Герой Советского Союза Селифонов Иван Иванович
Родился 23 декабря 1922 года в деревне Берёзовка, ныне Жиздринского района Калужской области, в семье крестьянина. Окончил 10 классов и аэроклуб. С 1941 года в Красной Армии. В 1942 году окончил Сталинградскую военную авиационную школу пилотов.
С ноября 1942 года сержант И. И. Селифонов в действующей армии. Служил в составе 814-го ИАП (25 Августа 1943 года преобразован в 106-й Гвардейский ИАП), летал на «Яках».
К маю 1945 года командир звена 106-го Гвардейского истребительного авиационного полка (11-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-й Гвардейский штурмовой авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант И. И. Селифонов совершил 110 боевых вылетов на разведку. В воздушных боях лично сбил 6 и в группе 2 самолёта противника.
Всего за время войны выполнил 375 боевых вылетов из которых 170 — на разведку войск и аэродромов. Проведя более 30 воздушных боёв, сбил 8 самолётов противника. Произвёл 11 штурмовок и 13 бомбометаний, в результате которых уничтожил до 100 солдат и офицеров, 15 автомашин, 12 повозок, 4 железнодорожных вагона, 3 артбатареи, подавил 7 точек зенитной артиллерии и взорвал 3 склада с боеприпасами.
27 июня 1945 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
После войны продолжал службу в ВВС. В 1955 году окончил Военно-Воздушную академию. С 1974 года гвардии полковник И. И. Селифонов — в запасе. Жил и работал в Киеве.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды (дважды); медалями.
* * *
Фронтовой аэродром. У боевых машин хлопочут авиационные специалисты. Осматривают самолёты, готовят их к вылету. Звено лейтенанта И. И. Селифонова находится в готовности № 1.
— Вам запуск, взлёт! — услышал командир звена в наушниках шлемофона.
Зарокотали моторы, и остроносые «Яки» один за другим взмыли в воздух. Вышли на исходный пункт маршрута, встретились со штурмовиками и, сопровождая их, пошли к Западному Бугу, вдоль которого тянулся передний край обороны противника. Не успели фашисты опомниться, как «Илы» сбросили на их боевые порядки свой смертоносный груз. Селифонов видел внизу вспышки взрывов, пожары и медленно поднимавшийся густой дым.
Штурмовики ещё находились над целью, а к ним устремилась группа Ме-109. Немцы намеревались расправиться с «Илами». Но на защите штурмовиков звено истребителей.
— Атакуем! — скомандовал Селифонов и ринулся на «Мессеры».
Вовремя заметив, что фашистский лётчик готовится открыть огонь, Селифонов свалил машину на крыло, довернул ручкой управления и очутился под брюхом «Мессера». Нажал на гашетку. Огненная трасса прошла выше машины. Теперь фашист решил уклониться от боя и уйти в облака. Однако это ему не удалось. Селифонов, сделав боевой разворот, оказался сзади «Мессера». Сблизился и вторично полил его огнём. Ме-109 клюнул носом, перевернулся на спину и, оставляя за собой шлейф дыма, пошёл к земле.
Когда Селифонов выходил из атаки, на него устремился другой «Мессер». Ведомый Селифонова был начеку и предотвратил угрозу, нависшую над ведущим.
Вторая пара «Яков» вела не менее трудный бой. Самолёты носились в головокружительной карусели. Командир звена, заметив, что ведущий второй пары ведёт огонь с большой дистанции, передал ему по радио:
— «Ястреб-2»! Подходи ближе. Бей наверняка!
Лётчики звена Селифонова сбили в этом бою 3 самолёта противника. Остальные «Мессеры» трусливо покинули район схватки. Тем временем «Илы» сделали по 3-4 захода на цель и в сопровождении «Яков» возвращались к своему аэродрому. На маршруте ударили зенитки. Разрывы снарядов одновременно появились справа и слева. Осколок зенитного снаряда пробил хвостовое оперение самолёта Селифонова. Сделав противозенитный маневр, лётчик вышел из зоны обстрела. Осмотрел машину: нет, не всё в порядке. Киль и руль поворота разбиты. «Что ж, буду управлять рулём высоты и элеронами», — решил лётчик.
