когда у майора Краснова, имеющего на своём счету около 40 сбитых вражеских самолётов, спросили, что решило успех боя, он сказал: «Слётанность группы!».

В конце 1944 — начале 1945 годов Советские ВВС вели длительные бои в небе Венгрии. В один из дней группа лётчиков 31-го авиаполка под командованием Николая Краснова уничтожила сразу 9 самолётов противника.

Служебные дела Николая Фёдоровича были отнюдь не столь блестящи как боевые. Человек независимый и гордый, он терпеть не мог чиновничьего надзора и попыток начальственного вмешательства в методы ведения боёв. Его же постоянно дергали, переводили из части в часть. При этом, несмотря на выдающиеся результаты боевой работы, в течение 2-х лет до самой своей гибели он оставался почти в одном и том же звании и должности.

…Полк, в котором служил Николай Краснов, только что перелетел на аэродром южнее Будапешта. Шла многодневная битва за столицу Венгрии.

6 января 1945 года с рассветом нашим истребителям надо было прикрыть наступление войск, сосредоточенных на правом берегу Дуная. Предстояли тяжёлые бои на земле и в небе. И бои начались. По несколько вылетов в день, и каждый раз Николай Краснов возвращался с победой. 26 воздушных боёв провёл он над Будапештом и уничтожил 8 самолётов противника.

В Ясско-Кишиневской операции, а позднее в боях в странах Юго-Восточной Европы он довёл число своих личных побед, как минимум, до 44 и погиб 29 января 1945 года при выполнении боевого задания в Венгрии, недалеко от озера Балатон. Ему шёл 31-й год.

По одной из версий случившегося, во время выполнения задания лётчик заметил на подступах к аэродрому немецкий самолёт-разведчик Ju-88. Сердце воздушного бойца не вытерпело, и он погнался за противником. По всей вероятности, Краснов таранил «Юнкерса». Его последнее сообщение по радио было лаконичным: «Срубил фрица!»

Лётчик, к сожалению, не вернулся на аэродром. Перетянув через Дунай повреждённую машину, он спланировал на левый берег, угодил на старые окопы, и истребитель скапотировал. Николай оказался зажатым в кабине самолёта, повиснув головой вниз на привязных ремнях. Наших солдат поблизости не оказалось. Когда же поисковая группа добралась до машины Краснова, лётчик был уже мёртв, он умер от кровоизлияния в голову…

4 февраля 1945 года в газете выездной редакции «Правда» о Николае Краснове говорилось, что «его подвиги на фронте поистине изумительны».

В архиве Министерства обороны СССР, уже после войны, был найден документ на представление ему звания «Подполковник» и материалы для награждения второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза…

Данные о количестве проведённых им боевых вылетов противоречивы, наиболее достоверными представляются данные из наградного листа Николая Краснова, подписанного его другом и соратником, командиром 31-го ИАП Г. Д. Онуфриенко, где сказано, что к февралю 1944 года майор Краснов «произвёл 324 боевых вылета, из них на сопровождение — 102, на прикрытие войск — 108, на разведку — 78, на штурмовку — 36». На МиГ-3 он совершил 130 боевых вылетов, на ЛаГГ-3 — 19, остальные — на Ла-5. Провёл более 100 воздушных боёв, в которых сбил 1 Не-111, 4 Ju-88, 3 Ju-52, 3 FW-189, 2 Ме-110, 4 Ju-87, 26 Ме-109, 1 FW-190. Принимал участие в боевых действиях на Северо-Западном, Брянском, Юго-Западном, Сталинградском, Степном, 3-м Украинском фронтах.

Героев Советского Союза обычно хоронили на родной земле, но поскольку ближайшим городом в полосе 3-го Украинского фронта была Одесса, друзья провожали его в последний путь там. Городская газета писала в те дни:

«Верного сына нашей Родины, бесстрашного сталинского сокола майора Краснова знала вся страна. Где бы ни воевал Краснов, везде его путь отмечен сбитыми им вражескими самолётами. Под Курском, Белгородом, Краматорском валяются обломки немецких машин. Это его работа. Только в боях за Запорожье Краснов сбил 11 самолётов противника, а всего он уничтожил на своём истребителе 46 вражеских самолётов.