Пилотировать повреждённый самолёт было трудно. Но Селифонов доволен тем, что штурмовики отбомбились и не понесли потерь. Ну, а его «Як» дотянет.
Лётчик внимательно наблюдал за воздухом и землей. Вот он заметил внизу своеобразные чёрные точки, вокруг которых земля была разрыхлена. «Что же это?» Догадался: противник устанавливает орудия на новых позициях. «Эх, развернуться бы да ударить по ним», — шепчут губы лётчика. Но нет боеприпасов и горючее на исходе. Селифонов нанёс на карту место расположения вражеских батарей.
И вот уже свой аэродром. Ведущий «Яков» пронёсся над ним, сделав круг, как и положено, зашёл на посадку. Техники и авиамеханики подбежали к самолёту, удивлённо пожимали плечами: «Как можно было лететь на такой машине?»
А Селифонов открыл фонарь, привычным движением расстегнул привязные ремни, освободился от парашюта и, подтянувшись на руках, как делает спортсмен на брусьях, молодцевато спрыгнул на ковер травы. Подошёл командир полка, окинул взглядом самолёт. Селифонов доложил о выполнении задания, об артиллерии противника, занимающей новые огневые позиции.
— За службу благодарю! А садиться в таких случаях, — командир указал рукой на повреждённое хвостовое оперение, — нужно с прямой, а не крутиться над аэродромом.
— Понял. Учту, товарищ командир! — ответил лейтенант.
* * *
…Мы сидим с гвардии подполковником Селифоновым, ведём непринуждённую беседу. На тужурке с голубыми петлицами поблескивает «Золотая Звезда», а ниже её — несколько рядов орденских планок. Многими боевыми наградами отмечен мужественный лётчик, человек с чуть задумчивым лицом и острым взглядом. Иван Иванович Селифонов рассказывает о фронтовых буднях, о полётах на боевые задания.
— И много вы совершили таких полётов?
— Более 370, — отвечает Иван Иванович.
— А сколько вражеских самолётов сбили?
— Не много: 6 лично и 2 в паре. Продолжительное время я был разведчиком. Более 170 раз летал на разведку.
Подполковник вспоминает свой путь в авиацию. Научившись свободно парить в воздухе на аэроклубовском учебном самолёте, Селифонов выработал такие лётные навыки, как внимательность, хладнокровие, умение вести тщательное наблюдение.
В лётном училище быстро осваивал боевые машины. Военным лётчиком стал, когда уже около года шла война с фашистскими захватчиками. Рвался в бой. Его послали на Юго-Западный фронт. Тогда Селифонову исполнилось всего лишь 20 лет.
— После окончания Сталинградской военно-авиационной школы пилотов в декабре 1942 года я в составе 17-й Воздушной армии воевал под Сталинградом, потом началось освобождение Украины. Луганск, Красный Лиман и Лисичанск стали первыми украинскими городами, в освобождении которых мне довелось принимать участие. Потом были Донецк, Харьков, Днепропетровск, Николаев, Одесса, Львов. Войну закончил гвардии старшим лейтенантом, командиром звена 106-го Гвардейского истребительного авиационного полка.
Свой первый боевой вылет Иван Селифонов совершил 25 декабря 1942 года.
— Вот зелёная ракета летит в сторону нашей эскадрильи. Восьмёрка Як-1, ведомая командиром эскадрильи старшим лейтенантом Кириллом Лебедевым, выруливает на старт, и мы парами взлетаем. Я во втором звене в паре с Владимиром Ивановым. Сбор над аэродромом, и группа берёт курс к линии фронта в район Миллерово, Чертково. Пасмурно, густая дымка, видимость ограниченная.