Грозное имя советского аса вызывало у врага страх. Дорого заплатили фашистские бандиты за свои налёты на мирные советские города и сёла, за смерть советских людей. Вечная память тебе, Николай Фёдорович, и слава! Родина никогда не забудет твоих подвигов, и имя твое войдёт в великую книгу героической борьбы советского народа за свою честь, свободу и независимость».

В Одессе живут жена Краснова — Евдокия Никифоровна, много лет проработавшая в ОКБ-19, его дочь Ирина и внук Александр.

Именем Героя названы улица в городе Гороховец, микрорайон и улица в Перьми, где установлены 2 мемориальные доски (одна на доме, где он жил, по улице Героев Хасана) и в Киеве.

Нарочно не придумаешь…

Комментариев нетPosted on 14 июня 201421 ноября 2014 by Ринат Валеев

Старлей Л., ещё в курсантскую бытность полагал, что обладает уникальным талантом попадать в истории. Но вот, волею судьбы и командования, старлей Л., а в то время новоиспечённый лейтенант, оказался в одном из полков Забайкальского округа. О чем, кстати, старлей Л. ничуть не жалеет, поскольку такое обилие столь ярких и колоритных личностей может быть только в отдалённых гарнизонах. Правда, на таком фоне, талант старлея Л. смотрелся жалким умением.
Впервые услышав несколько историй о ходячей легенде, капитане П., лейтенант просто не поверил: «Ну не может человек попадать в столь невероятные истории!».
Но вскоре произошёл случай, после которого лейтенанту все истории, которые ему рассказали о капитане П., показались сильно преуменьшенными.
После получения лейтенантами первой получки, на вечернем построении, командир эскадрильи торжественным голосом объявил: — Товарищи офицеры, в эту субботу у нас «камни». Молодые лейтенанты вливаются в коллектив!
«Камнями», в эскадрилье называлось коллективное распитие спиртных напитков по любому поводу, в данном случае, проставлялась молодёжь. Традиция! Проводилось это мероприятие, на свежем воздухе. На краю аэродрома природа, или неведомые силы расположили крупные валуны кольцом, создав некое подобие Стоунхенджа. Внутри располагались валуны поменьше, на них было удобно присесть, и главный подарок природы — глыба с ровной, как стол, поверхностью. Собственно, эта глыба и служила столом. Это было любимое место эскадрильи, здесь всегда было тихо, а потому, тут собирались всегда. Даже сейчас, когда в Забайкалье воцарилась зима.
Мероприятие «камни» прошли на редкость успешно, несмотря на то, что водки было много, а вся закуска была представлена хлебом да рыбными консервами, которые к тому же через двадцать минут пребывания на морозе замёрзли в костяшки.
Командир эскадрилии с удовольствием отметил, что всего человек пятнадцать утеряли способность к самостоятельному передвижению. И даже удивился, что в их числе не оказалось капитана П., мало того, тот и внешне выглядел вполне адекватно. Как оказалось позже, поспешил командир удивляться…