Подлетая к линии фронта, мы буквально врезались в группу пикировщиков Ju-87. В считанные секунды образовалась воздушная карусель. То слева, то справа мелькают кресты и свастики. В этой первой встрече с реальным противником, в этом первом настоящем бою я старался как можно крепче, как можно надёжнее держаться своего ведущего, сохраняя боевой порядок. Кстати, боевой порядок нашей восьмёрки быстро рассыпался на отдельные пары, и каждая из них, по существу, вела бой самостоятельно. Двухсторонней радиосвязи тогда у нас не было, и мы слышали через свои приёмники только отдельные команды, отдельные фразы командира эскадрильи. Вот он резким отрывистым голосом передает: «Атакую, прикрой!». Кого атакует и где, мне пока неведомо. Я уцепился «за хвост» самолёта ведущего, стремясь не оторваться, не нарушить боевой порядок, и, вращая головой на все 360 градусов, чтобы не столкнуться с кем-нибудь и не подставить хвост под удар какого-нибудь «Мессершмитта».
И вот вижу: Иванов с левым разворотом пикирует на выходящих из атаки «Юнкерсов-87», пристраивается к замыкающему «лаптёжнику» и открывает огонь. Фашист, окутанный чёрным дымом, клюнул к земле.
Воздушный бой обычно скоротечен, но мне казалось, что этот первый бой длился не меньше часа. Так я намотался «спервачка», что из-под шлемофона потекли струйки пота.
На аэродром возвращались в основном парами. Только у самого аэродрома находили своих соседей по боевому порядку. Всё же первый боевой вылет прошёл для нас удачно. Кроме Иванова сбил одного Ju-87 и старший лейтенант Лебедев. После посадки летчики бурно обсуждали свои действия, не стесняясь резких выражений, высказывали друг другу замечания и претензии.
Одну из первых воздушных схваток Селифонов провёл над шахтами Донбасса. Вместе с ведущим Лебедевым они летели на «свободную охоту».
— Справа противник, атакуй! — передал ведущий.
Такая команда последовала потому, что ведомому было удобнее в сложившейся обстановке ударить по «Фокке-Вульфу». Селифонов обрадовался случаю. Решительно повёл свой самолёт на сближение с врагом. Всё получилось удачно, осталось главное: дать меткую очередь. Взяв FW-190 в перекрестье прицела, открыл огонь. И враг свалился на землю. Когда же Селифонов выходил из атаки, другой вражеский самолёт послал по нему очередь. Благо, что промахнулся.
После посадки ведущий поучал ведомого:
— Медленно выходил из атаки. За эту медлительность мог поплатиться жизнью.
Селифонов навсегда запомнил поучения капитана.
Вспомнил Иван Иванович такой случай. Шестёрка истребителей, в которой был и Селифонов, прикрывала наземные части. С командного пункта передали о приближении 12 «Юнкерсов». Наши истребители пошли в атаку. Строй фашистов распался, 2 бомбардировщика были сбиты. Селифонов атаковал «Юнкерс». Выпустив очередь по врагу, лётчик заметил, что слева, ниже один из подоспевших «Мессеров» ведёт огонь по самолёту младшего лейтенанта Ивана Аверина. Имея преимущество в высоте, Селифонов свалил свой «Як» на крыло, с полупереворота ударил по «Мессеру» — и тот вышел из боя. На земле Аверин крепко обнял Селифонова: «Спасибо, Ваня, ты спас мне жизнь».
— Какой из боевых вылетов на разведку, Иван Иванович, вам больше всего запомнился?
Подполковник щурит глаза, невольно морщит лоб и после паузы ведёт разговор дальше.
…Командир полка вызвал Селифонова.
— По имеющимся данным, вот здесь, — показал он карандашом не карте участок на левом берегу Западного Буга, — скопились вражеские танки. Уточните количество и место их расположения.
Селифонов поднимается в воздух. Вслед идет его ведомый лейтенант Лихачёв. Внизу зеленеют поля. Поблескивает извилистое русло реки. Вот серая лента пролегающей по полям дороги уходит в лес. Снизились. Стрелка высотомера сползла до 600 метров. Глаза напряжённо всматриваются вниз. Видно, как движется стальная махина. Остальные танки стоят на опушке леса. Хорошо замаскировались!
Зло отозвались зенитки. Разведчики набрали высоту. Но как вырваться из огненного кольца? Селифонов почувствовал резкий толчок. По его сигналу ведомый подошёл ближе. Осмотрел самолёт ведущего. Передал ему:
— Пробоина в фюзеляже. Лететь можно.
Досада донимала Селифонова: ведь ещё не всё разведано. Он снизил машину до бреющего, как бы уходя домой, а на самом деле вместе с ведомым прошёл вдоль опушки леса с включёнными фотоаппаратами.
И только разведчики возвратились на аэродром, стальные клинья «Илов» уже уходили на задание: нанести удар по вражеским танкам.
Много таких полётов, каждый из которых можно назвать подвигом, совершил Иван Селифонов. Прорывался каждый раз сквозь огонь и обязательно добывал нужные разведывательные данные. Его самолёт не раз появлялся в ясную и пасмурную погоду над Вислой, Одером, над Берлином.
— А как Вы стали участником легендарного Парада Победы в Москве?
— В мае 1945 года неожиданно меня вызывает начальник штаба полка и объявляет, что для участия в Параде Победы формируется сводный полк 1-го Украинского фронта. Мы с лётчиком нашей эскадрильи Николаем Беспаловым были направлены в Москву, где проходили тренировки и подготовка к Параду. И вот 24 Июня наступает торжественный момент: маршалы Советского Союза Георгий Жуков и Константин Рокоссовский объезжают войска, приветствуют, поздравляют нас. А мы, молодые ребята, отвечаем троекратным «Ура!». Шли по Красной площади с таким настроением, что не слышали своих ног. Казалось, летим на бреющем полёте над Красной площадью. Такое забыть нельзя! Мы продолжаем регулярно встречаться. В 2006 году в Москве была выпущена книга, посвящённая Параду Победы. Там есть фотографии и наших киевских ветеранов — участников Парада. Все они получили эту книгу в подарок.
Когда закончилась война, Иван Селифонов был назначен командиром эскадрильи. Любил он «повозиться» с теми лётчиками, которым трудно давались техника пилотирования, воздушная стрельба. И эскадрилья стала одной из лучших в гвардейской части.
В послевоенное время гвардии подполковник И. И. Селифонов служил в штабе авиационной части. Его часто можно было видеть среди молодых лётчиков на военных аэродромах. С увлечением слушали авиаторы рассказы героя о боях с немецко-фашистскими захватчиками. Нередко бывает Иван Иванович в гостях у молодёжи на заводах, у студентов, школьников.
23 декабря 2007 года И. И. Селифонову исполнилось 85 лет. Несмотря на почтенный возраст, Герой Советского Союза лётчик-фронтовик и сегодня принимает активное участие в работе ветеранских организаций Киева. В городском совете ветеранов он возглавляет секцию участников Парада Победы.
Майор запаса А. М. Маличенко.
* * *
В битве за днепровское небо побеждали наши лётчики
16 ноября у ветеранов авиации большой праздник 65-летие легендарной 17-й Воздушной армии, той самой, которая в годы Великой Отечественной войны прошла с боями от Сталинграда до Вены. Это её гордые соколы, как окрестила их фронтовая пресса, шли в лобовую атаку на Курской дуге, направляли горящие самолёты на колонны вражеских танков в боях за Украину и Молдавию, освобождали народы Румынии и Болгарии, Югославии и Венгрии, Австрии и Чехословакии.
За годы войны лётчики 17-й Воздушной, большинству из которых едва исполнилось 20 лет, совершили 532 тысячи боевых вылетов, уничтожив около 5000 вражеских самолётов. 220 лётчиков были награждены «Золотой Звездой» Героя, 6 из них удостоены этой награды дважды.
Предоставим слово Герою Советского Союза гвардии полковнику Ивану Ивановичу Селифонову. 84-летний ветеран рассказывает так, словно это было вчера:
— Вы не представляете, как мы рвались на фронт! Неоперившиеся салаги, недавно прибывшие из училища, где осваивали лётную науку по ускоренной программе, мы умоляли инструкторов направить нас в действующую армию…
А в Сталинграде уже велись жесточайшие уличные бои, и фашистские самолёты-разведчики прорывались за Волгу. Помню, как перед строем нам зачитывали знаменитый приказ верховного командования №227, его суровое «Ни шагу назад!», что означало буквально плохи дела на фронтах. И ненависть подкатывала к горлу, а в небе над нами заунывно гудел гитлеровский разведчик «Хейнкель-111″…
Приближалась зима 1942 года, и мы, лётчики 814-го истребительного авиаполка, ловили каждый погожий день, чтобы повысить лётную подготовку, слетаться в парах и звеньях, почувствовать боевую машину так, чтобы без промаха бить фрицев.