Всё же великое дело — военный коллектив. «Пострадавших» оперативно погрузили в дежурную машину, каждому назначили личных «разводящих», вернее разносящих по квартирам. А поскольку эта «почётная» обязанность досталась в большинстве случаев молодым лейтенантам, командир подробно проинструктировал каждый «экипаж». Кого занести просто в квартиру, кого помочь домашним уложить в постель и при случае утихомирить, а где просто прислонить тело к дверям, и, нажав на кнопку звонка, бежать со всех ног, дабы не подвернуться под горячую руку супруги.
Часть эскадрильи отправилась в путь домой пешком. Благо это было недалеко, городок находился в двух километрах от аэродрома. Правда, некоторое затруднение вызывало то, что дорога вела через сопку, и на длинном, затяжном подъёме офицеры невольно разбились на группы — кто шёл медленней, кто быстрее. В одной из таких групп, случайно ли, нет, оказались лейтенант Л. и капитан П.. Водка уже начала понемногу действовать на капитана и он с трудом «выдерживал горизонт». Волей-неволей попутчикам пришлось взять капитана под руки, дабы оказать «помощь в пилотировании».
Вот и вершина сопки, как на ладони внизу лежал городок. Свет в окнах манил домашним уютом. Только до него ещё топать и топать по некоему подобию серпантина.
— Стоять! — неожиданно скомандовал капитан П., он в группе был самым старшим по званию. Группа послушно остановилась, пытаясь сообразить, какая блажь пришла в голову капитану. А тот смотрел на довольно крутой склон сопки, прямиком ведущий к его дому. Здесь, даже самые отчаянные из ребятишек не рисковали кататься на санках.
— За мной, ребята! — и с этими словами капитан П. оседлал свой лётчицкий портфель заскользил по склону вниз. Склон вдобавок был ещё и обледенелым, и с каждым мгновением капитан П. набирал скорость. Офицеры с обалделым видом наблюдали за этим бешеным заездом — на их глазах рождался новый рекорд в санном спорте. Жаль, никто не догадался засечь время. Как и рассчитывал капитан П., он финишировал у своего подъезда. Вернее о сам подъезд…
— А, бля! — известил он о своём финише, — я ногу сломал!
Это прозвучало как команда для остальных, правда, не для скоростного спуска, а для спринтерского забега метров, эдак, на 500. Аккуратно подхватив уже точно пострадавшего под руки, группа двинулась в обратный путь. Дело в том, что с обратной стороны этой сопки, совсем рядом, находилась больница железнодорожников. Дежурный хирург определил закрытый перелом голени и с помощью медсестры наложил гипс. Минут через пятнадцать, капитана П., всё также на руках несли домой. Бережно, аккуратно, дабы не причинить неловким движением боль товарищу. Вот эта аккуратность сыграла злую шутку. Когда капитана П. проносили мимо злополучного склона, тот неожиданно вырвался из рук и вновь оседлал свой портфель, который за всё время своих злоключений так ни разу не выпустил из рук. Всё произошло насколько стремительно, что никто не успел ничего предпринять.
— Двум смертям не бывать! — крикнул капитан П. и вновь заскользил по склону.
Из состояния ступора обалдевших пилотов вывел крик:

— А, бля! Я вторую ногу сломал!
Когда капитана П. повторно занесли в хирургическое отделение, хирург даже не успел отмыть от гипса руки.
Надо было просто видеть выражение лица хирурга!!!

После этого случая история, за которую капитана П. перевели из подмосковного гарнизона в Забайкалье, перестала казаться невероятной лейтенанту Л..

А перевели капитана, или вернее сослали за… «беспилотный полёт».

Дело было так. Как опытному лётчику, капитану П. было поручено важное дело — участвовать в съёмках фильма. Не художественного конечно, а учебного фильма для служебного пользования. И роль «главного героя», безусловно, не у пилота, а у вертолёта Ми-24. Тем не менее, капитан П. с энтузиазмом взялся за это дело.
Но, оказалось, что съёмка в кино — это довольно нудное и утомительное дело: бесконечные дубли, монотонные полёты, непонятное ожидание правильной освещенности. И самое большое разочарование – из-за тех редких кадров, когда нужно было снимать действия экипажа с оборудованием кабины, а это делалось на земле, место пилота занимал дублёр. Вдобавок ко всему, даже не лётчик, зато с такой правильной, плакатной физиономией.
Вскоре энтузиазм капитана П. угас совсем, и он откровенно тяготился полётами. Пробовал даже брать с собой книгу и, передав управление оператору, почитать, но от вибрации быстро уставали глаза. Проще было во время ожидания на земле: бортовой техник был, как и он, заядлым картёжником. Расположившись в грузовой кабине, они таким образом убивали время.
Как-то интересная партия была прервана вылетом, и игроки пытались закончить её в полёте. Это было крайне неудобно для капитана П.. Он сидел спиной к бортачу, приходилось постоянно оборачиваться, кроме того, в его карты было легко заглянуть. Капитан П., был раздосадован — он проиграл несколько раз.
— Оператор, держи управление! — скомандовал он по внутренней связи, ему в голову пришла идея, — бортовой, откинь моё кресло назад!
Борттехник был сообразительным и без лишних вопросов выполнил команду. Капитан П. из положения сидя оказался в положении лёжа, но почти в грузовой кабине. Небольшой кульбит — и он полностью там. Теперь можно отыграться!
Перед посадкой, с помощью борттехника, обратным порядком капитан П. занял своё место.
Теперь, оставшиеся до конца съёмок дни потекли веселей. Вскоре, отсняв нужное им количество дублей, киношники укатили монтировать фильм. Прошло несколько месяцев, капитан П. начал уже забывать свою киношную эпопею…
Но вот, в один прекрасный день из Москвы прикатила «Волга» с одним «большим» авиационным начальником в чине генерала. Он без лишних объяснений проследовал в кабинет командира части.
— Срочно капитана П. ко мне! — получил приказ от командира дежурный по штабу.
— Это наверное, по поводу моих киношных мучений, — догадался капитан П., — а то укатили, даже спасибо не сказали. Может ценный подарок дадут.
— Разрешите? — вошёл он в кабинет.
— А подарок я точно получу, только вот в какой форме? — мелькнула у капитана П. мысль, — взгляд двух начальников не предвещал ничего хорошего, — где-то я прокололся…
— Вроде обычный человек, или у него шлемофон с шапки невидимки пошит… — задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнёс генерал.
— Какой невидимка? — не понял, в чём его обвиняют капитан П..
— Ладно, герой, сейчас поймёшь, — не стал ничего объяснять генерал, — Пошли.
В клубе части их уже ждали, едва троица заняла места, погас свет и началась демонстрация отрывка фильма.
Вот на экране полёт его вертолёта, идёт красиво, ровно. Удачно выбран ракурс, съёмку производили с транспортного Ми-8. Капитан П. даже залюбовался своим вертолётом, до того эффектно тот смотрелся. Но вот вертолёт начал увеличиваться в размерах, оператор решил дать крупный план.
Стало отчётливо видно, что в кабине командира экипажа никого нет…

P.S. Во времена службы в ЦГВ, экипаж, в состав которого входил и старлей Л., перегонял вертолёт на ремонт в Союз. Путь лежал через Польшу и для дозаправки была выполнена посадка на аэродром, где базировались истребители. Этот аэродром был знаменит тем, что именно с него взлетал один печально известный политработник, чей самолёт ещё долго потом летел без него… Было время обеда и экипаж проследовал в столовую.
Вертолётчики в столовой истребителей — это, конечно, событие. Местные остряки, рискнули поупражняется в острословии.
Глупцы, не ведающие что творят! С кем потягаться решили! Старлей Л. снисходительно выслушал избитые остроты по поводу мельниц, бетономешалок, аэродинамических недоразумений. Затем, покончив с обедом, сказал просто:

— Ну и что, зато мы летаем!
— А мы что? — не учуяв подвоха, спросил какой-то остряк.
Старлей Л., не спеша, с достоинством поднялся со своего места и также просто ответил:

— Не знаю, но по докладам пилотов ПВО НАТО, МиГ-23 — беспилотный аппарат.
Покидая обеденный зал, старлей Л., слышал за спиной только стук столовых приборов».

Ниже глиссады…

Комментариев нетPosted on 14 июня 201414 июня 2014 by Ринат Валеев

Хотя мало кто из летчиков и техников испытывал особую симпатию к МиГ-23М, один случай заставил всех в полку сильно зауважать его за прочность.

Основным стартом на аэродроме Цербст был взлет в направлении города с курсом 246?. Применительно к нему все посадочные системы и освещение были хорошо отлажены и хлопот экипажам не доставляли. Всего раза два-три в год ветер менялся на сильный восточный, и батальону аэродромно-технического обеспечения приходилось переставлять прожектора на автомобильном шасси к противоположному краю полосы.