Сталинградская карусель… 16 ноября 1942 года, накануне контрнаступления под Сталинградом, по решению Верховного главнокомандования на базе ВВС Юго-Западного фронта была сформирована 17-я Воздушная армия. Под командованием генерал-майора авиации Степана Красовского её бойцы участвовали во всех 3-х этапах Сталинградской операции.
Подлетая к линии фронта, наша 3-я эскадрилья 814-го истребительного авиаполка буквально врезалась в группу немецких пикировщиков Ju-87. В считанные секунды образовалась воздушная карусель. То справа, то слева замелькали немецкие кресты и свастика. Двусторонней радиосвязи тогда ещё не было, и я слышал в наушниках только отдельные команды командира эскадрильи, его резкое, отрывистое: «Атакую! Прикрой!» Кого он атакует и где, мне пока неведомо. Я, как учили, уцепился за хвост самолёта ведущего и стараюсь, не дай бог, не оторваться и не нарушить боевой порядок.
Вращаю головой на 360 градусов, чтоб не столкнуться с кем-нибудь и не подставить хвост своего самолёта под удар «Мессера». Вдруг вижу, как мой ведущий Володя Иванов с левым разворотом пикирует на выходящих из атаки фашистов, пристраивается к замыкающему «лаптёжнику», так мы называли «Юнкерсов», и открывает огонь. Есть! Окутанный чёрным дымом гитлеровский стервятник клюет в землю! Воздушный бой обычно скоротечен, но для меня тогда он показался вечностью. Когда, приземлившись на обледеневший аэродром, снял шлемофон (зима тогда выдалась лютой), из-под него текли струйки пота, мокрая одежда прилипла к телу.
После посадки начался разбор полётов: старики бурно обсуждали тактику ведения боя, не стесняясь в крепких выражениях, а мы, новички-салаги, молча слушали, мотая себе на ус…
— Какие боевые задачи выполнял ваш истребительный полк в ходе Сталинградской битвы?
— Не только под Сталинградом, но и в других сражениях задачи у истребителей были предельно чёткими и определёнными: прикрывать от ударов с воздуха сухопутные войска, ходить в разведку и сопровождать наших штурмовиков. А им зачастую приходилось попадать в очень серьёзные переделки. У меня до сих пор перед глазами жуткая картина под Белгородом, где наши штурмовики несли огромные потери, в основном от зенитного огня, сосредоточенного у линии фронта. Весь маршрут от Белгорода до Купянска был усеян подбитыми Ил-2! Возвращаясь от линии фронта к своему аэродрому, мы ориентировались не по компасу, а по распластанным по всему маршруту штурмовикам…
Если говорить о лётчиках-героях, то в первую очередь надо вспомнить наших штурмовиков. Невероятная выдержка и самоотверженность заставляли этих ребят, прорываясь через сплошную завесу из огня и железа, обрушивать бомбоштурмовые удары на врага. Вот только два эпизода из фронтовой биографии штурмовиков 17-й Воздушной: 5 июля 1943 года командир эскадрильи 175-го штурмового авиаполка старший лейтенант Долгов направил свой горящий самолёт на немецкую автоколонну, стоявшую у села Бессоновки. А на другой день лётчик 95-го штурмового авиаполка Гусев направил свой пылающий Ил-2 на скопление автомашин и цистерн с горючим у переправы через Северский Донец…
— Фронтовые корреспонденты, описывая подвиги лётчиков-истребителей, наделяли вас такими качествами, как храбрость льва, хитрость лисицы и зоркость орла. Насколько эти эпитеты соответствовали действительности?
— Не будь у лётчика-истребителя этих качеств, он не смог бы рассчитывать на успех в быстротечном воздушном бою или успешно ходить в разведку. Ведь в последнем случае он одновременно был и пилотом, и штурманом, и разведчиком, и стрелком, плюс ко всему должен был осуществлять радиосвязь и воздушное фотографирование. Разведчик владел отличной техникой пилотирования, высокой воздушно-стрелковой подготовкой, военно-инженерной наукой и искусством маскировки, а ещё цепкой зрительной памятью, наблюдательностью и смекалкой. Разведчики на фронте ценились на вес золота. Не зря их называли глаза и уши армии. В воздушную разведку отправляли лучших пилотов, ведь от добытых ими разведданных очень часто зависел успех масштабных боевых операций. Тем, кто совершил сотню разведвылетов, присваивали звание Героя Советского Союза.
— Сколько раз вам приходилось ходить в разведку ?
— Всего за годы войны я выполнил 375 боевых вылетов, из них 170 на разведку в тыл противника. Кстати, далеко не каждый хороший истребитель мог быть хорошим разведчиком. Видеть всё, оставаясь незамеченным, задача специфическая и не для слабонервных. Во-первых, мы удалялись от линии фронта на 50-60 километров в тыл противника, а поскольку на разведку вылетали только парой истребителей, в случае обнаружения серьёзно рисковали. Во-вторых, объекты разведки всегда плотно прикрывались зенитной артиллерией и истребителями, и существовала реальная опасность быть сбитым зенитным огнём. А главное необходимо было подтвердить данные воздушной разведки аэрофотопланшетом.
Чтобы качественно отснять объекты, нужно строго выдерживать установленную высоту, скорость и курс самолёта. В этой ситуации лишённый возможности маневрировать самолёт-разведчик представлял идеальную мишень для зенитчиков. Представьте: летишь среди разрывов зенитных снарядов, не имея возможности отклониться от огневой трассы или нанести ответный удар по вражеской батарее.
Секунды кажутся вечностью! Плюс метеоусловия далеко не всегда способствовали нам. Существовало указание командования о том, что разведку можно вести при высоте нижней кромки облаков 400 метров и видимости не менее 2 километров. Однако истребители нашей разведэскадрильи 106-го гвардейского истребительного авиаполка ухитрялись ходить в разведку при 10-балльной облачности высотой не больше 100 метров. Привычным делом по возвращении с боевого задания были трофеи — осколочные пробоины на корпусах самолётов. На земле их считали техники, они и залечивали раны.
— О лётчиках после войны много написано и снято, а вот инженерно-технический состав авиаполков всегда оставался в тени. Среди людей прозаических фронтовых специальностей техников, механиков встречались герои? Был ли у вас свой «Макарыч»?
— Кстати, «В бой идут одни старики» мой любимый фильм о войне. Там нет надуманных героев и ситуаций. Когда смотрю его, вспоминаю наших ребят. Всё в этом фильме правда и воевать успевали, и отдыхать, и влюбляться. Разве что кузнечиков не ловили на аэродроме… А что касается наших технарей, они все были героями. В тяжелейших условиях фронта, в лютые морозы эти люди делали всё возможное и невозможное, чтобы поддерживать в полной боевой готовности наши самолёты.
Не спали ночами, прогревая моторы, поддерживая необходимую температуру в системе жидкостного охлаждения. В предельно краткие сроки механики и техники приводили в порядок повреждённые в воздушных боях самолёты. Нередко за одну ночь реанимировали, казалось бы, безнадёжную машину. Ведь для технического состава полка существовал только один срок окончания работ по ремонту повреждённых самолётов утро следующего дня.
А как механики опекали нас, лётчиков, заменяя нам братьев и отцов! Был и у меня свой «Макарыч» — механик Валера Гордеев. Благодаря ему мой Як-1, а затем Як-3 занимали в полку первое место по техническому состоянию и внешнему виду. Служили в полках нашей дивизии и девчата: оружейники, парашютоукладчицы, помощники механиков. Наравне с мужиками стойко переносили все тяготы фронтовой жизни, таская к самолётам тяжеленные ленты с патронами и снарядами, ремонтируя и надраивая до блеска наши боевые машины. Шили для нас шарфики из парашютного шёлка, чтобы мы не натирали до крови шеи, вращая головой во время воздушного боя. Конечно, случались и романы, любовь, как правило, прочная, на всю жизнь…
— Я знаю, что после войны Вы продолжали службу в ВВС, стало быть, эволюция военных самолётов происходила на ваших глазах. Можете сравнить ощущения от полёта на первом своём самолёте и на тех машинах, которые осваивали в Военно-Воздушной академии в послевоенное время ?