Как-то дождливой зимой ветер резко переменился в самый разгар ночной смены, когда в воздухе находилось несколько самолетов, в том числе и капитана Артемьева, уже завершившего выполнение полетного задания. Он первым зашел на посадку с курсом 66?, сел, бодро зарулил на ЦЗ, отметил в журнале техника самолета «Замечаний нет», расписался и побежал в домик доигрывать ответственный турнир эскадрильи по домино.

Вскоре в будке старшего инженера полетов распахнулась дверь и в проеме возникла печальная фигура инженера эскадрильи, а за ней — техника самолета, крепко прижимавшего к груди свой журнал. На вопрос, что случилось, инженер выдохнул: «Пойдем!». На стоянке техсостав, восхищенно матерясь, рассматривал капитально развороченную правую поворотную часть крыла, в рваной сквозной дыре плотно сидел полутораметровый обломок деревянного телеграфного столба с фарфоровыми изоляторами, а шасси и хвостовая часть самолета были опутаны обрывками телефонного провода. Как после этого быть с записью в журнале?

Происхождение столба выяснилось быстро: с ближнего привода уже сообщили на КДП, что какой-то самолет снес им антенны, и потому дальше обеспечивать полеты невозможно. Позже обнаружилось, что Артемьев оборвал и телефонную линию, протянутую вдоль шоссе на высоте 4 метра. Причиной происшествия оказались неточно установленные в темноте и спешке прожектора, из-за чего летчик визуально зашел на полосу ниже глиссады. Его фактически спас командир полка В. Баштовой: он в ту смену руководил полетами и заметив, что самолет идет ниже глиссады, кричал в эфир: «На оборотах! На оборотах!» Интересно, что на сильный удар о столб ни летчик, ни самолет никак не отреагировали. В общем, на заводе «Знамя труда» в Москве заказали новую поворотную часть крыла, долго возились в ТЭЧ с ее установкой, но самолет потом благополучно летал.

Штопор

Комментариев нетPosted on 12 июня 201412 июня 2014 by Ринат Валеев

«К разряду достаточно курьезных можно отнести аварию МиГ-23УБ. В это время на всех самолетах МиГ-23 заводские бригады проводили очередную доработку — установку системы ограничения угла атаки (СОУА). Этот тип самолета легко сваливался в штопор на больших углах атаки без предварительных симптомов, внезапно для летчика переходя в нисходящую спираль с энергичным вращением по курсу и крену. Для предупреждения (и только!) летчика о выходе на критические углы (порядка 18 градусов при положении крыла 16 градусов и 28 градусов при крыле более 40 градусов) относительно несложное устройство толкало РУС вперед с усилием 17 кг.

После установки СОУА самолет требовалось облетать по определенной программе с проверкой работы системы. Кто не служил в частях, вряд ли представляет себе всю бюрократическую сложность организации полетов. Возможно, во многом оправданную в интересах обеспечения их безопасности, но при буквальном соблюдении всех действовавших регламентирующих документов получалось так, что ни один летчик или самолет подняться в воздух просто не имел бы права. Так вот, для облета необходимы простые метеоусловия днем, а также подготовленный и допущенный к нему опытный пилот. С простыми метеоусловиями в воздушном пространстве ГДР всегда было очень плохо (поэтому здесь большинство летчиков быстро повышали классность), и в ясную погоду за пару часов надо было успеть облетать все, что набиралось после регламентных работ, ремонтов и доработок. А допущен к облетам СОУА на тот момент в полку был только майор Хилькевич, летчик первого класса. Это был хороший пилот, в ВВС поступивший после аэроклуба, а там, как известно, бездарей не держали. Ему требовалось срочно подготовить еще хотя бы одного инструктора, а затем в паре с ним – тех, кто будет облетывать СОУА на боевых машинах. Выбор пал на штурмана полка подполковника Бокала. Кажется, «летчик-снайпер», уже лет сорока. Он был одним из немногих, кому здоровье и опыт позволяли вести учебный ближний маневренный бой на малых высотах. Отметим, что после этого упражнения даже он вылезал из кабины в таком состоянии, что его летную куртку можно было выжимать. Поскольку оба летали едва ли не лучше всех в полку, то, как это часто бывало, всяких инструкций давно внимательно не читали и назначением многих приборов и переключателей в кабине не интересовались. Программа подготовки Бокала предусматривала три полета днем в простых метеоусловиях.

И вот 22 ноября 1979 года, смена считается дневной, но уже заметно темнеет, Бокал и Хилькевич на спарке №53 с грохотом растворяются в сыром тумане, спустя пару минут выныривают из него над полосой и бодро докладывают для «протокола»: «Видимость на посадочном три километра!», после чего отбывают в зону. Через полчаса их МиГ-23УБ зарулил на ЦЗ, пилоты сбегали в домик, выпили чаю, и снова порулили к старту уже в густых сумерках.

Спустя какое-то время КП потерял их из виду, а вскоре бдительная немецкая полиция оповестила комендатуру, что в районе Магдебурга в поле горит самолет, и вокруг бегают два летчика. Ну, раз бегают, уже хорошо. Когда Ми-8 привез их в родной полк, на побитых масками лицах застыло выражение типа «Ё-моё, что же это я наделал?» Они катапультировались из штопорящего самолета с высоты около 100 метров. Сразу возникла версия отказа техники, и продержалась она до самого утра. Замполит полка, давно мечтавший расправиться с инженерным отделом, вообще настаивал на том, что самолет был просто недозаправлен… А утром светило мягкое солнце, в легкой дымке угадывались черепичные крыши аккуратных городков, поля густо покрывали изумрудные побеги озимых. Картину портила только небольшая груда горелого металла на пригорке и оцепление вокруг нее. Самолет, как часто бывает при штопоре, лег на землю плашмя (даже копать ничего не надо было) и сгорел почти дотла, но контрольно-записывающая аппаратура сохранилась хорошо.

Для расследования аварии прибыла комиссия Главной инспекции по безопасности полетов во главе с И.И.Пстыго. Так что благодаря Бокалу и Хилькевичу Цербст видал и маршала.

Самым большим сюрпризом для пилотов оказалось наличие на спарках магнитофона МС-61, который на металлическую проволочку тихо записывал радиообмен и внутренние переговоры экипажа с момента включения электропитания. Эту-то запись и поставили Командующему, когда он прилетел разбираться в причинах летного происшествия (приводится частично, в сокращении и без позывных):

Первый вылет, проход над полосой для подтверждения простых метеоусловий:

Бокал (из задней кабины): Прошли ближний. Хиль, ты полосу видишь?

Хилькевич (из передней): Не-а…

Руководитель полетов: Доложите видимость на посадочном курсе.

Хилькевич: Видимость на посадочном три километра!

Руководитель: Разрешаю зону.

Хилькевич (Бокалу о руководителе полетов): Сидит еще, старый пень…

Бокал: Ага…

Приступили в зоне к облету СОУА:

Бокал: Следи за углом.

Хилькевич: 18, 19, 20, 21, 22…

Бокал: Понял?

Хилькевич: Ага

Бокал: Ну, давай.

Хилькевич: Упирается, б…!

Бокал: А ты ее к пупу!

Хилькевич: 24 градуса. Вместе давай!

Бокал: Хиль, мы уже парашютируем!

Хилькевич (довольно): Ага…

(слышно, как оба сопят и кряхтят)

На этом месте Командующий махнул рукой: «Да тут они и должны были разбиться!» Дальше даже слушать не стал. А запись второго вылета после похожих манипуляций с самолетом завершалась бодрым возгласом Бокала: «Хиль, выходим!» (это был сигнал катапультироваться).

Вторым открытием для пилотов (после магнитофона) было то, что СОУА только сигнализирует, но не исключает штопор и уж тем более из него не выводит. В общем, обоих отстранили от летной работы и назначили руководителями полетов в другие полки. Бокал был даже доволен…»

Июнь 2014
Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
						1
2	3	4	5	6	7	8
9	10	11	12	13	14	15
16	17	18	19	20	21	22
23	24	25	26	27	28	29
30