— Ощущения, как ни странно, были похожие: невероятное счастье полёта. А что касается самолётов, наивно сравнивать мой первый истребитель И-16, который я осваивал осенью 1941 года, и реактивный МиГ-17, на котором поднимался в зону практического потолка. Когда уже нет набора высоты, самолёт как бы зависает, и высотомер фиксирует предел — 16300 метров. Над головой тёмно-синее небо, внизу — пёстрый земной ковер, и кажется, что ты один во вселенной… Однако я никогда не позволил бы списывать на свалку истории самолёты Великой Отечественной со всеми их недостатками — эти работяги вынесли на своих крыльях невероятную ношу войны.
И-16 был капризным в управлении, не прощая ошибок ни на земле, ни в воздухе. Кроме того, он требовал от пилота недюжинной мускульной силы. В его кабине была установлена лебёдка с металлическим тросом, и для того чтобы убрать или выпустить шасси, лётчик должен был произвести 43 оборота ручкой этой лебёдки! Тем не менее истребитель И-16 прочно вошёл в историю нашей авиации. Путёвку в жизнь ему дал Валерий Чкалов. На таких самолётах наши лётчики били фашистов в небе Испании и принимали первые удары фашистских «Мессеров» в 1941-м.
— Иван Иванович, вы участвовали в битве за Днепр, освобождали Правобережную Украину. Какой она запомнилась вам в те дни?
— Я прошёл войну от Сталинграда до Берлина, многое повидал, но то, что увидел с воздуха, пролетая над Украиной, потрясло меня. Отступая, фашисты безукоризненно выполняли специальный приказ Гиммлера: «Необходимо добиться того, чтобы при отходе с Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта… Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну…»
Представьте себе картину: выжженная, насквозь прокопчённая земля. Вместо выбеленных хаток и садочков — огромные безлюдные пепелища и, как чёрный лес, печные трубы. Не земля, а сплошная кровоточащая рана. Глядя на это с неба, я, калужский крестьянин, поймал себя на том, что рука мёртвой хваткой сжала ручку управления самолётом, а пальцы застыли на боевых кнопках огня.
Среди моих однополчан было много украинцев, и где бы ни дрались они потом, всегда перед глазами стояло родное пепелище. Бои за Днепр были особенно ожесточёнными. Фашисты в бессильной ярости стремились взять реванш в небе за свои поражения на земле, бросая на днепровские переправы своих асов, отлично слётанных, бесстрашно идущих в лобовую атаку, вступающих в бой с превосходящими силами наших истребителей, чего раньше они себе не позволяли.
Асов обнаруживали сразу по устрашающе разрисованным машинам и наглости, с которой они действовали. Но это была агонизирующая ярость, в битве за днепровское небо побеждали мы, советские лётчики, и в фронтовой газете появилась статья: «Как фашистским асам набили по мордасам».
Только лётчиками эскадрильи гвардии майора И. Лавейкина за 8 месяцев 1943 года было уничтожено более 100 самолётов противника. А 25 октября 1943-го войска 3-го Украинского фронта штурмом овладели Днепропетровском. На следующий день нашей 11-й Гвардейской истребительной авиадивизии за мужество и героизм, проявленные в боях при освобождении города, было присвоено почётное звание «Днепропетровская».
В Днепропетровске есть памятник экипажу наших ребят, лётчиков-бомбардировщиков Ивану Вдовенко и Александру Гомоненко, направивших горящий самолёт на фашистскую переправу, а на проспекте Мира в этом городе растут деревья, посаженные нами, лётчиками 17-й Воздушной армии.
23 декабря у участника Парада Победы на Красной площади 1945 года Ивана Ивановича Селифонова юбилей. В его обычной киевской малометражке в одном из отдаленных районов города соберутся друзья, ряды которых стремительно редеют. Поднимут традиционные фронтовые 100 грамм за тех, кто не вернулся с боевых вылетов, и за Победу. Сегодня она им по-прежнему дорога. Как и всем тем, кому дорога сама Украина.
Елена Вавилова
